Каратель

Глава 8

Утром, как и было обещано, я получил от Карины перечень разрешённых Супремой модификаций для карателей четвёртой ступени. Быстро его изучив, пришёл к выводу, что ничего полезного не добавилось. Ну, такого, что могло бы меня впечатлить. Разве что самозатачивающиеся лезвия. И усиление ударов, если владелец оружия относится к числу пирокинетиков или криосов. Иными словами, я получал то, что уже имелось в отцовском мече. С другой стороны… меч не всегда под рукой. А схожие свойства для табельного оружия явно не будут лишними.

Что касается «аллигатора», то пистолет ничем не выделялся и вообще не подлежал модификации до перехода стрелка на пятую ступень. Видимо, сам факт использования огнестрела новичком считался выдающимся достижением. И это можно понять. В мире, где подавляющее большинство людей сражается с помощью холодняка, такая игрушка делает тебя чуть ли не богом. Даже против стихийников, которые здесь именуются пиро- или криокинетиками, вооружённый пистолетом боец может выстоять. Не просто выстоять, а победить. Если вдуматься, при должной натренированности пулю можно выпустить быстрее, чем огненный сгусток. Я, правда, не совсем понимаю, как стрелок совладает с метой или прыгуном, но есть подозрение, что для этого имеются спецсредства. Амулеты какие-нибудь или вставки, вживляемые в организм. Да-да, некоторые инквизиторы практиковали и такое.

Одобрив переделку сакса и тычкового ножа, я отправился в консисторию для получения артефактов. Мне полагались кое-какие штатные устройства, и я намеревался их забрать. Вжуха накормил ещё в усадьбе, так что не пришлось тратить время на японский ресторан. Шеф успел выучить не только мои предпочтения, но и вкусы питомца.

— Не забудь про суд, — напутствовал меня Бенедиктов, запихивая своих неугомонных детей в машину. — Сегодня в двенадцать. И лучше не опаздывай.

— Само собой, — ухмыльнулся я.

Мы подготовили иск к «Транскапиталу», чтобы добиться возврата отцовских денег. Там были тонкости, основанные на внутренних заморочках Ганзы, но они вступали в явное противоречие с российским законодательством. Сергей Васильевич планировал доказать, что смерть главных наследников Рода Володкевичей, аннулирует завещание отца и обязывает Ганзу перевести все замороженные средства на мой счёт. Упор делался на простой и логичный факт: деньги не могут бесконечно принадлежать мертвецу. При этом Бенедиктов имел План Б. Если сегодня мы потерпим поражение, он вкатает новый иск о неправомочности использования банком отцовских сбережений. Дело в том, что заморозка не распространяется на прокручивание бабла «Транскапиталом» (кто бы сомневался), и Ганза продолжает извлекать выгоду даже после смерти своего клиента. А такие фокусы запрещены рядом международных финансовых соглашений. По мнению стряпчего, банку проще выплатить судебные издержки и передать нам имеющиеся накопления, чем лишиться выгодны от прокрутки папочкиных миллиардов. Что ж, время покажет.

В консисторию я полетел на «Соколе».

Спецснаряжение выдавалось в артефакторном отделе, который размещался в том же крыле, что и арсенал с тиром. Заведовал полезными прибамбасами брат Мефодий — добродушный мужик в тёмно-пурпурной сутане.

— Так, Ростислав Володкевич… — брат Мефодий сверился с базой данных в своём компьютере. — Кое-что поступило, одна позиция не закрыта.

— Что это значит? — я нахмурился.

— Артефакты, молодой человек, делаются под заказ, — глубокомысленно изрёк хранитель. — Мы не используем вещи, добытые в колониях и не прошедшие апробацию. Всё снаряжение изготавливается нашими артефакторами по установленным стандартам. С учётом навыков и способностей инквизитора.

Об этом я слышал.

Инквизиция — чётко отлаженная система, в которой все винтики регламентированы и стоят на своих местах. Оружие утверждённого образца, рясы шьются, армируются и расписываются Знаками на собственной фабрике, амулеты с браслетами и вставками конструируются мастерами в секретных лабораториях. И никакой отсебятины. Сакс — он и в Африке сакс.

Что касается наращивания мощности оружия в зависимости от цвета рясы, то и здесь всё понятно. Семинаристы развиваются постепенно, осваивают всё новые и новые техники боя, учатся владению клинками в базовых сборках, потом переключаются на пистолеты и другой огнестрел… Всему своё время, как сказал бы отец Бронислав. Я — это исключение из правил. Обычный каратель тратит годы и десятилетия, чтобы подняться до уровня, приближенного к отцам в антраците и чёрном янтаре. Поступательное восхождение, а не резкие рывки. Если нарушить этот принцип, можно навредить себе и окружающим, сорвать хорошо спланированную операцию или погибнуть в стычке с сильным отступником, среди которых частенько встречаются одарённые.

— Я понял, — вежливо киваю в ответ. — Давайте, что есть.

Брат Мефодий скрылся в подсобке и вернулся через пару минут с резной шкатулкой в руках. Странная шкатулка. Вроде и дерево, но покрыто чем-то… гладким, словно прорезиненным. Упругим и прочным одновременно. Когда я провёл пальцем по необычной поверхности, Мефодий пояснил:

— Специальное покрытие, блокирующее эманации. Чтобы артефакт не настроился на другого пользователя.

— Так я сейчас его открою, и наши эманации смешаются.

Мефодий покачал головой:

— Это так не работает. Браслет воспринимает ближайшего одарённого.

Сказав это, хранитель отступил на пару шагов.

Я приложил палец к ромбу со зрачком и белыми протуберанцами. Все детали — выпуклые, рельефные. Словно вырезанные неведомым мастером.

Крышку прорезали линии. Образовались треугольные лепестки, молниеносно втянувшиеся в края шкатулки. Внутри, на бархатной подложке, покоился браслет из полупрозрачного чёрного материала. Внутри браслета, повторяя его контуры, протянулись вездесущие каббалистические цепочки, складывающиеся в затейливый геометрический узор. Стоило мне взять артефакт в руки — и он почернел, скрывая начинку. Наощупь браслет был лёгким, но твёрдым, словно выточенным из камня.

— Что это?

— Блокировщик ментальных атак, — охотно пояснил Мефодий. — Мы его также называем «щитом».

— Но это не полноценный щит, — я нацепил браслет на левое запястье и щёлкнул креплением. Похоже, тут применялись магнитные фиксаторы. — Защита от телепатов, и всё.

— Тебе мало? — усмехнулся Мефодий. — Большинство карателей наделены боевыми способностями. Кинетики, меты, прыгуны. Против сканирования мыслей бойцы штурмовых групп бессильны. Ты, например, управляешь огнём. И обладаешь талантом провидца, что большая редкость на всей планете. Но согласись, оба эти Дара не позволят тебе оказать сопротивление эмпату третьего ранга.

Спорить я не стал.

У меня, разумеется, есть зеркало. Но в случае масштабной зарубы я могу не отвлекаться на эту технику, а просто довериться артефакту. «У» — значит, удобство.

— Что мне ещё причитается?

Я вспомнил паренька-старшекурсника в сером, который прицепился ко мне в самом начале поступления. У него тоже был браслет, но явно боевой, который тот собирался использовать в драке.

— Хорошо, что спросил, — усмехнулся Мефодий и выставил вторую шкатулку. — Уверен, это устройство тебе понравится больше.

Внутри оказался ещё один браслет. Серебристый, но по ощущениям точно не металлический.

— Ударный усилитель, — сказал Мефодий. — Обращайся с ним осторожно.

— Я видел такой у семинариста второй ступени.

— А их на второй ступени и выдают, — кивнул хранитель. — Просто кое-кто забыл сюда заглянуть после повышения.

Да, есть у меня такой косяк.

Учитель что-то говорил о браслете, но у меня это вылетело из головы. Был занят более важными вещами. К тому же, мне усилители не нужны, я проворачиваю то же самое с помощью магических техник.

Поблагодарив Мефодия, я убрал усилитель в рюкзак и покинул консисторию. Третий артефакт, по словам хранителя, ещё не прислали. Речь шла об амулете, с помощью которого можно генерировать лёгкое защитное поле. Амулет предсказуемо запитывается энергией ки — ещё одна бесполезная безделушка. Вроде бы и прогрессивная технология, но у меня есть духовный доспех…

Здание губернаторского суда располагалось на Припятском проспекте, в непосредственной близости от Стеклянного Треугольника. Прелесть этого учреждения заключалась в том, что оно не входило в клановую юрисдикцию, а подчинялось непосредственно Москве. То есть, имперским властям. Поэтому те, кто хотел добиться справедливости в тяжбах с подконтрольными Дому Рыси структурами, обращались сюда. Что касается нас, то мы и не могли обратиться в муниципальный суд, поскольку дело затрагивало интересы Ганзы — международного финансового образования.

Ганзу нельзя сравнить ни с купеческой гильдией, ни с каким-либо объединением промышленников. Ганза — это государство торговцев и финансистов, не имеющее чётко выраженных границ. Союз ряда европейских городов, контролирующий самые богатые и влиятельные банки мира. А ещё у Ганзы имелись собственные биржи, торговый флот, курьерская служба и аналитический центр, к мнению которого прислушивались владыки мира. Ганза вела самостоятельную политику, подчинялась собственному своду законов и даже имела внутреннюю валюту — талер. Одну из самых твёрдых и стабильных на планете, между прочим. Хотя ганзейцы в расчётах с Евроблоком и предпочитали гульдены…

Суд был построен в монументальном имперском стиле, над входом красовался герб правящего Дома — медведь со скипетром и державой.

Посадив аэрокар на специально выделенной площадке, я оставил Вжуха внутри, а сам направился к главному входу, для чего мне пришлось обогнуть левое крыло. Бенедиктов приехал заранее и дожидался меня в вестибюле. Здесь тоже всё было монументально — мраморно, с лепниной, дорого-богато. Сразу возникало ощущение, что попадаешь в Чертоги Закона и проникаешься величием российской судебной системы.

Я ничем не проникся.

Иллюзий по поводу грядущего разбирательства не питал…

…и в целом оказался прав.

Бенедиктов подготовился прекрасно. Отрепетированная речь, свидетельства о смерти моих родственников, копии официальных обращений в «Транскапитал» по поводу вступления в наследство, прецеденты из прошлого, в том числе из практики других государств, подтверждение того, что я сейчас являюсь главой Рода…

В общем, начиналось всё хорошо.

Закончилось плохо.

Ответчик выставил опытного юриста международного класса — делового очкастого немца из Гамбурга, который, особо не напрягаясь, разнёс наши претензии в хлам. Этот тип не заморачивался имперскими законами, он просто привёл выдержки из Свода Торговых Правил Ганзы, подкрепил это всё международными соглашениями, которые подписывала и Россия, после чего нагло заявил, что не видит никаких нарушений со стороны своих нанимателей.

Судья удалился для принятия решения и примерно через час объявил, что иск отклоняется, издержки вешаются на мой Род, а Ганза — молодцы и честные ребята.

Немец смотрел на нас, как на грязь.

— Сука, — процедил я.

— Не то слово, — кивнул стряпчий.

— Переходим к Плану Б?

— Боюсь, у нас нет выбора.

Поскольку судебные разбирательства у нас идут в неспешном ритме, Бенедиктов сразу подал иск на неправомочное использование «Транскапиталом» денег моей семьи, а потом ещё направил апелляцию в вышестоящий Московский суд, воспользовавшись факсом Туровского отделения.

Мы уже собирались покидать здание суда, когда рядом с нами возник улыбающийся немец. Тот самый юрист, с которым мы столкнулись во время слушания.

— Уделите минуточку внимания, господа?

Я уже знал, как реагировать на подобные провокации:

— Все диалоги — через моего стряпчего.

Указываю на Бенедиктова.

Немец продолжил, никак на это не среагировав:

— Вы всерьёз думаете, господа, что сможете победить?

Бенедиктов принял удар на себя:

— А мы попытаемся, герр Шольц. Как говорится, попытка не пытка.

— Вы понесёте солидные издержки. Финансовые и репутационные, — напирал немец.

Бенедиктов хмыкнул:

— Возможно. Но видите ли, в чём фокус: вам будет хуже.

Юрист Ганзы не изменился в лице, но я почувствовал, что он принял угрозу к сведению.

— Понимаете, нет никакого закона, имперского или международного, который разрешает вам инвестировать деньги мёртвого человека, извлекая из этого прибыль, — продолжил стряпчий. — Раз уж счета заморожены, то и средства на них не должны оборачиваться, разве нет? Именно этого мы и будем добиваться.

— Но это абсурдно! — не выдержал Шольц. — В чём ваша выгода?

— Элементарно, — улыбнулся в ответ Бенедиктов. — Вы можете лишиться сверхприбылей от чужих активов, придерживаясь текущей линии. А можете продолжить сотрудничество с господином Володкевичем, вернув ему отцовские капиталы. Потенциальные убытки от неверно принятого решения посчитайте сами. Мы предоставляем вам выбор, герр Шольц. И времени на досудебное урегулирование не так уж много. Часики тикают.