Карл Либкнехт

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

ИСТОРИЧЕСКАЯ оценка деятельности Карла Либкнехта невозможна вне рамок исторической оценки той группы в германском рабочем движении, к которой он принадлежал и в которой он действовал. И в деятельности такого великого борца человека, каким был Карл Либкнехт, были ошибки. Мировой пролетариат чествует память своих передовых бойцов тем, что умеет отделить их слабые стороны от сильных, умеет учесть уроки прошлого, не повторять ошибок даже таких своих героев, как Либкнехт и Люксембург.

Наиболее глубокая и исчерпывающая оценка группы левых с.-д. в Германии (будущие спартаковцы и потом коммунисты) дана в известном «Письме» И. В. Сталина «О некоторых вопросах истории большевизма». Вот эта оценка:

«Да, большевики поддерживали левых с.-д. в Германии лишь с известными серьезными оговорками, критикуя их полуменьшевистские ошибки. Но за это надо их приветствовать, а не упрекать.

Есть люди, которые сомневаются в этом.

Обратимся к наиболее известным фактам из истории.

а) В 1903 г. выявились серьезные разногласия между большевиками и меньшевиками в России по вопросу о членстве в партии. Своей формулировкой о членстве в партии большевики хотели создать организационную узду против наплыва непролетарских элементов в партию. Опасность такого наплыва была тогда более чем реальная, ввиду буржуазно-демократического характера русской революции. Русские меньшевики отстаивали противоположную позицию, открывающую широко двери партии непролетарским элементам. Ввиду важности вопросов русской революции для мирового революционного движения западно-европейские социал-демократы решили вмешаться в дело. Вмешались и левые с.-д. в Германии, Парвус и Роза Люксембург, тогдашние лидеры левых. И что же? Оба они высказались против большевиков. При этом было брошено обвинение по адресу большевиков в ультрацентрализме и бланкистских тенденциях. Впоследствии эти пошлые и мещанские эпитеты были подхвачены меньшевиками и разнесены по всему миру.

б) В 1905 г. развернулись разногласия между большевиками и меньшевиками в России о характере русской революции. Большевики отстаивали идею союза рабочего класса с крестьянством при гегемонии пролетариата. Большевики утверждали, что дело надо вести к революционно-демократической диктатуре пролетариата и крестьянства, с тем, чтобы от революции буржуазно-демократической перейти немедленно к революции социалистической при обеспечении поддержки со стороны деревенской бедноты. Меньшевики в России отвергали идею гегемонии пролетариата в буржуазно-демократической революции, политике союза рабочего класса с крестьянством они предпочли политику соглашения с либеральной буржуазией, а революционно-демократическую диктатуру пролетариата и крестьянства объявили реакционной бланкистской схемой, противоречащей развитию буржуазной революции. Как отнеслись к этим спорам левые в германской социал-демократии, Парвус и Роза Люксембург? Они сочинили утопическую и полуменьшевистскую схему перманентной революции (уродливое изображение марксовой схемы революции), проникнутую насквозь меньшевистским отрицанием политики союза рабочего класса и крестьянства, и противопоставили ее большевистской схеме революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства. В дальнейшем эта полуменьшевистская схема перманентной революции была подхвачена Троцким (отчасти Мартовым) и превращена в орудие борьбы против ленинизма.

в) В период перед войной в партиях II Интернационала выступили на сцену, как один из актуальнейших вопросов, вопрос национально-колониальный, вопрос об угнетенных нациях и колониях, вопрос об освобождении угнетенных наций и колоний, вопрос о путях борьбы с империализмом, вопрос о путях свержения империализма. В интересах развертывания пролетарской революции и окружения империализма большевики предложили политику поддержки освободительного движения угнетенных наций и колоний на базе самоопределения наций и развили схему единого фронта между пролетарской революцией передовых стран и революционно-освободительным движением народов колоний и угнетенных стран. Оппортунисты всех стран, социал-шовинисты и социал-империалисты всех стран не замедлили ополчиться в связи с этим против большевиков. Большевиков травили, как бешеных собак. Какую позицию заняли тогда левые с. — д, на Западе? Они развили полуменьшевистскую теорию империализма, отвергли принцип самоопределения наций в его марксистском понимании (вплоть до отделения и образования самостоятельных государств), отвели тезис о серьезном революционном значении освободительного движения колоний и угнетенных стран, отвели тезис о возможности единого фронта между пролетарской революцией и национально-освободительным движением и противопоставили всю эту полуменьшевистскую кашу, являющуюся сплошной недооценкой национально-колониального вопроса, — марксистской схеме большевиков. Известно, что эту полуменьшевистскую кашу подхватил потом Троцкий и использовал ее как орудие борьбы против ленинизма.

Таковы всем известные ошибки левых с.-д. в Германии.

Я уже не говорю о других ошибках германских левых, раскритикованных в соответствующих статьях Ленина.

Не говорю также об ошибках, допущенных ими при оценке политики большевиков в период Октябрьского переворота.

О чем говорят эти ошибки германских левых, взятые из истории довоенного периода, как не о том, что левые c.-д., несмотря на. свою левизну, не освободились еще от меньшевистского багажа?!

Конечно, у левых в Германии были не только серьезные ошибки. Они имеют за собой также большие и серьезные революционные дела. Я имею в виду целый ряд их заслуг и революционных выступлений по вопросам внутренней политики и, в частности, избирательной борьбы, по вопросам парламентской и внепарламентской борьбы, об общей забастовке, о войне, о революции 1905 года в России и т. д. Именно поэтому и считались с ними большевики как с левыми, и поддерживали их, толкали их вперед. Но это не уничтожает и не может уничтожить того факта, что левые с.-д. в Германии вместе с тем имели за собой целый ряд серьезнейших политических и теоретических ошибок, что они не освободились еще от меньшевистского груза и нуждались, в виду этого, в серьезнейшей критике со стороны большевиков». (И. Сталин. «Вопросы ленинизма», изд. IX, 607–609).

К этой общей оценке левых прибавлять нечего.,

Карл Либкнехт не всегда шел вместе с группой Люксембург и не во всем разделял ее теоретические ошибки. Но ошибки люксембургианства, тем не менее, накладывали свой отпечаток на деятельность Карла Либкнехта в очень решающие исторические моменты.

Сводя воедино все то, что рассказано о Карле Либкнехте в настоящей книжке, мы получим следующую картину.

Карл Либкнехт не сразу стал тем Карлом Либкнехтом, каким его знает ныне мировой пролетариат. В его политической деятельности был очень продолжительный период, когда он немногим отличался от других левых деятелей германской социал-демократии. Ничто в ту отдаленную пору не предвещало той всемирно-исторической роли, которую во время войны выпало на долю сыграть Карлу Либкнехту. Достаточно сказать, что в течение десятилетия 1905–1915 Карл Либкнехт в «русском» споре направлений зачастую бывал ближе к меньшевикам, чем к большевикам.

«Перерастание» Либкнехта — с.-д. в Либкнехта — спартаковца и вождя повстанцев произошло лишь во время войны. Мировому пролетариату, воспитывающемуся в духе горячей любви к Либкнехту, нужно знать подлинного Либкнехта, со всеми слабыми и сильными сторонами его политической деятельности, тем более, что ошибки Либкнехта были не индивидуальными его ошибками, а ошибками целого крыла (и не худшего) в мировом рабочем движении. От этого величие фигуры Либкнехта нисколько не уменьшится. Ленин писал о Розе Люксембург, что она ошибалась в вопросе о независимости Польши, ошибалась в 1903 г. в оценке меньшевизма, ошибалась в теории накопления капитала, ошибалась в июле 191-4 г., защищая объединение большевиков с меньшевиками (на т. н. Брюссельском совещании, созванном II Интернационалом), ошибалась в своих тюремных писаниях 1918 г. по некоторым коренным вопросам русской революции. «Несмотря на эти свои ошибки, она была и остается орлом» — говорил Ленин (XX, II, 490), цитируя известные строки ив хорошей русской басни: орлам случается и ниже кур спускаться, но курам никогда, как орлам, не подняться.

Конечно, и Карл Либкнехт был и остается орлом. Правда, вся правда об его жизни и борьбе, об его ошибках и достижениях только еще больше, еще рельефнее оттенит подлинный героизм его действий во время первой всемирной империалистической войны.

Образ Карла Либкнехта, как он вошел в мировую историю, неразрывно связан именно с войной. Величие Карла Либкнехта заключается в том, что в годы войны ему удалось с необычайной силой выразить тот перелом к пролетарской революции, который совершился в рабочем классе Германии и других стран в связи с первой всемирной империалистической бойней.

Что рабочий класс Европы вышел из первой всемирной империалистической бойни далеко не таким, каким он вошел в нее, — это ясно само собой. Каждый месяц империалистической войны приносил с собою величайшие уроки для мирового пролетариата. Каждым залпом на полях империалистской бойни расстреливались мирные реформистские иллюзии тех слоев европейских рабочих, которые вошли в первую империалистскую войну с настроениями, воспитанными 25-летием мирного развития II Интернационала.

Кровь лилась рекой. Каждую неделю погибали десятки и сотни тысяч людей. Каждый день росли нищета, страдания, голод. С первых же месяцев войны раздумья и колебания стали захватывать даже тех патриотически настроенных рабочих, которые находились под влиянием с.-д. А скоро колебания и раздумье стали сменяться все большей и большей враждебностью к войне, которую с.-д. вожди называли «великой», «освободительной» войной. И вот Карлу Либкнехту, повторяем, довелось с наибольшей полнотой и глубиной отразить именно этот совершающийся в многомиллионных массах рабочих перелом, вместе с ними расти к революционным решениям, вместе с ними и от их имени протестовать против войны всей силой своего пламенного сердца. Ему, как никому другому в Германии, удалось выразить гнев и боль, мучение и протест, а затем и созревшую революционную решимость лучшей части европейских рабочих, ввергнутых в империалистическую бойню преступной рукой буржуазии и ее социал-демократии.

Карл Либкнехт не был ни глубоким теоретиком, ни общепризнанным вождем партии или даже фракции. Карл Либкнехт не всегда и не во всем был люксембургианцем. Но в области теории он иногда допускал ошибки куда более грубые, куда более элементарные, чем Роза Люксембург. Начиная с первых его писаний в «Neue zeib» в 1902 г. и кончая некоторыми его теоретическими писаниями в тюрьме до 1918 г., Карл Либкнехт допускал большие теоретические ошибки. Он сам объявлял себя агностиком, он говорил о необходимости «нового синтеза между Марксом и Гегелем», он бросал неверные фразы о том, что политика, собственно говоря, является «искусством невозможного», на партейтаге в Бремене (1912 г.) он говорил об империализме в духе каутскианства, он пытался выдвигать совершенно непродуманную «теорию параллелограма сил» и т. п. Либкнехт не был теоретиком революционного марксизма. Но на практике он был революционером, а в годы мировой войны — великим революционером, одним из самых замечательных бойцов пролетарской революции.

Внутри германской социал-демократии Либкнехт стоял на левом марксистском фланге. Но сколько-нибудь законченной позиции, сколько-нибудь цельной платформы Либкнехт не имел и в «германских» вопросах. Он выступал за необходимость антимилитаристской пропаганды в тот момент, когда «отцы» германской социал-демократии считали «бестактным» об этом говорить. Он настаивал на том, что нужно уделить больше внимания' организации молодежи в тот момент, когда те же «отцы» считали эту задачу почти забавой. В этом громадная заслуга Либкнехта. Настаивая на антимилитаристской пропаганде и поддержке организации молодежи, Карл Либкнехт как бы предчувствовал свою будущую роль во время империалистской войны.

Либкнехт стоял на левом фланге германской социал-демократии. Но эту партию он считал своей партией и единство германской социал-демократии было для него еще и в 1914 г. чем-то совершенно неприкосновенным. До самого начала войны и даже в начале ее Карл Либкнехт не решался и подумать об открытом неподчинении большинству германской с.-д. и тем более о расколе ее. Еще 4 августа 1914 г., когда произошло знаменитое голосование германской социал-демократии за военные кредиты, Либкнехт, горячо борясь внутри парламентской фракции против этого голосования, перед внешним! миром однако ограничился очень слабым протестом. Только 2 декабря 1914 г., при повторном голосовании за новые 5 миллиардов военных кредитов, Карл Либкнехт, голосуя открыто против, — один из 111 Слд. депутатов, — составил и свою декларацию. Политическая позиция Карла Либкнехта была еще настолько неопределенна, что большевики в своем центральном: органе сочли нужным подвергнуть ее открытой критике.

В эту стадию войны Либкнехт отразил пока только стихийную тягу рабочих к миру и первые проблески понимания с.-д. рабочими империалистического характера войны. Только летом 1915 г., во время работ первой Циммервальдской конференции, Либкнехт присоединился к ленинскому лозунгу превращения империалистической войны в гражданскую.

Тем временем образовалась группа «Спартак», сыгравшая такую большую роль в истории германской революции. Во главе этой группы стояли Либкнехт и Люксембург, — первый преимущественно как ее политический вождь и агитатор, вторая — как теоретик и идейный вдохновитель. Первые же выступления этой группы вызвали к вождям ее почетную для них ненависть буржуазии и социал-демократии. Историческое значение первых же выступлений спартаковцев бесспорно. И все же никогда нельзя обходить молчанием тот факт, что группа «Спартак» далеко еще не имела законченной большевистской программы. Члены этой группы, представлявшие ее в Циммервальде и Кинтале, зачастую шли с Мартовым против Ленина. Организационно эта группа была еще связана с более широким объединением оппозиционных германских социал-демократов, впоследствии образовавших независимую с.-д. партию.

Теоретические позиции Карла Либкнехта и в эту пору еще не были додуманы до конца. И тем не менее, фигура Либкнехта уже в это время росла не по дням, а по часам. Брошенный на военную службу, он продолжает и в армии свою антивоенную пропаганду. Ни осадное положение, ни моральные скорпионы со стороны вождей официальной социал-демократии не могли его устрашить. Его «товарищи» по с.-д. партии не останавливаются перед тем, чтобы пытаться изобразить Либкнехта… сумасшедшим. Смертельная ненависть прусской военщины преследует его на каждом шагу. Но тем больше растет решительность Либкнехта, тем больше крепнет металл в его голосе, тем больше закаляется его революционная воля. Во главе авангарда берлинских рабочих он отправляется на Потсдамскую площадь, чтобы открыто поднять знамя борьбы против войны. Эта демонстрация берлинских рабочих, возглавленная Либкнехтом, войдет в историю мировой, революции как один из самых славных эпизодов, свидетельствующих о великой отваге борцов пролетариата в самую мрачную военную годину.

Карл Либкнехт бросает знаменитые лозунги: «Враг находится в собственной стране!» «Поверните штыки против собственной буржуазии». Эти призывы разорвались, как бомба. Надо было пережить тогдашнее свинцовое время, чтобы понять, какое действие должны были произвести эти призывы Либкнехта. За эти смелые слова германская военщина при сочувственном улюлюкании официальной германской социал-демократии отправила Карла Либкнехта на каторгу. Но и на каторге Либкнехт остался знаменосцем германских рабочих. И именно здесь он «перерастал» в знаменосца мировой революции.

Чем дальше шла империалистическая бойня, чем больше росла гора трупов, чем убийственнее становилось положение рабочего класса, чем больше назревало недовольство трудящихся и росла революционная решимость пролетар1иев всех воюющих стран, тем больше имя Либкнехта 'светило рабочим в кровавой мгле империалистической войны.

Но вот грянула русская революция. Из каторжной тюрьмы Карл Либкнехт шлет русским рабочим слова ободрения и поддержки. К этому времени Либкнехт начинает убеждаться уже в полной правоте большевиков. Его прежние «друзья», русские меньшевики, вплоть до самых «левых», оказались такими же банальными социал-предателями, как и Шейдеманы и Эберты. Программу Карла Либкнехта, его лозунги, его имя понесли в разбуженную революцией многомиллионную массу русских рабочих и солдат только большевики. В июльские дни 1917 г. Ленина и его ближайших товарищей постигает участь, во многом похожая на участь Карла Либкнехта, — их также пытаются оклеветать и забросать грязью, как Либкнехта, их также объявляют «агентами» иностранных держав, их также бросают в тюрьмы и казематы, как «врагов отечества». А их вчерашние товарищи по партии и по II Интернационалу — Либерданы, Церетелли и Черновы — также прикладывают руку к позорной травле большевиков.

Через глухие стены тюрьмы до Либкнехта доносятся сведения о происходящем в России. С захватывающим интересом Либкнехт ловит каждую весть, идущую из той первой страны, где революция прорвала огненное кольцо войны. Октябрьскую победу большевиков Либкнехт приветствует из тех же стен каторжной тюрьмы, хотя в общей принципиальной оценке ее он вначале допускает ошибки люксембургианского характера. Большевики у власти… Они горды дружбой и полной безраздельной политической поддержкой со стороны таких борцов, как Карл Либкнехт.

Несколько месяцев пролетарская революция в России идет от победы к победе триумфальным маршем, по выражению Ленина. Но вот перед нею возникли первые большие международные трудности. Германский империализм оказался еще достаточно сильным, чтобы заставить русскую революцию пройти черев полосу Бреста. В спорах внутри большевиков по поводу допустимости подписания Брестского мира имя Либкнехта играет не малую роль. В Германии явно поднимается революционная волна. Победы германской революции можно, ждать уже не только с месяца на месяц, но даже со дня на дань. Конечно, если Либкнехт победит, он избавит нас от всех трудностей и исправит все наши глупости, — говорит «левым» коммунистам Ленин, — но из этого не следует, что мы можем себе позволить делать чрезмерное количество глупостей и что мы, при данном соотношении сил, можем отказаться от подписания Брестского мира.

Русская революция Брестский мир подписала. Этот факт вызвал неслыханный взрыв ярости у всех социал-патриотических элементов России. Мелкобуржуазный «патриотизм» накалился докрасна. Вожди II Интернационала во всем мире и в том числе в Германии со своей стороны делали все возможное, чтобы оклеветать большевиков, заподозрить их мотивы, представить их в возможно более неблагоприятном свете в глазах западно-европейских рабочих. И опять Карл Либкнехт из стен каторжной тюрьмы подает сигнал лучшей части германских рабочих и европейскому пролетариату вообще. Он понял тактику большевиков не сразу. Но понявши ее, он ринулся на помощь большевикам со всей той энергией, которая была ему присуща. Он солидаризируется с большевиками. Он говорит западно-европейским рабочим: если первая пролетарская революция вынуждена сейчас пройти через тяжелый Брестский мир, то в этом не вина большевиков, а в первую очередь вина и беда самих западно-европейских рабочих, которые не смогли еще должным образом притти на помощь русской революции.

Тем временем силы германского империализма все более истощаются и подходят к своему полному исчерпанию. Революционный кризис в Германии назревает со все большей быстротой. Рабочие массы, измученные войной, рвутся на революцию. Официальная германская социал-демократия делает все возможное и невозможное, чтобы удержать эти массы в повиновении империализму. Но уже поздно. Военные поражения Гинденбурга и Людендорфа ускоряют развязку. Германские рабочие революционизируются не по дням, а по часам. Знаменосцем, вождем революционного авангарда является Либкнехт. Ореол Либкнехта сияет всем угнетенным, всем революционным рабочим мира.

Революционное движение германских рабочих и солдат раскрывает перед Либкнехтом двери тюрьмы. Освобождение Либкнехта из тюрьмы вызывает радость передовых пролетариев всего мира. В специальной телеграмме Ленин, Сталин, Свердлов приветствуют Либкнехта от имени всей коммунистической партии Советской страны. Прямо из каторжного каземата, во главе могучей рабочей демонстрации, Либкнехт отправляется к зданию советского посольства в Берлине, чтобы прежде всего послать приветствие русской пролетарской революции. Он обнажает голову перед красным знаменем Советской республики; первую свою речь в революционной Германии он произносит в честь русской революции и советской власти.

С этой минуты воя работа Либкнехта есть непрерывное горение на службе пролетарской революции. Вокруг спартаковцев группируется вся революционная часть германских рабочих. Имя Либкнехта — факел, освещающий дорогу растущим рядам германских революционных пролетариев. Влияние спартаковцев растет.

Но германская буржуазия и германская социал-демократия действуют несравненно более организованно и по-своему умно, чем русская буржуазия и русские эсеры и меньшевики. Они прежде всего учли опыт русской революции. Если Керенские, Церетелли, Черновы и Либерданы, получившие власть в свои руки, бросили лозунг, «продолжения войны до конца», то Шейдеманы, Носке и Эберты, получивши власть в свои руки, прежде всего бросают лозунг: «заключение мира во что бы то ни стало». Мир с империалистической Антантой — война против революционных рабочих! Мир с Клемансо и Ллойд-Джорджем — война против Карла Либкнехта и спартаковцев, — вот пароль «социал-демократического» правительства, вышедшего из ноябрьской революции.

Немецкая и вся международная буржуазия, вожди немецкой и всей международной социал-демократии, обученные «русским опытом», озлобленные до бешенства против подымающейся пролетарской революции, делали все, чтобы заманить в ловушку и пораньше перебить неокрепшие ряды плохо вооруженных революционных рабочих. А рабочие, измученные войной, рвались на восстание. «Ненависть толкала на преждевременное восстание» (Ленин). Через трупы спартаковских рабочих, через трупы Розы Люксембург и Карла Либкнехта социал-демократия вела — и на время привела — буржуазию к власти в «свободной» Германии, которую для издевки над рабочими первое «с.-д.» правительство наименовало «социалистической» республикой. Дорого заплатил германский пролетариат за опоздание с расколом с.-д. партии, за отсутствие прочной, сплоченной большевистской партии.

Героическое восстание спартаковцев потерпело поражение. Но оно посеяло семя грядущей победы. Это семя взойдет.