Кай из рода красных драконов

Глава 13 Бура

Нарушение обряда задело за живое не только меня. Один из воинов, вдруг обернувшись к другому, резко толкнул его в грудь. Двое молодых и «безлошадных» — в ответ — выхватили мечи.

Мне непонятно было, чего там заискрило у барсов, но назревала драка.

Только Ичин продолжал кружиться вокруг поленницы, словно бы потеряв разум в своей шаманской пляске. Похоже, ему и дела не было до этого бардака!

Я подобрался — мешали связанные руки и ноги — и вскочил, наплевав на дикарский обряд. В «горелки» я бы ещё мог поиграть немного, костёр пока не разошёлся как следует. Но если эти дебилы сейчас подерутся, они просто затопчут ни в чём не повинного зверя!

Не успел я подумать, как буду развязываться — один из воинов, побагровев лицом и шеей до самых ключиц, с рёвом кинулся на меня, выставив вперёд свой короткий меч. Он держал его так, будто хотел не рубануть меня им, а ткнуть.

Я уклонился, дёргая руками и пытаясь сбросить верёвки. Потом уклонился ещё раз, но не удержал равновесие — упал. Ноги-то тоже были связаны.

Приятель — юный барс, с которым мы вместе охотились и ходили в караул — подскочил, полоснул по стягивающим меня верёвкам ножом и сунул мне в руки такой же короткий меч.

Приятель прожил со мной в лагере больше недели, он знал, что я очень приличный по этим местам фехтовальщик.

Промахнувшийся воин — не знал. Пока он видел только, что я его ниже и легче, но зато гораздо быстрее. Гоняясь за мной, он едва не влетел в костёр, и это разозлило его ещё больше.

Воин развернулся, нашаривая меня глазами, размахнулся и побежал на меня с каким-то утробным рёвом.

Ну что ж, драться так драться.

Я с разворота скрестил с ним меч, дав ему навалиться на меня как следует. Потом резко поддался и… рубанул бы его, когда он провалился мимо меня, подставляясь по полной, но… Удержал руку.

Барсы и так оценили удар. Перекрывая камлание Ичина, мой приятель выкликнул что-то, вроде: «Аар»! И несколько мечей сверкнули в воздухе.

Бросив взгляд за спину, я понял, что на моей стороне уже пятеро.

Ещё шесть или семь барсов тоже ощетинились мечами и были готовы поддержать зачинщика. Остальные колебались.

Колебался и я. Делать трупы проще всего. Лучше бы сначала сориентироваться, что будет, если я убью этого дурака?

Воин, кажется, что-то про меня понял. Он хоть и продолжал грозно реветь и вращать бешеными глазами, надвигался теперь медленно. Почуял, собака, угрозу в моей расслабленной позе?

Я ждал. Ждали и остальные. Решили, что поединок — лучше большой драки?

Воин мой, правда, потерял не только инициативу, но и разум: решил меня разыграть.

Ещё раз рыкнул, прямо-таки по звериному, и уставился мне за спину выпученными глазами.

Ну, не на того напал. Оборачиваться на: «Ой, что у тебя сзади» — слишком древний развод.

Однако воин был не одинок в своём удивлении. Остальные тоже заинтересовались, «что у меня за спиной», стали перешёптываться. Потом расступились, а Ичин прекратил своё шаманское нахаживание вокруг костра, и его бубен смолк.

Сзади меня схватили за плечи сразу несколько рук и потащили вбок от костра. А тот, что напал — попятился сам.

И только тогда я всё-таки оглянулся.

По лагерю, со стороны, куда уходила охотничья тропа, шёл здоровенный матёрый ирбис — снежный барс.

Его серебристо-серая шуба искрилась и… то ли бликовала, то ли слегка просвечивала в лучах восходящего солнца.

— Красавчик! — вырвалось у меня.

Барс остановился. Посмотрел с ленивым кошачьим интересом на меня, потом на волка, мешком лежащего возле костра.

Я тоже покосился на раненого зверя, безвольно ткнувшегося мордой в траву. Похоже, что всё, конц. Бедный волчара.

Прости, брат, кажется, я не успел. Ну, хоть кота пощупаю за фаберже: настоящий он или вроде голограммы?

Ходит тут, понимаешь… Может, это порода такая, светящаяся? Или всё-таки призрак, и его вызвал Ичин своим бубном?

Я читал, что камлание шамана может погрузить в транс и его самого, и тех, кто с ним рядом.

В советские времена в одном из алтайских сёл попытались как-то пригласить шамана выступить в клубе. Он приехал. Попрыгал, постучал в бубен и уехал. А все зрители впали в транс. Так и сидели в клубе целые сутки. И пришлось звать шамана в ещё раз, чтобы привести их в чувство.

Так, может, и нас сейчас заморочил Ичин? А сон в лесу, где мне привиделся барс — так это, наверное, кама навела на меня морок!

И всё-таки оставался ещё медведь. Обвал, допустим, был совпадением. Но были и совсем не призрачные трупы найманов терия Вердена!

Я медленно положил на траву меч, шагнул к барсу.

Большой кот ждал. Я потихонечку приближался, стараясь не делать резких движений.

Воины, что стояли рядом, кажется, перестали даже дышать. Стало так тихо, что я услышал за спиной треск разгорающегося костра.

Запястья невыносимо зачесались, и я осторожно потёр их, не отрывая глаз от морды зверя. Говорят, что нельзя пристально смотреть в глаза хищнику — вот только я видел, что это его и держит сейчас, крепче аркана. Я «поймал» его глазами. И боялся упустить.

Ещё три шага. Ещё два. Шаг!

Огромный кот, чуть подался назад. Посмотрел на меня, словно бы усмехаясь в усы.

Я не удержался — протянул руку, в попытке коснуться пушистой шерсти… Зря.

Барс осел на задние лапы. Перепрыгнул сразу и через меня, и через костёр. И исчез.

Всё-таки призрак? Или это какая-то шаманская магия? Глаза мне отвели, что ли? Зверь был совершенно как настоящий! Я же подобрался к нему почти вплотную, каждую шерстинку видел!

— Ирбис! — восхищённо выдохнул кто-то из молодых воинов.

И зашелестело тихое:

— Ирбис, ты видел, да?

— Ирбис!

— Он не прошёл обряд! — возразил возмущённый, но одинокий голос.

Я обернулся. Протестовал не тот воин, что напал на меня с мечом. Интересненько.

Меч, что дал мне приятель, остался лежать там, где я его и положил. В два прыжка я сумею за ним вернуться.

— Посмотри на его руки, — негромко, но веско бросил Ичин. — Он уже воин! И дух барса пришёл сюда, чтобы подтвердить это. Кто ты такой, Ыйген, чтобы решать тут за всех?

Воин молча насупился. А вот тот, что дрался со мной на мечах, возмущённо засопел, потянул из ножен меч, а шея его опять налилась кровью.

— Успокойся, а то тебя удар хватит! — огрызнулся я и поскрёб ногтями чешущееся запястье.

На руках снова выступил кольцевой узор. Он стал ярче и даже немного светился.

Интересно, если появляется барс, значит, скоро у меня на руке выступит и его морда? Или барс — это хитрые шаманские игры, а моя «метка» будет с мордой медведя?

Не, ну я чумной. Разве призрачный медведь реальнее призрака барса?

Воин, что дрался со мной, посопел ещё, посмотрел на молодёжь — она явно была на моей стороне, и со стуком вбросил меч в деревянные ножны.

А я подошёл к волку, безвольно лежащему на траве.

Какая подлая тварь ударила зверя мечом? Тот воин, что бросился на меня? Но лезвие его меча было чистым. Значит, в ход пошёл нож?

Я начал переворачивать тушку зверя, чтобы глянуть, что там за рана — от меча или от ножа?

Он был крупнее волков моего родного мира, но гораздо меньше тех, на которых летали здешние воины. И окрас у него был немного плебейский, собачий какой-то.

Тушка оказалась тяжёлая. Я поднатужился, толкнул посильнее, и зверь сдавленно застонал.

Живой! Ах ты ж, мать твою!

— Помогите! — я обернулся к воинам. — Рану надо зашить и перевязать!

— Обряд не закончен, — строго сказал Ичин. — Знаки показывают нам, что ты — воин. Но огонь не принял тебя. Нужен обряд очищения. И твоё воинское имя тоже должно быть очищено. Ты помнишь своё воинское имя?

Я обвёл глазами воинов. На этот раз возражений не возникло ни у кого. Видимо, события начали приобретать предсказуемый оборот. Но имя?

Вот я попал. У Кая, наверное, было уже воинское имя? Или нет?

Наверное, нет. Майа что-то говорила про то, что он всего лишь помогал отцу.

А вот у Камая воинское имя имелось точно: мои руки и всё моё тело ощущали последствия очень серьёзных упражнений с оружием.

Могу ли я сейчас сделать вид, что вспомнил воинское имя, не помня настоящего?

Что для шамана важнее — память Кая или память его тела — неведомого юного воина появившегося непонятно откуда?

Но… Если на моих руках выступили воинские знаки Камая и их признали здесь, значит, и имя должно быть его. Имени этого я не знаю, но и шаман не знает.

Ну что ж, обойдусь своим. Уж позывной-то у меня есть. А врать лишнего, да забыть потом, что наврал…

— Кесарь, — сказал я. — Моё воинское имя — Кесарь.

Привычные звуки позывного прозвучали странно. Губам Камая чужие звуки оказались непривычны, я не смог выговорить, как надо. Вышло глухо и неразборчиво.

— Хорошо, — кивнул шаман. — Гэсар с этого дня будет нашим братом барсом. Три дня ему нельзя есть мяса. Потом он пройдёт обряд очищения и будет жить вместе с молодыми воинами.

Я услышал шёпот и смех среди парней — им понравился вердикт шамана и предводителя. Остальные равнодушно молчали. Только двое воинов остались недовольны — Ыйген и тот, с которым я дрался.

Ну, это я потом разберусь. На сердитых воду возят. Только тут ещё об этом, похоже, не знают.

Помахал рукой приятелю и показал на волка. Мне нужны были тряпки, чистая вода, иголка с ниткой.

А есть ли у них вообще привычные мне иголки?

Старшие воины потащили тушку жертвенного ягнёнка по охотничьей тропе.

— Зачем? — спросил я одного из молодых, поджидая приятеля. Тот обещал принести что-нибудь для перевязки.

— Они повесят тушу над пропастью. Это — пища для духов, — удивлённо ответил тот.

— Гэсар, смотри! — приятель был уже тут как тут. Он принёс старую рубаху и указывал мне на коршунов над тропой. — Духи слетелись уже. Они приняли барана. Хорошо!

Он стал помогать мне переворачивать волка, не переставая трещать.

— Духи съедят барана, растащат косточки. Может, и бура тогда выживет. Или умрёт. Зашить нечем!

— Почему? У вас что, иголок нет?

— Раны зашивать умеет только Ичин.

— Так попроси у него!

— Шаман не будет зашивать дикого зверя! Это плохо!

— Всё у тебя — то хорошо, то плохо, — пробурчал я и крикнул, разглядев рану: — Ичин! Дай иголку? Пожалуйста! Жалко тебе, что ли?

Рана оказалась колотая, но небольшая. Похоже, я был прав — ударили под рёбра ножом, целясь в сердце. Но зверь крупный, может, и не достали до мотора?

Шаман подошёл и мрачно уставился на меня. Он был занят, когда я его позвал. Чего-то втолковывал воинам насчёт того, как поправить испорченный обряд.

Однако Ичин оставил своё занятие, сел рядом со мной на корточки.

— Уйди, — оттолкнул меня плечом.

Осмотрев рану, шаман покачал головой:

— Не выживет зверь.

— Выживет. Я ухаживать буду. Дай иглу, если есть, а? Сам зашью.

— Тебе нельзя, — отмахнулся Ичин. — Ты грязный сейчас, рана от твоих рук воспалится.

— Ну, так сам шей, б… лин! — я выругался, и Ичин посмотрел на меня с интересом, словно я озвучил какое-то незнакомое ему заклинание.

Потом шаман снял с пояса мешочек, вынул оттуда костяные иголки и что-то, похожее на жилы или тонко нарезанные и скрученные кишки животных. Короткие такие «ниточки».

— Истэчи! — позвал он.

Мой приятель тут же всунулся между нами и умело прижал пальцами рану на боку волка. Тот всхлипнул совсем как человек.

Я сел рядом, положил морду зверя себе на колени и стал гладить, уговаривая:

— Ничего. Потерпи, братишка. Всё заживёт, ага? Раз сразу не помер, надо выкарабкиваться. Подумаешь — бок подрезали…

Шаман принялся зашивать рану, ругая меня:

— Какой тебе брат — волк, назначенный духам? Это бура — на нём духи должны ездить. Придётся большое очищение делать, ловить другого волка…

— Ты шей, давай! — огрызнулся я.

Истэчи, приятель мой, посмотрел на меня снизу вверх, сделав большие глаза. Мол, ну ты и дерзкий. Разве можно так на шамана кричать?

— Я бы не закричал — он бы не подошёл. А братишка бы помер.

— Значит, духи так захотели! — возразил Истэчи.

— Духи его, что ли, ножом ткнули? — Я погладил волка между ушами. — Вот найду этого духа — оленьи рога ему обломаю!

— Если бы духи захотели взять бура — нож не повредил бы ему! — не согласился Истэчи. — Человек не сможет взять то, что хотели взять духи. Значит — не понравился им твой волк.

— Не взяли — мой будет! — рассердился я. — Бурка он или не Бурка — это потом разберёмся.

— Бура! — поправил Истэчи.

— Это он был бы бура, а теперь будет Сивка-бурка, — отшутился я. — Пусть оклемается, в общем. Тогда и решим.

— Опасно давать ему жить, — включился в наш спор шаман. И пояснил, возясь с нитками. — Если зверь не смог улететь — духи не приняли дар. Они могут рассердиться на тебя. Не дать тебе крылатого волка.

— Да меня и этот устраивает. — Я почесал Бурку за ухом. — Только он маленький ещё. Или другой породы?

Истэчи засмеялся.

— Нормальный он, — пояснил шаман, мрачно всматриваясь в меня: не шучу ли? — Волка, чтобы он вырос и смог носить на себе воина, нужно поить молоком белой горы. Ты забыл, что ли?

— Забыл, — повинился я. — Очень много забыл. Руки что-то иногда помнят. Как меч держать, куда бить. А про волков — всё забыл. Как лечить-то его теперь? И где брать это горное молоко?