Кай из рода красных драконов

Глава 35 Военный совет

Араки было много. Зная коварный нрав местного алкоголя, я только делал вид, что пью, а сам налегал на мясо.

Это было несложно. Такого вкусного мяса, как здесь, я вообще никогда не ел. И непонятно, виноваты ли были горный воздух и кристально-чистая экология, или мои резко помолодевшие вкусовые рецепторы?

Воины же с молочной водкой не церемонились, и скоро Майман, впечатлённый моей историей, озвученной захмелевшим Аймаром, подсел поближе и начал расспрашивать. Ему не верилось, что я совсем ничего не помню.

— А до какой поры медвежонок с матерью в одну в берлогу ложится? — домогался он до меня. — А сóболя в каком месяце бьют?

Но я только смеялся в ответ:

— Да я даже названий месяцев не помню! Даже не помню, сколько их!

— А считать умеет, однако! — покачал головой Сурлан. Вот он пил очень умеренно. Да и Ичин тоже едва подносил к губам бурдюк. — Только не по-человечески!

— Почему, не по-человечески? — возмутился я.

— Он по пять пальцев считает! — наябедничал Аймар. — А надо — по четыре!

— Может, его духи так научили? — засомневался Майман.

Мне было смешно видеть растерянную улыбку на лице здоровяка. Я засмеялся и понял, что всё-таки перебрал лишнего.

— Всё, мужики! — я встал. — Мне хватит!

И тут уже засмеялись они.

Майман ухватил меня за пояс, усадил рядом.

— С военного совета — все вместе пойдём, — пояснил Аймар и икнул. — Спать.

Ичин посмотрел на него внимательно, потянулся за бубном и стал греть его над огнём, поворачивая и поглаживая обечайку.

На рукояти бубна была вырезана из берёзы человеческая голова, и Ичин то и дело шептал ей что-то, словно советуясь.

— Нет, ты мне расскажи, почему пять⁈ — не отставал Майман.

— Потому что по пять считать проще, — пояснил я. — Это более круглое число.

— О… — сказал Сурлан. — Точно духи научили, однако!

— Не хорошо это! — Аймар замахал руками и попытался встать. Его усадили обратно.

— Ладно, — отмахнулся Майман. — Пусть считает по пять. — Он сгрёб меня за плечи. — Ты расскажи мне лучше, как жить под небом, если совсем ничего не помнить?

— А может, Эрлик боится, что Кай вспомнит того, кто его убил? — предположил один из воинов рода волка, узкоглазый Малта. — И отомстит ему?

— А кто его убил? — нахмурился Ырыс.

Он тоже захмелел и всё пытался завалиться на кошму.

— Понятно кто, терий Верден, — сказал Малта, разглядывая меня бесцеремонно, как диковину в лавке.

— Да я-то — ладно. Узнать бы, кто убил правителя Юри? — забросил я удочку.

Барсам я уже задавал этот вопрос. Но в ответ молодёжь только пожимала плечами, а старшие отмалчивались. Даже Ичин не смог мне ничего ответить.

До маленькой крепости, где была ставка правителя, — целая ночь пути. Дозорные барсов увидели на восходе сигнальный огонь, означающий общий сбор. И тут же запылал второй огонь, потом третий! Враг напал на долину Эрлу!

Все барсы, кто мог сражаться, бросились на помощь. Весь день они летели, а когда волки уставали, шли и вели зверей в поводу.

Ночью им пришлось остановиться, зверям нужен был отдых. А утром они поднялись, увидели полчища терия Вердена над маленькой крепостью и сходу вступили в неравный бой.

Так запомнил это Темир и, пожалуй, его рассказ был самым подробным.

Воины молчали. Видно, и волки узнали, что правитель мёртв от ликующих врагов.

Я думал, вообще не дождусь ответа. Но Майман вдруг сказал задумчиво:

— Я не видел во время сражения красного дракона правителя Юри. Эргена видел издалека. Не его самого, так высоко было не различить, но его драконью дюжину можно было узнать по знакомому строю. Но сам правитель к началу схватки был, наверно, уже убит. Может быть, в крепость проникли предатели?

— Значит, ни волки, ни барсы не сражались рядом с самим правителем? — удивился я.

— А зачем? — удивился в ответ Майман. — У терия Вердена достаточно пеших лучников и волчьих всадников. С драконами сражались драконы. Вернее, сражались между собой колдуны, что только и могут подчинить этих тварей.

— Но барсы и волки могут сражаться с драконами?

— Могут, — кивнул Майман. — У драконов особенно уязвимы мембраны крыльев. И драконы тяжелее на разворот. Два или три волка могут долго уклоняться от молний, а когда колдун выдохнется — тут ему и конец.

— Но и у колдунов есть оружие против нас, — подсказал Ичин и тихонечко стукнул в бубен, проверяя, чисто или он звучит. — Дракон может подняться выше, чем волки.

— Они обычно так и сражаются, — кивнул Майман. — Поднимаются над нами и шарашат оттуда молниями. Если в войске нет пеших лучников — это плохая для нас стратегия.

— Но в этот раз колдуны бились между собой? — уточнил я.

— Да, — кивнул Майман. — Я видел схватку драконов в небе. — Но любоваться мне на неё было некогда. Может, я просто не разглядел дракона правителя Юри?

Ичин перестал шептать и начал тихонько постукивать по бубну в каком-то, только ему ведомом ритме.

— А почему, если правитель Юри погиб на поле боя, враги не нашли его после и не похоронили? — спросил я.

— Скажи лучше, почему его голову не прибили на воротах крепости? — усмехнулся Майман.

— Хорошо, — кивнул я. — Почему не прибили?

Майман развёл ручищами.

— Я знаю одно: если бы правитель Юри скрылся за перевалом вместе со старшим сыном, об этом уже кричали бы вестники терия Вердена, назначая награду за его голову. Но они кричат о голове Эргена.

— Так про Эргена вы узнали от врагов?

— И от врагов, и от раненых, — пояснил Майман. — Были из наших и те, кто видел, как уцелевшие драконы понеслись в сторону перевала. И волчьи всадники полетели за ними. Не волки или барсы, а из тех, кто был на службе у правителя Юри. Пешие же погибли или бежали в горы малыми группами. Несколько раненых прибились и к нам.

— Вы тоже пытались пройти через перевал? — спросил я Маймана.

Он покачал головой:

— Я не шаман, как Ичин. Я — простой воин, а даже ветер там заговорён духами.

Он замолчал, а Ичин стучал в бубен всё громче.

В руках у него была колотушка из берёзы, и звук выходил мерный, но словно бы потусторонний. (Истэчи мне все уши прожужжал о том, как важно, чтобы обустройство бубна было именно из берёзы, интересно бы ещё понять, почему?)

Странно, но ритм действовал на меня и других воинов отрезвляюще. Взгляд Аймара прояснился, он сел ровнее.

— Нам и раньше не было ходу за перевал, — пояснил вдруг квадратный волк, Ырыс. Пару минут назад он дремал сидя. — А теперь там бушует пламя.

— А что стало с родом медведя? — спросил я.

— Двое раненых прибились к нам, и женщины выходили их. — Майман махнул рукой в сторону двери. (Ну, и восхода — тоже.) — Ты можешь их сам потом расспросить. Но даже если кто-то и уцелел — то им заботой будет прокормить своих детей и женщин. Волчих дюжин у медведей теперь нет.

— А что у нас с дюжинами?

— От волков осталась одна и вторая неполная. От барсов — четыре. Но есть ещё по паре дюжин мальчишек, что готовы взять своего первого волка. И по дюжине тех, кто волка своего потерял.

— Почему барсов уцелело больше, чем волков?

— Потому что Ичин — камлать умеет, — развёл руками Майман. — Он сумел собрать вокруг себя своих и отступать к лесу, сражаясь.

— А как сумел? — не отставал я.

Ичин перестал колотить по бубну, нашарил на груди висевшую там на ремешке железную пластинку с таким же железным язычком, сунул в рот, зажал зубами и… Жуткий дребезжащий звук прорезал воздух!

На улице тут же завыли крылатые волки, а Бурка сунул морду в дверь и уставился на меня с укоризной: что ты тут, мол, творишь?

Ичин вынул пластинку изо рта и рассмеялся.

— Волки не выносят этого звука, — сказал он. — И слышат его даже через шум боя. Нет в этом ничего волшебного. Я просто сумел собрать своих, когда стало ясно, что мы проиграли.

— Это о-очень пришлось не по нраву терию Вердену! — рассмеялся Майман. — Большая часть его крылатых волков преследовала Эргена. Пешие-то не могли за нами угнаться. Когда Ичин стал уводить своих, кого-то успели собрать и мы под этот рёв.

— Но медведи не отступили, — горько сказал Ичин.

— Они кричали тебе вслед, что ты струсил! — рассмеялся Майман.

— И ты думаешь, что я — трус?

— Я думаю, что ты спас и моих людей. Положить там всех — не значило победить.

— Но сможем ли мы победить сейчас? — нахмурился Ичин.

— Ещё как сможем! — сказал я. — Если, конечно, не сваляем дурака во второй раз и не выйдем биться на открытое место. Пусть сражаются с нами в горах! Хрен они пройдут теперь торговым путём!

— Хрен, — легко согласился Аймар.

И этот запомнил! Ну вот кто меня за язык тянет? Ни одного доброго слова от меня барсы не переняли, одни маты!

— У нас есть надежда, что Эрген соберёт войско на той стороне перевала и вернётся, — сказал, молчавший всё это время Байсур.

Он был худой, мрачный, и руку всё ещё носил на лубяной перевязи. Его, как и меня, едва живым вынесли с поля боя.

— Никто не знает, что там, на другой стороне огненного перевала, — сказал Ичин. — А вот за простой перевал мы не пустим никого, тут Кай верно сказал.

— Ну почему же — никого, — усмехнулся я. — Торговцев пустим. Возьмём всё, что надо — и пусть себе валят! Должен же нам кто-то еду возить? И оружие!

Воины засмеялись, и я засмеялся в ответ. И понял, что пьянка сама собой перешла в военный совет.

— А карта перевала у вас есть? — спросил я. И, видя недоумение на лицах, уточнил: — Ну, пусть не перевала, а хоть какая-то карта?