Кэсткиллский орел

Глава 24

Когда приехала Рейчел Уоллес, Хоук у дальней стены гостиной делал отжимания, стоя на руках. Я представил их друг другу, и стоящий вверх ногами Хоук, не прекращая упражнений, поздоровался.

— В последнее время у нас не было возможности нормально позаниматься, — пояснил я, — поэтому мы несколько лихорадочно наверстываем упущенное.

Рейчел Уоллес улыбнулась, потянулась ко мне и поцеловала. Она хорошо выглядела. Темные волосы были убраны с прелестного личика. Косметика положена умело и со вкусом. Носила она серые слаксы и белую, открытую у ворота блузку, черный бархатный пиджак и черные туфли на высоченном каблуке. Целуя, она взяла меня за руку, а после того, как поцеловала, несколько секунд не отпускала мои пальцы, отступив на шаг и рассматривая меня. Ногти ее сверкали бесцветным лаком. На цепочке на шее болтались черные очки.

— Как ты? — спросила она.

— Могу работать, — сказал я. — Может быть, даже эффективно. Благодарю за то, что приехала.

— Ерунда, — отмахнулась она. — К тому же мой издатель проживает в Бостоне, поэтому поездку я выдала за деловую. Расходы тоже. Прежде чем вернусь, позавтракаю с Джоном Тикнором и придам всему этому легитимность. Ты, кстати, помнишь Джона?

— Да, — кивнул я. — Однако поскольку я зарегистрированный сыщик, то должен буду сообщить властям о ваших финансовых махинациях.

— Понятно, — сказала она. — Но для начала было бы неплохо сделать мартини.

— Мы тут на полном гособеспечении, — похвастался я. — Поэтому имеется бутылка виски, правда дрянного, но после двух рюмок перестаешь замечать. К тому же оно удаляет налет с зубов.

После сотни отжиманий Хоук сделал кувырок вперед и принялся совершать приседания.

Я налил Рейчел немного виски и кинул в стакан льда. Себе льда добавлять не стал.

— Почему не пиво? — спросила она.

— Виски действует быстрее, — заявил я.

— Верно, — согласилась Рейчел. — Много пьешь?

— Не так много, как хотелось бы, — сказал я.

— Почему же?

— Нужно оставаться трезвым, — заявил я. — Я на работе.

Рейчел Уоллес чокнулась со мной и глотнула примерно унцию скотча.

— Не хочешь рассказать о своих чувствах? — спросила Рейчел.

Я покачал головой:

— Нет, не сейчас.

Она посмотрела на Хоука:

— Может, хочешь пойти куда-нибудь и поговорить в другом месте?

— Нет, — сказал я. — Чувств на самом деле навалом. К тому же меня не смущает разговор в присутствии Хоука. Просто сейчас мне это не поможет, я должен заниматься совсем другими делами. А когда все закончится, тогда, может быть...

— Понимаю, — кивнула она. И сделала еще глоток скотча. — Ладно, давайте займемся делом. Как вы намереваетесь его провернуть?

— Не знаю пока, как именно, — сказал я. — Знаю лишь, как мы его проворачивать не будем. Мы не станем просить помощи у федералов. Люди, с которыми мы успели переговорить, с трудом отыщут собаку на кошачьей выставке.

В кухню вошел Хоук. Он был без рубашки, и его торс, голова и лицо блестели от пота. Дыхание было спокойным и размеренным. Он достал из холодильника бутылку шампанского «Мюэ и Шандон» и откупорил ее. Когда пробка вылетела с легким хлопком, Хоук налил в широкий винный бокал шампанского и сказал:

— Не удивительно, что все рушится в этой стране. Проклятое правительство не может даже обеспечить нас бокалами для шампанского.

— Да, уж на это у республиканцев должно было хватить ума, — согласился я.

Мы прошли в гостиную, и Рейчел Уоллес села на диван, положив ноги в туфлях на кофейный столик и вытащив из сумочки небольшой блокнот.

Я, баюкая свой стакан виски, присел за кухонный стол, Хоук прислонился к дверному косяку. Бокал он держал в левой руке, бутылку шампанского в правой и смотрел на Рейчел Уоллес. Она тоже взглянула на него и улыбнулась. Хоук улыбнулся в ответ. В этой улыбке ничего не проскользнуло.

Ни тепла, ни неискренности. Хоук общался с другими только тогда, когда сам этого хотел.

— Почему вы на меня смотрите? — спросила Рейчел Уоллес. В голосе ее не прозвучало враждебности, просто любопытство.

— Вы очень приятная женщина, — отметил Хоук.

— Благодарю, — сказала она.

Хоук продолжал смотреть на нее, и Рейчел удивленно воззрилась на меня.

— Хоук не может поверить, — объяснил я, — что женщина, если она, конечно, не уродина, не вешается от страсти ему на шею.

Улыбка Рейчел Уоллес стала еще шире.

— Это правильно, — сказала она. И, взглянув на Хоука, добавила: — Даже я с трудом сдерживаюсь.

Хоук налил себе еще шампанского.

— Вы меня успокоили, — сказал он с гнусавым акцентом. — Ненавижу чувствовать себя неуверенно.

— Представляю, — засмеялась Рейчел Уоллес. — Уверена, вы к такому не привыкли.

— Хотите еще виски? — спросил Хоук.

— Да, — сказала Рейчел Уоллес.

Хоук взял бутылку и плеснул ей виски поверх оставшихся в стакане кубиков льда.

— Вы настоящая лесбиянка? — спросил он.

— Настоящая, — подтвердила Рейчел.

— Ну что же, — сказал Хоук. — По крайней мере, экономия на бабских спиралях.

Рейчел, отпив при этих словах глоток, не выдержала и расхохоталась, едва не подавившись.

Хоук ухмыльнулся. На сей раз с теплотой.

Я похлопал Рейчел по спине. Наконец она прекратила кашлять и допила свое виски.

— У Хоука специфический взгляд на проблемы секс-меньшинств, — сказал я. — Ты нашла еще что-нибудь про Костиганов?

Рейчел глубоко вздохнула.

— Да, — кивнула она. — Например, адрес его жены.

— Бывшей, — уточнил я.

— Насколько я поняла, они не разведены, — сказала Рейчел Уоллес.

— Где же она живет?

— В Чикаго, на Озерном проезде.

Вырвав страницу из блокнота, она протянула мне адрес.

— Еще что-нибудь есть?

— О жене? О ней больше ничего. Я могу сказать лишь, как ее зовут, если не говорила, — Тайлер Смитсон. Двое детей живут с ней вместе. Она, похоже, не работает, хотя наверняка утверждать не могу. В микрофильме об этом ничего.

— Удалось узнать хотя бы что-то о ком-нибудь из Костиганов?

— Одно время у «Транспен» были проблемы с рабочими. Национальное управление по рабочим ресурсам рассматривало дело, связанное с конфликтом на заводе в штате Коннектикут. Пока что у меня информация из вторых рук, но я проверю ее. Стоит процессу войти в правительственное русло, как всё становится на свои места. Вопрос времени.

Я попытался глотнуть виски, но оказалось, что мой стакан уже пуст. Хоук налил в него еще скотча, взял стакан Рейчел, кинул в него льда, подлил виски и протянул ей. Она ему улыбнулась.

— Спасибо, — сказала женщина и посмотрела на него почти с такой же теплотой, с какой он смотрел на нее. Затем посмотрела на меня, потом снова на Хоука: — Он располагает к себе, хочется быть преданной ему, правда?

— Спенсер? — удивился Хоук.

— Да. Вот вы, вот я. Мы оба рядом с ним. — Она отпила немного скотча. — Превосходно, — сказала она.

Хоук налил себе в бокал шампанского и выпил половину. Он не потягивал его, а пил большими глотками, словно испытывал жажду.

— Я оказываюсь в калифорнийской тюрьме, он приходит и вытаскивает меня оттуда, — сказал Хоук. — Поменяйте нас местами, и я сделаю то же самое. Но суть не в этом. Вы видите черного и белого, которые вместе работают над какойто проблемой, и считаете, что черный помогает белому. Масса Спенсер, хозяин, позволь броситься ради тебя под этот грузовик.

Рейчел Уоллес напряженно смотрела на Хоука.

— Даже если его убьют, — продолжил Хоук, — я сделаю то же самое, что и сейчас. Сюзан нужна помощь, я помогаю.

Рэйчел несколько секунд смотрела в свой стакан, затем перевела взгляд на Хоука.

— Прошу прощения, — сказала она, — я относилась к вам, как к его помощнику.

— Все правильно.

— Изменить прошлое я не в состоянии, — продолжала она, — зато больше этого не повторится.

— Уже прогресс.

Рэйчел допила свой скотч. Она потянулась к бутылке, но Хоук перехватил инициативу.

— Позвольте мне, — сказал он.

— С утречка в Чикаго? — спросил я Хоука.

— Перво-наперво, — кивнул он.

— Таким образом, у нас остается впереди целый день, — сказала Рейчел Уоллес. — Может быть, напьемся?

— Было бы глупо не сделать этого, — согласился я.