Кинжал Улугбека

Глава 41
КИНЖАЛ

В последние самаркандские дни питерцы собирались побывать на Афрасиабе и горе Кухак, где стояла обсерватория Улугбека. Были и другие запланированные исторические объекты, а также дом на улице Шаумяна, где во время эвакуации жила Герина бабушка. Если дом уцелел, надо было его сфотографировать.

Целый день провели в институте археологии, ходили по музею и библиотеке с узкими коридорами меж стеллажами, где колыхался сладкий воздух, напоенный запахом старинных книг, и в солнечном свете танцевали золотые пылинки. Паштет упивался славой и получил специальный диплом, свидетельствующий о немалых его заслугах в археологии, а на Варю неизгладимое впечатление произвела реставрационная лаборатория, где восстанавливали все, что только можно вообразить, вплоть до плетеных корзин и живописи, снятой вместе со штукатуркой со стен откопанных дворцов.

На сувениры денег у ребят уже не осталось, но шахрухиинцы принесли тюбетейки, глиняные фигурки, глазурованные плошки и большие, как блюда, лепешки с вылепленными и выпеченными узорами и надписями. Бахтияр приходил в гости, но ничего нового не рассказал. О кинжале - ни слуху ни духу.

Варя нарисовала несколько акварелей Самарканда. Гера ждала Олега, который все еще не вернулся с Канки. Паштет вспоминал свой «звездный час» и с сожалением думал, что в Петербурге он уже не будет таким героем, как здесь. Кто и что там знает про великого астронома Улугбека, Шахрухию и гончарные ямы? Что им Регистан, Гур-Эмир, Шахи-Зинда? Они даже музыки этих слов не чувствуют! А еще Паштет сделал по своему росту зарубку на двери и каждый день проверял, не подрос ли. И никто из славной питерской троицы не предполагал, что им предстоит сделать еще одну находку.

Калитку дома Улугбековича открыла та же согбенная старуха в черном. Листва в саду тихо и благостно шелестела, будто ничего не случилось. Только фонтан умолк, и сама голубая его чаша просохла.

Лерыч пошел в дом, к вдове, а ребята остались у порога, куда к ним выбежал Искандер.

- А я решил, вы забудете, - сказал он.

- Решение было ошибочным. - Гера вытащила значки, и все вместе начали объяснять, что на них изображено. Потом Паштет разложил прямо на земле черепки.

- Видишь, какие узоры? А вот этот простой, глиняный, будто и не очень красивый, он ценнее, чем красивые. Он стариннее. И тот горшок, от которого откололся этот черепок, был вылеплен не на гончарном круге, а руками. А кто такой Тимур - слышал?

- Военный, - ответил Искандер, подумал и нерешительно добавил: - И царь.

- А что такое Регистан?

- Площадь. А Гур-Эмир - могила эмира. Мы туда с папой ходили. А знаете, - сказал он шепотом, и глаза его наполнились слезами, - они. не говорят, но я знаю, что папа больше не придет…

- Поэтому не забывай, как вы ходили в Гур-Эмир, - сказала Гера, потому что Паштет растерялся. - А этот черепок, - она взяла в руки большой лазурный осколок тарелки, - похож на купола Самарканда, верно? Такой же голубой.

- Я буду археологом, - заявил Искандер.

- Придется много учиться и работать. Знаешь, как трудно на раскопках? Спроси тетю

Варю и дядю Паштета. Земля как камень. Пыль. Жара.

- Знаю, - понимающе кивнул Искандер. - Я копал. У меня есть раскопки. Хотите, покажу? Только это тайна.

Он убежал в дом, вернулся с детской лопаткой и повел их по дорожке в глубь сада. Под раскидистым инжиром была настоящая детская площадка. Качели, горка, вырезанные из дерева верблюд и медведь. И песочница.

- Здесь! - Малыш ткнул в песочницу носком сандалии и стал копать, вытаскивая куски битых чашек, тарелок, бутылок и складывая на бортик песочницы. - Это очень ценный черепок. - На осколке блюдца было почти полное изображение букета цветов. - Он - старинный. Я его нашел. А эти черепки - сам сделал. Из пиалушки. Если все их собрать, можно склеить целую.

- Ну что ж, пожалуй, археолог из него получится, - заметил Паштет и стал наставлять Искандера: - Твои черепки не очень старинные. Они станут старинными потом, лет через триста.

- У меня есть одна старинная штука. Надо лопаткой копать. Тут все такое острое, я уже один раз порезался.

Мальчик копнул в другом углу песочницы, еще копнул, еще - и извлек на свет кинжал с темным клинком из булата и соколиной головой, мерцавшей одним рубиновым глазом. К лунке от потерянного рубина прилепились песчинки. Гера с Варей и Паштетом только молча посмотрели друг на друга.

- Откуда это? - наконец спросил Паштет.

- Дома висел. На стенке. Он старинный, очень-очень, так папа сказал. Но папе он больше не нужен. Пала умер. - Глаза Искандера снова наполнились слезами. - Я же слышал, что умер…

Гера обняла мальчишку, прижала его голову к себе и гладила по черным шелковым волосам. Искандер не вырывался, он и не плакал, смотрел куда-то вверх, сквозь кружевную крону инжира, широко открытыми карими блестящими глазами.