Кинжал Улугбека

Глава 5
«ХАНАКА»

От аэропорта добрались на попутке и шли по безлюдному утреннему Самарканду. Земля - цементная от жары, потрескавшаяся, а зелени много. Могучие чинары, изящная шелковая акация, покрытая розовыми соцветиями, словно сахарной ватой, и целые улицы деревьев в земляных лунках на асфальте, усыпанные цветами, похожими на мальву. Иногда встречались дворники, они пускали воду по канавкам вдоль газонов и включали крутящиеся фонтанчики-брызгалки, орошавшие чайные и красные розы. В фейерверках брызг рождались сотни маленьких радуг. Дома, построенные за последние пятьдесят лет, похожи на петербургские, только вывески магазинов, таблички учреждений и реклама - латинскими буквами. «Дорихона» - это и по витрине видно, аптека. «Спорт товарлари» - спортивные товары. «Парфюмерия» - она и есть парфюмерия. «Винолар» - вино. «Газмоллар» - ткани. Здорово! Десять минут в городе, а уже по-узбекски понимают!

Солнце только поднималось, но было жарко. Так и топали с тяжелыми рюкзаками (а Варя еще и с этюдником) по Самарканду, пока Гера не издала истошный вопль: «Минареты!» И понеслась вперед, как скаковая лошадь.

Это был Регистан - главная торговая площадь старого Самарканда. Буквой «п» стоят здесь три старых медресе с голубыми куполами, одно из них построено Улугбеком. Порталы со стрельчатыми арками, стены, купола и башни минаретов - все облицовано блестящими красочными изразцами, выложенными затейливым узором.

Регистан оказался огромным, ярким, совсем иным, чем на картине Верещагина. А базара больше не существовало. Перед ними лежала пустынная площадь, окруженная стеклянно-сверкающими необычными постройками. Как во сне. Варя не могла объяснить, что с ней происходит. Наверно, она испытала потрясение. Ребята рвались сейчас же все осмотреть, но Олег твердо сказал: «Для этого еще будет время».

Их окружали голубые купола. Ребристый слева - у мавзолея Гур-Эмир, где похоронены Тимур и Улугбек. И за Регистаном тоже, но гладкий, подобный великанскому яйцу сказочной птицы Рух. Гера, изучившая не один путеводитель, догадалась: это соборная мечеть Биби-Ханым, самая грандиозная из всех мечетей эпохи Тимура. И что удивительного, что в один прекрасный день она гигнулась? Сначала пошли трещины, а потом и рухнула, на куски развалилась так же, как и империя Тимура. И голубое яйцо купола рассыпалось, словно вылупился из него чудовищный птенец. Восстановили купол не так давно.

Прошли по тенистой, застроенной невысокими домами Ташкентской, главной торговой улице, и рядом с рынком увидели еще одну небольшую мечеть Хазрет-Хызра, о которой Олег с пренебрежением сказал: «Девятнадцатый век». Гера вслед за ним презрительно фыркнула, а Варя осталась при своем мнении: для археологов чем старше, тем лучше, для нее - все красивое хорошо. «Правда, стоит на очень древнем фундаменте», - сообщил Олег словно в оправдание маленькой мечети с яркими куполами-чалмами, будто из сказки «Маленький Мук». Гера удовлетворенно хмыкнула и посмотрела на постройку более уважительно и внимательно.

- Здесь проходила крепостная стена и были главные ворота Самарканда - Железные. Вечером закрывались, утром - открывались.

Мечеть Хазрет-Хызра стояла на склоне обширной возвышенности, под которой лежали остатки еще более древнего, чем Самарканд, города - Афрасиаба, разрушенного Чингисханом. Невдалеке по холму поднималась целая колония куполов и куполков, голубых и серо-желтых. Шахи-Зинда, царская усыпальница! А напротив - Дом детского творчества, длинное одноэтажное здание, где располагалась секция археологов и жил Валерий Иванович.

- Раньше здесь стояла ханака, гостиница для странствующих нищих монахов - дервишей, - пояснил Олег.

В «ханаке», как ребята тут же окрестили Дом творчества, взяли у вахтерши ключи и узнали, что Валерий Иванович на раскопках, но должен вот-вот объявиться. Открыли кабинет археологов. На стене прямо по штукатурке нарисована картина: на фоне желтых холмов гончар лепит горшки, вдалеке зеленеет роща. Кругом шкафы и полки с кумганами - кувшинами, касами - плошками, пиалами - чашками без ручек и черепками. В углу огромный пузатый склеенный сосуд - хум, рядом - раковина, не археологическая, а обычная, с водопроводным краном.

В смежной комнате - каморка Валерия Ивановича: письменный стол, где посреди бумажного хаоса возвышался массивный медный подсвечник, раскладушка, свернутая палатка, гора спальников и какая-то древняя резная каменюка. На некрашеных книжных полках книгам, газетам и журналам места не хватало, они стопками лежали повсюду. Олег распахнул окно, вскипятил воду в электрическом чайнике и заварил чай прямо в пиалах. Достали еще из дому взятые съестные припасы.

- А где будем ночевать? - спросила Варя. - Мы же здесь не поместимся.

- Эх вы, дервиши! Привыкайте к походной жизни. Места много, вся «ханака» - ваша, - сказал Олег и взял со стола керамическую плошку. - А вот вам тест на сообразительность. Почему она сжата с боков?

- Такой тип посуды, - выпалила Гера.

- Художественный изыск, - предположила Варя.

Других гипотез не было.

- Думаю, это просто-напросто брак. А это кое-что поинтереснее. - Олег рассматривал ляган - блюдо с желто-коричневым рисунком, склеенное из черепков. - Посмотри, - обратился он к Варе, - что здесь странного?

- Рисунок не сходится.

- Верно. Блюдо склеено. Скол черепков совпал, цвет одинаковый, а Орнамент словно от разных ляганов.

- Значит, асимметричный рисунок, - заявил Паштет. - Или художник был сумасшедший,

- Дилетантское заявление.

- А не могла эта тарелка служить для каких-либо религиозных целей? - спросила Варя.

- Не могла! - воскликнул Олег. - Так мыслят ленивые археологи, которые ищут легкий ответ. Не знают, как определить предмет, - относят его к культовым, то есть к религиозным. Но ты у нас археолог начинающий, а потому хвалю за версию. Кстати, я тоже не знаю, в чем разгадка.

В это время кто-то протопал по кабинету, и тут же в дверях кельи нарисовался высокий черноволосый парень.

- Здравствуйте, Олег Никитич! - сказал он. - С приездом! Как поживает Питер?

Так ребята познакомились с Маратом, знаменитым (так представил его Олег) нумизматом, знатоком древних монет. Он уже три года работал на Шахрухие, и в первый же год ему повезло. Рядом с городищем бульдозерист планировал пашню, сдвинул пласт земли, а там оказался крупный клад медных монет, около полутора тысяч. После экспедиции Марат принимал участие в лабораторной обработке клада, а потом сделал о нем доклад в секции: рассказывал, какого они века, сколько медных приравнивалось к одной серебряной, что можно было купить на одну серебряную таньгу, сколько стоила лошадь и сколько платили повару в медресе. А прошлой осенью он делал доклад в самаркандском институте археологии.

Марат не поехал на раскопки, потому что весной сломал руку и нужно было снимать гипс. Теперь сломанная рука отличалась от целой лишь небольшим утолщением в запястье. Марат все время им вертел - разрабатывал руку. Теперь он дожидался Валерия Ивановича, чтобы ехать в Шахрухию, и сказал, что в этом году там пятнадцать ребят, девчонок нет, а из взрослых, кроме Лерыча, Харитон - археолог и повариха.

Договорились, что Олег пойдет в институт археологии, а Марат с ребятами - в город, и ночевать они будут у Марата.