Кино, масоны и любовь

ГЛАВА 25

Проснулась я глубокой ночью. Посмотрела на часы — без десяти два. Спать решительно не хотелось. Я вышла на балкон, полюбовалась звездным небом, в городе небо как будто совсем другое, как в разных мирах живем. Перегнувшись, осмотрела освещенный фонариками двор, темные окна дома. Тишина. Все, наверняка, спали. Ну, что ж пора приступать к своей шпионской деятельности. Конечно же, я не была полной дурой и без разведки, естественно, не полезла бы в кабинет Брайса. Но осмотреться — то я могла?

Пошла в ванну. Приняла душ, на что у меня ушло еще минут пятнадцать, нашла в гардеробной черную футболку и черные джинсы, скрутила мокрые волосы в гульку, натянула кеды, которые тоже нашла на одной из полок. Как ни странно, все размеры подходили. Кому же вы все это готовили, Ирвин?

Осторожно открыла дверь и пошла по коридору. В доме стояла абсолютная тишина. Освещение стояло на минимуме, я так понимаю, что у олигарха система «умный дом».

Спустившись по лестнице со второго этажа на первый, я огляделась. Холл был как бы средоточием всего дома, от него в разные стороны расходились три коридора. Два из них были почти темны, а вот в одном, из — за не полностью прикрытой двери, выбивался свет. Кому это не спится в ночь глухую? Я двинулась в ту сторону. Не доходя до полуоткрытой двери, остановилась и прислушалась. Красивый глубокий баритон что — то говорил.

— Это недопустимо. Я не позволю этого сделать, пока я — Глава Совета. Вам не кажется странным, что человек, сам доживший до ста лет, ратует за уничтожения 25 % населения? Я не поддержу этот вопрос в любом случае и буду охранять Землю и ее жителей до тех пор, пока я Глава Совета.

Я затаила дыхание. С кем это он там разговаривает? Вовремя я подошла. Это и есть, наверное, вожделенный кабинет, ведь только там, как он говорил, у него есть правительственный телефон. А разговор продолжался и становился все интереснее и интереснее:

— Да, большую часть документов я уже просмотрел и составил свое мнение с рекомендациями. Осталось немного, думаю, за два — три дня я управлюсь. Не переживай, Мак, к заседанию Совета я буду готов. Можешь предать Дэвиду, что если он не успокоится, я подниму вопрос о его перерождении. Хватит уже, зажился. Сто лет, а он бегает как конь. В конце концов, это уже подозрительно, он может раскрыть наши секреты.

Кто — то потерся об мою ногу, и я непроизвольно вскрикнула. Выдала себя, выдала. Тут же опустилась на корточки и застонала. Дверь полностью отворилась, на пороге с телефоном у уха стоял мистер Брайс. Увидев меня, сидящей на полу, он кинулся ко мне, что — то быстро проговорив в трубку.

— Мисс Вареску, что случилось? Как вы здесь оказались?

— Я не привыкла столько спать. Решила выйти на улицу подышать воздухом, увидела приоткрытую дверь, вот и подошла, но видно не рассчитала своих сил, в ногу опять вступило. Вы не поможете мне сесть?

Ирвин наклонился надо мной и снова как маленькую девочку, взяв на руки, внес в кабинет. А то, что это был его кабинет, не оставляло никаких сомнений. Везет тебе, Габи!

Он опустил меня в одно из кресел и согнулся над моей ногой.

— Где болит?

— Все там же, — ехидства мне было не занимать, — левая нога. Щиколотка.

— Я могу разбудить Стивена, он окажет вам помощь.

— Благодарю покорно. Ваш Стивен мне вколол что — то, и я полдня проспала.

— Ну и ничего плохого, если вы проспите еще и ночь.

— Но я есть хочу, — заявила я первое, что пришло мне в голову.

— Есть? — озадачился Ирвин. — Хорошо, пойду, разбужу Кертиса и…

— Вы разбудите Кертиса, а Кертис разбудит Луиджи, а Луиджи в отместку, что ему не дали спать, разбудит своих помощников. Нет уж, увольте. Мы так с вами перебудим весь дом. Не лучше ли будет, если вы сами сходите на кухню, поковыряетесь в холодильнике и принесете сюда пару бутербродов с чаем. Уверяю вас, что этого будет вполне достаточно. Или вы принципиально не заглядываете сами в холодильник, мистер Брайс? Это ниже вашего достоинства?

— Уверяю вас, мисс Вареску, что достоинство тут ни при чем. Конечно же, я схожу на кухню и сделаю вам бутерброды.

И Ирвин ушел. Я быстро огляделась. Сколько у меня времени? Как далеко в доме находится кухня? А если она через стенку? Нет, не может быть. В таких домах, как правило, хозяйственный узел расположен где — нибудь в стороне. Первым делом я внимательно оглядела стены и потолок, камер не увидела. Не может быть, чтобы была такая беспечность. А если они вмонтированы в стены и не видны простому глазу. Значит, будем опять «сниматься в кино».

Я сделала вид, что меня очень интересует обстановка кабинета. Встала, потянулась и, убедительно хромая, прошлась по периметру. Если тут и был сейф, то я его не заметила. Зато заметила стопку документов с масонскими знаками в углу листа, лежащую на столе.

Делая вид, что рассматриваю стол и предметы на нем, я погладила дорогую канцелярскую подставку для ручек и карандашей, чуть сдвинула в сторону настольную лампу, все это время, кося одним глазом в верхний листок документа.

Это был какой — то отчет об изменении климата нашей планеты. Предлагалось в противовес глобальному потеплению воспользоваться помощью жителей мира Светтон. Они нам два миллиона кристаллов преломления света, установленных по определенной сетке и покрывающей всю поверхность Земли, мы им — один из океанов (светторианцы положили глаз на Индийский). Шли какие— то цифры и выкладки, я поневоле прочитала один лист, второй, третий и, когда уже и четвертый был на исходе, в кабинет с тарелкой, полной бутербродов и с графином сока вошел Ирвин.

— Интересно? — обманчиво мягко спросил он.

Это же надо, так попасться! Сердце заколотилось где— то в горле, и жар хлынул к голове.

— Да, очень интересно, — независимо отозвалась я. — Не знала, что вы фантастику пишите. И под каким псевдонимом, позвольте узнать?

Ирвин одобрительно хмыкнул (видно такой расклад не приходил ему в голову), поставил на стол принесенное, обошел стол, сгреб бумаги в его верхний ящик, и как ни в чем не бывало, принялся хлопотать. Пронесло? Вроде, пронесло.

Мистер Брайс пошарил по шкафам внушительного секретера, стоящего в углу, достал пару стаканов, бутылку бренди, о чем — то вспомнив, вытащил пачку салфеток, и перетащил одно из кресел ближе к столу.

— Прошу вас, мисс Вареску, — он сделал приглашающий жест. — Мне никогда в голову не приходило, что можно вот так запросто перекусить в кабинете за работой. Теперь буду знать. Я частенько засиживаюсь допоздна, но кроме бокальчика бренди, ничего себе такого раньше не позволял.

— Значит, мне полагается премия за рационализаторскую идею?

— Можно и премию. Чего бы вы хотели?

Я опять наступила ему на больную мозоль. Он ждет, что я буду чего — то просить для себя?

— Я понимаю, что уже очень поздно, и из нас двоих выспалась только я, но не могли бы мы сейчас поужинать и дружески поболтать. Вы можете завтра выспаться. Я хочу, чтобы вы поспали минимум часов до одиннадцати.

— Это все, что вы хотели предложить?

— Все, а чего более? Чувствую себя виноватой, отвлекая вас ото сна.

Ирвин заметно расслабился и чуть — чуть улыбнулся. Странный человек. Сегодня он опять был другим, более сговорчивым что ли. Я теперь могу открыть Фриду секрет олигарха: надо просто загонять, бедолагу, до предела, авось и подпишет нужные документы.

Мы мирно жевали бутерброды, запивая их апельсиновым соком.

— Я совершенно случайно прочитала ваши опусы по изменению климата планеты. Необычно и весьма доходчиво. А кто такие светторианцы?

— Демоны, — буркнул мой собеседник. — В их мире практически нет воды, вот они и озаботились ее приобретением.

— А зачем демонам вода? Как учит нас Библия, у них же в аду сплошной огонь, они вроде воду не употребляют ни в каком виде?

— Они могут употреблять в пищу то, что находится в воде. В их мире встал вопрос с питанием. Вода — наиболее подходящий источник для разведения любых форм жизни. Впрочем, вам это наверно, не интересно. Это фантастика, вы абсолютно правы.

— Фантастика, которая состоит из математических выкладок? Интере — е–есно. А более художественных произведений у вас нет?

— Это не я. Приятель … гммм… начинающий писатель… просил посмотреть и высказать свое мнение.

— И вы его уже составили?

— А что бы вы сказали на такую ситуацию: на нашей планете глобальное потепление, которое будет уже составлять проблему через каких — то двадцать лет. Нам предлагают решить эту проблему с помощью кристаллов отражения. Не буду вас донимать техническими характеристиками, скажу лишь только, что эта схема точно будет работать — в мире демонов сплошной огонь, и он бы уже давно погиб от перегрева, если бы не эти кристаллы. Но отдать им за помощь один из океанов Земли, не слишком ли?

— Будет паника, еще почище, чем с потеплением, — подхватила я. — Водные пространства бесценны. Надо искать другой выход.

Брайс облегченно вздохнул.

— Я тоже так подумал, мисс Вареску.

— Габи. Мы же договаривались.

— Габи, — послушно повторил он.

А вы знаете, что сегодня мистер Брайс мне нравился? Даже льдинки в глазах растаяли. В линяло— голубых джинсах и черной футболке, он совсем не походил на зарвавшегося миллиардера, это был обычный мужчина, и даже его массивность куда — то ушла.

— А вы сегодня хорошо выглядите, — сделал я ему комплимент.

— Да? — Ирвин озадачился.

— Ну, вы сегодня обычный, без своего официоза и накрахмаленных манжет и воротничка. Они вам придают неприступный вид.

— Почему неприступный? — живо заинтересовался он.

— Это у вас надо спросить. Когда я вас увидела впервые, мне показалось, что вы замораживаете взглядом, да и потом…

— Но мы же с вами мило беседовали в ресторане, — возмутился он, — а потом еще и танцевали…

Да, танцевали. Видимо, воспоминания об этом танце разом вспыхнули у нас в голове. Я смотрела не его красиво очерченные губы и твердый подбородок, он — мне в лицо.

Все! Мне надоело в прятки играть! Я решительно встала, потом вспомнила о «больной ноге» и снова села. Разоблачать свою мнимую болезнь не входило в мои планы.

— Ирвин! Я чувствую себя с вами какой — то ущербной. Я не собираюсь тащить вас в постель, я не собираюсь навязываться вам, как это делали другие дамы, я понимаю, что оба поцелуя вышли по моей инициативе, и, возможно они вам были неприятны…

— Вы ошибаетесь, Габи, — мягко перебил меня он. — Это я вел себя некорректно. Я ничего не намеревался требовать от вас в тот вечер, когда мы ужинали с вами в «Монмаранси». Вы вовремя мне рассказали о Баррингтоне и Расмусе…

— О, боже, — теперь я перебила его, — я ничего такого не имела в виду. Это просто для поддержания разговора. Вы спросили — я ответила. А вчера вечером?

— Я обещал вам, что вы будете в безопасности. Я привык держать свое слово.

— Ах, так это вы держали слово…. — протянула я, — выставили меня полной дурой, а оказывается, это вы слово держали.

— Мисс Вареску, Габи, я не понимаю… — он откинулся на спинку кресла и удивленно таращился на меня.

— Мистер Брайс, — я уже шипела как змея, — вы сейчас же, немедленно подойдете ко мне и нормально, слышите, нормально поцелуете меня. Я не намерена больше гоняться за вами. Тем более, у меня — нога…

Его лицо исказила какая — то судорога, пальцы охватили ручку кресла так, что костяшки побелели.

— Ах, так… Вам неприятно целоваться со мной? Зачем тогда было это приглашение? Эти пять миллионов за ужин? Я чего— то не знаю?

— Нет, Габи, подождите. Все совсем не так, как вы думаете.

— А что я должна, черт возьми, думать, когда вы шарахаетесь от меня как от чумной?

Я все — таки вскочила со своего места и похромала в сторону двери, ругая про себя последними словами, и Ирвина, и Фрида, и Стефана приплела еще до кучи. Зачем он вообще отпустил меня отдыхать? Сидела бы сейчас в городе, занималась бы привычными делами, а не изображала бы из себя подопытную обезьянку.

Две огромные руки легли на плечи, останавливая меня. Я не торопилась поворачиваться. Отпустила от себя все свои эмоции и расслабилась. Резкая волна чего — то мной еще неиспытанного, долбанула меня в область солнечного сплетения. Я задохнулась, по телу в разных местах закололи тоненькие иголочки, горло сжало от какого — то непонятного спазма, а мои руки буквально затряслись в неизвестной лихоманке. Что за — ааа?.. Что это такое?

Это его чувства — сомнений в этом у меня не было. Но что они обозначают? Больно, больно — то как! Больно! Если бы я такое чувствовала по отношению к нему, я бы тоже к нему и близко не подошла.

Наконец, эти руки перевернули меня и прижали к его широкой груди, крепко — крепко обхватив в стальной захват. У меня запульсировало сердце, как будто я только что пробежала стометровку на скорость, и во рту пересохло, и сейчас эти губы были единственным источником влаги, но я боялась к ним прикоснуться, я так боялась.

Я подняла голову и заглянула Ирвину в глаза, они были невообразимо темны, дыхание резкое и прерывистое, крылья носа хищно раздуваются. Опять накатило воспоминание о поцелуе в ресторане и мои мысли о том, что он чем— то болен. Ерунда! Еще пять минут назад был свеж, бодр и энергичен. Ну, давай уже, целуй. Где — то внутри меня рождалось небывалое нетерпение.

Наши губы соприкоснулись, и я чуть не вскрикнула от дикого разряда, пронзившего меня, это было так неожиданно и больно…., а потом наступило блаженство. Я никогда не прыгала с парашютом и не парила в воздухе как птица, но чувства, охватившие меня, были сродни этому. Легкость, необычайная легкость во всем теле, как во время нашего первого с ним танца. А я еще подумала, что это мои эмоции. И неудержимая эйфория, как тогда, когда я вышла из криосауны, так необъяснимо радостно стало на душе. Захотелось петь и смеяться, а еще обнять весь мир и сказать ему «спасибо».

Твердые губы, вдруг ставшие необычайно мягкими покрыли легкими поцелуями мое лицо, пару поцелуев в основании лба у самой кромки волос, легкое касание и щекотание ушных раковин, и дорожка легких прикосновений к шее. Эти поцелуи наполняли меня легкостью и истомой и не были похожи ни на что, испытанное мной ранее.

Затем Ирвин припал к моему рту, и все успокоившиеся чувства появились вновь. Я ощутила такую жажду, что только это проникновение спасало меня от нее. Он водил языком внутри моего рта и мне захотелось прижаться к нему еще крепче, буквально вдавиться в него, не чувствуя никаких преград между нами. Ближе, как можно ближе друг к другу, друг в друге.

Я стала судорожно шарить по его телу, пытаясь снять футболку. Мне до безумия захотелось прижаться к его оголенной коже своей. Волны такого дикого желания накатывали на меня, что я рвала эту несчастную футболку, как раненый зверь спасает свою жизнь. А здесь и сейчас от этого она и зависела.

Его огромные руки делали все намного бережнее и аккуратнее моих, моя футболка снялась как бы сама собой, я даже не успела заметить. Вслед за ней полетели и джинсы, и все мое белье, а я так и рвала безуспешно пряжку его ремня. Услышала тихий гортанный смех и полушепот:

— Может закроем двери? Неудобно если кто — нибудь тебя увидит голой почти в коридоре.

А ведь и правда, я так и стояла у открытой двери, там, где меня поймал Брайс.

Он подхватил меня на руки и, хлопнув дверью, понес вглубь кабинета. Мне сейчас почему — то совсем не хотелось пошлить по поводу сцен на столе и в кресле. Сейчас мне было все равно где. Я вцепилась в Ирвина мертвой хваткой. Было такое чувство, что все, что я раньше знала о сексе, к таковому не относилось, что если я сейчас этого не испытаю, я и не узнаю о нем никогда.

Дикое желание обнять, прирасти, впустить и остаться одним целым охватило меня. Вся реальность уплыла куда— то на задний план. А на передний вышло одно поглощающее желание — быть очень близко, ближе, еще ближе, еще…

Я практически не осознавала себя одну, у меня было ощущение, что мы сплелись не только физически, но и чувства наши, как и тела, проникли друг в друга и испытывают двойное блаженство. Время остановилось, реальность исчезла, я даже не помню, где и как это было — на столе, в кресле, на полу или на потолке… черт возьми. Но все, что было — было прекрасно!