Кино, масоны и любовь

ГЛАВА 31

На следующий день на съемке Стефан был непривычно тих и задумчив. Всей нашей группе это было в новинку, но все усиленно делали вид, что ничего не замечают.

У нас была большая сцена с Ливси, почти самый финал. Мы с «голубым другом» выясняли отношения. В результате этого выяснения, наши герои, в конце концов, расставались. Сцена была печальна и пронзительна и полностью соответствовала моменту. Я окинула взглядом съемочную площадку, в стороне увидела Фрида, который стоял, сложив руки на груди, и в упор смотрел на меня. Губы сжаты в тонкую ниточку, ноздри раздуваются, глаза прищурены. Да, не позвонила! Да, не сообщила о приезде! И что? Сам говорил, что те документы, что я своровала, бесценны. Вот и нечего таращиться!

Я сегодня, наверно, была на взводе, потому что Ливси в перерыве наклонился ко мне и проговорил:

— Габи, что с тобой? Это не по сценарию. Эстель здесь грустит и плачет, а ты та — а–ак смотришь на меня, как будто убить готова!

— Отстань, Ливси. Только тебя мне не хватало для полного счастья.

— Спокойно, спокойно, так и сказала бы, что у тебя критические дни. Я как никто понимаю женщин. Когда у моей матушки были критические дни…

Я перебила:

— Ливси, отстань, тебе говорят. Почему Эстель должна плакать и смиряться, что любимый уходит? Почему она не борется за него? — Я просто излучала праведный гнев и к нашему разговору уже стали прислушиваться.

Стефан поднял голову и что — то просчитывал в голове. О, я знаю этот взгляд! Он обдумывает мои слова и решает, что и как он сможет изменить.

А возле себя я услышала голос подошедшего Фрида:

— Может быть потому, мисс Вареску, что это предопределено? Они разные люди и все равно не будут счастливы вместе. Насколько я понял, Ливси у вас сильный мужчина, самодостаточный и жестокий. Он сломает вас в конце концов, мисс Вареску, — говоря это, Фрид смотрел мне прямо в глаза.

— Я достаточно был жесток, Сэм? — защебетал сразу Ливси. — Стефан, милый, помнишь ту сцену в трактире? Там было достаточно крови?

— Достаточно, Ливси, — Стефан странно усмехался, смотря исключительно на меня и Фрида. — Это будет самая кровавая драма в твоей кинокарьере, малыш. Господин Фрид, может быть еще мне расскажите, как вы видите финал этого фильма? Ваши наблюдения могут быть очень ценны для нас, — и Стефан вызывающе посмотрел на адвоката.

— Нет, господин режиссер. Снимать кино — это исключительно ваша прерогатива, я лишь защищаю интересы моего подопечного. Могу подсказать вам пункты контракта, по которым я обязан это делать. А ваша подопечная, — он особенно выделил слово «ваша», — ставит под угрозу целостность образа мистера Ливси.

— Вы неправильно трактуете пункты контракта, — Стефан не собирался отступать. — Творческий процесс — это действительно моя прерогатива. Я, и только я, режиссер этого фильма, буду решать, что и как мне снимать.

Они стояли друг напротив друга как два бойцовских петуха. Казалось, только одна искра, одно неверное слово, и они накинутся друг на друга. Не завидую Стефану! Хотя на вид он был более широкоплеч и мускулист, а Фрид выглядел этаким рафинированным утонченным аристократом, в этой потасовке я поставила бы на Фрида. Уж слишком уверенным и злым был его взгляд, уж слишком циничной и пренебрежительной была его усмешка. Необходимо было вмешаться.

— Стефан, — сказала я, — давай сделаем перерыв часа на два. Я действительно сегодня не в форме. Может быть, поем и подобрею? Мистер Фрид, вы не хотите составить мне компанию?

Оба мужчины развернулись ко мне. Стефан разочарованно, а Фрид заинтересованно.

— Я думал, что это мы вместе с тобой пообедаем, Габи, — протянул Голден.

— Стеф, мы сегодня с тобой поужинаем, обещаю. Вы составите мне компанию за обедом, мистер Фрид?

Понимающая улыбка тронула губы адвоката.

— Конечно, мисс Вареску. Разве могу я отказать вам в вашей просьбе? Прошу вас ко мне в машину. Ресторан я выберу сам.

Я только пожала плечами.

— Я буду готова через пятнадцать минут, мне нужно переодеться.

Фрид кивнул, развернулся и с абсолютно прямой спиной пошел к выходу.

***

В машине мы только фыркали, если наши взгляды соприкасались. Разговор состоялся в маленьком ресторане французской кухни.

О, эти необходимые формальности! По мне, я бы сразу накинулась на адвоката с вполне заслуженными упреками: как он посмел использовать меня вслепую, и чего я еще не знаю из его «гениального плана»? Но приходилось спокойно сидеть, разглядывая потолок, пока Фрид делал заказ, пока официант накрывал на стол и приносил блюда.

Наконец, когда все было приготовлено, а я в одно лицо выпила почти полбутылки вина, мы остались одни, и можно было уже приступить к разговору. Я думала, что Фрид начнет первый, но он, как в чем ни бывало, спокойно ел свой буйабес, пристально рассматривая меня.

— Что вы на меня так смотрите? — Я не выдержала первой.

— Вы сегодня какая — то другая, Элла.

— Я вам не Элла, я — Габи. Вы послали меня на заведомо провальное задание, в темную, ничего не объяснив.

— Вы почти не рисковали и не столько уж много сделали, как говорите.

— Даже так? Немного сделала? А кто мне говорил, что того, что я взяла, хватит за глаза? Вы даже не сказали мне, что это были за бумаги.

— А вы позвонили мне еще раз, чтобы узнать? Что — то я не слышал вашего звонка. Где, кстати, телефон? Его необходимо вернуть, а так же все приспособления, что я вам давал.

— Они у меня дома. Можем сегодня же заехать, и я все вам верну.

— Вы меня приглашаете к себе домой?

— Я вас не приглашаю. Я говорю, что предметы, вас интересующие, находятся у меня дома, и я в любой момент могу их вам отдать. Могу прислать с посыльным, скажите только куда.

— Нет, мне совсем нетрудно будет заехать к вам. Я слышал, что вы вчера ушли от Стефана и поселились в своей квартире. Что так?

— Я не намерена обсуждать с вами свою личную жизнь.

— А придется, Элла. У меня было и второе условие нашего договора. Что по нему?

Я молчала.

— Вы влюбили в себя Брайса, Элла?

Голос его был чрезвычайно мягок, гласные немного тянулись, а согласные мягко перекатывались. Этакий потусторонний голос, завораживающий, заставляющий меня выложить все и сразу. Умом я понимала, что на меня что — то воздействует, но сопротивляться просто не было сил.

— Да, — сказала я. — Брайс любит меня.

— Как сильно он любит вас, Элла? Готов ли удовлетворить вашу просьбу, если вы попросите его вынести положительное решение по нашему вопросу?

— Я не знаю, — я как бы раздвоилась.

Я, которая «я», ничего не собиралась ему отвечать, а напортив, хотела выудить у него что — нибудь полезное для себя. А «я», которая ему отвечала, это вообще была не я. Вы что — нибудь понимаете? А я вот начинала.

«Это его Дар, — вертелось у меня в голове. — Интересно, он у него распространяется только на честные ответы, или еще и принуждает к действию?»

— Почему вы не звонили мне все это время? — последовал быстрый вопрос.

— Я … мы… не могли. Мы любили друг друга.

— Скажите, пожалуйста, «любили друг друга». Вы трахались с ним дни и ночи напролет — вот как это называется, Элла. Ну, что ж, с этим после. Эту сторону вопроса я собираюсь разобрать с вами более подробно и в другой обстановке. Когда вы уехали, Брайс знал, что документов не хватает?

— Нет. Он был все это время со мной. Он не заходил в кабинет.

— Отлично, отлично. Когда он собирается вернуться?

— Через два — три дня, когда закончит с работой.

— Почему вы не сфотографировали документы, я же вам говорил об этом?

— Я не хочу подставлять Ирвина. Наоборот, я хотела у вас попросить вернуть мне то, что я выслала вам. Я хочу сама поговорить с Ирвином, объяснить ему…

— Даже так, — Фрид явно забавлялся.

Он раскинулся в кресле, облокотившись на спинку, расставив ноги, глядя на меня с веселым изумлением.

— Элла, Элла… Почему вы меня никогда не слушаете? Я же предупреждал вас, чтобы вы не влюблялись в Брайса.

Наконец, меня отпустило. Я вскочила, и ринулась было к Фриду. Стоп! Чтобы, что? Влепить пощечину? И что дальше? Нет, Габи, это глупо. Круто развернувшись на каблуках, я опять плюхнулась в кресло. Трясущимися руками взяла бокал вина и отпила пару глотков.

Мне нужно было раньше узнать о Даре Фрида! Похоже, я с ним не справлюсь. Значит, надо действовать по — другому, хитростью и обманом.

Фрид все это время внимательно наблюдал за игрой эмоций на моем лице, потом одобрительно фыркнул и заговорил:

— Мне приятно было показать мой Дар на вас, Элла. Мне приятно, что вы оценили его силу. Знаете, здесь даже никто не понимает, с чем он сталкивается в моем лице. Мне ничего не стоит вернуть расположение кого бы то ни было, правда, на время, и в моем непосредственном присутствии, но обычно этого хватает для решения нужных мне вопросов, а вот с вашим Брайсом вышла осечка. Вы узнали, какой амулет он носит?

— Он не носит амулетов, мистер Фрид.

— Значит, не узнали. Никто и никогда не мог сопротивляться силе моего Дара. Я беседовал с мистером Брайсом в течение получаса и не получил положительного ответа на мои предложения.

— Просто Брайс вам не по зубам, у него очень сильная воля.

— Любая сильная воля имеет источник, и мне нужно узнать, что скрывает Брайс. Хотя с этим можно разобраться позже. А сейчас я, наконец, хочу поговорить о нас, Элла.

— О нас? Нет никаких «нас», мистер Фрид. Я и Стефану, и вам говорю: я люблю Ирвина, и даже если мы не будем с ним больше вместе, предавать его я не собираюсь.

— Ваши чувства делают вам честь, но вы уже предали его, Элла. И, если он еще этого не понял, то после моей записки сомневаться у него не будет повода.

Я сжалась, с ненавистью глядя в это аристократическое лицо, красивое, между прочим, лицо.

— И как акт доброй воли, хочу вам сообщить, что Хранительницу Хельгу выпустили из — под ареста, и с нее сняты все обвинения.

А вот это действительно хорошая новость!

— Я могу ее увидеть?

— Пока нет. Вы нужны мне здесь до окончания этого дела, но сегодня вечером можете позвонить ей.

— У меня нет ее номера, она всегда мне звонила сама.

— Я дам вам ее номер. Все ограничения с разговоров сняты. Вы получили свой санкционированный переход, я похлопотал, и с сегодняшнего дня вы являетесь официальным сотрудником нашего бюро здесь, на Земле.

— Кем я являюсь? Вы не охренели? Я думала, что после всего, что я сделала, я буду спокойно жить, и вы оставите меня в покое.

— А вы и будете спокойно жить. С Брайсом теперь будут разбираться другие маги, ваш покорный слуга в их числе. Но после такой удачно проведенной операции, было бы глупо как вы говорите «оставлять вас в покое». Брайс — сильный противник, я еще до конца не уверен, как это дело повернется, поэтому будьте наготове. Когда вы нам понадобитесь, я сообщу вам.

— Я не хочу больше с вами общаться, мистер Фрид.

— Можете называть меня Сэмюель. Это мое настоящее имя. Вы видите, как я теперь доверяю вам? А общаться нам придется по любому, потому что мы теперь будем жить вместе.

— Еще чего! Я не собираюсь жить с вами.

— Элла, — голос Фрида был угрожающе мягок, — достаточно того, что я собираюсь жить с вами. Не заставляйте меня применять к вам мой Дар. Мы оба с вами логики, поэтому выслушайте сначала мою версию, а потом уже возражайте, если сможете.

Я откинулась на спинку кресла, закинула ногу на ногу, скрестила руки на груди. Вот, гад! Совсем отбил аппетит! Послушаем.

— Я не знаю, что вы там себе навыдумывали, но Брайс не ваш мужчина. Хороший секс — это всего лишь хороший секс. Смею вас уверить, что я тоже смогу удивить вас в постели.

Я хмыкнула. Фрид, или как его там, Сэмюель, тонко улыбнулся.

— Во всяком случае, еще никто не обижался. Мы с вами маги одного мира, даже наши Дары чем — то похожи.

— Я никому не насилую мозг, в отличие от вас.

— Это очень хороший Дар, Элла, а на моей службе он просто незаменим. Но не обо мне разговор. Речь идет о вашем будущем. Мы можем стать хорошей парой. У вас сильный Дар, у меня сильный Дар, у нас будут очень способные дети.

— Какие дети? Или вы предпочитаете жить на два мира? Я не могу вернуться в наш мир, вы забыли?

— Нет, — холодно ответил он, — я никогда и ничего не забываю. Вы не можете вернуться как герцогиня ванн Рей, но вы можете вернуться как моя жена, герцогиня ванн Хилл.

— Вы герцог ванн Хилл?

— Пока еще только граф, но по окончании службы, стану герцогом. И мое герцогство будет зависеть напрямую от того, что мы с вами сделаем по решению вопроса народонаселения нашего мира. И еще один приятный для вас момент — вы сможете насолить своему несостоявшемуся мужу — герцогу ванн Клеменс. Став моей женой, мы вернем с вами владения вашего батюшки. Правда называться оно будет по — другому — герцогство ванн Хилл, а не ванн Рей, но это несущественные мелочи. Вы вернете себе прежнюю жизнь.

— Сколько вам еще служить здесь? — Я быстро задала вопрос, который меня давно занимал.

— По моему контракту еще три земных года.

— Сразу видно, что вы человек серьезный и привыкли все продумывать заранее. Верхом благоразумия в вашем случае было озаботиться вопросом продолжения рода уже сейчас, да, герцог ванн Хилл? Зачем же время терять? А так как из нашего мира только я одна у вас под рукой, то и выбор очевиден. Род хороший, Дар сильный, свободное герцогство присутствует. Чего же еще?

— Ну не так примитивно, как вы только что мне тут объяснили, но в целом направление правильное.

— А как же любовь, Сэм?

— Любовь — понятие относительное. Все в этом мире относительно. Вы не ерепеньтесь, Элла, я дам вам время подумать, я дам вам время привыкнуть ко мне, но, надеюсь, что после сегодняшнего нашего разговора, вы не станете делать глупости, а примете правильное решение.