Клянусь своим сердцем

ГЛАВА 5

В безмолвии теней расцветают мертвые воспоминания.

ТЕЙЯ

НАСТОЯЩЕЕ

Я использовала любой шанс, чтобы выходить как можно чаще. Я никогда не хотела надолго оставаться в доме после ухода Аида. Я ненавидела это место. Я чувствовала себя заключенной, застрявшей в тюрьме на всю оставшуюся жизнь, и, честно говоря, так оно и было, за вычетом наручников на моих запястьях и оранжевой униформы. Иногда мне хотелось, чтобы мои родители были еще живы, чтобы они дали мне отсрочку и надежду, сказали, что они рядом, что они помогли бы мне.

Жить без родителей — все равно что жить в темноте, когда тебя никто не вел. Это похоже на одинокое и бессмысленное путешествие, когда с тобой никого нет. Даже когда мы решали, что нам нужно быть сильными ради самих себя, это просто казалось тщетной попыткой без цели, без света и без пути, ведущего к вам.

Как вам стать своим собственным проводником, если вы сами не знали пути?

Я сняла с себя одежду и надела повседневную футболку и джинсы с шарфом на шею. До зимы еще несколько месяцев, и на улице очень теплая погода, но я все равно накладывала на себя слой, чтобы скрыть шрамы. Полностью закрытая одежда — мой единственный щит, защищающий меня от взглядов и осуждений, которые могли вынести люди, увидев темные синяки и отметины на моей коже. Кроме того, быть женой нью-йоркского капо нелегко, когда тонны фотографов просто ожидали твоего появления на публике, как голодные акулы.

Когда Аид впервые начал бить меня, первый же темный синяк, который я увидела, заставил меня взглянуть на свое тело так, словно оно было сломленным и слабым. Это дало мне представление о том, каким ужасающим и мрачным было мое будущее.

И не важно, сколько я лечила эти шрамы лекарствами или покрывала их косметикой, надеясь избавиться от боли, которую Аид причинял внутри и снаружи, это просто никогда не помогало. Одна отметина не исчезла бы полностью к тому времени, когда на моей коже появилась бы новая, свежая.

Я оставляла волосы распущенными, чтобы они больше прикрывали шею, и использовала их как плащ от вопрошающих взглядов окружающих.

Чувствуя себя достаточно хорошо по поводу своего наряда и внешнего вида, я обнаружила, что «Escalade» уже припаркован на подъездной дорожке, а за мной следовали непрошенные телохранители. Но, как всегда, я лгала себе, предавала себя и в конце концов отправлялась в одно место, о котором мне давно следовало забыть.

Но каждый раз, когда я думала о том, чтобы стереть кое-кого из своей памяти, меня тянуло обратно, как магнитом. Садясь в машину, мы выехали в назначенное место.

Но одна мысль о поездке в это место успокаивала мою душу, которая также являлась пленницей на этой вилле, и поездка принесла немного свежего воздуха в мою жизнь после того, как я прожила в этой адской дыре, которая казалась вечностью.

После тридцати минут езды водитель заглушил двигатель в нескольких футах от места аварии. Сказав охранникам подождать на определенном расстоянии, я отправилась в свой рай. Пройдя еще несколько минут, я достигла поля с розами. Деревянная скамейка стояла на своем обычном месте с видом на океан. Я подошла к ней и просто стояла там, видя тот же грубый, неровный изгиб инициалов «Т» и «Л». Я тяжело вздохнула, оглядываясь по сторонам, любуясь видом, и села на скамейку, наблюдая за белым небом с несколькими голубыми проблесками, проглядывающими из-за угла.

Я просто сидела там некоторое время, прежде чем встала и легла на мягкую траву, окруженная ароматом свежих цветущих роз. Мои руки лежали на животе, ощущая спиной слегка промокшую, но успокаивающую шероховатость зелени, а несколько цветов щекотали щеки. Шум океанских волн доносился издалека, но все еще отчетливо, как успокаивающая музыка для моих ушей.

И независимо от того, сколько раз я приходила сюда, я всегда погружалась в воспоминания, которые создала здесь с Люцифером. Каждое воспоминание проносилось в моей голове, как проектор на экране.

Мы с Люцифером были здесь много лет назад, но всякий раз, когда я прихожу сюда, казалось, что только вчера мы нашли это место и лежали, любуясь звездами, наслаждаясь присутствием друг друга в этот момент.

Все эти мысли должны были быть далеким воспоминанием, похороненным глубоко в каком-нибудь уголке моего мозга. Но пребывание в этом месте оживляло все эти приятные воспоминания, возвращая те времена, когда я улыбалась, когда я действительно жила как нормальная девушка.

Когда я была с мужчиной, которого любила, и он любил меня в ответ всем сердцем. Когда все эти мысли не казались кучей лжи. Со слезами гнева на глазах я погрузилась в эти воспоминания, которые, казалось, являлись моим единственным якорем в жизни, хотя я и не хотела, чтобы они были такими.

ПРОШЛОЕ

— Эй, Тейя, хочешь поиграть? — закричал Джимми, друг Люцифера, через плечо, пока мы следовали за ним сквозь толпу.

— Э-э-э… ладно.

Это всего лишь игра. В ней не было ничего плохого.

Через несколько дней Джимми собирался покинуть школу, и, чтобы отпраздновать это событие, друзья Люцифера устроили вечеринку, пригласив всех учеников школы. Тем временем у нас с Люцифером все еще был мотив закончить среднюю школу.

Группа богатых ребят из других штатов также сидела кружком в гостиной с пустой бутылкой посередине. Это было похоже на мафиозную вечеринку, за исключением того, что она была заполнена подростками, одетыми в повседневную одежду и без оружия.

Мы с Люцифером тоже сели, присоединяясь к их игре "правда или действие".

— Если ты почувствуешь дискомфорт в какой-то момент, просто скажи мне, — его горячее дыхание вызвало дрожь, пробежавшую по моей спине.

— Все в порядке.

Время от времени Джимми крутил бутылку, задавая вопросы, если кто-то выбирал "правду", и просил человека поцеловать кого-нибудь из круга или раздеться, если тот выбирал "действие".

Было забавно наблюдать, как некоторые из них признавались в своей самой глубокой и мрачной тайне. И еще веселее наблюдать, как мальчики улюлюкали или выли всякий раз, когда кто-нибудь целовал их или снимал футболку.

— Тейя, «правда» или «действие»?

Мое сердце учащенно забилось, когда я услышала, как Джимми позвал меня по имени.

— Э-э-э… «правда».

— Ты втайне влюблена в Люцифера?

Мое лицо мгновенно покраснело. Мое сердце бешено заколотилось в груди. Я не могла поверить, что он только что задал мне этот вопрос, и в глубине души я знала ответ, но не собиралась раскрывать его миру.

Я покачала головой.

— Пас.

— Скучно, — сказал Джимми, закатывая глаза, прежде чем снова закрутил бутылку, которая в итоге оказалась направленной на девушку, которую я никогда раньше не встречала.

— Зои. «Правда» или «действие»?

— Действие.

— Хммм. Ладно, предлагаю тебе поцеловать Люцифера.

Люцифер немедленно посмотрел на меня. Беспокойство в его глазах было ощутимым, но я знала, что он этого не сделал бы. Он сказал бы "Пас".

Зои, сидевшая на земле, скользнула к нему, не теряя ни секунды. Но когда я ожидала, что Люцифер сказал бы ей «нет» или «пас», она мгновенно бросилась к нему, прижимаясь губами к его губам. Она широко открыла рот и обвила руками его шею, притягивая ближе, издавая стонущий звук в глубине своего горла.

В течение наносекунды я была опустошена, мне казалось, что с каждым движением его губ на ее, мое сердце медленно разбивалось на миллионы кусочков. Это был первый раз, когда я по-настоящему почувствовала, как ревность и разбитое сердце заронили свои семена в моем сердце. Осознание того, что однажды я стала бы третьей лишней в его жизни, когда он начал бы встречаться, сильно поразило меня. Я осталась бы совсем одна.

Люцифер оттолкнул ее, вытирая рот тыльной стороной ладони и разочарованно хмурясь. Я была рада, что пытка длилась не более нескольких секунд, но я все еще была опустошена и убита горем из-за того, что стала свидетелем такого зрелища. Я почувствовала, как что-то кольнуло у меня в животе, отчего меня затошнило.

Люцифер оглянулся на меня, когда Зои отошла с хитрой усмешкой на лице. Хотела бы я стереть эту усмешку с ее уродливого лица.

Я опустила взгляд на свои колени, избегая взора Люцифера на протяжении всей игры. После того, как последний игрок закончил, и игра, наконец, прекратилась, я немедленно встала. Мне нужно уехать прямо сейчас.

Я выбежала из дома трусцой, не заботясь о том, следовал за мной Люцифер или нет.

Мне было все равно, захотел бы он проводить меня домой или нет.

Мне было все равно, хотел бы он дать мне глупое оправдание тому, что он сделал или нет.

— Тейя. Подожди! — услышала я крик Люцифера, но не обернулась.

Я просто не могла… Особенно после того, как он…

Я услышала, как его шаги становились все ближе и ближе, что заставило меня ускорить шаг.

Решимость взяла верх надо мной, когда я начала убегать от него, пока не оказалась в темном переулке.

Прячась за мусорным контейнером, я залегла на дно. Я наблюдала, как он огляделся с беспокойством и болью на лице. Но я загнала себя в угол за мусорным контейнером, не в силах смотреть ему в лицо.

Образ, как он целовал Зои, застрял у меня в голове, как приклеенный.

Зачем ты это сделал, Люцифер? Зачем?

Он все еще стоял на своем месте с опущенными плечами, продолжая оглядываться по сторонам, и побежал вперед, чтобы найти меня.

Прихлебывая горячий куриный суп, я села на свое обычное место за обеденным столом.

Дядя откашливается, вытирая бульон с губ тыльной стороной рта.

— Рик, сколько раз тебе повторять? Пользуйся салфеткой, — отругала его тетя, протягивая ткань, хотя его рот теперь чистый.

Он взял салфетку и положил ее обратно на стол, прежде чем повернулся ко мне лицом.

— Ты начала заниматься танцами? — спросил он своим глубоким скрипучим голосом.

Я нахмурилась, глядя на тетю в ожидании ответа, но она, казалось, взволнована этим вопросом.

— Д-да, она…

Мой дядя поднял руку, останавливая ее. Внезапно атмосфера стала напряженной и тревожной. Я почувствовала, как нервозность сковала мое тело, а ноги задрожали. Я крепче сжала ложку, не сводя глаз с темных и серьезных глаз моего дяди.

— Я сказал тебе, что ты присоединишься к клубу в качестве танцовщицы на шесте. Так что тебе лучше начать репетиции и тренироваться. Тебе сейчас восемнадцать, так что чем раньше ты начнешь, тем лучше.

— Она… она может заняться чем-нибудь другим. Она может быть официанткой, — ее голос звучал умоляюще, но с ноткой осторожности.

— Я не спрашивал твоего гребаного мнения. И у нас уже есть официанты, которые позаботятся об этом.

Мое сердце упало.

Я почувствовала, как у меня в горле образовался комок, потому что слезы вот-вот полились бы.

— Почему ты заставляешь меня делать это, когда знаешь, что это не то, чего я хочу? — запротестовала я, встречая его злобный взгляд.

Но я изо всех сил старалась не показать слабости.

Он издал невеселый смешок.

— Ты действительно думаешь, что кому-то есть дело до твоего будущего? Как ты думаешь, придет какой-нибудь богатый парень и женится на тебе? Не забывай, откуда ты родом.

Он с силой хлопнул ладонью по столешнице, заставляя тарелки дрожать.

Мое тело вздрогнуло от неожиданности, когда я сглотнула.

— Теперь твое место здесь, и если ты хочешь выжить, то будешь жить по нашим правилам, — он повернул голову к моей тете. — И убедись, что она узнает все как можно скорее, иначе я переломаю тебе кости.

Он отодвинул тарелку, расплескивая остатки супа по всему столу, прежде чем покинул комнату, как разъяренный бык.

— Милая, я попытаюсь объяснить ему. Он может передумать… — тетя Мелани продолжала говорить, но все передо мной расплылось.

Вот и все. Вот каким было мое будущее.

Я танцевала бы на сцене вокруг шеста, а мужчины глазели на меня и швырялись деньгами, в то время как у меня нет собственного голоса, чтобы протестовать. Прежде всего, я была бы всего лишь объектом. Просто частью для их развлечения.

Чувствуя, что мое сердце вырывалось из груди, я побежала обратно в свою комнату, а тетя выкрикнула мое имя, захлопнув дверь, я дала волю слезам.

Я опустилась на пол, прислонившись спиной к двери и склонив голову, чувствуя себя побежденной, одинокой душой.

Мои родители никогда бы не захотели этого от меня. Они бы никогда не хотели, чтобы я вот так разрушала свою собственную жизнь. Но я здесь ничего не контролировала. Мой дядя мог выгнать меня в любой момент, как будто просто избавлялся бы от обузы.

Но куда я пошла бы? Что бы я делала?

Кроме моих дяди и тети, у меня больше никого не было. Я была бы бездомной.

Но в то же время я не хотела вести такую жизнь.

Я мечтала стать кем-то, на кого мои родители с гордостью смотрели бы с небес, потому что при виде своей дочери их грудь наполнилась бы гордостью. А если бы я была танцовщицей на шесте, то не сделала бы этого.

Каждый раз, когда Мелани говорила мне, что поговорила бы об этом с моим дядей, это зажигало во мне надежду, как свечу в темной комнате. Но она никогда не заговаривала с ним и, в свою очередь, в мгновение ока разрушала мою надежду, оставляя после себя облако боли и отчаяния.

Но это последний раз, когда я позволила себе жить в обманчивом мире, потому что на самом деле никто никогда не был рядом со мной.

На самом деле, у меня никогда больше не было бы мамы или папы. Никто меня не любил и никогда не полюбил бы. Я всегда была бы одна.

И это истины, с которыми мне пришлось столкнуться. Чем быстрее я приняла бы их, тем менее болезненными они были бы для меня.

Я наедине с тишиной — неподвижной, безмолвной пустотой моей комнаты. Я невольно вздрогнула, оцепенело уставившись в пол, и слезы потекли по моим щекам.

Я не знала, как долго я просто сидела на полу, рыдая навзрыд, но тихий стук привлек мое внимание. Я быстро села, смахивая слезы с лица.

— Тетя, пожалуйста, оставь меня в покое. Я больше ничего не хочу слышать, — задыхалась я. — Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое, как всегда.

— Как насчет моей компании? — услышала я нежный приглушенный голос Люцифера.

Что он здесь делал?

— Открой дверь, Тейя…

— Пожалуйста, просто…

— Ты знаешь меня очень давно, Тейя, и знаешь, что я всегда получаю то, что хочу. Так что теперь я хочу, чтобы ты открыла мне дверь, — сказал он серьезным голосом.

Но я не сделала никаких попыток открыть дверь и просто стояла неподвижно, молясь, чтобы он в конце концов сдался и оставил меня в покое.

Я услышала, как он фыркнул через минуту, прежде чем пробормотал:

— Тебе лучше открыть сейчас, потому что у тебя есть пять секунд, прежде чем я выломаю эту чертову дверь.

Подождите. Что? Он бы не…

— Пять… четыре… три… два…

Я слишком устала, чтобы продолжать с ним спорить. Я хотела, чтобы меня оставили в покое. Я хотела, чтобы сон волшебным образом забрал воспоминания о сегодняшнем дне. Я открыла дверь, затем отступила, пропуская его внутрь. На нем синие джинсы, плотно сидящие на бедрах, и белая футболка. Его волосы растрепаны, и он просто стоял и смотрел на меня с… жалостью. Я не хотела его жалости или фальшивых заверяющих слов. С меня хватит их столько, что при одной мысли меня тошнило. Но внезапно Люцифер схватил меня за руку и почти потащил из дома. Ярость прожгла меня насквозь, и я пыталась вырваться из его объятий.

— Что, черт возьми, ты делаешь? Остановись, Люцифер! — я почти кричала.

— Тебе нужен перерыв, и ты идешь со мной, — сказал он, открывая входную дверь, когда прохладный ветерок ласкал мои разгоряченные щеки.

— Я не хочу никуда уходить, просто оставь меня в покое, Люцифер.

Он отпустил мою руку и отошел назад, удивляя меня, потому что на обочине дороги стоял мотоцикл. Черный и блестящий, весь такой крепкий и надменный.

Я повернула голову к Люциферу, на лице которого самодовольная улыбка.

— Когда ты обзавелся мотоциклом? — спросила я.

— Я скажу тебе, если ты поедешь со мной покататься.

— Не думаю, что… Я никогда не ездила на…

— Надень это и садись, — он передал мне шлем, кивая в сторону своего мотоцикла.

Я скрестила руки на груди, стоя на своем, в то время как гнев клокотал во мне, и мои зубы скрипнули друг о друга.

Он закатил глаза, прежде чем подошел ко мне так близко, что нас разделяло всего несколько дюймов. И от этой внезапной близости мой пульс немедленно участился, а дыхание стало тяжелым.

— Садись на мотоцикл, Тейя, потому что я без колебаний перекину тебя через плечо и посажу на заднее сиденье.

— Ты не всегда будешь рядом, чтобы стереть мою печаль…

— И я здесь, чтобы доказать, что ты ошибаешься на этот счет, — прошептал он, прежде чем его палец коснулся моей щеки самым нежным прикосновением.

Его взгляд смягчился, когда он пристально смотрел на меня.

Я знала, что он пытался быть рядом со мной, проливая бальзам на мои раны, как он всегда делал, когда знал, что я расстроена. Я не знала, из жалости ли это или потому, что он мой лучший друг, но он всегда приходил мне на помощь. Но после моего сегодняшнего отказа я также боялась за Люцифера.

Я боялась, что однажды он тоже бросил бы меня. Что однажды я больше не была бы ему нужна.

Однажды он ушел бы от меня, не оглянувшись, как и другие.

— Пожалуйста, Тейя. Я хочу быть рядом с тобой, даже если ты этого не хочешь. Просто пойдем со мной.… Я хочу тебе кое-что показать, — прошептал он, продолжая водить по моей щеке подушечкой большого пальца.

— Что показать? — спросила я, нахмурив брови.

— Чтобы узнать это, ты должна пойти со мной, — сказал он, одаривая меня легкой улыбкой, от которой у меня всегда трепетало сердце.

Люцифер поднял правую ладонь передо мной, его темно-синие глаза смотрели прямо мне в глаза.

— Доверься мне в этом.

Я должна просто сказать "нет" и вернуться в свою комнату, прилечь, пока не провалилась бы в сон без сновидений — единственный способ для меня смириться с отказом. Но даже несмотря на то, что мой разум говорил "нет", мое тело поступило наоборот, когда я вложила свою руку в его и последовала за ним, куда бы он меня ни вел.

Следующие два часа Люцифер просто вел мотоцикл. Рев двигателя отдавался вибрацией во всем моем теле, когда я крепко прижималась к его широкой спине. Мои ноги обхватывали его, а руки обнимали его, уткнувшись лицом в его спину. Мы не произнесли ни слова, но это не неловко, поскольку мы оба погружены в свои мысли под громкие звуки "Paris" Chainsmoker’s из динамика его телефона.

Я заметила, что мы проехали через уединенную местность с горами по обе стороны дороги, которая казалась бесконечной. Вскоре, на полпути к вершине после того, как мы перевалили через гору, я услышала отдаленный грохот.

Что это?

Чем ближе мы подъезжали, тем отчетливее становился звук. Я прищурилась и получила лучший обзор, когда заметила, что мы направлялись к пляжу.

Что происходило?

Люцифер остановил мотоцикл возле обширного поля, усаженного красными розами. Я медленно слезла с заднего сиденья и ступила на мокрую траву. Он повернулся, снимая свой шлем, и помог мне снять мой. Он взял меня за руку, и мы прошли немного вперед, пока не достигли уединенной деревянной скамейки, наблюдая за океанскими волнами, разбивающимися друг о друга вдалеке. Сильный бриз холодил мою кожу, отчего по всему телу бежали мурашки. Даже мои волосы растрепались из-за ветра. Аромат свежих роз, смешанный с землистым запахом океана, окутал меня. Я тяжело выдохнула, прежде чем Люцифер потянул меня вниз, чтобы присесть рядом с ним. Я не могла не чувствовать, как меня охватило спокойствие. Как будто это место мгновенно заменило все мои печали покоем без каких-либо затрат.

— Здесь так красиво, — прошептала я, оглядываясь по сторонам.

— Абсолютное совершенство, — ответил Люцифер.

Я повернула голову к Люциферу, и вся кровь прилила к моему лицу. Вместо того чтобы любоваться этим прекрасным раем, он все это время пялился на меня, и его даже, казалось, не беспокоило, что я его поймала.

— Когда ты приобрел мотоцикл? И как? — спросила я.

— Помнишь тот случай, когда мы помогали моей маме убирать вещи в гараж и нашли кучу старых журналов?

Я кивнула. Это было, наверное, четыре года назад. Брат Люцифера поручил ему работу по дому, поэтому я пришла и помогла ему избавиться от всего хлама в гараже.

— И в одном из журналов была фотография с плакатом Тома Круза из фильма «Лучший стрелок»?

Я снова кивнула.

— Я просто влюбился в мотоцикл, на котором он сидел. И с тех пор я начал откладывать деньги, выполняя кое-какую работу по дому для мамы и ее друзей. Когда у меня набралось достаточно денег, я сразу же пошел и купил его. Он не совсем тот, что у Тома Круза, но близко, — сказал он со смешком, и это заставило меня тоже улыбнуться.

На минуту между нами воцарилась тишина, если не считать океанских волн, эхом отдающихся в уютной тишине.

— Почему ты поцеловал Зои той ночью? — спросила я, не в силах больше удерживать это в голове.

Он тяжело вздохнул, проводя рукой по волосам.

— Я не хотел этого делать, клянусь, но…

— Что но?

— Зои — девушка Тима, но в последнее время он не уделял ей особого внимания и проводил время с другими девушками. Он играл с нами в эту игру, поэтому Зои попросила меня помочь ей вернуть Тима. Я подумал, может быть, она просто будет больше разговаривать со мной или, в самый ответственный момент, просто держать меня за руку. Но я никогда не ожидал, что она поцелует меня, чтобы заставить его ревновать. Но я скажу, что это сработало каким-то чудом.

Я моргнула раз, другой, третий, удивленная его объяснением. Тим — один из близких друзей и товарищей Люцифера по команде, но я не знала, что он с кем-то встречался. Даже во время игры я видела его там, но также была чрезвычайно занята, наблюдая за поцелуями Люцифера и Зои, поэтому не заметила выражения лица Тима.

— Мне жаль, что тебе пришлось это увидеть, но я не хотел причинить боль и никогда не сделаю этого.

— Как долго ты еще будешь рядом, чтобы залечивать мои раны? — спросила я.

— Навсегда.

Одно слово. Только одно слово заставило мое сердце забиться быстрее.

— Мы оба знаем, что это невозможно. Что произойдет, когда ты закончишь обучение и станешь Капо?

Он перевел взгляд на океанский горизонт и на мгновение замолк, пока искал свой ответ среди битвы волн в океане.

— Я знаю, что в какой-то момент нам, возможно, придется пойти разными путями в поисках нашего будущего. Ты поступишь в университет, — мне не жаль, что я лгала ему, — и я, вероятно, буду со своим отцом и другими людьми из мафии. Мы не знаем, чем все закончится, но по какой-то причине я не хочу покидать тебя.

Я ждала, что он рассмеялся бы, сказав, что пошутил, но он ничего не сделал. Его лицо ничего не выражало, когда он смотрел на меня в ответ.

— Почему? — едва слышно спросила я.

Он наклонился вперед, заправил мои волосы за ухо и нежно провел пальцами по щеке. От этого легкого прикосновения мои глаза закрылись. Мой пульс участился, и я почувствовала, как моя шея и щеки дико покраснели от неведомого ощущения. Бабочки в животе бушевали внутри меня, как ураган, а дыхание стало прерывистым.

Когда я открыла глаза, то встретила пристальный взгляд Люцифера. На мимолетный миг мне показалось, что я хотела обхватить его лицо руками и поцеловать с каждой каплей любви и заботы внутри меня.

Но чувствуя, как он наклонился ближе, сокращая расстояние между нами, я почувствовала, как все мое тело загорелось. Он обхватил мое лицо обеими руками и наклонился так близко, что я почувствовала его дыхание на своей щеке.

Чувствуя нервозность и чрезмерную застенчивость, я опустила взгляд и слегка отклонила голову в сторону, подставляя ему правую щеку.

К моему удивлению, он запечатлел мягкий, нежный поцелуй на моей щеке. Я проглотила комок в горле. От малейшего прикосновения у меня перехватило дыхание. Стук моего сердца отдавался в ушах, а дыхание становилось тяжелым. Но я не встречалась с ним взглядом, боясь, что он почувствовал бы мою нервозность и отодвинулся бы, потому что в этот момент я не хотела, чтобы он останавливался.

Он мой лучший друг, и я знала, что не должна этого хотеть. Если я позволила бы этому продолжаться, то из этой ситуации было бы только два выхода. Либо мы стали бы ближе, чем когда-либо, или в любой момент наша дружба будет разрушена безвозвратно.

Но глубоко внутри меня было такое чувство, что, возможно… просто возможно, этот неизвестный путь стал бы началом нового путешествия, которого мы оба хотели.

— Тейя, посмотри на меня, — прошептал он мне на ухо.

Я сделала, как он попросил, и повернулась, чтобы посмотреть на него. Наши губы так близко, что я чувствовала его прикосновение к своим.

— Я хочу этого. С тобой и только с тобой, — прошептал он.

— Ты уверен?

— Клянусь моим сердцем, — прошептал он, прежде чем его губы опустились на мои.

Он словил их, слегка надавливая, подталкивая языком. Я без колебаний раздвинула их, и он погрузился внутрь. У него вкус мяты и шоколада, а мягкое тепло его рта заставило разгореться все мое тело. Впервые в жизни я испытывала такое сильное ощущение, когда каждый нерв моего тела извивался в ожидании большего.

Люцифер гладил мою щеку подушечкой большого пальца, продолжая целовать меня, пока я добровольно подчинялась ему… желая все больше.

Он поцеловал меня глубже, и тихий звук вырвался из моего горла, заставляя меня чувствовать себя смелее, когда я изо всех сил держалась за его плечо. Другой рукой он коснулся моей талии.

Я почувствовала себя такой свободной, такой… живой. Как будто я была вознаграждена новыми крыльями, ведущими меня к высшему счастью в моей жизни. Этот поцелуй означал для меня все: чувство, желание и воспоминание.

Но больше всего я чувствовала… любовь. Я влюбилась в своего лучшего друга.

В конце концов, он закончил поцелуй последним мягким движением, прежде чем откинулся назад. Его руки все еще обхватывали мое лицо, и когда он открыл глаза, чтобы встретиться с моими, его эмоции отражали мои.

Обожание. Свобода. Любовь.

— Вау, — выдохнула я.

Его губы скривились.

— Ты такая красивая с этими розовыми щечками.

Я покраснела сильнее от его сладких слов, прикусила губу и спряталась в изгибе его шеи. Он хихикнул и провел руками по моей спине и волосам, заключая меня в медвежьи объятия.

— А еще мне нравится, когда ты ревнуешь, — он подмигнул.

— Я не ревновала…

Он от души захихикал.

— Ну конечно. А теперь почему бы тебе не рассказать мне, что произошло сегодня? — спросил он.

Я отчаянно закачала головой.

— Нет. Ничего не случилось.

Я не могла сказать ему. Он сразу же уехал бы и больше никогда бы на меня не посмотрел. Нет. Нет.

Он гладил меня по щеке и серьезно смотрел. Взгляд, который я редко видела. Единственный раз, когда я видела такую серьезность и предупреждение в его взгляде, — это когда он видел лицо своей матери в синяках.

— Скажи мне сейчас, Тейя. Я не буду спрашивать снова.

Мои глаза опустились, в груди стучало. Я покачала головой и прошептала эти слова.

— Я не могу… Я не хочу потерять тебя.

— Почему ты думаешь, что потеряешь меня? — он нахмурился.

— Потому что ты будешь видеть во мне то, чем я не являюсь. И я не смогу вынести, если ты будешь смотреть на меня как на грязь.

Он откинул мою голову назад, заставляя встретиться с его горящим взглядом.

— Эй. Этого никогда не случится. Посмотри мне в глаза и расскажи, что произошло.

Я вздохнула, понимая, что он не собирался так просто это оставить.

— Мой дядя хочет, чтобы я танцевала на пилоне в его клубе… — мой голос замолк.

Страх и тревога овладели мной, пока я ждала вспышки гнева Люцифера.

Я чувствовала, как его взгляд обжигал мою кожу, заставляя покрыться гусиной кожей все мое тело. Он действительно безумен.

— Почему ты не сказала мне раньше? Он не может так поступить с тобой, я, блядь, ему не позволю, — он выплюнул слова, как яд.

— Т-ты не уйдешь? — спросила я, все еще удивленная.

Он нахмурился еще сильнее.

— Ты думаешь, что, если ты станешь танцовщицей на пилоне, я брошу тебя?

Я кивнула в ответ.

Он облизнул губы, прежде чем глубоко выдохнул.

— Тейя, что бы ты ни делала и кем бы ни стала в своей жизни, ничто не изменит моих чувств к тебе. Да, я хочу, чтобы у тебя была лучшая жизнь. И нет, я не хочу, чтобы ты становилась танцовщицей на шесте в клубе своего дяди, но это не значит, что я бы бросил тебя.

Мои глаза слегка заслезились от эмоций, обрушивающихся на меня, как волны в океане. Каждый раз, когда я думала, что Люцифер мог оставить меня, он доказывал, что я ошибалась. Может, это только мне казалось… Я создала эту привычку сомневаться в себе и рисковать нашими отношениями. Мне нужно изменить свое мнение… возможно, мне следовало перестать думать, что я недостаточно хороша для него.

— Я поговорю с твоим дядей. Ты не собираешься там работать…

— Нет, Люцифер. Пожалуйста, не делай этого.

Я не могла просить его сделать это для меня. Если его отец узнал бы, что он помогает мне, ему пришлось бы адски за это поплатиться.

— Что? Почему? Почему ты пытаешься спасти…

Я обхватила ладонями его лицо, притягивая ближе.

— Я не спасаю его. Я спасаю тебя. Если твой отец узнает, что ты угрожаешь моему дяде из-за меня, он тебя не пощадит.

— Мне наплевать на этого ублюдка. Я не позволю тебе даже выйти на сцену, — его голос стал глубже и грубее, когда я почувствовала гнев, исходящий от его тела.

Прижимаясь своим лбом к его, мы вдыхали и выдыхали вместе. Наше спокойствие синхронизировалось друг с другом, как симфония.

— Все будет хорошо. Поверь мне. Все не может быть так плохо…

Он покачал головой.

— Это будет ужасно. Мужчины будут таращиться на тебя, как на добычу. Кто-то может прикоснуться к тебе без твоего согласия, и я не позволю этому случиться.

Он сглотнул, когда я наблюдала, как подрагивал его кадык.

Как он мог сделать это короткое движение таким… интенсивным?

— Если мне придется вырвать им глаза или отрезать руку, я это сделаю.

Его собственничество заставило меня хихикать, и он улыбнулся в ответ, но серьезность немедленно заняла свое место снова.

— Я поговорю с твоим дядей. Я не позволю тебе пережить такую катастрофу.

— Но…

Мои слова остались незаконченными, когда его губы глубоко поцеловали мои, заставляя меня хныкать, жаждая его завершения.

Все больше и больше.

В последний раз чмокнув меня в нижнюю губу, он откинулся назад, мы оба тяжело дышали. Резкий ветер дул мне в щеки, взъерошивая волосы.

— Я всегда буду с тобой, Тейя. Через что бы ты ни прошла, я буду рядом, чтобы подхватить тебя, если ты упадешь. Я буду рядом, чтобы залечить твои раны. Я защищу тебя от любой тьмы.

Я кивнула.

— Я знаю.

Он отодвинулся, сел, прислонившись спиной к скамейке, и протянул руку, чтобы я заняла свое место. Я нетерпеливо погрузилась в его тепло, когда он обнял меня. Он поцеловал меня в висок, прежде чем прижался щекой к моей макушке, в то время как я теснее прижалась к его груди.

Мы оба погрузились в забвение в присутствии друг друга.

Вот каково это — быть влюбленным.

Вот на что похож покой.

Вот как выглядела новая надежда.