Клянусь, я твоя (СИ)

19

День за днём. Вот уже больше недели всё идёт своим чередом. Я стараюсь вникать в суть школьных курсов, я правда стараюсь. Я учусь. Не могу сказать, что моя успеваемость по прежнему занимает самое главное место в моей жизни, но учёба помогает мне держаться на плаву, когда приходится молча сидеть в комнате со знанием, что сегодня Кейн не придет, или за ужином с родителями, от речей которых меня откровенно тошнит.

Учеба помогает мне, когда в голову лезут мысли, от которых меня саму передёргивает. Она помогает мне не сойти с ума, когда я сижу на уроке физики и думаю о том, что увижуеготолько через два дня.

Я не расстаюсь с телефоном. Я недосыпаю. Каждую ночь я боюсь уснуть, до последнего наслаждаясь объятиями Кейна, а утром я просыпаюсь в кровати одна. Меня не интересует позавчерашняя четверка по химии или недоделаный по астрономии реферат.

В присутствии родителей я натягиваю на лицо улыбку и делаю вид, что у меня всё, как обычно. Каждый вечер я неспешно встаю из-за стола и равнодушно поднимаюсь наверх, изо всех сил пытаясь не сорваться на бег, пока переступаю эти длинные ступеньки, потому что так я выдам себя с головой. Я просто иду в свою комнату, и как только моя дверь оказывается заперта изнутри, я на всех парах подбегаю к окну, где меня уже ждёт Кейн.

Однажды мы едва не попались. Мама зашла ко мне поздно вечером, но, благо, дверь была заперта. Я аргументировала это тем, что делала важный доклад по астрономии и не хотела, чтобы кто-то меня отвлекал. Кажется, мама поверила.

Мир словно покрасился в такие яркие цвета, о которых я раньше и не подозревала. Мы с Кейном видимся почти каждый день. Несколько раз я оставалась гостить у него дома, и возвращалась в школу под стать прибывшему Генри.

В следующую субботу мы с мамой снова идем вместе в торговый центр, где смотрим остальные "реквизиты" для выпускного, покупаем туфли, клатч и украшения, наведываемся в салон красоты.

Это воодушевляет меня ещё больше: я представляю себя с нежной прической и макияжем, и даже мое платье уже не кажется мне столь блеклым. А причина всему одна: Кейн. Он будет на выпускном, а все остальное уже неважно.

Разумеется, проблемы никуда не делись. А когда начинаешь понимать, чем чревато непослушание, ты просто начинаешь мыслить по-другому.

И я нашла способ.

Если бы ещё год назад мне кто-то сказал, что я — прилежная ученица школы, отличница на доске почета и девочка, которая занимает призовые места на олимпиадах, станет прогуливать уроки, я бы посмеялась до коликов в животе и покрутила пальцем у виска.

Вот уже больше недели я иду против всех правил. Я, которая за всю свою жизнь пропустила уроков столько, сколько на пальцах одной руки пересчитать, которая ужаснулась бы от одной только мысли о том, чтобы пропустить урок, теперь систематически это делаю. Другаяя бы ужаснулась.

И меня бы это правда насторожило, признаться честно, иногда меня накрывает волна вины и стыда, но этого слишком мало, чтобы заглушить мое порхающее бабочкой сердце.

Я нахожу причину уйти с уроков. Это оказалось довольно просто — прикрыться курсами, мамиными выставками, да хоть ужином с папиными партнёрами, которые кстати наведывались к нам уже дважды за последнюю неделю.

Учителя, в глазах которых я занимаю почетное место среди остальных ребят, которые заглядывают мне в рот и боготворят меня, и предметы которых не играют роли для моего поступления, смягчаются и отпускают меня.

И все было бы хорошо. Если бы не очередной, казалось бы совсем обычный школьный день.

— Боже, Стэн! — мой голос обрывается так резко, словно топором отсекли.

Я стою посреди школьного коридора и растерянно хлопаю ресницами, даже не обращая внимания на выпавшие из рук учебники. А всё потому, что дорогу мне загораживает парень в белой рубашке поло.

Стэн смотрит на меня слишком уж проницательно. Как-то серьезно и даже мрачновато. Мне кажется, что сейчас он угрюмо заговорит, слова подкатываются к его горлу, вот-вот готовясь угрюмо сорваться с губ, но в последний момент он всего лишь одаривает меня своей привычной милой улыбкой.

— Привет, Ким, — дружелюбно подаёт голос Стэн. — Давно не виделись.

Да, это правда. С того самого ужина мы ни разу не разговаривали. Иногда пересекались глазами: на переменах, в столовой или на школьном дворе. Я изредка ловила на себе его взгляды, один раз мы столкнулись в дверях класса, оба застыли, как истуканы, и мне показалось, что в его глазах я тогда впервые увидела что-то смешанное с болью, предательством и разочарованием, но в итоге он вежливо пропустил меня и не обронил ни слова. Так и оставил озадаченную меня, вылетев мимо по коридору, в мгновение ока преодолевнесколько лестничных пролётов. Я стояла с открытым ртом, смотря, как он исчезает в бесконечности коридора. Наверное, меня бы это и вправду покоробило, и возможно, я бы даже пошла за ним, но через минуту мне написал Кейн.

— Слышал, ты вчера ушла с последних уроков, — снова подаёт голос Стэн. — Помочь маме с выставкой.

— И что?

— Да так, ничего… — он качает головой. — Что-то ты часто в последнее время пропускаешь уроки.

— Да, у меня каждый вечер курсы и дополнительные занятия, папины партнёры зачастили к нам в гости, а у мамы на носу очередная выставка, поэтому не всегда получается уложиться в график, — зачем-то оправдываюсь я.

Он внимательно меня слушает и не перебивает, а затем выпаливает:

— А может дело вовсе не в этом?

Я выгибаю бровь:

— Прости?

— Как-то раз я пошел за тобой…

— Ты что следил за мной? Господи, Стэн!

— …И увидел весьма интересную картину, — заканчивает он, перекрывая своим голосом мой. — Его ведь Кейн зовут, правильно?

Мое сердце обрывается вниз. Я стою на месте, не в силах пошевелиться.

— Обещаю, я ничего не скажу твоей маме, — спокойно продолжает Стэн. — Но при одном условии.

Меня словно окунают в вакуум и я с трудом узнаю свой заглушенный голос:

— Каком?

— Поцелуй.

— Что?

— Всего один поцелуй, Ким. И я обещаю, твоя мама ничего не узнает.

Стэн не сводит с меня кристально-холодных глаз. Я понимаю: он не шутит. Мне кажется, что я вижу в его глазах искорку боли. Он вновь улыбается, но улыбка Стэна больше не кажется мне тёплой и дружелюбной, скорее напоминает защитный звериный оскал.

В моей груди случается мини взрыв и я выхожу из-под контроля, потому что моя рука вылетает вверх и я даю ему пощечину. Я сама в шоке от того, что сделала.

Стэн отшатывается и издает прерывистый вдох. Он прикладывает ладонь к щеке и округляет глаза, смотря на меня в чистом удивлении.

Я же одариваю его ответным оскалом.

Мне нечего больше сказать. Поэтому я просто разворачиваюсь и иду прочь.

— Тогда я расскажу твоей маме, гдеты каждый день проводишь время вместо уроков, — раздается его негромкий, но убедительный голос и я резко торможу. — И о том, что он приходит к тебе в комнату через окно, — я разворачиваюсь назад и вижу Стэна с победной кривой улыбкой, так и держащего ладонь на покрасневшей щеке. — Сомневаюсь, что она обрадуется, узнав, с кем ты по ночам делишь постель…

— Что? Что ты сказал? — мой ровный голос, сухой и лишенный эмоций, словно отсекает от меня воздух.

Стэн убирает руку от лица. Теперь он смотрит на меня с вызовом.

— Я хочу, чтобы ты поцеловала меня здесь.

У меня переворачивается весь мир. Он искажается, сужаясь до этого суетливого школьного коридора, я забываю о своих разбросанных книгах, о толпе и об Элайне, ожидающей меня на школьном дворе.

Моё тело застыло, заморозилось в маленьком промежутке настоящего. Он хочет, чтобы я поцеловала его на глазах у толпы. Понятное дело, речь не о детском поцелуйчике в щёчку.

Стэн слишком хороший и правильный для такого.

А затем реальность бьёт по мне ужасом вдвойне: ему мама поверит скорее, чем мне.

— Всего лишь один поцелуй. Иначе твоя мама обо всем узнает. Решайся, Ким.