Клянусь, я твоя (СИ)

36

Последующие несколько дней проходят на удивление спокойно. Всё складывается даже лучше, чем я могла подумать; у нас со Стэном как бы сложился обоюдный договор: он отпускает меня на какое-то время к Кейну, а затем я возвращаюсь к нему и мы занимаемся, стараясь уложиться в оставшееся на учебу время. Надо сказать, он неплохо усвоил материал; не знаю, как насчёт пятерки, но твердая четверка ему бессомненно гарантирована.

С Элайной мы стали реже видеться. А вина тому — Шелдон, с которым она дни напролет пропадает после школы. Несколько раз на дню мы созваниваемся; подруга порхает и цветет от счастья, и я понимаю, что та хрупкая грань между влюбленностью и любовью опасно стирается. Сегодня Элайна огорошила меня новостью: она собирается познакомить Шелдона с родителями. Не знаю, он сам изъявил такое желание или это сугубо ее решение, этого я так и не поняла. Но факт остаётся фактом: влюбляясь, мы становимся до дурости легкомысленными, иногда до такой степени, что тебе напрочь отбивает память и ты забываешь о том, что родители могут очень легко, а иногда слишком жестоко спустить тебя с небес на землю.

— Я не хочу домой, — тихо признаюсь я. С моего сердца словно свинцовый лист слетел — и я с удивлением понимаю, что с каждым разом в присутствии Кейна мне становится всё легче и легче. Все проблемы уходят, я ловлю себя на мысли, что моя тревога за Оливию явно уменьшилась. Прошло уже пять дней с тех пор, как Кейн забрал ее к себе, но ему все ещё ничего не сообщили. Это значит одно — ее не будут забирать в новую семью. По крайней мере, не сейчас.

Я всей душой на это надеюсь.

Кейн играет с моими пальцами, ласково перебирая их, он поворачивает лицо и смотрит на меня, изогнув левую бровь.

— Хочешь, мы пойдем в кафе? — предлагает он.

— Мне не особо хочется сейчас туда.

— Тогда куда тебе хочется?

— Никуда.

Вот так просто. Проще некуда. Мы лежим в объятиях друг друга, в небе ярко светит солнце, пробираясь сквозь открытую форточку в дом, но нам не хочется выходить на улицу. Из всех вариантов мы выбрали самый простой, наслаждаясь нашим скромным свиданием у него дома.

Через какое-то время я встаю и подхожу к окну. Я слышу, как Кейн плавно поднимается следом и бесшумно подходит сзади.

— О чем думаешь? — его руки оплетаются вокруг моего живота, а губы опускаются на макушку.

Я откидываюсь затылком на его грудь и на миг прикрываю глаза.

— Обо всем. О школе, о маме… О нас, — я смотрю в белый узорчатый тюль, что мягко колышется лёгким ветерком из приоткрытой форточки, и отрываю голову, глядя в живописный пейзаж за окном. — Как думаешь, через два года у нас будет все так же хорошо, как сейчас?

— Я думаю, что через два года ты будешь занята более важными вещами, чем подобными размышлениями. Например, рождением нашего сына.

С моих губ резко слетает вздох. Я поворачиваю лицо, на краткий миг наши глаза встречаются, и мне кажется, что наши взгляды проникают друг в друга чуть глубже, чем следовало.

Что-то между нами происходит. Воздух накаляется, мне становится труднее дышать, и я сглатываю, чувствуя уплотнение в животе и странный стук крови по жилам. Кадык Кейна взволнованно дёргается и я понимаю: он чувствует то же самое.

— Ким, — из его груди вырывается порывистое дыхание. Мгновение — и мы сливаемся в таком пламенном поцелуе, что у меня в прямом смысле сводит лёгкие.

Я выгибаюсь, оплетая ладошками его волосы, жадно сжимая их и отвечая на поцелуй. Руки Кейна сжимают мою талию, он резко разворачивает нас к стенке и припечатывает меня к ней. Горячее дыхание щекотит мне шею, его губы становятся всё жарче и ниже. Руки Кейна повсюду: на моей талии, бедрах, на пояснице. Он скользит ладонями по моему телу, жадно впитывая каждое прикосновение, наши вздохи тихие, прерывистые и рваные. Кейн прижимается ко мне теснее и запускает пальцы под блузку, покрывая меня неистовыми поцелуями. Он наклоняет голову и тянется ко мне, целуя мою шею, ключицу, медленно спускаясь к груди. Я закрываю глаза и обхватываю ладонями его голову, мучительно пытаясь не потерять рассудок от этой невозможной, нежной пытки. Моё тело отдаётся приятным покалыванием, нарастающим жаром в тех местах, где он касается меня губами, и я отчаянно молюсь, чтобы не позволить себе разрешить ему зайти дальше, ведь это неправильно, так, так неправильно… Я пылаю под его поцелуями и ничего не могу с собой поделать. С моих губ слетает тихий несдержанный стон… И вдруг — как снег на голову — громкий топот маленьких ножек. Дыхание Кейна застывает на моей шее.

— Смотрите, какой красивый слонёнок у меня получился! — бодрый возглас малышки прямо за нашей спиной.

Я будто оказалась в комичном сериале. Мы с Кейном стоим, жадно вцепившись друг в друга, — нас словно одним нажатием кнопки поставили на паузу, — а позади нас широко улыбается ничего не подозревающая малышка, вытянув руку с изрисованным листком.

Кейн резко выдыхает и отпускает меня. Мои руки нехотя покидают его волосы. Он вбирает вдох-выдох и делает разворот. Он преображается в мгновение: стирает жаркие порывы страсти и разглаживает тяжёлое дыхание, на его лице появляется мягкая, добрая улыбка. И только я знаю, каких трудов ему стоило взять себя в руки.

— Да, Оливия, очень красивый рисунок, — тепло подтверждает он.

Малышка опускает лист и прищуривается, переводя между нами взгляд.

— А что это вы тут делаете? — с любопытством спрашивает она.

— Мы… Просто обнимаемся, — Кейн запинается.

Я стараюсь подавить рвущийся из груди смешок.

— Это как мы с тобой, да?

Кейн чуть ли не давится дыханием.

— Да, малышка, как мы с тобой.

— А, ну тогда понятно!

— Ты иди нарисуй нам ещё жирафика, потом покажешь, что у тебя получилось, — предлагает Кейн.

— Хорошо! — радостно соглашается малышка. Прижав к груди лист, она счастливо разворачивается и бежит обратно в комнату. Из-за закрытой двери до меня доносится слабый хрип и приглушённое покашливание.

Да, она ещё немного покашливает, но глупо отрицать очевидное — малышка идёт на поправку.

Когда дверь за ней плотно закрывается, мы зависаем в неловкой паузе.

Меня начинает разбирать смех. Сначала я стараюсь подавить вновь рвущийся из груди смешок, но затем против воли начинаю смеяться в голос. Ничего не могу с собой поделать. Кейн находится в глубоком смятении, и я впервые вижу на его щеках милый румянец.

— Она не должна была это видеть, — Кейн делает глубокий вдох.

— Брось, она все равно ничего не поняла, — я с улыбкой подхожу, затягивая руки у него на талии и смыкая их за крепкой спиной.

— Нам следует быть осторожнее.

— А по-моему, тебе не следует так переживать, — я чмокаю его в губы и отстраняюсь, дотягиваясь до своего портфеля. — Мне пора уже, мы со Стэном договорились, что я вернусь к шести.

— Да, пожалуй, сегодня я тебя не задержу.

Я снова начинаю смеяться.

Кейн улыбается, глядя на меня, и я вижу, что он о чём-то думает.

— Что? — сквозь смех спрашиваю я.

— Мне нравится, когда ты такая счастливая, — говорит он.

Мой смех постепенно затихает и превращается в улыбку. Я смотрю в его синие глаза и понимаю, что не хочу, чтобы этот день вообще когда-либо заканчивался.