Клянусь, я твоя (СИ)

26

Между нами вырастает неловкая пауза. Мне кажется, мама удивлена моим безропотным ответом, оттого и молчит. Ее брови коротко вздергиваются, на лице читается лёгкое изумление. Это происходит в считанные секунды, но я все равно успеваю считать ее реакцию.

Что такое, мама? Ты ожидала, что я воспротивлюсь? Начну кричать, плакать, устрою скандал? Ты хотела, чтобы я больше никогда не упоминала при тебе Кейна, вот пожалуйста, получите и распишитесь.

— Хочешь есть? — она кивает в сторону противня с выпечкой и я уже собираюсь отказаться, но в последний момент улавливаю запах черничной запеканки, который до этого каким-то образом не доходил до моих обонятельных рецепторов, и соглашаюсь. Да, я действительно проголодалась, но за всеми этими переживаниями совсем об этом забыла. А теперь чувствую, что мои нервы немного успокоились и ко мне вернулась моя природная жажда наполнить пустующий резервуар желудка. Мама накладывает мне салат с курицей и большой кусок запеканки, наливает сок и пододвигает ко мне оставшуюся часть пирога. Я не возражаю, думая о том, что вполне способна всё это поглотить.

— Как у тебя дела в школе, милая? — спрашивает мама, пока я ем. — Тебя никто не обижает?

— Нет, мама. У меня всё хорошо.

— А как насчёт этого учителя? — допытывается она. — Он больше не пристает к тебе?

Я опускаю вилку и недоверчиво кошусь на нее.

— Сегодня у меня не было его урока…

Мама подгибает губы и кивает. Она уже явно жалеет, что спросила. Её неуёмная настойчивость объясняется тем, что она пытается скрыть неловкость, которая висит между нами с тех пор, как ушел Стэн. Я вижу, что она старается, она хочет завязать разговор, возможно, подступить ко мне с другой стороны, но, увы, уже поздно. Мне жаль, мама, но нам действительно не о чем с тобой разговаривать.

Так и не доев кусочек пирога, вдруг потеряв аппетит, я встаю из-за стола.

— Ты куда? — спрашивает ничего не понявшая мама.

— Пойду немного проветрюсь.

Я с шумом отодвигаю стул и быстрым шагом пересекаю комнату. Как ни странно, мама не бросается меня останавливать, я не собираюсь никуда сбегать, конечно же, она это понимает. Я просто хочу немного посидеть на заднем дворе. Свернув в восточную часть дома, я выхожу на улицу через задний выход и опускаюсь на ступени крыльца. Ещё светло. Холодный солнечный свет заливает лужайку и виднеющийся лес за чередой соседских домов. Вид с заднего крыльца не такой живописный, как со стороны главного входа: здесь нет ни цветочных клумб, ни экзотических кустов, ни садовых гномов, ни выложенных камнями дорожек. Перед глазами расстилается пустошь, покрытая густой травой и скрываемая в тени великанских сосен и вязов. И, признаться, эта часть участка всегда нравилась мне больше всего. Она естественная и живая — поэтому я так люблю оставаться здесь наедине с собой. Прохладный воздух отрезвляет сознание, и я делаю глубокий вдох, закрыв глаза.

Я слышу свое дыхание.

Я слышу перекликающееся пение птиц в лесу.

Я вспоминаю нашу с Кейном безумную лесную прогулку, восторженный вереск малышки рядом и меня куда-то не туда уносит. Его улыбка, такая тёплая и добрая, заразительный смех, открытое лицо, притягательный взгляд синих глаз, его мягкий мелодичный голос и тонкий аромат мяты кружат мне голову. На какой-то момент мир для меня останавливается и весь сосредотачивается на нём одном. Я будто вновь оказалась там, и пусть это ощущение слишком призрачное и далёкое, мне до ужаса хочется запечатлеть этот момент, чтобы он остался в моей памяти навсегда, сохранился таким живым и ярким, как я вспоминаю его сейчас.

Я не выдерживаю, лезу во внутренний карман, вытаскиваю мобильник и открываю переписку. Я вижу его последнее сообщение.

02:16"Спокойной ночи, принцесса. Только не вздумай снова слушать допоздна музыку, ладно? Ты мне нужна бодрая и выспавшаяся. В общем, увидимся завтра."

Был в сети 02:17.

Я закусываю губу, до ужаса желая оказаться сейчас рядом с Кейном. Мы попрощались в два часа ночи, он ушел и я уснула, так и не увидев его сообщение. Мы не виделись сегодня. Ни разу не разговаривали, хотя я мечтала об этом с самого утра.

Я нажимаю до боли знакомый номер и нетерпеливо замираю, слушая гудки. Я насчитываю два, прежде чем он снимает трубку.

— Привет, Ким, — Кейн отзывается сразу.

При звуке его голоса по моей груди растекается тепло и я чувствую, как рот расплывается в улыбке.

— Привет, — выдыхаю я. — Ты сейчас сильно занят?

Я слышу на заднем фоне какие-то помехи, а затем он отвечает:

— Да, немного. Что-то случилось?

— Нет, я просто хотела услышать твой голос, — моя улыбка тает, когда до меня доносится страшный грохот и чья-то ругань на заднем фоне. — Кейн, у тебя все хорошо?

Грохот повторяется, но он звучит заглушенно, как будто сквозь толстый слой ваты, и после этого в динамике снова звучит голос Кейна.

— Прости, я не услышал.

— Я спросила, все ли у тебя хорошо, — на том конце теперь повисает тишина. Я слышу прерывистый вздох. — Кейн?

Я закусываю внутренню часть щеки, не сумев скрыть тревожности в голосе.

— Оливию завтра отпустят ко мне, — осторожно проговаривает он. — Ты… Сможешь прийти?

Я болезненно прикрываю глаза, чувствуя, как невидимые путы на моей груди стали туже. Оливия, маленькое теплое солнышко. Как же я по ней соскучилась…

— Я не знаю, Кейн. Мама узнала о моих прогулах. Я просто не знаю, насколько это теперь безопасно и…

— Я понял.

— Кейн, прости, я…

— Ким, — он прерывает меня. — Ким, всё в порядке.

Мы молчим.

Но это больше, чем просто молчание. Оно вдруг появляется из ниоткуда — призрачный мираж, глубокое чувство чего-то большого и стремительно надвигающегося, как горная лавина, давно ждущая своего часа, чтобы обрушиться вниз. Молчание внезапно становится мрачным, и я чувствую, как надо мной вырастает странная аморфная тень, — какой-то знак, какое-то предупреждение.

— Оливию забирают в новую семью, да? — дрогнувшим голосом шепчу я. Он не отвечает. Я тревожно прикусываю внутреннюю часть щеки. — Кейн! — в отчаянии кричу я.

— Я не знаю, Ким, — спокойным серым голосом говорит он. — Мне ничего не говорят. Они просто… Они разрешили мне ее забрать. На всю неделю.

А это значит только одно… Из моего горла выдирается всхлип отчаяния.

— Ким, не плачь, — ласково просит он. — Я что-то придумаю, слышишь?

— Я не хочу вас терять, — я отчаянно мотаю головой, я уже не слышу его, слёзы катятся по моим щекам и отчаянные всхлипы наполняют горло.

— Ты не потеряешь, — отвечает он и я слышу, как парни его зовут. Мое сердце ломается, оно надтрескивается, понимая, что это значит. — Ким, — его безутешный голос прерывается моим судорожным всхлипом. — Ким, мне нужно идти. Пожалуйста, не плачь. Все будет хорошо. Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, — тихо выдыхаю я, но он уже сбросил трубку.