Клянусь, я твоя (СИ)

55

Я не помню, как добралась до дома. Последующая за шоком лихорадка больше не сотрясает мое тело, мне кажется, оно задеревенело, законсервировалось, разучилось что-либо чувствовать.

На улице льет, как из ведра. Я стою, поражаясь этой неестественной неподвижности своего тела и долго-долго смотрю на дверь. Мое лицо залито ливнем из слез и дождя.

Мама вернулась домой. Я знаю, я видела ее машину у гаража. Может быть, в другом случае я бы переживала, как раньше, ожидая очередных нотаций и нравоучений, но сейчас мне попросту все равно. Внутри меня серая пустота; я словно разбита на крохотные кусочки, неспособные более собраться в единое целое: то, что некогда составляло мою сущность.

С заторможенным движением нажимая на кнопку, я слышу изнутри дома переливчатое звучание дверного звонка. С той стороны замок проворачивается с каким-то волнующим трепетом, дверь распахивается и на пороге появляется моя встревоженная мама.

— Ким, Господи, — в её лёгких вдруг резко кончается воздух, как у рыбы, попавшей на берег, и голос даёт осечку. — Детка, где ты была? Я чуть с ума не сошла, зачем же ты сбежала?

И впервые она смотрит на меня снастоящимстрахом, видя, в каком я состоянии.

— Мама, он не пришел, — я с трудом слышу свой собственный голос, некогда наполненный радостью и надеждами. Он настолько слабый и неживой, что едва перекрывает шум дождя.

— Я ждала его… На нашем месте… А он… не пришел.

Телефон Элайны выскальзывает из вялых пальцев и с грохотом падает на пол. Вся моя одежда промокла до каждой нитки, волосы свисают сосульками и из них льется ручьями вода. Я вижу, как на лице мамы застывает такое выражение, что я не узнаю ее. И вся слабость во мне со всей мощью прорывается сквозь тело.

— Мама, — мое лицо искажается в плаче, я наваливаюсь на нее со всеми остатками сил обнимая и начинаю плакать, как маленький ребенок, впервые за долгие годы так сильно нуждаясь в маминой поддержке, как никогда в жизни. Мне не было так больно, даже когда я сломала руку в пятом классе.

— Девочка моя, — мама встревоженно прижимает меня к себе и гладит мои волосы. Я всхлипываю и рыдаю, меня уже не остановить. Закрыв дверь, мама ведёт меня за собой, заставляя переступать деревянными от холода ногами, она гладит мои плечи и убирает с лица прилипшие волосы. — Идем со мной, сейчас мы переоденемся, высушим волосы и выпьем горячего чаю. Мы же не хотим заболеть, правда?

Голос ее звучит так ласково, мама улыбается мне той самой неуверенной защитной улыбкой, совсем как было в детстве, когда я болела или разбивала коленку. Словно ничего хуже не случилось и вовсе не существует никакой другой проблемы.

— Я ничего не хочу, мама. Он обещал мне… Он говорил, что будет ждать меня. Он… Обманул меня.

Впервые мне становится плевать на то, что обо мне подумает мама, с моей груди слетают путы и я рыдаю в голос, выплескивая свои чувства так сильно, как только умею.

Я не хочу принимать то, что мама была права. Это же мой Кейн. Человек, который любит меня больше всех… Даже больше, чем мои родители. И несмотря на то, что я никогда не смогу простить его, я не хочу верить, что он сделал этот выбор осознанно, а не под дулом пистолета, приставленным к его виску.

Я не хочу верить, что Кейн Тернер намеренно меня предал.

***

Внутри меня какая-то пустота.

Само её существование, такое фантастически нелепое, абсурдное и абсолютно невозможное, разрывает моё сознание, подобно острым когтям чудовищ из ночных кошмаров. Почти неделю я не могу уснуть, вот уже который день мысли онемне дают мне покоя.

Я ведь звонила ему. Сначала он сбросил. А затем просто перенаправил на голосовую почту. Я как дура звонила. Раз за разом, слушая его бодрый голос на автоответчике, пускающим стрелы в мое сердце.

Родители вернули мой телефон, они больше не запрещают мне выходить из дома. Маме пришлось рассказать отцу о том, что случилось, как я сбежала и потом вернулась, вся в слезах и такая потерянная. Отец воспринял это с недовольством, но услышав, что Кейн умыл руки, кажется, даже вздохнул с облегчением. Меня даже никто не ругал. Они просто сняли с меня домашний арест и вернули мне ноутбук. Теперь я могу свободно выходить из дома, гулять по городу или пойти к Элайне. Парадокс… Но мне этого больше не надо.

И все же я сделала то, что окончательно разбило мои хрупкие надежды.

Да, я пошла к нему. Долго стучала в дверь, но мне так никто не открыл. Тогда я направилась в детский приют, чтобы увидеть Оливию, но мне сказали, что ее забрали. Все мои попытки разузнать информацию оказались бесполезными. И я пришла к логическому выводу: он просто бросил меня без объяснения причин. Уехал без меня. Конечно, я думала о том, что что-то случилось, ведь не мог он просто исчезнуть, но я знаю, что Кейн, мой Кейн любым способом дал бы мне знать.

Через пару дней я узнаю, что родители Элайны узнали про ее отношения с Шелдоном. Оказывается, он женат. Конечно, не обошлось без грандиозного скандала, — до домашнего ареста разумеется не дошло, но этот Шелдон знатно потрепал нервишки всему семейству. Подруга пришла ко мне вчера, вся в слезах и такая хрупкая. В ее глазах было столько печали и беспомощности, и я знаю, что она нуждалась в моей поддержке, но внутри у меня ничего не шевельнулось.

Прости меня, подруга, но я не могу тебя утешить. Я просто не в состоянии тебе помочь.

Я не способна помочь даже сама себе.

Мама пытается делать вид, что всё хорошо, хотя видно, что ее все ещё тревожит мое состояние, отец и вовсе оставил меня в покое, прекратив указывать как мне жить, а я смотрю в окно на цветущее лето и мне кажется до странности удивительным, что сегодня такая хорошая погода. Разве так бывает? Моя жизнь переломана, перевёрнута, любовь повержена и разбита, сама я ощущаю себя неживой, а за окном вовсю светит солнышко и в воздухе пахнет летом. Разве сейчас не должна разразиться гроза, разве не должен хлынуть ливень, грозящий затопить весь город? Разве жизнь продолжается?

Я не могу больше держаться, меня словно грохнули по голове саркастически смеющейся реальностью, и смеётся она именно надо мной: мол, а чего ж ты хотела? Размечталась, как будешь жить с ним долго и счастливо?..

Может я не говорила, но у меня нет Ангела-Хранителя… А иначе он бы предотвратил это. Он бы защитил меня от скорбной печали и разрывающей душу апатии.

Вслед за ней приходит равнодушие.

Мне уже не больно.

Мне всё равно.

Дверь тихо приоткрывается и на пороге появляется моя мама.

— Ким… Дочка, может, ты спустишься к ужину?

Бесполезно. Я даже не реагирую.

Вздыхая, мама подходит к окну, где я сижу, уже третий час наблюдая за прыгающей по деревьям белкой. Ее ладонь осторожно опускается на мою макушку и она начинает неуверенно гладить мои волосы.

— Зачем же так убиваться? Ты ещё встретишь парня, достойного и любящего.

— Мне не нужен достойный. Мне нужен Кейн.

Мой голос звучит, как голос ребенка, которого жестоко обманули и теперь он закрылся от всего мира. Возможно, я именно так и выгляжу на фоне всей этой сжигающей душу депрессии.

Я слышу, как мама снова вздыхает.

— Кимберли, прошу, хотя бы сделай вид, что тебя хоть что-то в этой жизни интересует. Я понимаю, что тебе сейчас тяжело, но видимо, его любви было недостаточно, чтобы взять на себя ответственность за содеянное. Ты ведь собиралась сбежать к нему? И посмотри, чем это закончилось? Пойми, нельзя так слепо отдавать себя другому человеку. Порой мы делаем вещи, которые другие не ценят, так может пора уже найти человека, который будет ценить тебя? Оглянись вокруг, сколько красивых парней, Стэн…

— Господи, мама, — тут я не выдерживаю, громко перебивая её. — Хватит уже везде приплетать Стэна!

Вскочив на ноги, я даже не сразу соображаю, что мой взгляд попадает на Стэна, застывшего в дверном проеме. Я сама замираю, чувствуя, как воздух задерживается в моих лёгких, — в них словно залили свинец. И судя по мгновенному напряжению, оседающем в воздухе, он слышал. Я делаю глубокий выдох, освобождая лёгкие, и отвожу глаза, на короткий миг мне становится стыдно.

Мама отступает на шаг с неловкой улыбкой и смотрит на Стэна.

— Я оставлю вас одних.

И когда за ней щелкает дверь, Стэн смотрит на меня неотрывно и с какой-то понятной только ему проницательностью. Я падаю обратно в кресло, поместившись в нем всем телом.

— Зачем ты пришел, Стэн? — из моего голоса так и сочится желчь. Но даже это у меня получается с каким-то бессилием. — Я думала, ты уже понял, что я не испытываю к тебе ровным счётом ничего. Ты сговорился с моими родителями, да? Вы уже решили всё за меня, наверное даже дату свадьбы спланировали, — моя улыбка становится похожей на искривленную гримасу, но внезапно обозленную. — Так вот тебе мой ответ, Стэн Дэвис: я никогда не выйду за тебя замуж.

Да, наверное, это уже перебор, но я бью быстрее, чем удар полетит в меня. Если Стэна и как-то задели мои слова, то он никак это не показывает. Он держится стойко и даже вполне достойно.

— Я здесь не за этим. Дело в том, что я в курсе твоей ситуации… С Кейном.

— Пришел позлорадствовать? Ткнуть меня лицом в грязь? — я кривляюсь. — "А я говорил тебе, Ким, что он не достоин тебя! А я говорил, что он принесет тебе горе!" — я копирую интонацию и выключаю эту игру, обращая на него резкий взгляд. — Так ты хотел сказать?

— Всё правильно, он не достоин тебя, — его короткий вдох делится надвое. — Но нет, я не пришел тебя осуждать. Я просто хочу сказать, что мне очень жаль, что всё так вышло.

Я резко вскакиваю на ноги. Кровь стучит в висках, затуманивая зрение.

— Не тебе мне об этом говорить, Стэн, — я вкладываю в свой голос всё презрение, на которое только способна. — Ты же и рад бы избавиться отнего. Вот, посмотри! — я широким жестом обвожу комнату. Когда я снова говорю, мой голос звучит почти беспомощно и с надрывом. — Его здесь нет, Стэн. Но я по прежнему не хочу тебя. Я не люблю тебя и никогда не полюблю даже под дулом пистолета.

Стэн болезненно прикрывает глаза и я понимаю, что ударила именно в цель. Я знаю, что делаю ему больно, и я делаю это намеренно, только меня уже не остановить. Это как раненый зверь, который уже не различает плохое от хорошего, он бросается на всех, кто подступает к нему, пытаясь обезопасить себя от ещё больших потерь.

— Я знаю, — тихий выдох Стэна. Мое лицо удивлённо вытягивается.

— Я знаю, Ким, — он продолжает. — На самом деле, я пришел попросить у тебя прощение.

Стэн делает шаг. Я в растерянном замешательстве отступаю назад. Не потому что боюсь. Это получается не специально. Он продолжает стоять на месте.

— Я был слишком слеп, надеясь когда-нибудь заполучить твою взаимность. Я не знаю, что мной двигало, — он кривит губы в улыбке. — В тот день, когда я поцеловал тебя, ты не оттолкнула меня, и я решил, что это и есть она, та самая надежда. Что что-то в тебе есть ко мне, но ты слишком запуталась в своих чувствах, поэтому не можешь отличить где настоящая правда. Теперь же я понимаю, что это было обычное шоковое состояние. Так бывает, когда ты ожидаешь этого поступка наименьше от человека, которому поверил. Я бы тоже был не в восторге от надоедливой поклонницы, которая всячески пытается очаровать меня.

Я молчу. Смотрю на него широко распахнутыми глазами, не зная, что сказать в ответ. Стэн парой движений ослабляет галстук на шее, криво оборачивается, чтобы уйти, но тут снова разворачивается ко мне.

— И ты знаешь, я все же надеюсь, что Кейн объявится. Да, твои родители будут в ярости, но я думаю, что рано или поздно они должны смириться с твоим выбором. Я пришел сказать, что я не собираюсь жениться на тебе против твоей воли. Удачи тебе, Ким.

Стэн дарит мне маленькую улыбку, очевидно получив маленькое удовлетворение от моего проглотившего языка, и разворачивается, наверняка спиной чувствуя мой прожигающий взгляд.

Я ещё долго смотрю в дверь, хотя он давно ушел. Его слова будто что-то перевернули в моем сознании, словно, получив "одобрение" бывшего друга, у меня снова на какое-то время появляется глупая надежда, что Кейн вернётся ко мне и всё обязательно образуется.