Книга тайн

LIII

Страсбург

Отель предоставлял бесплатный доступ в Интернет из номера. Ник десять минут пролежал на кровати, глядя на сетевую розетку в стене и, словно святой, борясь с искушением. Пробыв неделю в офлайне, он чувствовал себя так, будто потерял конечность. Ему до смерти хотелось войти в Сеть. Но люди, которые преследовали его, казалось, обладали чуть ли не телепатической способностью отслеживать его движения. Мог ли он позволить себе такой риск?

В общем оглушающем гомоне Интернета присутствие Ника было бы едва слышимым шепотком. К тому же он знал кое-какие приемы. Мучимый сомнениями, он поднялся с кровати и включил ноутбук.

Работая в цифровой криминалистике, он был одержим проблемой безопасности. Сначала он очистил журнал своего браузера — все, что случайно могло вывести его на какой-нибудь из сайтов, которые он посещал прежде, и выдать его местонахождение. Потом он превратил свой компьютер в крепость. Активизировал межсетевой экран и закрыл все порты, кроме одного, чтобы весь трафик проходил через надежно охраняемые ворота. Как и любая система защиты, эта оберегала его не только от внешних врагов, но и от внутренних. Антивирус контролировал улочки и дворы крепости, готовый пресечь любую подозрительную деятельность. Он опасался не открытой атаки, а шпионских программ.

Теперь можно было выходить в Сеть. Он подключился к Интернету и немедленно открыл веб-сайт, который рекламировал себя как анонимайзер. Такого рода сайты были популярны среди извращенцев, преступников и заговорщиков, но ими могли пользоваться и вполне законопослушные люди. Ник позаимствовал метафору и назвал этот сайт плащом невидимки — способом гулять по Сети, не оставляя следов, по которым тебя можно опознать или определить твое местонахождение.

Но и за всеми этими щитами он все же нервничал — словно прокрался в гостиную посреди ночи, чтобы залезть в бар, где отец держал виски. Каждая загружаемая им страница была словно половица, готовая заскрипеть под ногой. Но постепенно информационный поток сомкнулся вокруг него. Он забыл об опасностях и поплыл на потоках знания, следуя по возникающим ссылкам.

Он начал с царей Израилевых и не нашел почти ничего, кроме ряда имен, первые из которых были знакомы, но за ними шли ничего ему не говорившие: Давид, Соломон, Ровоам, Авия и так до самого Седекии. Онлайновая энциклопедия давала массу сведений по библейской истории, но ничто, казалось, не подходило для его случая.

После этого он перешел к «Записям царей Израилевых». Поисковик на это выкинул массу информации, от которой сердце у него забилось чаще. «Записи царей Израилевых» мельком упоминались во второй книге Паралипоменон: «Прочие дела Манассии, и молитва его к Богу своему, и слова прозорливцев, говоривших к нему именем Господа Бога Израилева, находятся в записях царей Израилевых».[34] Клик. Такого рода ссылки были разбросаны по Ветхому Завету, брошенные невзначай указания на другие книги, которые когда-то, возможно, существовали, но теперь остались только подобием призраков, насмехающихся над учеными. Клик. Как приключения Шерлока Холмса ассоциируются с доктором Ватсоном, словно и не написаны Конан Дойлем. Клик. Дело политика, маяк, дрессированный баклан…

Ник понял, что уперся в тупик. Он прошел назад и направился по другому пути, выбрав новое ключевое слово — «Манассия». Шестнадцатый царь Израилев. Вероотступник, плененный и увезенный в Вавилон, но восстановивший свое царство, когда покаялся и вернулся к Господу. Клик. Молитва его. Хотя «Записи царей Израилевых» были потеряны (если только они когда-либо существовали), около первого века до новой эры кто-то на их основе создал покаянную молитву Манассии и выдал ее за оригинальное произведение. Нечто вроде поделки, изготовляемой фанатами «по мотивам» известной вещи. Это была подделка, но древняя, обретшая и собственную ценность. Теперь она была включена в Библию как часть апокрифа.

Клик — назад к Библии. «Я согбен многими железными узами, так что не могу поднять головы моей, и нет мне отдохновения».[35]

«Я тебя понимаю», — подумал Ник.

Наконец он вернулся на домашнюю страницу Джиллиан. Он знал, как это рискованно, но не мог туда не заглянуть.

Джиллиан Локхарт

грозит смертельная опасность

(последняя запись 2 января, 11:54:56)

Здесь все осталось как прежде — она больше не появлялась. Он снова пересмотрел фотографии, опять убедился, что его фотографии здесь нет, и все внутри у него сжалось, когда он подумал о фото у себя в бумажнике. Он вернулся к доске объявлений — на всякий случай.

Там оказалась одна новая запись.

Все в порядке? Нашлось то, что было нужно? Пожалуйста, жду звонка. У меня новый номер: www.jerseypaints.co.nz

(отправлено Олафом, 11 января, 17:18:44)

Ник три раза перечитал послание. Он проверил дату на своих часах. Два дня назад. Осторожность говорила ему: дальше нельзя — ловушка. Но он не мог противиться желанию.

На экране появилась новая страница: изображение раскрашенной во все цвета радуги коровы на приставной лестнице. Корова размахивала кисточкой и усмехалась. «Краска для дома и промышленности». Под цифрами, которые, как понял Ник, были новозеландским кодом, он увидел номер телефона и несколько восторженных рекомендаций от довольных потребителей. Никаких упоминаний о ком-либо по имени Олаф он не нашел.

Ник проверил собственную онлайновую безопасность. Все светилось зеленым. Сайт вроде бы не пытался загрузить какого-нибудь троянца.

Он чувствовал, что должен рискнуть. Поднял трубку и набрал номер с веб-сайта. После некоторой паузы он услышал необычный гудок далекого телефона.

— Джерси Пейнтс, — сказал голос с новозеландским акцентом.

— Гмм… Здравствуйте. Могу я поговорить с Олафом?

Раздраженное молчание.

— Это что — какая-то шутка? Я вам уже третий раз говорю — нет здесь никакого Олафа. Прекратите наконец звонить.

— Прошу прощения, — сказал Ник.

Не успел он повесить трубку, как его переполнило ощущение вины. Он не должен был звонить. Не должен был даже заглядывать на этот сайт. А уж звонить из отеля было просто глупостью. «Я вам уже третий раз говорю». Кто-то другой прочел послание и начал действовать.

От двери раздался какой-то звук. Ник замер. Неужели они уже пришли? Отследили его с такой легкостью? Он услышал, как в коридоре кто-то вставляет электронный ключ в слот. Он в отчаянии посмотрел на окно, но оно было надежно задраено.

На замке загорелся зеленый огонек. Ручка, щелкнув, начала поворачиваться. Спрятаться было негде — даже ванная располагалась в конце коридора. Ник схватил сумку с книгой и картой — может быть, ему удастся проскочить мимо киллера, сбить его с ног и убежать.

А что, если он не один?

Дверь распахнулась. В тускло освещенном коридоре стояла Эмили с двумя пакетами. Волосы у нее были влажны от растаявшего снега. Она посмотрела на сумку в его руках.

— Вы собирались уходить?

Ник с облегчением опустился на кровать.

— Я думал… я просто хотел понадежнее спрятать книгу. — Он снова посмотрел на нее, заметил что-то новое. — Вы изменились.

Она положила пакеты, повесила куртку на дверь. Юбка, которая была на ней с Парижа, исчезла, теперь она надела джинсы в обтяжку и свитер с высоким воротником. Он впервые увидел ее не в юбке, а в джинсах. И отчасти даже смутился, это было словно встретить на выходных учительницу в магазине. Но в глубине души поразился тому, как она хороша.

— Я подумала, что если мы снова будем убегать, то лучше делать это в брюках, — невозмутимо сказала она.

Она стащила с себя низкие сапожки и рухнула на кровать рядом с Ником. Им снова предоставили номер с двойной кроватью, тогда как они просили две односпальные. Они лежали, словно супружеская пара в старом кинофильме. К удивлению Ника, это было ему странным образом приятно.

— Снег усиливается, — сказал она несколько секунд спустя. — Похоже, нам будет нелегко выбраться из Страсбурга.

— Вопрос еще куда.

Ник приподнялся и взял пульт с прикроватной тумбочки. Он включил телевизор, пробежал по французским шоу-программам и интервью со звездами, наконец нашел англоязычный новостной канал. Репортер в бронежилете стоял на фоне руин, а солдаты в коричневатой маскировочной форме обыскивали глинобитный дом у него за спиной. Явно богом забытое местечко, но, по крайней мере, там было жарко. А у Ника создалось впечатление, что он полжизни дрожит от холода.

Он выключил звук, оставив меняющуюся картинку фоном.

— Я зашел на веб-страничку Джиллиан, — сказал он. — Кто-то там оставил для нее послание.

Эмили не ответила. Он скосил глаза и увидел, что она заснула. Глаза у нее были закрыты, черные волосы, обрамлявшие бледное лицо, разметались по подушке. Он натянул ей до плеч одеяло, лежавшее в ногах. Она пробормотала что-то во сне и, повернувшись, уткнулась в него.

Он почувствовал теплоту ее тела, и этот жар проник сквозь его кожу, расплавляя ледяной покров, сковывавший его с того дня, когда он получил то послание от Джиллиан. Он понимал, что это ошибка, что она будет смущена, когда проснется, а ему будет стыдно. Но он не хотел беспокоить ее. Пусть полежит немного.

Он устремил взгляд на телевизор, принялся читать подписи и смотреть на немой парад ораторов, спортсменов, политиков и старлеток по другую сторону экрана. Совсем недавно все это казалось ему таким важным — герои, злодеи, сюжеты в прессе. Теперь же стало таким далеким.

Картинка вернулась к новостнику в студии. На экране появилась надпись. ОТЛУЧЕННЫЙ ИЕЗУИТ НАЙДЕН МЕРТВЫМ.

Он схватил пульт и включил звук. Эмили шевельнулась, почувствовав его резкое движение. Новостник исчез, вместо него появился зернистый снимок. Ник смотрел во все глаза. Человек стоял слишком близко к камере, держа в руках наборную доску.

— Это же брат Жером. — Эмили села, откинув с лица волосы.

До сознания Ника с трудом доходили слова, произносимые гнусавым голосом репортера. «Соседи услышали выстрелы… Вызвана полиция… Убийство в стиле мафии… Сообщается о найденном утром подозрительном автомобиле… Блестящий ученый… Скандал, связанный с сексуальным домогательством…»

Ник посмотрел на Эмили. По ее щекам текли слезы. Он хотел утешить ее, но она казалась такой хрупкой, что он боялся, как бы она не раскололась от прикосновения.

— Я убила его, — прошептала она.

Сюжет на экране закончился, начался новый. Вместо лица брата Жерома появилась лодка с дрожащими от холода беженцами. Ник снова отключил звук.

— Я и представить себе не мог, — пробормотал он.

— Я его погубила.

— Я понимаю, что вы чувствуете, — попытался утешить ее Ник. — То же самое было с Бретом. Если бы не я, он был бы жив. Но вы не должны себя винить. Виноваты те, кто убил его.

— Виновата я, — гнула свое она. — Если бы не я, он не оказался бы там.

— Потому что он домогался вас, когда вы были студенткой?

Эмили проглотила слезы и уставилась на покрывало. Когда Ник уже было решил, что она не слышала его слов, она быстро проговорила:

— Это была не его вина. Мы с Жеромом… мы… мы были любовниками. Он не домогался меня — у нас был роман. Когда университетские власти узнали, его выгнали. А потом его выгнали и из ордена. Это его погубило. Наука была смыслом его жизни.

Ник представил себе старика с гривой седых волос и попытался не думать о том, как его костлявые пальцы прикасаются к коже Эмили.

— И все равно он не должен был прикасаться к вам.

— Он не должен был прикасаться ко мне, — повторила она. — Это верно. Но не в том смысле, в котором вы думаете. Это я влюбилась в него. Я его соблазнила, если это слово подходит для данного случая. Это я лишилась рассудка, я была безжалостна — не желала слышать никаких отказов. Я не понимала, что делаю. — Она смахнула слезу со щеки. — В конечном счете чувство вины стало для него невыносимым, и он разорвал нашу связь. Я вышла из себя… мне хотелось одного — отомстить. Я донесла на него из одной только злости. Я погубила его жизнь. А теперь вот это.