Кодекс Инквизитора. Книга IV

Глава 15

Мне этот картонный псевдодворец Барби восемь лет в страшных снах снился: как ни старалась забыть, прошлое один чёрт дало о себе знать. Да что здесь вообще происходит? Попытка высших сил выбить баловня системы из седла или шанс на новую жизнь с послезнанием?

— Батя сказал — батя сделал, — шёпотом передразнила я отца.

Поддатый родитель оставил едкие слова без внимания, нашлись занятия поважнее. Опосля кропотливой работы по вырезанию тупым кухонным ножом дверцы в коробке надо было как следует отдохнуть на диване перед телевизором, запивая собственную никчёмность палёной водкой.

— С днём рождения, Алиса! —поздравила я саму себя, поднимаясь с колен.

Василиса хранила молчание, искин брони не откликнулся на призыв, доступ в подпространство как в воду канул — никаких плюшек, астрала и магических способностей. Ни-че-го!

Ежели мелок перебросил сознание в прошлое, то дело швах. Где-то там, далеко, в ином пласте реальности, остались друзья, соратники, империя Нагих и задание высшей сущности, которое я, похоже, с треском провалила. Перспективы безрадостного бытия восьмилетки решительно испортили настроение. Через две недели папашу в очередной раз закроют, и пойдёт воровайка по этапу, а я останусь с матерью, которой до меня нет никакого дела. Это мы уже проходили, не хотелось бы второй раз лезть в ту же воду.

Напроситься, что ли, к бабке в Упоровку и там заняться подготовкой к отсеву? Бег, гимнастика, через пару лет силовые подтянутся, ориентирование на местности и прочее… Стоп! О чём я вообще думаю?

Аккуратно поправив подол сарафана, исступлённо потёрла виски. Вроде попустило — дурные мысли перестали будоражить разум. Осмысление того, что мир картонный, пришло вдруг и сразу. Здесь всё до остатней мельчайшей детали — грошовая бутафория. Реквизит из прошлой жизни, а девчонка с рыжими косичками — слепок воспоминаний, ни больше ни меньше.

На миг стало легче. Я бывала в зазеркалье, иных измерениях, временных петлях, а из ловушки собственного сознания выберусь и подавно. Главное — найти реперные точки. Одна из них маячит прямо перед носом. Замок Барби, чтоб ему гореть синим пламенем!

Сграбастав батин подарок, пошарила глазами спички. Искомое нашлось на краешке замызганной газовой плиты. Сцапав коробок, устремилась прямиком в ванную комнату. Недолго думая, изорвала домик на мелкие кусочки. Облив спиртовым лосьоном частицу прошлого, без всякого сожаления подпалила стопку картона.

Пламя занялось в момент. Подморгнув отражению в зеркале, вышла вон, оставив за спиной досадные детские воспоминания. Впереди второй акт спектакля, он трудный самый. Прости, Алиса, но ты должна умереть, иначе я отсюда ни в жизнь не выкарабкаюсь.

Почесав рыжую макушку, заглянула в зал. Отец дремал на продавленном диване, с уголка губ тянулась ниточка слюны, а в пальцах тлела смрадная сижка. Знакомая картина всколыхнула воспоминания, вынудив гадливо поморщиться. И что мать нашла в этом обмороке? Выпил, украл — в тюрьму. Любовь? Упаси Морана от такой любви!

Беззвучно подступив на цыпочках к бате, склонилась и аккуратно вытащила из ослабевших пальцев бычок. Как бы я его ни презирала, желать смерти родителю последнее дело. Тщательно загасив окурок, протянула руку к заднему карману джинсов. С острозаточенной финкой предок никогда не расставался — даже засыпая, клал под подушку. Зацепив наборную рукоять, осторожно выудила перо. То же самое я сделала восемь лет назад, но с иной целью, — круг замкнулся. Пора.

Зайдя в спальню, с тоской окинула безукоризненно заправленную кровать, сложенные стопочкой учебники на столе, пенал с карандашами. Сердце пропустило удар и заныло в тягостном ожидании. Прикрыв за собой дверь, смахнула одинокую слезу. Я прекрасно помнила этот трагичный момент. Недостойная внимания мелочь направила становление личности ребёнка в иное русло. Наверное, надобно поблагодарить папашу за жизненные уроки, но воздержусь, пусть катится к бесам!

Крепко сжав рукоятку финки, всадила закалённую сталь аккурат между рёбер. Острое жало вошло в сердце словно в масло, свет в глазах померк, с губ сорвался тихий стон, и меня не стало.

Рыжая зеленоглазка, хлюпая носом, держала в одной руке единственную куклу, которой не было суждено справить новоселье, а второй — зажимала финку. Пара-тройка неумелых движений — и Барби лишилась блондинистой башки. Расчленёнка полетела в дальний угол, а девчонка, размазав сопли по лицу, уселась за письменный стол. Поёрзав тощим задом на жёстком стуле, устроилась поудобней и достала из недр ящика потрёпанную книжку.

«Девочка с Земли», — прочла я на автомате, обнимая пигалицу сзади. Любимый роман из детства, затёртая до дыр отдушина.

— Будь сильной, малявка, как Алиса Селезнёва, а когда придёт время, убей Улыбашку не раздумывая, — едва слышно прошептала я в ухо девчушке.

Чмокнув рыжую макушку, шагнула прочь из спальни. Встав на пороге, собралась было оглянуться, но раздумала. Дело сделано, пора на выход: долгое прощание с детством — лишние слёзы.

Обитая дерматином дверь мягко отворилась, и я оказалась на лестничной площадке, но не успела подумать, что на каком-то этапе всё пошло по… как мир вокруг перевернулся, зарябил, закрутившись юлой, вспыхнул всеми цветами радуги, а спустя секунду стал серым, унылым и безжизненным. Я дома!

Тьфу ты! Типун мне на язык! Моране в дышло поперёк эдакий дом!

Осмотревшись, скисла: пятый уровень, к гадалке не ходи, но какой! Мерзкий теневой мир! Гаже лишь преисподняя, и то не факт…

Обоняние и осязание пропали, впрочем, как и тактильные чувства. Во рту преснятина, в голове пустота, перед глазами резкие серо-чёрные графические грани — будто в негатив угодила. Ощущение не из приятных, да и место крайне опасное. Интуиция помалкивала, но это вовсе не значило, что вон за тем подозрительным холмом прямо по курсу меня не поджидает затаившийся в засаде, охочий до халявной энергии теневик.

Взор истины применять постремалась, дабы не баламутить астрал понапрасну. Любого другого человека теневой план высосал бы досуха за пару минут, но не меня. Повезло с первостихиями. Тень тождественна мне, а следовательно, не может нанести союзнику вреда, иначе баланс будет нарушен. Кто именно играет роль третейского судьи — неведомо: может, сам Творец, а может, назначенный смотрящий за мирозданием приглядывает? Мне вот в прошлой жизни от системы едва не прилетело, когда сдуру приласкала бункерное исчадие пустоты. По сути, соратника грохнула, но тогда крупно повезло: сущность первая напала, иначе пиши пропало — немедленное обнуление.

Придётся действовать осмотрительно: местных не задевать, в бутылку не лезть, энергетическими активами не светить. В общем, не забывать, что нахожусь в гостях, и по возможности не злоупотребить гостеприимством. Глядишь, и пройду долиной теней без проблем.

— Не пройдёшь, и не надейся, — раздался за спиной приятный детский голосок.

Словно колокольчики звякнули или задетая струна растяжки, что ближе к истине в данной ситуации. От неожиданности подпрыгнула на месте. Активировав броню, призвала родовой клинок, а заодно и связку плазменных гранат.

Секунды не прошло, как я в полной боевой готовности обернулась лицом к вероятному противнику. Одного взгляда хватило, чтобы, забыв про осторожность, громко обматерить довольно скалящуюся острыми зубками гаденькую сущность.

— Прибери сабельку, девица-красавица, свои чай, — промурлыкала Сухея.

— В такую погоду свои дома сидят, телевизор смотрят! — недовольно пробубнила я, скрывая клинок в подпространстве.

— Так-то оно так, да не так, Алиска. Али Оленькой тебя величать?

— Да уж изволь, нет больше Алисы, есть княжна Ольга Фёдоровна.

— Вона оно как… поди ж ты, цельная княжна, спешу челом бить! — хихикнула дочурка Мораны, трижды раскланявшись в пояс.

— Не ёрничай, лучше поясни, каким ветром в царство мёртвых занесло, неужто маменька в помощь отрядила?

— Агась, держи карман шире! Боги редко встревают в судьбы смертных: баланс, видишь ли, блюсти потребно. Но я-то не бог, а всего лишь сущность младшего порядка, мне можно и посвоевольничать. В пределах разумного, само собой. Без допомоги не пройти тебе, Ольга Фёдоровна, план теней — место гиблое, что трясина зловонная, глазом моргнуть не успеешь, как гробанёшься почём зря.

— С чего бы это? Чую себя прекрасно, в пространстве ориентируюсь на ура, да и вообще… близка к теням, как никто другой, — изрекла я с ноткой превосходства, на что Сухея лишь скептически хмыкнула:

— Эх, молодо-зелено! Что ты вообще знаешь о теневом плане? Не морщи извилины, дитя, вопрос риторический. Ты, мила моя, токмо по вершкам поскребла. В силу юного возраста до истинной сути не добралась покамест, но я помогу исправить досадное недоразумение, а ты, в свою очередь, замолвишь за меня словечко перед мамашей. Надоело между мирами мыкаться, извилистый путь затянулся петлёй, когда все дороги ведут в никуда, настала пора возвращаться домой. Благо, что Навь расцвела, глядишь, и мне тёплое местечко подле родительницы найдётся, — нараспев протренькала серебряными колокольчиками Сухея.

— Смени ипостась для начала, смотреть тошно!

— С лица воды не пить, но хозяин — барин, ты вроде как сильнее стала… Узри же…

— Сухея, давай без пафоса, я и без того чую мощь твоей гадкой ауры.

— Чья бы корова мычала, от тебя за три версты несёт богомерзким некросом, хаосом, тьмой и пустотой. Весь букет собрала, как только умудрилась объединить в себе эдакую забористую солянку?

— Долгая история, а я спешу вроде как. Показывай путь, раз пришла, ну и наставляй, коли в учителя набилась, я за язык не тянула.

— Погоди, торопыга, не гони лошадей, всему своё время, — буркнула Сухея, таинственно поглядев на меня.

Иссохшее тело старухи опало взвесью гнилых струпьев на мёртвую землю. Спустя секунду передо мной предстала двухметровая красавица-брюнетка, затянутая в подчёркивающее округлые формы иссиня-чёрное шёлковое платье до пят. Высокий лоб сущности, оттеняя бледную кожу лица, стягивал массивный платиновый обруч, изящные, холёные пальцы были сплошь унизаны древними перстнями, а тонкие запястья — витиеватыми браслетами искусной работы. Ни дать ни взять — подлунная принцесса во плоти. Величавой статью и красой неписаной вся в мамашу — такая же ослепительная, аж завидки берут!

— Было бы чему завидовать, княжна, ты и сама вся из себя девонька на выданье.

Лестные речи Сухеи заставили поморщиться — воспоминания о сельском каннибале никуда не делись. Я его «девоньку» до гробовой доски помнить буду, и ведь не сотрёшь образ бесноватого старика из анналов памяти. Всё постсистемное пылилось в загашниках подсознания под грифом «хранить вечно» — мало ли, вдруг пригодится.

— Мысли, что ли, читаешь? — покосилась я подозрительно на младшую сущность.

— Вот ещё, скажешь такое, у тебя всё на лице написано. Учись скрывать эмоции, княжна, и хватит уже пялиться на меня, дыру прожжёшь!

— Что у тебя за аура такая, диковинная? — съехала с темы, покраснев, как бурак.

Ответ я и сама знала: око Одина не дремлет. Божественный артефакт подкинул полезную инфу, как только задалась вопросом.

— Полубожественная аура истинного проклятия, я ведь одна из лихоманок, цель нашего существования: насылать порчу на грешников и праведников, тем и живём, — легко ответила Сухея, ничуть не скрывая сути.

— А меня сможешь проклясть? — адресовалась я к потусторонней красавице.

Интерес к скользкой теме был далеко не праздным. Ведьме чёрной крови всякие, даже самые мощные людские проклятия, что с гуся вода, а вот как дело обстояло с высшей магией — выдался удобный случай проверить, и я не применула им воспользоваться.

— Навести порчу на существо твоего ранга непросто даже мне, не говоря уже о сёстрах, но нет ничего невозможного: всё зависит от концентрации духа и воли. Чем больше вложено маны, тем выше вероятность. Сейчас я на пике могущества, ежели есть желание, давай попробуем.

Я на миг залипла озадаченно.

— Процесс обратим? Или я тут иссохну, а иссохнув — сдохну?

— Ну отчего же сразу «иссохну»? Я умелая многостаночница: могу наложить проклятие, какое только в голову взбредёт. Выбирай на любой вкус. Что до процесса, ну так всякую порчу снять не проблема — трудно ли умеючи? Хочешь, свиное рыльце организую? — весело прищурилась Сухея, а меня передёрнуло от одной мысли, что всю жизнь придётся бедовать похрюкивая.

— Нет уж, уволь. Давай бубонную чуму, да поядрёнее, чтобы до костей пробрало!

— Ты уверена, Оленька? — с опаской молвила лихоманка.

— Более чем. Не тяни котейку за бубенцы, надобно проверить личные возможности в полевых условиях, когда ещё случай подвернётся…

Сухея, хмыкнув, щёлкнула пальцами на мой манер, и в тот же миг пространство окрест окутало непроницаемым облаком чёрных заражённых струпьев. Прокашлявшись, проигнорировала визуальную обманку — истинное проклятие в это самое время пыталось прогрызть астральный план, дабы подточить ауры и уже через центральный меридиан добраться до физического тела.

Но не тут-то было: защита первостихий выжгла сглаз в мгновение ока, а независимый источник, не мудрствуя, всосал остаточные эманации смертной болячки, окончательно погасив атаку. Оно и правильно — чего добру пропадать?

— Сильна, княжна! Далеко пойдёшь, если не остановят. Не ожидала. Творец не даст соврать! — с уважением воскликнула Сухея, а в волооких очах сверкнули озорные огоньки.

Поддалась, поди, поганка эдакая, ну да и хрен с ней! Что нужно узнать, я узнала. Проклятье воистину было мощным — на порядок выше, чем всё то непотребство, чем меня безрезультатно пытались атаковать князья да княгини на совете кланов. Гораздо мощнее!

Эдакой гадостью разве что крупные поселения выпиливать под корень, а то и цельные города. Маны лихоманка не пожалела, от щедрот чёрную чуму напитала. Реактор до сих пор пыхтит на всех парах, перегоняя остатки в накопитель.

— Благодарю за оценку, Сухея, испытания прошли успешно, а теперь к делу. С чего ты решила, что я не пройду долину?

— Так и не пройдёшь, поверь моему тысячелетнему опыту, ибо ничего не ведаешь о теневых планах. То, что ты зришь перед собой, и не план вовсе, а всего лишь предбанник. Первый слой не опасен — здесь даже рядовой человек не меньше суток продержится, прежде чем его теневые паразиты на перерождение отправят. Второй и третий слои дадутся сложнее, но благодаря защите первостихий и там вопросов не возникнет, а вот дальше начнётся самое интересное… Глубинные, реликтовые пласты — древние, как задница Нергала. Крайне опасное место даже для высших богов — там легко потерять собственную тень, а это, знаешь ли, смертный приговор. Думаешь, отчего Морана носа не суёт в царство мёртвых? Казалось бы, чего проще, теперича Навь — её единоличная вотчина. Чернобог и подчинённые ему боги Тьмы: Кощей, Аспид, Горыня, Вий, Морок и прочие тёмные, включая Велеса, сгинули в небытии, — правь безраздельно на все деньги, но не всё так просто: матушка отбрасывает тень и ни за какие коврижки не полезет туда, откуда выхода нет.

— А я, стало быть, карманный камикадзе, так получается? — выпалила на одном дыхании, гневно буравя Сухею очами.

— Не ярись, Оль, ты всего лишь расходник в руках высших сущностей. Так на роду написано, а что на роду написано пером Творца — не вырубить топором. Как у вас говорят: ежели нет вероятности избежать изнасилования, расслабь булки и получай удовольствие. В целом не всё так плохо, как могло бы показаться на первый взгляд. Тебе выпал редкий шанс прикоснуться к великим тайнам бытия. Не позволь гордыне профукать его. Не забывай, что ты всего лишь человек, пусть и более продвинутая особь. Расти над собой, развивайся и, возможно, когда-нибудь возьмёшь вожжи в свои руки, а пока этого не случилось, доверься вознице. Я помогу на первом этапе: духи не отбрасывают тени, меня и не по таким дебрям нужда гоняла, что до тебя… бог не выдаст, свинья не съест!

— Успокоила, ага! Досадно осознавать, что ты всего лишь пешка в чужих руках!

— Быть младшей фигурой не так уж и плохо, княжна, ведь у пешки есть все шансы стать ферзём.

— Не дура, расклад понятен. Раз взялась помогать, может, пояснишь текущие цели, я в толк не возьму — за каким Макаром здесь.

— Поясню, отчего не пояснить, назад пути в любом случае нет. Есть два варианта развития событий: либо опустить руки и сгинуть без права на посмертие, либо заполучить искомое. Моране до зарезу потребна печать Чернобога — мощный артефакт ранга «Творец», дающий владетелю полный рут над Навью, ежели упростить вашим сленгом.

— Ага, Маре вершки, а мне корешки, стало быть?

— Не будь сквалыгой, княжна, ты уже получила своё и в накладе не осталась. — Сухея, призадумавшись, продолжила, загибая пальцы: — Малый венец Макоши, что реквизировала у высшей ведьмы, — это раз. Божественный арт даёт мнимое бессмертие, но не спеши примерять на себя — станешь такой же красоткой, как и предыдущая владелица. Любила бабья заступница подшутить над охочими до вечной жизни соискателями. При желании обменяешь цацку у матушки на что-нибудь полезное, она ради этой поделки не поленится по сусекам поскрести. Второе: ты прошла очищение души тёмным Эфиром — и выжила. Явление редкое, если не сказать — невозможное: на моей памяти подобное случилось впервые. Из бонусов: получила несвойственный вашему виду, зацикленный в себе тип ДНК, хромосом прибавилось, а следовательно, открылись новые горизонты эволюционного развития. Третье: обрела потерянный в пространственных слоях осколок души предшественника. Не смотри, что мал. Копейка рубль бережёт. Ну и наконец четвёртая плюшка: ты, краса моя, умудрилась сжить со свету реликтовый цветочек аленький — любимого питомца архидемоницы Махаллат. Здесь тебе не позавидуешь, Махла та ещё злопамятная сука. Не советую в ближайшую тысячу лет посещать демонические планы — за твою голову назначена недурственная награда. Поверь, соискателей взять в полон вероломного убивца легион наберётся, а будет ещё больше: миллион девственно-чистых душ на дороге не валяются. Есть и хорошая новость: Лилит в давних контрах с Махаллат, и она лично поручила передать тебе вот эту безделицу. Ежели, не предай Творец, Ваше непоседливое Высочество занесёт куда не следует, половина демонов ада встанет на твою сторону. Полезный артефакт, хоть и демонический, владей, Оленька! — С этими словами Сухея вытащила из кисета полупрозрачный камешек каплевидной формы, внутри коего металась одна-единственная крохотная алая искорка.

— Это что ещё за ересь? — Я невольно отпрянула от безопасного на вид артефакта.

От обычного куска то ли стекла, то ли горного хрусталя исходила невиданная доселе мощь. Настолько явная, что, казалось, эманации зла можно пожевать и выплюнуть, если раньше не сдохнешь от энергетической интоксикации.

— Тише. Тише, девочка. Совсем за языком не следишь! Так и беду накликать недолго! Это не ересь, а слеза нового бога, в которой тысячи лет томится искра первородного пламени ада. Одна из шести реликвий огненного плана. Услышь любой из демонов подобные кощунственные речи, привычному миру, который ты знаешь, пришёл бы конец!

— Ежели эта штука настолько ценная, то какого ляда Лилит пожаловала её мне? В чём подвох? — вопросительно глянула я на лихоманку, ожидая вразумительного ответа.

— Между Чёрной Матерью и Махаллат веками идёт бесконечная кровавая битва за доступ к горнилу перерождения, ад давным-давно поделён на два лагеря. Убиенный тобою цветочек не просто эфирный паразит, а нечто большее. На нижних планах поговаривают, что он содержал в себе искру погибшего в бою девятьсот лет назад младшего сына Махлы. Я склонна верить слухам, ибо сама Лилит назначила награду тому, кто укажет место, где именно архидемоница заныкала искорку отпрыска. Ты же грохнула питомца Махаллат, лишив потенциального претендента на пламенный трон шанса на перерождение, за что снискала кровную месть от одной могущественной стервы и получила благословение от другой.

— Час от часу не легче! Только кровника в лице адской княжны не хватало для полного осознания себя вселенским лузером!

— Вот тебе и стимул прыгнуть выше головы. Грызи каплю, высочество, слеза бога сама по себе редчайший компонент, а первородная искра — тем паче. Присовокупи к своей ипостаси ещё одну стихию, адское пламя станет верным другом и союзником.

— А рога с копытами не отрастут? Что-то ссыкотно мне!

— Жуй-жуй, глотай, вырастай богатырём! Не боись, не отрастут, ежели сама не пожелаешь.

— Что значит не пожелаю? — спросила я недоверчиво.

— То и значит. У тебя вариативный геном: при желании можно не только рожки оленьи отрастить, но и хвост змеиный. Об опытах забудь — магическая природа не терпит дилетантов, последствия могут быть необратимы. Захочешь роскошные рога, как у Вельзевула, а отрастёт уд до колен, были прецеденты. Взять чудаковатую Марию, ты не представляешь, каких уродов она наплодила, играя в Творца. Даже меня оторопь берёт! Но да ладно, речь не о ней, жуй артефакт, и двинули покорять теневые пустоши.

— Может, не надо? — с надеждой спросила я.

— Может, и не надо, но с твоим везением я бы непременно обзавелась иммунитетом к первородному огню. В аду никакой реген не поможет, и технологичная броня не спасёт, жарковато там, Оленька, поверь на слово.

— Ладно, двум смертям не бывать, а одной не миновать! Сдохну, сама за печатью полезешь!

— На шестой уровень мне хода нет — там начинается мир духов, они на младших сущностей зуб имеют и шементом сожрут, не отбрыкаюсь!

— А меня, значит, не сожрут?

— Попытаются, само собой, но ты живучая, что тот таракан, справишься как-нибудь, фатум на твоей стороне.

— Вот уж спасибо! — пробормотала я недовольно, походя раскусывая кристаллизованную божью слезу.

Язык кольнуло вострыми иголочками, словно перчик чили лизнула. Пошамкала губами, ничего страшного не случилось, больше сиськи мяла. Глянула на Сухею: глумливое, но такое красивое лицо мне категорически не понравилось. Уж не травануть ли меня решила лихоманка? С неё станется, она ж рождена злыдней: мёдом не корми, дай каверзу замутить.

Улыбка младшей сущности с каждой секундой становилась всё гаже, а моё самочувствие — всё хуже. Во рту разгорелся костёр, нёбо люто обожгло, из ноздрей повалил дым, запахло жареным мясом. Я заорала — вернее, попыталась. Из глотки вырвалось метровое пламя, не устояв на ногах, упала на колени. Язык вспух и лопнул, обдав подбородок кипящим бульоном. Полыхнул пищевод, а затем и желудок. Меня тут же вытошнило кислотой. Эмаль на зубах потрескалась, словно попкорн. Решила, что хуже быть не может, но ошиблась в прогнозах: в зад будто ведёрную клизму напалма впрыснули, кишечник взорвался дикой болью. Агонизирующее тело выгнуло дугой, а в следующий момент, ломая кости, закрутило частой спиралью. Кожный покров затрещал по швам, и я наконец-то потеряла сознание от болевого шока.

Очнулась спустя… точно не скажу, может, через минуту, а может, час: царство мёртвых и время — понятия несовместимые. Прислушавшись к организму, с удивлением подметила, что никакой боли, мышечной слабости или помутнения рассудка в помине нет. Напротив, чувствовала себя заново на свет народившейся. Каждая клетка дышала бодростью и через край пыхала здоровьем. Удивительно! Недавно горела адским пламенем, а сейчас лежу, голая, на жёстких камешках и в ус не дую. А почему голая, собственно? Куда броня подевалась? Расплавилась, что ли? Да быть того не может!

Призвав из подпространства браслеты, с облегчением перевела дух. Судя по всему, «Железная Дева» не посчитала спонтанное барбекю за угрозу для жизни и сама деактивировалась, дабы не мешать процессу прокачки.

Бронька расплылась по обнажённой коже, и я легко подскочила на ноги. Будто не из адовой жаровни выбралась, а с курорта вернулась. Впереди пятница, до понедельника — два дня. Жизнь хороша и жить хорошо.

— Превосходно держалась, Оленька. Не перестаю удивляться стойкости твоего тела и крепости духа. Ты первое разумное существо не демонической сути, кто прошёл инициацию первородным пламенем. Прими искренние поздравления!

— Да пошла ты! — беззлобно буркнула я, заваливаясь в астрал.