Когда растает снег...

Глава 7

Отправляясь на совещание, товарищ Челомей ожидал, что речь вновь пройдет про его «Протоны»… С началом Долгой зимы проекты его межконтинентальных ракет были отложены далеко в сторону. Забыли даже про УР-100, которую успели полностью испытать к началу Долгой зимы и даже смонтировать первый пусковой комплекс… Впрочем, причины этого товарищ Челомей прекрасно понимал — мало того, что не до жиру было, так и особых целей для МБР больше не было. Так что последние годы единственное, чем доводилось заниматься — это УР-500. Ведь именно «Протоны» стали активно использоваться для вывода на орбиту спутников метеоразведки…

Началось совещание и впрямь с обсуждения темы спутниковой метеоразведки, как наиболее важной для народного хозяйства СССР задачи. Ведь прогнозирование погоды в нынешнее время приобретало особо важное значение… Недаром на совещании присутствовал и министр сельского хозяйства товарищ Бенедиктов… Выглядел он сегодня, правда, откровенно паршиво — ни для кого из присутствовавших не было тайной то, что пару дней назад, едва ему стало чуть получше, министр буквально сбежал из больницы, куда его положили с сердечным приступом. Но вот прошло еще пару дней — и он вышел на работу… Ведь «надо — значит, надо!» Впрочем, Долгая зима многим подпортила здоровье… Даже самому товарищу Пономаренко — хоть тот и старался никому этого не показывать.

«Пора нам все же на пенсию! — слушая доклад товарища Челомея, думал министр сельского хозяйства. — Прошло наше время…» Дожить бы только до того времени, когда жизнь в стране более-менее наладится! А там уж можно будет и помирать с чувством исполненного до конца долга перед страной… И как жаль, что далеко не все это в полной мере осознают! Впрочем, товарищ Бенедиктов уже думал обратиться на этот счет к Пономаренко… Не сейчас, правда… Как закончится Долгая зима.

— Значит, ракеты у нас будут? — поинтересовался Председатель Совета министров.

— Будут, — подтвердил товарищ Челомей. — Хоть у нас и были некоторые временные сложности, но к настоящему времени они решены.

Сложности… А у кого их не было, откровенно говоря? Еще пару-тройку лет назад казалось, что вся советская экономика буквально трещит по швам. Резко сократилась добыча целого списка полезных ископаемых, множество заводов было перепрофилировано или отправлено в эвакуацию и еще не смонтировано на новом месте. А ведь ракетостроение — это сотни предприятий-смежников в самых разных уголках огромной страны! И тогда многое пришлось буквально выбивать, требовать, изготавливать на непрофильных производствах… Но к настоящему времени большая часть этих проблем и впрямь решена.

— Это хорошо, — заметил товарищ Пономаренко. — В таком случае хотел бы задать другой вопрос… Как у вашего КБ обстоят дела с ракетой УР-700?

УР-700? Даже одно ее упоминание немало удивило товарища Челомея… Ведь еще несколько лет назад, как началась Долгая зима, про нее было буквально велено забыть. Как и про всю лунную программу вместе взятую… В условиях Долгой зимы, дескать, не до Луны — и ведь не поспоришь… Все они помнят прошедшие годы. Но с чего бы вдруг сейчас вновь возник интерес к этой теме? Неужели все же решили лететь? Не слишком ли рано? В стране по-прежнему проблем немало…

Однако озвучивать свои мысли главный конструктор не стал. Вместо этого он четко доложил о текущем положении дел в разработке ракеты. Как раз накануне Долгой зимы были начаты огневые испытания двигателя РД-270 для ракеты, который показал достаточную надежность и соответствие расчетным характеристикам. Завершить цикл испытаний планировалось в 1967 году, после чего не позднее середины 1968 года планировалось изготовить и произвести пробный пуск ракеты. В этом случае, при удачном стечении обстоятельств в конце 1968 — начале 1969 года можно было бы совершить пилотируемый полет на Луну, но… Помешали сначала извержение «сверхвулкана» Лонг-Вэлли и землетрясение, когда велено было отложить все работы на полгода-год, в зависимости от того, насколько быстро устранят ущерб от катаклизма, а затем и Долгая зима… С тех пор никакие работы и не велись…

— Понятно, — дослушав доклад, заметил Пономаренко. — Я не требую, как то планировалось, завершить все работы в двухлетний срок. Но к середине 80-х Советский Союз должен получить сверхтяжелую ракету-носитель…

А дальше товарищу Челомею довелось услышать то, чего он не ожидал совершенно! Сначала выступил с докладом руководитель созданного три года назад НИИ глобального климата и экологии, в чьи задачи вошло, в первую очередь, прогнозирование долгосрочных климатических изменений. Конечно, это потребовало проведение немалого количества исследований изменения климата на планете в целом — и результаты оказались не очень-то приятными… Например, выяснилось, что нынешняя Долгая зима не является для планеты чем-то особенным… Более того, на фоне многих прошлых оледенений она была сущей мелочью! И причины тех изменений были самыми разными — тут и изменение солнечной активности, и колебания положения полюса, и извержения так называемых «сверхвулканов» и… падения на планету астероидов. Причем, последнее следует считать самой большой опасностью для человечества. Хуже извержения даже самого мощного сверхвулкана.

По этой причине Советом Министров СССР было принято решение о разработке и создании системы противокосмической обороны для обеспечения раннего обнаружения и уничтожения потенциально опасных для планеты небесных тел.

Конечно, быстро сделать такое не получится… По этой причине программу создания систем противокосмической обороны следует рассчитывать на несколько десятков лет — даже высказывалась цифра в полвека. Но первоначальную проработку проекта следовало начинать как можно быстрее, как только к этому будут возможности. И первым делом, ясно дело, предстояло создать систему контроля космического пространства — целую серию спутников-радиотелескопов, запуск и обслуживание которых потребует применение сверхтяжелых ракет-носителей. А, значит, тема УР-700 становится вновь актуальной…

Получив новое правительственное задание, товарищ Челомей отправился восвояси — заниматься работой… В отличие от его ракеты, от остальных приглашенных на совещание конструкторов пока требовалось лишь проработать эскизные проекты будущих станций слежения за околоземным пространством. Поскольку особо срочной поставленную задачу считать было сложно, советское правительство решило пока ограничиться этим этапом. Все остальное — потом, как наладится дела в экономике. Все равно пока проработают эскизные проекты, пока будут вести конструкторские работы… Пройдет не один год! А там уж можно будет решать, насколько срочно следует заниматься поставленной задачей. Тут вон на ракету даже полтора десятилетия дали… Хотя немалая часть работы уже была проделана.

Так что, закончив «космическую» часть совещание и распустив конструкторов, министры перешли к следующей теме сегодняшней повестке дня. И вот она-то была куда более срочной…

«Особое положение»… Его было относительно легко ввести, а вот отменить — куда сложнее. Уж слишком много накопилось всевозможных «временных» постановлений Совета Министра СССР, указов и приказов, различных «временных» законов, которые принимались не Верховным Советом, а вводились все тем же Советом Министров и органами исполнительной власти. Все это, конечно, считалось временным… Действующим до окончания действия «Особого положения». Но как ты отменишь, например, разрешение на ношение оружия комсомольцами и коммунистами? Или удлиненный декретный отпуск? Да тут вся страна на дыбы встает! К тому же, опыт применения многих «временных законов», пусть и введенных порой буквально от отчаянья, показал положительный эффект — и этот опыт требовалось учесть…

Оставить все как есть в настоящий момент, придав временным законам и постановлением статус постоянных, было тоже невозможно. Ведь среди них было немало тех, которые напрямую противоречили действовавшим до того советским законам. По этой причине было приказано начать работу по переработке действующего законодательства «с учетом опыта Долгой зимы». Что-то из временных норм должно было войти в законы, заменив собой ранее применявшиеся. Что-то предстояло отменить как потерявшее актуальность после окончания Долгой зимы. Ясно как белый день было одно — возврат к обычной жизни должен ознаменоваться не только принятием целого ряда новых законов и кодексов, но и внесением изменений в Конституцию СССР.

Кроме того, истекли полномочия всех органов законодательной власти — и пусть для времени Особого положения оно и не имело особого значения, но для возврата к нормальной жизни… Надо было готовить выборы. И пусть, как и прежде, выдвигать будут одного кандидата, выдвинутого от, как гласила советская Конституция, «общественных организаций и обществ трудящихся», но конкретные кандидатуры могли сильно поменяться. В том числе, на основе того, кто как показал себя во время Долгой зимы…

Но и этого мало… Еще одна проблема — финансовая. На время Долгой зимы вопрос денежного обращения был практически позабыт. Деньги использовались лишь для приобретения узкого перечня допущенных к свободной продаже товаров или в расчетах между гражданами. Эмиссия денег не проводилась — точнее, формально-то она была, но исключительно в «безналичной» форме, без выпуска монет или бумажных денег. Лишь в 1972 году, с началом новой пятилетки, было принято решение о выделении бумаги и металла на изготовление денежных знаков. Хоть все прошедшие годы большую часть зарплат не выдавали наличными, а зачисляли на сберкнижки, попутно вычитая стоимость коммунальных услуг и выдаваемых по карточкам продовольственных и промышленных товаров, но запасы выпущенных ранее денег все равно подходили к концу, постепенно оседая на руках у людей. Но даже так в стране скопился избыток денежных знаков, обеспечить которые выпущенной продукцией просто не было возможности. А, значит, требовалась денежная реформа — оставалось лишь решить, как правильнее всего будет ее провести… По образцу 1947 года или, например, обменивать деньги свыше определенной суммы на облигации государственного займа?

С облигациями тоже, кстати, был вопрос… Последний раз их выпускали в 1960 году, но вместе с введением Особого положения были приостановлены все выплаты по облигациям. Отмена его, по идее, требовала возобновить выплаты — только где взять на это деньги? Тем более, что обеспечить их просто нечем. То есть придется, как после войны, произвести обмен старых облигаций на новые с новым сроком выплаты. Впрочем, это в какой-то мере стало уже привычно — еще в середине 50-х по многим облигациям увеличили срок выплаты на пять лет. Например, так было с военными займами — по новым срокам их должны были выплачивать как раз в годы Долгой зимы, что, естественно, не было осуществлено на практике.

Согласно постановлению Совета Министров СССР, провести подготовку к отмене Особого положения предстояло к 1974 году, а сам вопрос об отмене будет решаться по итогам уборочной кампании того же года… К тому же времени предполагалось отменить часть ныне действующих карточек. В первую очередь, на основные продукты питания вроде хлеба, картошки, овощей. Все то, чем страна уже научилась более-менее нормально обеспечивать себя и в нынешних условиях… Но постановление постановлением. Принять его не сложно, а вот для осуществления на практике нужно подготовить, согласовать и осуществить целый ряд организационных мероприятий. И сейчас это было куда важнее каких-то ракет и спутников слежения, которые могут так никогда в жизни и не пригодиться…

Осень 1972 года встречала мелкими, моросящими, дождями, грязью, слякотью и прочими осенними «прелестями»… Никогда в своей жизни Михаил не любил осень. Но как же хорошо, когда осень встречает именно так, а не заморозками и снегопадами! До сих пор были в памяти 1967 и 1968 годы, когда дела обстояли именно так… Пик похолодания был давно пройден, климат постепенно стабилизировался. Жизнь постепенно налаживалась…

В какой-то мере вошла в привычное русло жизнь и у Михаила… Когда-то в прошлой жизни он был конструктором электронных приборов — и сейчас занимался тем же самым. Правда, сейчас он работал в НИЭТИН, позднее в его истории получившем название НИИ «Волна». Головном предприятии все того же объединения «Алмаз», в одном из филиалов которого довелось работать в прошлой жизни. Ну и если в прошлой жизни он занимался замедляющими системами, то сейчас пришлось иметь дело с электронными пушками… Впрочем, это вполне можно было воспринимать и как перевод с одной должности на другую.

Впрочем, в какой-то мере все они разбирались в теме работы «смежников». И сейчас, старательно вытаскивая из памяти когда виденное и слышанное от коллег и накладывая эту информацию на собственные знания из обоих миров, Михаил старался как можно качественнее выполнять свою работу. Более того, уже наметил определенные идеи по совершенствованию продукции, что, помимо всего прочего, позволит и получить парочку авторских свидетельств. Мелочь, но приятно… А там, глядишь, и на кандидатскую материала набрать можно будет… И будет он кандидатом технических наук — разве плохо? В доктора он уж не полезет, но одну диссертацию почему бы и не защитить?

За несколько месяцев Михаил успел уж втянуться в работу и стать «своим» в коллективе КБ. Тем более, что про него, как оказывается, многие уже слыхали до этого… Лауреат трех Сталинских премий, к которым недавно добавился орден Ленина. О чем, разумеется, писали в газетах, вкупе с перечнем заслуг, за которые были присуждены эти награды. А уж то, что он активно поучаствовал в разработке и внедрении в производство новой сельхозтехники — это по нынешним меркам и вовсе сразу вызывало огромное уважение. Сельское хозяйство — это важно, это значимо! Так что особых проблем в новом коллективе не было. Так что, когда начальству поручило ему новую работу, Михаил в первый миг даже вспомнил, что уже слышал про нее. За почти полгода ему уже со всяким довелось иметь дело. Когда же вдруг осознал… Это вызвало буквально эффект шока! Ведь про эту тему он ужен слышал — пусть и в общих чертах, без подробностей…

Когда-то в прошлой жизни Михаил имел весьма немало знакомых среди работников НИЭТИН… И был среди них один по имени Юрий. Фамилия его за давностью лет успела вылететь из головы, но что он уже работал тут — на этот счет сомнений практически не было. И именно он занимался настройкой и испытанием ламп бегущей волны на скрещенных полях… Приборов М-типа. По этой теме он даже защитил диссертацию… Поначалу работы по теме шли, откровенно говоря, неважно. Долгое время получить работоспособный прибор не получалось из-за каких-то технических сложностей, что привело к постепенному «охлаждению» интереса руководства к теме. В какой-то момент тему решили закрывать…

Вот только именно к тому моменту наконец-то удалось сделать работоспособный прибор, успешно настроенный и прошедший весь положенный цикл испытаний. И результаты испытаний были в какой-то мере шокирующими! Имея куда меньшие габариты, массу и энергопотребление, прибор превосходил по характеристикам производившиеся в те времена приборы О-типа аналогичного назначения! Вот только к тому времени начальство решило окончательно отказаться от такой «проблемной» темы… И таким образом угробили не один прибор, а целое направление развития СВЧ-техники! А потом упорно гнались за повышением КПД обычных ЛБВ-О…

«Кажется, у меня появился еще один шанс изменить историю!» — улыбнулся, глядя на техническое задание и эскизы, Михаил. Помнится, он слышал от Юрия, что основной проблемой там было переусложнение прибора… Когда по его предложению из него выкинули какие-то дополнительные элементы — все получилось как надо! И это было логично — ведь правильнее сначала испытать «основу», а потом уж навешивать на нее вспомогательные устройства, а не пытаться заполучить все и сразу. Осталось решить, как «пробить» эту мысль на несколько лет раньше. И… Пожалуй, стоит найти этого Юрия, пообщаться с ним на тему его работы, а потом и написать очередное письмо правительству…*(1) Уж если местное начальство и в этой реальности окажется ленивыми дураками, так пусть хоть из Москвы их «животворящим пенделем» простимулируют как надо работать!

«Да, своей смертью ты, Мишка, точно не помрешь!» — решив так, подумал Михаил. Уж скольким людям он своими идеями мозоли оттоптал! Увы, слишком часто начальство стремится не к лучшему, не к развитию производства, а чтобы лично им поменьше проблем было. Сиди себе спокойненько и не высовывайся сверх меры! Отчасти бороться с таким в этой реальности помогали Метод повышения эффективности экономики и принцип снижения цен… Но тут ведь, в первую очередь, требовался экономический эффект! А вот когда начальство не видело быстрой выгоды… Такие новшества нередко старались тормозить.

Впрочем, у принципа снижения цен тоже оказалось одно слабое место… Если появлялось какие-то нововведение, позволявшее снизить себестоимость продукции без ухудшения ее качества, то до конца вся «сверхплановая» прибыль оставалась предприятию. А вот со следующего года назначалась новая цена продукции — и величина прибыли возвращалась к прежним показателям. Ведь это была фиксированная цифра. Сказано, что прибыль с, например, одного автомобиля 500 рублей — значит, так оно и будет! Пусть даже год назад автомобиль стоит пять тысяч, а с нового года — четыре. И, с одной стороны, оно было правильно — предприятия не были заинтересованы в накрутке цены, как было бы в том случае, если бы прибыль исчислялась процентом от цены. Как оно стало в той реальности…

Вот только предприятия были заинтересованы в получении максимальной «сверхплановой» прибыли! По этой причине большинство нововведений тормозили до начала нового года — и вот тогда-то резко пускали в ход! С соответствующим итогом. Предприятие весь год выпускает продукции по новой себестоимости, но государство оплачивает ее, исходя из старой! Ну а прошлый год — что прошлый год? Можно, конечно, прикопаться к тому, что руководство предприятия затягивало внедрение новых методов и новых технологических процессов, что привело к перерасходу ресурсов… Но только попробуй докажи! На заводах уже привыкли делать все так, что не подкопаешься! Дескать, все работы идут в соответствии с принятой программой качества! Вон, сами смотрите, график подробно расписан! Пока там техпроцессы подготовят, пока необходимую оснастку или инструмент изготовят, пока опробуют новые методы на опытном образце…

И с этим тоже надо было что-то делать. Только что? Ввести, что продукция оплачивается по старой цене на протяжении года с момента внедрения новшества? Или ввести какую-нибудь «антипроцентную» систему начисления прибыли — чтобы при снижении стоимости продукции она росла? Пожалуй, эту тему тоже стоит расписать в своих письмах… Но сначала — тщательно обо всем подумать!

Остаток дня Михаил не столько работал, сколько обдумывал скопившиеся в голове мысли… Под вечер, сообщив Вике, что поедет в библиотеку, парень отправился изучать информацию о принципах работы социалистической экономики этого мира. ЛБВ-М еще подождут, а вот эта тема весьма неожиданно всерьез заинтересовала его… Как сделать так, чтобы руководители были заинтересованы в скорейшем внедрении нововведений на производстве? Как сделать, чтобы их больше интересовали пусть и не сулящие быстрой окупаемости, но перспективные идеи вроде тех же ламп бегущей волны на скрещенных полях?

Просидел в библиотеке Михаил до поздней ночи… Когда он все же вышел из здания, на улице было темным-темно. Одиннадцатый час ночи! Добравшись до остановки, Михаил принялся ждать трамвай, но тот все никак не шел… Ну да, в такое время их на линии уже мало. Но вон, кажется, едет — появился огонек! Вот только стоило выйти вперед, как парня ждало разочарование. Кран! С лежащими в кузове какими-то запчастями. Однако вместо того, чтобы пролететь мимо, трамвай вдруг остановился…

— Тебе в Сталинский? — распахнув двери-гармошки, спросил водитель.

— Да, — подтвердил Михаил.

— Садись, я туда в депо! — махнул рукой мужик.

Внутри вагона сидели еще пара мужиков с каким-то инструментом и, опять же, стояли ящики с запчастями. Только тут уж было какая-то мелочевка.

— Я думал, служебки только зимой пассажиров берут, — с некоторым удивлением произнес Михаил.

Ну да, было такое распоряжение еще в первую зиму… Любой служебный транспорт обязан брать попадающихся по пути пассажиров. Чтобы люди не мерзли в ожидании — особенно если на линии вдруг какая-нибудь авария, поломка или, например, снежный занос. Как ни крути, но мороз градусов под сорок — не шутки! Простудиться можно очень быстро…

— Да какая разница! — усмехнулся водитель. — Что мне, шпаны бояться что ли? Так я — коммунист!

— Что, и оружие с собой?

— Ага… С самой войны «браунинг» лежал, а тут товарищи Василевский с Пономаренко разрешили…

Откровенно говоря, Михаил не знал, откуда стало известно, что разрешили носить оружие именно с подачи министра обороны. Официально нигде, вроде, про то не писали — говорилось лишь про постановление Совета министров. Но на практике про это знала чуть ли не каждая собака в любом уголке СССР. И именно Василевского больше всего нынче боялись бандитские недобитки…

Постукивая по стыкам, вагон потихоньку катился в сторону Сталинского района… По дороге подобрали еще какую-то женщины средних лет, но та достаточно быстро и сошла. Без остановки проехали через площадь Орджоникидзе — конечную «единицы» с «пятнашкой». Прямо рядом с трамвайным кольцом располагалось несколько новеньких пятиэтажек-«эвакуационок», но они давно стали привычным элементом пейзажей. В газете, помнится, писали, что совсем скоро начнут строить дома «повышенной комфортности», но пока таких Михаил не видел. А вот построенные уже в этом году «эвакуационки» — они были… Как раз в районе Сарсельмаша и в Северном, который в народе нередко стали называть Уральским, районе. В народе их даже уж стали называть «пономареновками»… Ехидничают, блин! Видать, и впрямь дела на лад пошли — когда кругом полная жопа была, тут уж и про ехидство забывали. Не до того было!

— Все, депо! — оторвал Михаила от мыслей голос водителя.

Выбравшись из вагона, тон взглянул на освещенную фонарями территорию Сталинского трамвайного депо, где как раз сейчас раздвигались въездные ворота… Выйдя следом за Михаилом из вагона, водитель перевел ломиком стрелку, а уже минуту спустя кран заезжал на территорию. Ждать теперь «девятку» у Михаила не было никакого желания — тем более, что это уж родная пролетарка. Осталось совсем немного — а, значит, вполне можно добраться до дома самому…

Родители уже легли спать, а вот Вика все сидела за столом, читая в свете тусклой лампочки какую-то книжку.

— Привет, ждала меня? — раздевшись, подошел к жене парень.

— Угу, — потянувшись, произнесла она. — Привет… Знала ж, что ты голодным придешь!

— Значит, и еду ля меня оставила, — улыбнулся Михаил.

— Конечно…

И как все же ему повезло с Викой… Повезло, да. Это не стерва-Ленка, с кем он немало промучился в прошлой жизни. Аж четыре года с ней прожил! Пока не, вернувшись со сборов, застукал ее с другим.

Сборы… Сразу всплыли воспоминания из двух миров… Тогда они ездили аж на Западную Украину. Можно сказать, в бандеровские места! Помнится, их даже негласно предупреждали — мол, в одиночку расположение части не покидать! А то, было дело, убивали наших. И это спустя столько лет после войны! В этом мире, помнится, сообщалось о борьбе с украинскими нацистами — хотя как-то мельком, буквально фоном… Впрочем, в этой реальности большинство идейных бандеровцев так и сгнило в лагерях — как впаял им товарищ Сталин по «четвертному», так и сдохли где-нибудь посреди тундры и тайги. Уже в этой реальности довелось слышать про «зоны смертников», куда ссылали самых отпетых бандитов и врагов советской власти вроде тех бандеровцев с власовцами… Правильно ли оно было? Раньше, наверное, Михаил посчитал бы это слишком негуманным… Но сейчас, повидав, что творилось в первые годы Долгой зимы? Пожалуй, они этого заслужили…

В этой реальности на сборах они были прямо в своей области… Если там они изучали СНАРы, то здесь — учились ремонтировать, в том числе в полевых условиях, различную технику. От обычной легковушки до трактора или тяжелой самоходки. Новые условия диктовали новые требования к армии…

— Опять что-нибудь правительству писал? — когда они сели за сто, поинтересовалась у Михаила Вика.

— Ага, — подтвердил он.

— Понимаю, — улыбнулась девушка. — Эх… Говорят, скоро все закончится!

— Закончится, — согласился Михаил. — Но как прежде не будет уже никогда…

— Не будет, — немного погрустнев, произнесла Вика. — Я сама вижу, сколько всего поменялось. Но знаешь… Порой я сама пугаюсь своим мыслям, но… Может, оно все поменялось даже к лучшему?

— Не знаю, — после долгого раздумья произнес Михаил. — Может быть…

***Примечание***

*(1) На самом деле, если брать аналогию с жизнью автора, ГГ на 1998 год не мог знать про ЛБВ-М приборы и их разработки в НИИ «Волна». Узнать про них довелось уже гораздо позже — через знакомого младшего сына (кто также стал автором ряда использованных в сюжете идей), чей отец в советское время и занимался этими приборами, но лично знаком с ним не был никогда. Но уж больно обидно стало чтобы такие интересные идеи пропадали!