Когда растает снег...

Интерлюдия. "Осколки прошлого"

Эдвард Уилсон сидел в своем кабинете, когда секретарь сообщил и прибытии русского посланника. Что ж, сейчас он наконец-то узнает, что хотел бы им предложить Советский Союз…

Эх, какие-то десять лет назад Эдвард и подумать не мог, что когда-то будет принимать послов от СССР! Скорее ожидал, что однажды встретится с русскими на поле боя. Когда-то до Великой Зимы он был обычным полковником американской армии… Как он тогда был уверен — сильнейшей армии мира. Как был уверен и в том, что именно Америка должна править миром — ведь на планете должен быть только один хозяин. Увы, прошедшие годы разбили в прах и прежние убеждения, и саму его родную страну… Нынче бывший полковник, а нынче Президент контролировал территорию в два с половиной бывших штата и имел под командование небольшую армию численностью в пару прежних бригад. Была в ней, правда, и тяжелая техника, и даже ядерное оружие — полсотни бомб, пять исправных «суперкрепостей» и даже несколько еще не спившихся летчиков. Но что это такое на фоне былой мощи?

— Приветствую посланника Советского Союза! — поприветствовал вошедшего Эдвард.

— Приветствую главу Колумбийского правительства, — поздоровался в ответ посол, что заставило самопровозглашенного президента мысленно поморщиться. Он-то объявлял себя главой всех Соединенных Штатов… Но сделал вид, что ничего такого сказано не было — не до жиру сейчас!

На всякие дипломатические формальности тратить время стороны переговоров, впрочем, не стали, быстро перейдя к делу. Суть которого была достаточно простой — СССР предлагал установить официальные торговые и дипломатические отношения с Колумбийским правительством. Разумеется, на взаимовыгодных условиях, без всяких подачей или гуманитарной помощи. Так сказать, обычный международный бизнес. Правда, для заключения договора от Уилсона требовалось выполнить несколько условий, включая официальное признание итогов Долгой зимы и отказ от всяких претензий в сторону СССР. Плюс выделение людей для демонтажа и вывоза в СССР бесхозного промышленного оборудования и военных объектов вроде пусковых установок межконтинентальных ракет.

— А как же наше ядерное оружие? — поинтересовался на этот счет «Президент».

— Можете оставить его себе, — усмехнулся на это советский посол. — Нам оно не угрожает… Впрочем, я бы предложил продать эти бомбы… по цене содержащихся в них радиоактивных материалов. Большего вам все равно не предложит никто, а сами эти бомбы лет через десять станут бесполезными железками. К тому же, радиоактивными…

И возразить Уилсону было опять нечего. Про это ему уже говорили его военные. По сути, большую часть тех бомб, что у них была, уже можно списывать и отправлять на свалку. Остальные же… Никто не знает, на сколько лет их еще хватит. Так что продать их русским в обмен на какой-нибудь договор о взаимопомощи… Пожалуй, это было бы не худшим выходом! Для маленькой страны, каковой стал управляемый им осколок США, атомная бомба — больно дорогая роскошь. Совсем другое дело — если в случае необходимости на его врагов прилетит русская ракета! У них наверняка и сейчас есть возможности для поддержания боеготовности ракетных войск…

За то получить себе экономического партнера, сотрудничество с которым позволит хоть более-менее поднять из руин промышленность… Это было бы неплохо! Последние десять лет они ведь занимались практически тем, что постепенно изводили прежние запасы и ресурс оборудования. На относительное самообеспечение выйти удалось лишь в очень немногих отраслях вроде сельского хозяйства… Да и то — большая часть сельхозтехники давно не производилась. К тем же тракторам с комбайнами максимум смогли освоить выпуск запчастей и капитальный ремонт двигателей…

Так что договорились достаточно быстро… Впрочем, Эдвард не врал себе — фактически ему продиктовали условия сотрудничества, не представляя особого выбора. Когда он пытался в чем-то поторговаться, почти всегда это заканчивалось ничем — советский посол просто намекал ему, что для СССР сотрудничество с его правительством не входит в список важных целей. Потому если его не устраивают условия, то никакого договора попросту не будет. А там уж разбирайтесь со своими проблемами как хотите! Впрочем, на что еще можно было рассчитывать? Так Эдвард Уилсон и согласился продать СССР атомные бомбы, и договорился о поставках хлопка, и даже согласился легализовать коммунистическую партию и допустить ее к выборам… Ну когда таковые, разумеется, состоятся.

— Хотел только одно спросить, — когда переговоры подошли к концу, все же поинтересовался Уилсон. — Почему я? Почему не Джексон, не Мак-Кинли? Ведь их… правительства… богаче и контролируют куда большую территорию.

— Потому, что вас посчитали наиболее адекватным, — прямо ответил советский посол. — Вы не применяли, хоть и имели его, ядерное оружие. Не устраивали резню мирного населения. И вообще пытались наладить жизнь — пока другие резали друг друга за уцелевшие запасы жратвы или топлива. К тому же… У вас нет той зоологической ненависти к СССР и коммунистам, что у ваших, скажем так, конкурентов.

— Но ведь вы все равно никогда не признаете мою власть над всей территорией США? — усмехнулся Эдвард.

— Конечно. Как можно признать вашу власть над тем, что вы не контролируете?

«…и не будете контролировать никогда», — мысленно дополнил недосказанное президент. Сказанное русским не было чем-то неожиданным или непонятным. На месте советского правительства Эдвард поступил бы точно так же. Незачем собственными руками возрождать своего геополитического противника. Так что… Если бы русский дал иной ответ, Эдвард бы в него просто не поверил, решив, что его пытаются заманить в ловушку…

— Ты??!! — степени удивлению Сергея, казалось, не могло быть предела.

— Я! — нагло ухмыльнулся командовавший ворвавшимися в приемную к «Президенту» Мадагаскара мужчина. — Как видишь — это я и есть…

— Но ведь мы были вместе… с самого начала…

— Вместе? — продолжил ухмыляться мужчина. — Разве это можно назвать словом «вместе»? Ты всегда преследовал лишь свои цели. И если это тебе было надо — в любой миг готов был пожертвовать любым из нас ради их достижения.

— Но ведь…

— Что «но»? — усмехнулся бывший помощник и правая рука нынешнего «вождя» Мадагаскара. — скажешь, что это не так?

Увы, но возразить Сергею сейчас было нечего. Именно так все и было. Всю свою жизнь он привык играть людьми как пешками в шахматной игре… Так было раньше, в СССР. Когда он лихо наживался, скупая за бесценок драгоценности и иные ценности в обмен на продаваемую втридорога еду в годы войны. Спекуляция? Сергею всегда было на это плевать… Есть такие люди, как он, а есть быдло, на кого наплевать. Пусть хоть все дружно передохнут с голоду.

То же самое было потом и в бизнесе — во многом именно из-за своей крайней беспринципности Сергей так лихо поднялся в Америке. То же было и потом в Австралии — что с корпорацией «Бешеный кролик», что во время гражданской войны. Цель оправдывает любые средства, а цель та лишь одна. Власть и богатство! И больше не надо ничего…

— Не скажу, — вынужден был согласиться Сергей.

— Ладно, — махнул рукой его бывший помощник. — Кончай его, мужики!

За короткий миг в сознании Сергей пролетела буквально вся его жизнь… Вон его родной хутор, где он с родителями жил в детстве. Потом коллективизация, его отец одним из первых вступил в колхоз, а позднее стал и председателем… Старший брат стал трактористом, средний выучился на агронома, две сестры работали доярками. Младший мечтал стать учителем… Вот только сам Сергей никогда не любил деревенскую работу. Так что в какой-то момент он попросту сбежал в город, где пристал к строительной артели. Правда, проработал там недолго…

Потом началась целая череда смен мест работы — пока не удалось пристроиться на склад. Сначала грузчиком, потом завхозом, а потом началась война… Сразу несколько работников их склада забрали, но самому Сергею удалось отсидеться в стороне — некоторое время попросту прятался от мобилизации, а потом пришли немцы. И вот тут-то Сергей и развернулся во всю ширь! С первого дня он пошел на службу немцам и за счет этого получил выгодное местечко при все том же складе, где организовал свой поначалу небольшой «гешефт». Впрочем, он скоро стал столь «небольшим», что на то обратили внимание даже немцы, но тут Сергей сделал ловкий финт ушами. Вовремя переметнулся к партизанам! Тем более, что как раз в это время на фронте началось масштабное советское наступление… Потом ему удалось записаться в негодные к военной службе — тут уж хитрому пареньку помогли и кое-какие приобретенные за прошедшие годы полезные связи…

После войны про его прошлое не вспоминал никто — Сергей старался держаться как можно дальше от тех мест, где его могли бы опознать. Впрочем, даже случись такое — он бы ловко соврал про то, что целенаправленно вредил немцам, сбывая налево их казенное «добро», маскируясь под мелкого жулика в целях конспирации… Даже доказательства бы предъявил — в этом плане он всегда старался подстраховаться.

Правда, помогло мало. В какой-то момент один знакомый, с кем совместно Сергей проворачивал делишки, через какие-то свои связи узнал, что под них «копают». Правда, копали не столько за прошлое, сколько за новые делишки… Но ведь могут и про прошлое раскопать? И тогда Сергей решил бежать из страны, что и сумел провернуть — жаль только, что значительную часть «честно накопленного» пришлось бросить…

Сумел Сергей хорошо и устроиться в Америке, устроив собственный весьма прибыльный бизнес. Он вообще умел выгодно пристроиться при любой власти и любых порядках. Но тут все прервал проклятый Лонг-Вэлли… После чего и началась вся его австралийская эпопея, финалом которой стало это бегство в Мадагаскар. Жалел ли сейчас Сергей хоть о чем-то из своей прошлой жизни? Пожалуй, нет… Он всегда преследовал исключительно свои цели — шел к ним любой ценой и любыми путями! Вот только… Где он ошибся, раз получил такой финал?

Однако ответить на этот вопрос Сергей уже не успел — сразу несколько выстрелов буквально разорвали его череп вместе с мозгами.

— Ну все, кончено, — вздохнул с облегчением Джеймс. — Кончили с этой сволочью…

Откровенно говоря, президент Шестой Французской республики считаться таковым мог, откровенно говоря, с трудом. Ибо никто его не избирал. Просто после смерти Шарля де Голля понадобился новый глава государства — и его назначили из своей среды военные. Так бывший генерал и стал президентом — без каких-либо выборов, до которых в сложившейся обстановке не было никому никакого дела. Фактически в стране установилась военная диктатура — но именно это и уберегло от окончательного краха государство, позволило эвакуировать в бывший Алжир больше пяти миллионов населения и немалое количество ценного промышленного оборудование. Именно военные, не желая нести потери в борьбе с дикарями, продавили идею применения против аборигенов биологического оружия — сначала обычных чумы с оспой, а затем и какой-то обнаруженной в джунглях Центральной Африки экзотической лихорадки с невиданно высокой летальностью…

Впрочем, даже военные не ожидали, что новая болезнь начнет столь стремительно распространяться по всему миру… Ожидалось, что она лишь очистит от аборигенов Алжир и некоторые прилегающие территории. Но на деле уже через несколько месяцев она вовсю убивала людей в Европе и на Ближнем Востоке, достигла Центральной и Южной Африки, окончательно похоронив надежды уцелевших там англичан на возрождение своей цивилизации… И остановилась лишь, разбившись о границы СССР… Отчего президент вздохнул с облегчением… Если бы от этой лихорадки начали массово умирать русские, то кто знает, каким был бы их ответ? Не решат ли они, что лучше рискнуть получить несколько атомных ударов по своей территории чем ждать очередной заразы, и запустят свои ракеты? И тогда их не спасет никакое уже не существующее НАТО.

— Значит, американцы сдают свои подводные лодки? — зачем-то еще раз переспросил докладчика президент.

— Да, — подтвердил тот. — Как сообщается, во исполнение ранних договоренностей остатки американского флота переходят под командования СССР и передают на хранение все имевшиеся у них атомные бомбы и их носители… Хотя, откровенно говоря, я сильно сомневаюсь, что многие из них еще смогли бы долететь до территории Советов…

— Но ведь наши ядерные силы по-прежнему в боеготовности? — не понял президент.

— Да, — подтвердил министр. — Но наши возможности все же куда больше, чем у нескольких американских флотских баз…

По правде говоря, министр и сам не догадывался, насколько он был прав. К 1976 году из всех американских морских носителей ядерного оружия в более-менее боеготовом состоянии оставалась всего одна подводная лодка. Да и та давно лишилась хода и получала электропитание с берега. Да, она еще могла запустить свои ракеты. Но никто не мог гарантировать того, что они долетят до цели… Все остальные к этому времени уже были в полностью небоеспособном состоянии и годились исключительно на металлолом или, в лучшем случае, могли быть приведены в нормальное состояние после проведения капитального ремонта на заводе. Сами же моряки в большинстве своем занимались тем, что пили да играли в футбол, забыв даже про несение вахт — хотя и исправно посылали отчеты о том, что на базах все в порядке. И это с учетом того, что на базах оставались самые психологически устойчивые!

Так что новость об эвакуации все восприняли с энтузиазмом! На базах навели идеальный порядок, ни один проверяющий не докопается, всех распределили по боевым постам — и в таком виде и встречали советскую, изрядно разбавленную американскими кораблями, эскадру. Моряков и членов их семей сажали на транспортные суда, вывозили запасы ядерного оружия и ракет, эвакуировали некоторые корабли и подводные лодки — те, что переживут путь через океан… А места в казармах занимали советские моряки — впрочем, их число пополнили и бывшие американцы, нынче пополнившие ряды советских граждан.

— Значит, мы остались одни, — задумчиво произнес президент Шестой республики. — На сколько нам хватит наших бомб?

— Лет десять-пятнадцать, — немного подумав, ответил министр. — Потом только под списание…

— И тогда русские придут выкручивать руки нам…

— Придут…

— Как считаешь, — задумчиво произнес президент. — Если сейчас…

— Начать войну? — переспросил министр. — Безнадежно… Русских не уничтожить имеющимися у нас силами. Но в ответ они перепашут тут все своими бомбами.

— Я не про то, — ответил президент. — Если не применить бомбу, а пригрозить ей…

— Ядерный шантаж ядерной державы? Рискованно…

— Но ведь американцы?

— Те лишь хотели заставить русских принять их беженцев. Но мы же не собираемся присоединяться к Советам?

— Нет, конечно… — согласился президент.

Можно, конечно, было бы попытаться от них чего-то потребовать, но… Что требовать такого, чтобы Советы не посчитали, что от них слишком многого хотят? И, самое главное, чтобы не приняли за такую угрозу, которую следует уничтожить превентивно, не считаясь с возможными потерями. Нанести превентивный удар, который практически гарантированно выведет из строя оставшиеся ядерные силы Франции?

Нет, лучше и впрямь ничего не делать… Да, когда-нибудь русские придут и за ними — и бывший генерал, а ныне президент, не видел решения этой проблемы. Сейчас весь мир под колпаком у коммунистов, они могут делать что хотят — и всерьез сопротивляться им не сможет никто. Выходит, будущего нет? Всем им предстоит стать коммунистами или умереть?

Но торопиться, приближать свою смерть, генералу не хотелось… В конце концов, он уже давно не молод — так что на его жизнь этого мира хватит. Вряд ли русские дотянутся до них столь быстро. А потом… Потом — это потом! Это будет делом его потомков — и пусть они сами решают, как им быть дальше! Тем более… Вдруг к тому времени проблема русских решится сама собой?