Когда рушится мир

Глава 10

— Быть того не может! — кадровый разведчик схватился за голову. Новость, которую сообщил ему старый знакомый из канцелярии министра обороны, шокировала Мастера. Превратить его службу в какой-то балаган. Безумие!

В высших эшелонах власти, как вирус, распространилось поветрие, непосредственно связанное с ним и его работой. Оказывается, первые лица страны, включая…. Даже думать страшно, включая кого … стали спорить о том, что произойдет на территории Ингланда. И основой этих споров стали его доклады, а также данные видеонаблюдения и съемки с беспилотников. Спорить стали даже служащие среднего звена, имеющие допуск. В рабочее время! Например, отобьется от стаи собак какой-нибудь бродяга, или его сожрут. Эта забава стала писком моды в высшем обществе, и даже приобрела характер элитарного развлечения. Ведь вся соль была в том, что оно было недоступно широким массам, требовало серьезных связей для получения видеоматериалов и в процессе этого спора по-настоящему погибали люди. Спорили только на чью-то смерть, и никак иначе. Персона, которая не могла себе такое развлечение позволить, сразу теряла авторитет в глазах окружающих. На нем как бы появлялось невидимое клеймо: «Он не из нашего круга, он плебей. Ему недоступно то, что доступно нам». Новая забава стала темой светских сплетен, а суммы ставок превысили всяческое понимание. Особым шиком для людей, обладавших запредельной властью, было поставить на кон какую-нибудь безделицу против чего-то, имеющего огромную ценность. Или наоборот. Император проиграл свое собственной жене Кипр, а потом выиграл его назад! Это было немыслимо! Пресыщенные повелители мира нашли себе новую забаву, и только теперь Мастер понял недвусмысленные намеки, которые он получал от руководства. Ведь сначала над ним нависла угроза увольнения, которая странным образом исчезла в мгновение ока. А потом ему предоставили почти неограниченное финансирование и целый штат людей, которые монтировали видео, и куда-то их переправляли. Как же он был слеп! Но во всем этом была одна странность! Неужели второй лейтенант Билич, который плотно окопался в этом проклятом светлым Богом месте, понял все гораздо раньше, чем он? Как же это может быть? Может быть, он уже староват, и пора на пенсию?

— Вольф, для тебя новость есть, — сказал барыга, когда они пришли поменять на золото очередную банку тушенки. — Арт звал, загляни к нему.

— Заметано, — кивнул Любомир.

Они с Зигги тихонько копили золотишко. Аккуратно, так, чтобы ценность этого никчемного металла не стала вновь слишком высокой. Не брезговали и камнями, ведь за еду люди отдавали не столько последнее, сколько то, что успели награбить в угаре первых недель после Катастрофы. Патрон и банка тушенки стоили примерно одинаково. А в пересчете на золото патроны шли по весу один к одному. Любителей менять бесполезные цацки на то, что может спасти жизнь, в Кембридже было немного. Всего двое, Любомир и Зигфрид.

А город уже вовсю встречал весну. Чудом уцелевшие деревья распустились зеленой листвой, а на аккуратных некогда газонах полезла свежая травка. Растения были счастливы, они и не заметили, как из города исчезло девяносто пять человек из ста. Полгода с небольшим, что прошли от Катастрофы, ничего не значили для сил природы, и она снова оживала, как и миллионы лет до этого. Город был все так же грязен и неуютен. Мусор сваливали прямо на улицах, и никто и не думал его убирать. Даже объеденные собаками до скелетов трупы лежали там же, где застигла их смерть. Всем было плевать, ведь были заботы поважнее. Люди, что населяли это место, стали снимать с себя засаленные вонючие тряпки и подставляли солнышку бледные изможденные тела. Еды было все еще мало, ведь новый урожай еще не созрел. Но жители понимали главное: они пережили зиму, а значит появилась надежда…

— Пятнадцать патронов с тебя, — вместо приветствия сказал Арт.

— За что это? — поинтересовался Любомир. — Еще один чужак?

— Да. Еще один нарисовался, — подтвердил Арт. — И он тоже очень сильно отличается. И ты не поверишь, у него точно такие же ботинки, как у тебя.

Арт немного поправился, ведь в основном все, что приносили барыге Любомир и Зигги, шло ему и его семье. Местный вождь уже не выглядел настолько худым, как раньше.

— Получишь, без проблем, — кивнул головой Любомир. — Покажешь, где он залег?

— Само собой, — ответил ему Арт. — Хью тебя проводит.

Худой парень лет двадцати, который стоял в десяти шагах, сиял, как медный таз. Пять патронов — это ого-го. Это им с сестрой неделю жить припеваючи. Ну, или две недели, если как обычно, впроголодь.

Искать чужака не пришлось, он нашелся сам. На коммуникаторе Любомира высветился приказ от непосредственного начальства: «Сегодня, в 17–00, прибыть по адресу Парк авеню, дом 14. Майор Эль-Суфи». Это было в правобережной части города, а туда напарники выбирались всего два раза.

— Он о тебе не знает, это наш козырь, — хмуро сказал Любомир Зигфриду.

— Ты думаешь о том же, что и я? — заинтересованно спросил тот.

— Без вариантов, — кивнул лейтенант. — Это на редкость тупой мудак, и я вообще не понимаю, как он смог сюда дойти.

— Наверное, потому, что он на редкость тупой мудак, — задумчиво сказал Зигги. — Таким иногда везет. Но не сегодня.

— Привет! — бывший король Эдмунд увидел давешнего мальчишку, который сидел на его кушетке и улыбался так, как будто встретил давно потерянного родственника-миллионера. В его руке был армейский пистолет с глушителем, который пацан миролюбиво опустил дулом вниз.

Эдмунд дернулся было, чтобы достать оружие, но ощутил затылком холод ствола. Голос, который прозвучал сзади, был еще холоднее.

— Даже не думай!

Умелая рука прошла по его карманам, вытащив пистолет.

— Остальное очень медленно и двумя пальцами! — голос сзади явно принадлежал человеку, сердить которого не стоило. Судя по всему, это именно он обеспечил Эдмунду победу в практически безнадежном поединке.

Эдмунд вытащил кинжал и запасной пистолет, снятый с убитого, и плавно заложил руки за голову. Судя по всему, убивать его никто не собирался, уже убили бы, если захотели. А потому не стоит рисковать, нужно выслушать то, что ему сейчас скажут.

Как ни странно, говорил с ним именно пацан. Громила сзади, габариты которого король чувствовал даже спиной, убедительно молчал, не убирая пистолет от его затылка.

— Что тебе опять нужно? — спросил Эдмунд.

— Что мне нужно? — снова ослепительно улыбнулся мальчишка. — Мне столько всего нужно, что я устану перечислять. Не буду утомлять вас, ваше Величество.

Эдмунд почувствовал, как подкашиваются ноги. Начало не сулило ничего хорошего. Ведь если его личность будет обнародована, то ему конец. Причем конец крайне мучительный.

— Я не буду тратить драгоценное время, — убрал с лица улыбку мелкий засранец. — Я вас, наверное, удивлю, но детали вашей сегодняшней жизни вызывают большой интерес некоторых весьма могущественных персон. Ты понимаешь, о ком я, дядя?

Эдмунд с трудом проглотил комок, который встал у него в горле. Он как раз понимал, о ком идет речь, в отличие от нахального мальчишки, который только делал вид, что понимает.

— Так вот, — продолжил Зигги. — Подробности твоей жизни для этих людей настолько важны, что у тебя даже появляется призрачный шанс выжить. Сотни тысяч из-за тебя погибли, а ты все живешь. Представляешь, какая злая ирония?

— Какое отношение имеешь к этому ты? — задал резонный вопрос Эдмунд, сделав ударение на последнем слове. Вчерашний школьник никак не вязался в его сознании с тем уровнем проблем, которые были сейчас озвучены.

— Если я скажу, что ты жив лишь благодаря мне, это будет ответом на твой вопрос? — спросил Зигги. Ствол у затылка короля не пошевелился ни на волос, вызывая самые мерзкие ощущения. По спине Эдмунда текла струйка пота, что отнюдь не улучшало его настроения.

— Не будет, но, допустим, я тебе поверю, — ответил Эдмунд. — Это может быть правдой, ты на редкость пронырливый малый.

— Тогда я скажу тебе еще одну правду. Ты еще жив потому, что забавляешь этих людей. Прямо как зверюшка в зоопарке. И это часть твоего наказания. Ты никогда не жег в детстве муравьев лупой?

Король отрицательно мотнул головой. Да такое и представить было невозможно.

— Наверное, это самая точная аналогия, — серьезно сказал Зигги. — Ну, или еще это можно сравнить с домашним аквариумом, куда запустили хищную рыбу. Общее тут одно. Человек неизмеримо сильнее, чем эти муравьишки, или рыбки, ну или другие животные. Не суть! Важно то, что в результате его забавы кому-то суждено сдохнуть, а человек потом спокойно пойдет обедать, а еще через пять минут выбросит мертвого муравьишку из головы. Ты же знаешь, на что способны эти люди?

Зигги вдохновенно импровизировал, но лицо короля выражало полное понимание ситуации и даже согласие с ней. Он знал этих людей, и знал также, что для любого потомка Великих Семей чернь значила куда меньше, чем муравьи. Он медленно наклонил голову в знак понимания. Дуло пистолета не отрывалось от затылка. Значит, боец сзади бдит. Не стоит делать глупостей. Эдмунд оценил виртуозный выстрел, который спас ему недавно жизнь.

— Значит вся эта история… — начал он.

— Срежиссирована от начала и до конца, — подтвердил его догадку пацан. — За исключением одного. В случае неудачи этот псих убил бы тебя по-настоящему. Он сюда за этим и шел. Ты случайно не знаешь, почему он так хотел тебя убить?

— Знаю — кивнул король. — Для него это огромная честь. Убить коронованную особу в бою для такого, как он — высший смысл.

— А почему же тогда он не убил тебя? — задал риторический вопрос Зигги. — Точнее, не так. Почему ты жив, мы и так знаем. Дело в том, что мой молчаливый, но очень меткий напарник прислан сюда присматривать за тобой. А что это значит? — Зигги сделал театральную паузу.

— Ни хрена это не значит. Хватит выделываться, наглый щенок, — злобно сказал Эдмунд. — Ты пытаешься выставить себя тем, кем не являешься. Ты — никто! Эти люди тебя раздавят, и не заметят. Если я для них забавная зверюшка, то кто тогда ты? Ты вообще представляешь, о ком говоришь? Да на всей планете есть всего два человека, которым под силу такие игры. Это император и его жена.

Ствол пистолета дрогнул, и Эдмунд снова облился потом. Зигфрид был совершенно спокоен, и на его губах бродила легкая улыбка.

— Я как раз все это понимаю. Но ты нервируешь моего напарника, а я бы не советовал тебе этого делать. Это просто опасно. Ведь если у него невзначай дернется палец, то ты умрешь, а я сильно испачкаюсь. И второе, поверь, меня расстроит гораздо больше. Я, с твоего позволения, продолжу. Так вот, что же это значит? Мы закончили на этом, а потом ты начал свою патетическую речь. В отношении тебя поступили совершенно противоположные вводные. Видимо, один человек решил тебя убить, а второй — не дать этого сделать. Мы вот тебя спасли, и знаешь что произошло? Напарнику дали премию. Видимо, этот кто-то остался доволен тем, что твоя шкура цела. Ты же понимаешь, что это значит лично для тебя?

— Это значит, что он и дальше должен этого хотеть, — хмуро ответил король.

— В точку! — ткнул в него пальцем Зигги. — И теперь я подхожу к главному. Кого-то развлекает то, что ты делаешь. А это значит, что тебе придется развлекать этих людей и дальше.

— Пошел в жопу, мелкий говнюк, — взорвался король. — Я тебе клоун, что ли?

— Ты не понимаешь, дядя, что происходит. Точнее понимаешь, но не готов это признать. Ты уже не король. Ты — бывший король, который стал падальщиком, мразью, людоедом. И именно этим ты им интересен. Усек? Ты думаешь, что можешь вот так вот отказаться и уйти с гордо поднятой головой? Да ни хрена подобного! Ты всего лишь пешка в игре людей, которые обладают в этой жизни гораздо большими возможностями, чем ты. Собственно, даже у меня их сейчас гораздо больше. И у всех в этой игре есть свои интересы, даже у тебя.

— Ты это о чем? — спросил побледневший король.

— Все просто, сказал Зигги. — Император развлекается, императрица развлекается, ты остаешься в живых, мой напарник растет в званиях и получает премии, а я зарабатываю хорошие деньги. Ведь ты мне изрядно должен, сволочь!

— Что же я тебе должен? — с кривой усмешкой спросил Эдмунд.

— Ты мне должен папу и маму. Полгода назад они у меня были, — со злостью ответил Зигфрид. — И скажи спасибо, что я даю тебе возможность ответить деньгами за их жизни.

— Что ты задумал? — спросил подавленный король.

— Ничего такого, чтобы ты не делал, — ответил Зигги. — Ты живешь так, как раньше, но теперь твоя жизнь будет проходить под прицелом камер. Особенно в те моменты, когда ты выходишь на свой промысел. Так ты останешься интересным для императора, и потому живым, а мы с напарником зарабатываем деньги на безбедную старость.

— А если я откажусь? — упрямо спросил король.

— Не откажешься. Потому что в противном случае я из твоей смерти сделаю спектакль на пару месяцев. Представляешь, как будет доволен император? Ты же станешь наглядным пособием на тему: Этот человек разозлил Величайшего, и вот что с ним стало. А сбежать ты не сможешь, благодаря тебе тут и бежать-то некуда. А вот у меня есть твое фото и ящик тушенки, который я дам в награду за твою тощую задницу.

Эдмунд подавленно молчал. Он не знал, что можно сделать в этой ситуации. Особенно, когда к затылку прижат ствол пистолета. Надо соглашаться, хотя бы для вида. Потом он что-нибудь придумает.

— Хорошо, — сквозь зубы сказал Эдмунд. — Я согласен.

— Вот и славно, — к Зигги снова вернулось хорошее настроение, и он даже болтал ножкой, как маленький мальчик. — Начинаем подготовку. У меня есть для тебя подходящий сценарий.

— Сценарий? — выпучил глаза король. Сзади раздался сдавленный смешок. Впрочем, ствол снова дрогнул, и Эдмунду стало совсем не смешно.

— Конечно, — пацан был сама серьезность. — Мы, знаешь ли, под это дело себе патронов и тушенки выпишем. И не смотри на меня так! Не дам! Чтобы все было убедительно, артист должен быть голодным. Тут же серьезные деньги на кону, лажа не прокатит.

После разговора напарники вышли на улицу, и, привычно отслеживая хвосты, двинулись к себе на базу.

— Что думаешь, попробует сбежать? — спросил Зигфрид у Любомира.

— Не исключено, — ответил тот, подумав. — Если он говорит правду, то мы ходим по охрененно тонкому льду. Нас, точно, прихлопнут, как таракана тапком. Надо быть осторожнее. Давай-ка сообщим в центр, что есть вероятность передислокации объекта в неизвестном направлении. Якобы, его спугнуло неустановленное лицо с явно выраженными восточными чертами. Это же и был твой сценарий?

— А то ж, — самодовольно ответил Зигги. — Растешь, напарник! Не забудь камеры снова активировать, а то подозрительно будет.

— Дорогая, представляешь, ходят слухи, что наш министр обороны проиграл два миллиона. Он поставил на то, что Воин Вотана убьет королька. Он просто рвет и мечет. Для него два миллиона деньги небольшие, но он просто в ярости от проигрыша.

— Я слышала, — противно захихикала императрица. — Весь бомонд гудит. Операторы в разведуправлении скоро лопнут от денег, они все до одного торгуют видеоматериалами. Уже в некоторых закрытых светских салонах принимают ставки. Мы с тобой задали новую моду. Я и мода, представляешь?

— Да, — тактично ответил ее венценосный супруг, — это несколько необычно, но у тебя есть масса других достоинств.

— Я взяла под личный контроль Западное Управление разведки и дала им в этом вопросе неограниченное финансирование. Наш проигравшийся министр хотел там поставить нового руководителя, но я запретила. Там работает очень умный мальчик, он должен догадаться.

— А если не догадается? — спросил император.

— Судя по поступающим материалам, уже догадался, — успокоила его супруга. — Скоро нам снова будет, чем себя развлечь, супруг мой. И я увижу тебя без усов. И придворные увидят, что еще веселее.

— Или я, наконец, буду не только спать с бабой, но и разговаривать с ней, — в тон ей ответил император. — Хочу посмотреть на твое кислое лицо, дорогая, когда ты ее увидишь.

— Я ее отравлю, клянусь тебе, — заявила, сжав губы, императрица. — И посмотрю на твое кислое лицо, когда ты утром в постели найдешь труп. Когда ты спал с этими малолетними дурехами, мне было плевать. Но умная женщина! Да еще и красивая! Для меня это будет унизительно.

— Ну, не больше, чем для меня сбрить усы, — успокоил ее муж. — Травить ее, пожалуй, не стоит. Она же ни в чем не виновата. Тем более, я еще не выиграл.

— Хорошо, я подумаю, — сварливо ответила императрица. — Ее тут еще нет, но я ее уже ненавижу. Прямо как ту стерву из Ардаширов. Демоны меня подери, я снова ощущаю это сладостное чувство. Супруг мой, кажется, мы оба совершили большую глупость!

— Какую же? — с интересом спросил Император.

— Нам надо было все это устроить гораздо раньше.