— Сколько я провел времени в этой запредельной жути? — открыл глаза Макс, который, как обычно, увидел склонившееся над ним лицо далекого потомка, князя Ардашира.
— Много, — с удовлетворением произнес тот. — Более того, тебе уже почти пора возвращаться. По нашим расчетам, всего несколько дней осталось.
— Я правильно понимаю, что только недостаток времени избавил меня от проживания последних недель короля Эдмунда? — спросил Макс внука. Тот отвел глаза, видно такие мысли его посещали.
— А…? — попытался задать вопрос Макс.
— Я уже знаю, что ты хочешь спросить, — вздохнул Ардашир. — Что там со всеми ними было дальше? У меня безопасник год по архивам лазал, я как знал. Ты же это хотел узнать?
Макс утвердительно кивнул. Прожить годы в телах посторонних людей и не узнать их дальнейшую судьбу было совершенно невозможно.
— Любомир и Хельга жили долго и счастливо. Она родила двойняшек, девочку и мальчика, — начал рассказ Ардашир. — Он начал было от скуки закладывать за воротник, но однажды, после пьянки, проснулся голый в окружении своры собак и жены, которая задумчиво водила по его телу кинжалом и отрезала волосы на груди. Это она так остроту ножа проверяла, пока ждала, когда любимый муж очнется. С тех пор он не пил вообще. Ни капли. Исключительная была женщина.
— А откуда вы это знаете? — изумился Макс. — Это довольно интимные подробности.
— Они до конца жизни под наблюдением состояли, — признался Ардашир. — Да и со службы он не полностью уволился, а как бы в бессрочный отпуск ушел. Он не раз еще выполнял задания для Управления разведки, но больше всяких аристократов и промышленников отрабатывал. Он же очень богатым человеком стал. А в словенских землях — так и вовсе самым богатым.
— А Хью? — заинтересованно спросил Макс.
— Хьюго разыскал все их имущество, причем некоторые активы пришлось буквально выгрызать, их уже другие люди захватили. Один раз совершенно идиотская история вышла, разведка еле замяла, и то, только потому, что майор в штате остался. Это здесь было, поэтому в уголовном деле все материалы видеонаблюдения остались, и репортажи из вечерних новостей. Вот, посмотри, тут недолго.
— Вам лучше покинуть мой кабинет, молодые люди, — скучающим голосом сказал новый владелец бизнес-центра в деловом районе Заратуштрии. — Вас поимели, просто примите это. И радуйтесь, что выжили. Я кстати, за вас болел. Идите, идите! — махнул он небрежно рукой.
— У меня за дверью сидит нотариус, — холодно ответил ему Хью. — Вы подпишете бумаги, и мы расходимся. Это имущество нашего папы, и вы это знаете.
— Я много чего знаю, мальчик, — покровительственно ответил ему бывший компаньон отца. — Но вам тут ничего не светит. Просто уходите по-хорошему.
Любомир, который сидел на диване сзади и читал газету, рывком поднялся и подошел к столу.
— Мне надоело ждать, дорогая. У нас сегодня еще три встречи. Ты не против, если дальше я проведу переговоры. Хью?
— Конечно, дорогой! — благодарно захлопала ресницами Хельга. Ее брат молча кивнул головой.
Любомир тыльной стороной ладони снес бизнесмена на пол и поднял его за ногу.
— Что вы делаете? — завизжал тот. — На помощь!!! Я позову охрану!!!
— Правда? — удивился Любомир. — Я тебе помогу, зови! — и он вывесил его в открытое окно.
— Помогите!!! Убивают!!! — орал благим матом коммерсант, пока Хельга деловито срезала с него штаны и бросила вниз, с высоты восемнадцатого этажа. Там уже начал собираться народ, привлеченный необычным зрелищем. Не каждый день столь уважаемый человек висит голый в деловом центре столицы, и визжит, как поросенок.
— Ты этим нас поимел, что ли? — спросила Хельга, приподняв кончиком кинжала вялое мужское достоинство своего собеседника. Тот ответил истошным визгом, переходящим в ультрадиапазон.
— Дорогая, можно я сменю руку? — спросил через какое-то время Любомир. — Он довольно тяжел. Вдруг, выроню…
— Смени, любимый, — благосклонно ответила эта чудесная женщина. — Но только один раз, потом пусть летит вниз. Думаю, его наследники будут более сговорчивы.
У бывшего компаньона отца начали закатываться глаза, он почти потерял сознание.
— Через пять секунд я начну отрезать от тебя куски и бросать вниз. Я как раз вижу там пару подходящих собачек. Я буду тебя резать, мразь, пока мой муж не устанет тебя держать, — сказала она, осветив кабинет ангельской улыбкой. — Раз, два… Начну с твоего никчемного хера… Три…
— Я все подпишу! — завизжал бизнесмен. — Я все подпишу!
— Жаль! — на прекрасном лице Хельги было написано разочарование. — А я ведь уже настроилась.
— Итак, я рад, что вы с моей сестрой нашли полное взаимопонимание, — сказал Хью, который все это время сидел в том же кресле и даже не поменялся в лице. — Она порой бывает весьма убедительна, даже я ее побаиваюсь.
Он поднялся с кресла и открыл дверь.
— Почтенный, прошу вас. Этот господин готов все подписать.
— И правда, забавно вышло, — восхитился Макс. — Как же они выкрутились? Это же уголовщина чистой воды.
— Разведка вовремя материалы тогдашнему князю подсунула, — признался Ардашир. — Тот так хохотал, что закрыл дело личным распоряжением. Он потом все материалы императору послал, а тот, по слухам, раз десять его вместе с женой пересматривал. Императрица тоже после этого майору Биличу благоволила, он же в ее ведомстве числился. Полковника перед пенсией ему присвоила.
— Я так понимаю, у них потом возврат имущества гораздо проще пошел? — с пониманием спросил Макс.
— Да ты даже не представляешь, насколько, — уверил его внук. — Сами прибегать начали, да еще и извинялись. То, что ребятам это безобразие с рук сошло, даже самых жадных убедило. С ними просто связываться боялись. Они же отморозки, которые собственного водителя съели.
— Ну, а потом что было?
— А потом Хельга еще двойняшек родила, и снова мальчика и девочку. Дальше я уже подробностей не знаю, мне доложили, что у них после этого совсем все хорошо было. Правда, с Хьюго еще одна мутная история приключилась, но там заявления никто не подавал, а потому все на тормозах спустили.
— Тут, пацанчик, платить положено, — вежливо сказал прилизанный тип в ярком пиджаке и безвкусном галстуке. — Тут наш район. Барыжишь тут, значит плати.
— Не понял, — с недоумением ответил Хью, когда к нему за столик подсел непонятный тип. — Я вообще то обедаю…
— А так понял? — ответил тот, и плюнул ему в тарелку. — Я под Ахметом работаю.
— Так понял! — ответил Хью и потянулся за тростью.
Дальше случилось то, чего публика, сидящая в ресторане, не смогла забыть никогда. По ступеням скатился визжащий комок, который нещадно избивался симпатичным, прекрасно одетым молодым человеком с ножевым шрамом на щеке. Трость ходила с периодичностью метронома, причем, когда мелкий бандит попытался вытащить пистолет, удар пришелся на кисть, которая повисла и начала синеть. Тело лежало и тихонько скулило, а Хью, склонившись над ним, прошипел.
— Передай Ахмету, что если завтра к этому же времени я не увижу его извинений, то навещу его лично. А ты, придурок, сначала узнай, с кого ты решил получить. Думаю, он тебе объяснит.
Хью поднялся в ресторан и вежливо попросил.
— Простите, господа, не могли бы вы заменить тарелку, я хотел бы закончить трапезу.
— Уже все сделано, господин, — умильно смотрел ему в глаза бледный владелец ресторана. — Но, Ахмет…
— Забудь, — махнул тот рукой.
На следующий день, когда Хью пришел к обычному времени, его ждал все тот же владелец ресторана, который на вытянутых руках держал закрытую шкатулку. Хью взял ее в руки, открыл и довольно хмыкнул.
— Вынесите это отсюда и скормите первой же дворняге.
— У ребят как-то сложно проходила адаптация к нормальной жизни, — удивленно сказал Макс.
— Да нет, после этого никаких эксцессов у них больше не было. Очень уважаемая семья. Его потомки так в Заратуштрии и живут. Банкиры, крупные чиновники, военные.
— Добились все-таки своего, — заметил Макс. — Стали НАСТОЯЩИМИ ЛЮДЬМИ ПЕРВОГО СОРТА.
— Получается, так, — кивнул князь.
— Ну, а Зигфрид? С ним-то что?
— А по нему материалов нет, — развел руками князь.
— Как это? — изумился Макс. — У тебя, и нет?
— Он их сам и засекретил, — пояснил Ардашир. — Он же легенда имперской разведки, а потом и самый молодой ее глава. Сорок лет этой службой руководил. Все материалы, что были с его жизнью связаны, до сих пор под грифом «Совершенно секретно». Кроме вот этих, слишком много копий осталось, он не смог зачистить. Удивительный человек, и жизнь необыкновенную прожил.
— А с Ингландом что стало? Так люди и жили, как дикие животные?
— Да как-то министр финансов, когда расходы на охрану границы оценил, чуть в обморок не упал, и побежал к императору с докладом. Попросил операцию прекратить.
А тот? — с любопытством спросил Макс.
— А тот не в духе был, и слушать ничего не захотел. Он как раз на собачьих боях проигрался по-крупному. Ну и уволил министра, раз тот под горячую руку попал. И больше к нему с этим вопросом никто не подходил. Только следующий император границы открыл, а земли между соседними королевствами поделил. Не понравилось ему, что такая дикость в Европе происходит. Они там как раз в период феодальной раздробленности вошли.
— Это сколько же император правил? — изумился Макс.
— Да еще дольше, чем его отец, — пожал плечами князь.
— С ума сойти!
Макс пробирался через густой и липкий туман, который накрыл дубраву севернее Великой Пирамиды, что стояла на окраине Воронежа. Дикая головная боль пронзила мозг, знаменуя свершившийся переход. Осталось немного, и он снова пошел вперед, продираясь через густые ветви. Белесое непроницаемое марево стало редеть, и вот, наконец, туман рассеялся.
— Зар, ты вернулся! — заорал Ахемен, и кинулся обниматься.
— Сколько времени прошло? Год какой? — спросил Макс.
— Да нисколько не прошло. Ты шел, шел и пропал, — орал восторженный царь. — А теперь появился из ниоткуда.
— Великий! — обратился к Пророку Нибиру-Унташ. — Где вы были? Когда вы успели переодеться в эти странные одежды? И почему у вас седые виски?
— Я потом как-нибудь расскажу, может быть. Если решу, что вам надо это знать, — задумчиво ответил Пророк. — Но сейчас скажу только одно: Ох, и дел мы с вами наворотили.
Слуга, который принес веревку, стоял за спиной царя и по цвету напоминал полотно. Он судорожно пытался понять, убьют его за то, что он сейчас увидел, или не убьют.
Нибиру-Унташ повернулся к слуге, как будто прочитав его мысли, и произнес:
— Чтобы никому ни слова, понял?
Тот судорожно закивал, всем своим видом являясь воплощением ужаса.
— Чего стал, иди, — махнул рукой Первосвященник.
Тот припустил со скоростью молодой антилопы, и исчез в колоннах дворца.
— Он же всем разболтает, — укоризненно сказал Пророк.
— Именно на это я и рассчитываю, Великий, — усмехнулся жрец. — За нами из кустов еще пара евнухов подглядывает. Пусть болтают, это нам на пользу.
— А, ну да, — Макс задумался. — После того, что я узнал, действительно, не помешает.
— А что вы узнали, Великий? — спросил снедаемый любопытством Нибиру-Унташ.
— Не могу рассказать, иначе это изменит ход событий. Да и, не поверите, все равно.
— Старый я стал, — тоскливо сказал Пророк сам себе. — Сколько лет уже это долбаное завещание пишу, а воз и ныне там. И ведь даже сдохнуть нельзя, пока эту работу до конца не доведу.
Перед ним лежал огромный манускрипт, в котором было сто страниц с пророчествами, покрытых золотым тиснением. Ему нужно было просто его заполнить, а еще половина листов была девственно чистой.
Вторая книга, где были собраны его пожелания к далеким потомкам, тоже шла тяжеловато. Он уже написал, чтобы не трогали леса Амазонки и африканские просторы. Слоны и носороги будут жить и процветать в его новом мире.
— Так, что там Ардашир просил? Ага, индусы! Пометим! — он опять разговаривал сам с собой. — Вьетнамцев исключаем, невиновны…
— Великий лес! Так, с этим что делать? Хрен с ним, пусть растет. Пишем: «Великий лес севернее Воронежа не рубить». Вот! Пусть потомки приучатся пользоваться тем, что есть. А то безбрежные пространства и неистощимые ресурсы избалуют их.
— Ах да! Мои личные предки в какой-то заднице оказались. Плохой я потомок. Пишем:
«Люди слова, что выйдут из северных лесов, ничем персов не хуже, и во всем им равны». Вот! А то братья-славяне третьим сортом считаются. Непорядок!
— Так, самое главное забыл! Вы же там меня любителем мальчиков считаете! — и он написал на первом листе:
«Моей любимой и единственной жене Ясмин, светочу моей жизни, посвящается».
Конец.