Когда рушится мир

Глава 14

— Почему его не нужно убивать? — удивленно спросил Эдмунд.

— Нужно взять паузу, — терпеливо объяснил Зигги. — Надо накалить атмосферу, и довести публику до крайней точки возбуждения. Тогда мы получим необходимый эффект, понимаешь?

— Да ты вообще охренел, щенок, — начал срываться король. — Ты за кого меня держишь?

— Я вчера банку тушенки отдал человечку, — спокойно сказал Зигги. — Знаешь, за что?

— Да плевать я на это хотел, — брызгая слюной, заорал Эдмунд. — Кому хочешь, тому и отдавай!

— Ты из города бежать решил, а он тебя увидел и в торец тебе дал, — тем же спокойным голосом сказал Зигги. — И еще пояснил тебе, чтобы ты шел домой, и вел себя прилично. Ну, ведь так все было? Никуда ты отсюда не денешься, тебя весь город искать будет. А если все-таки сбежишь, то и вся наша несчастная страна. Благодаря лично тебе, кстати, несчастная. Ящик тушенки за тебя дам, я же говорил. У тебя выбора нет, дядя. Поэтому делай, что говорят, не зли людей.

Эдмунд понуро сидел на койке, украдкой поглядывая на громилу, который, в этот раз, даже ствол доставать не стал. Он ему и не нужен, он исхудавшего короля двумя пальцами сломает, как спичку.

— Твоя доля, — Зигги выставил на стол большую консервную банку. — Ты с ножом был вчера очень убедителен. А твой жест, когда ты ему в спину средний палец показал и потом ребром ладони по горлу провел — вообще шедевр. Мы это сегодня передадим.

Эдмунд голодным взглядом прилип к банке, не в силах отвести от нее взгляда. Его рот наполнялся тягучей слюной, которую он громко сглатывал, но ничего поделать с собой король не мог. Он хотел есть.

— Мы, пожалуй, пойдем, дядя, — сказал Зигги. — А ты, когда покушаешь, не поленись, и посмотри на дату выпуска. У тебя мигом прояснение в мозгу случится.

— Он не стал его убивать! — воскликнула императрица. — Но, почему?

— Наверное, у него была неудобная позиция, — пояснил необыкновенно довольный император. — Не захотел рисковать. Он же острожный малый, наш Эдмунд, только наверняка работает.

— Но он его точно убьет! Видел, как он ребром ладони по горлу провел! Я даже перепугалась немного! — императрица была в диком восторге.

— Да, это было весьма волнующе, — согласился ее супруг. — Дорогая, а ты знаешь, что тесть нашего агента сейчас в больнице, с обширным инфарктом? Доктора делают все возможное, но никаких гарантий не дают.

— Не знала, — с интересом повернулась к нему жена. — Но я знаю другое. Его жена заготовила документы о разводе задним числом, но пока не пускает их в ход.

— Боится, что муженек опозорится, — с пониманием сказал император. — Я ее понимаю. Весь свет видел, как внимательно он козявку из носа разглядывал. Я даже не знаю, что он должен сделать, чтобы его снова всерьез начали воспринимать.

— Слушай, Вольф, эта козявка была, конечно, находкой, — сказал Зигги, жадно поедая свиную отбивную с картофельным пюре и спаржей. Начальство из центра не говорило ничего прямо, однако невербальные сигналы посылались совершенно отчетливые. — Но этого мало.

— Что ты хочешь сделать? — заинтересованно спросил его Любомир, который к еде относился с меньшим пиететом, а потому уже давно и поел, и посуду за собой помыл. Он теперь лежал на диване и мечтательно пялился в потолок. Золотишко и камни копились понемногу, и даже майорская пенсия уже не казалась пределом мечтаний. Теперь надо было поднять задницу, и пойти на реку за водой, ее оставалось мало.

— Нам нужно внести немного романтики, переживаний, интриги! Публика должна сопереживать своему герою, а не только смотреть на то, как его убивают. Понимаешь?

— Глубоко копаешь! — почесал подбородок Любомир. Он задумался. — Может, нам тут кого из театра поискать? Хотя, навряд ли они выжили тут.

— Да, может и поискать. Давай поспрашиваем. Расходы небольшие, а пользы много может быть.

— Заброшу людям, — согласился Любомир. — Может, и правда, уцелел кто. Романтика, говоришь? Ну, ты и демон, Зигфрид. Мы человека, считай, к смерти приговорили, а тебе романтику подавай.

— Друг мой! Что ты видишь? — спросил Зигги.

— Где?

— В моей тарелке! — пояснил мальчишка.

— Отбивную вижу, которую ты уже полчаса сожрать не можешь, — ответил ему лейтенант.

— Это не отбивная, напарник, — важно сказал Зигги. — Это знак! Не может же тебе руководство впрямую сказать, что оно тем жестом от локтя в исполнении нашего королька было довольно. Он тебе может премию дать, или вот, как сейчас, жратву из ресторана прислать. И еще, друг мой, у меня вот еще какая мысль возникла…

Любомир обратился в слух.

— Сегодня мы к окраинам пойдем, — сказал Хью. — Я тебе места покажу, куда ходить не надо.

— А если туда ходить не надо, то зачем мы туда пойдем? — задал резонный вопрос майор Эль-Суфи.

— Это, чтобы ты знал, куда ходить не надо, если, вдруг, решишь туда сходить, — терпеливо объяснил ему Хью.

— Или ты боишься, воин? — нежным голоском сказала Хельга, затягивая его в омут огромных голубых глаз.

— Я ничего не боюсь, — с глуповатым мечтательным видом сказал тот, с трудом оторвавшись от созерцания прекрасного лица. Бедняга и не знал, что его собственная жена этот момент будет прокручивать раз за разом, впившись ногтями в ладони.

— Ну, тогда пошли, что ли, — сказала Хельга, поманив тонкой ручкой майора за собой. Им хорошо платили за выгул этого придурка, и они с братом очень давно не ели так сытно, как сейчас.

Они пошли в сторону южной окраины, и для этого им пришлось пересечь центральную часть города, что лежала у реки Кэм. Зажиточные некогда кварталы были разгромлены и загажены донельзя. Тут жило больше народу, чем в пригороде, потому что к воде было ближе. Была ранняя весна, и река все еще была холодной, хотя на улице уже было довольно тепло. Тем не менее, отдельные герои, обнажив костлявые торсы, героически пытались помыться, плескаясь в ледяной воде. Грязь, накопленная за зиму, достала всех. Рядом молодая еще женщина с изможденным лицом пыталась с помощью золы постирать одежду, а еще одна била палкой по платью, которое держала над костром.

— Вшей выводят, — пояснил Хью. — Они как-то сразу появились, мы даже не поняли, откуда. Спасу от них нет.

— Да? — спросил майор и опасливо отодвинулся от парня. Да и девушка уже не казалась ему такой привлекательной. Хотя… Если отмыть, и переодеть… Конфетка!

— Я тебя предупреждал насчет сестры? — ласково спросил Хью, в глазах которого Эль-Суфи увидел дикое бешенство.

— Я ничего не сделал! — начал оправдываться тот. — Я на нее даже не смотрел!

— Ты думал! — обвиняюще сказал Хью.

— Да вы тут ненормальные все, — буркнул майор. — Телепат хренов.

— Тут без этого никак, — уже спокойно ответил парень.

— Без чего «этого»? — удивленно спросил майор.

— Да без телепатии, — просто пояснил Хью. — Как ты иначе с собакой общаться будешь? Как засаду сектантов почуешь?

— Телепатии не бывает, — ошарашенно ответил майор. — Это антинаучно.

— Да, я знаю, — махнул рукой Хью. — Если хочешь, каким другим словом назови, мне без разницы. Но, когда изо дня в день рядом со смертью ходишь, начинаешь что-то такое чувствовать. Я не могу тебе это объяснить. Да и у меня не так хорошо это получается. Вот сестренка — та да! Сколько раз нас обоих спасала. Хочешь, назови это телепатией, хочешь, интуицией, а хочешь — выводами, полученными на основе имплицитной памяти.

— Чего? — выпучил глаза майор. — Ты что это сейчас сказал?

— Не забивай голову, — снова махнул рукой Хью. — Это относится к неосознанному познанию действительности. Ты всё равно не поймешь. В общем, тебе надо осознать, что если не хочется, к примеру, заходить в какой-нибудь подъезд, то туда заходить не надо. Научись слушать самого себя. Там, глубоко внутри, сидит кто-то, кто очень хочет жить.

— И что, это работает? — с любопытством спросил майор.

— Да ты даже не представляешь, как это работает, воин, — ответила Хельга. — Я один раз едва жива осталась, нарвалась на маньяка.

— Расскажешь? — жадно спросил майор. Он был готов слушать этот голос бесконечно, как прекрасную музыку.

— Давай присядем, — сказала девушка. — Тут так красиво. Да и рассказ не слишком короткий.

Хельга шла по городу одна. Брат ушел на промысел, а ее не стал с собой брать, сказал, что слишком опасно. Но не сидеть же ей одной дома? Она присмотрела одну квартирку, где бывала ДО, и рассчитывала там неплохо поживиться. Теплые вещи, обувь, хороший инструмент — все это сейчас было в цене. И все это менялось на еду, которую загребли под себя лихие парни, захватившие фермы с зерном и продуктовые склады. Была одна проблема. За ней кто-то следил. Она не видела его, но то тут, то там ощущала касание взгляда, от которого ее бросало в дрожь. Причем этот человек вел ее уже несколько дней. Когда она выходила с братом, взгляд касался ее несмело, и пропадал. Но, когда она шла одна, то незнакомец следовал за ней неотступно. Она пару раз засекала его, но каждый раз не была уверена до конца, что это именно он. Незнакомец был крайне острожен. Сегодня все было скверно. Она отошла от дома слишком далеко, и совершенно точно знала, что вернуться тем же путем не сможет. Она сама не понимала, откуда пришло это знание, но была в этом абсолютно уверена. То, что это Он, она была уверена полностью, Хельга дважды видела одного и того же человека, который шел, опустив голову, в сотне шагов позади. Вроде бы он ничем не отличался от других жителей столицы, но сердце ее не обманывало. Он шел за ней, и он ее догоняет. В голове бил набат, и Хельга понимала, что дальше ходу нет. Впереди- предместья сектантов. А попасть к ним — это такая жуть, что лучше пусть ее поимеет этот псих, она это переживет. Лишь бы он не людоедом оказался, остальное поправимо. Впереди последний проходной подъезд, если не сможет уйти, то все, ей нужно принять неизбежное. Хотя, есть варианты…

Последний подъезд в безопасном районе она проскочила насквозь и тут же юркнула в соседний. Она пошла наверх, стараясь не шуметь, чтобы спрятаться в одной из квартир. Они почти все были вскрыты, и найти ее будет тяжеловато.

Плохо! Ничего не вышло! Поднявшись на четвертый этаж, она в щель лестничного пролета увидела фигуру, которая неспешно поднималась за ней. Хельга шмыгнула в квартиру и спряталась за грудой обломков, которые когда-то были мебелью. У нее была одна надежда, что он поднимется наверх, и тогда она бросится по лестнице вниз, и убежит. Она затаилась, стараясь не дышать, и даже погасила лишние мысли и эмоции. Незнакомец остановился на лестничной площадке, а потом снова раздались гулкие шаги. Неужели, получилось?

Она метнулась к двери и выбежала на лестницу.

— Привет, красотка! — на нее с гадливой улыбкой смотрел ничем не примечательный оборванец.

Хельга напряглась. Его лицо было смутно знакомо, она его совершенно точно видела ДО, но сейчас это не имело никакого значения. Плотоядный взгляд скользил по ней, прожигая до костей. — Что же ты от меня бегаешь? От меня еще никто не убежал, милашка!

— Не трогай меня! — с ужасом произнесла Хельга. — Что тебе нужно?

— Ты нужна, — глумливо сказал незнакомец. — Иди-ка в квартиру. Я уверен, там есть что-нибудь горизонтальное.

— Отпусти меня, не трогай. Пожалуйста! — зарыдала она, но лишь раззадорила того.

Он грубо схватил Хельгу и втащил в комнату, где стояла большая кровать с изрядно испачканным матрасом. Он бросил ее, снял куртку и рухнул на нее, расстегнув штаны.

— Ну-ка, раздвинь ноги, шлюха!

— Пожалуйста! Не надо! — рыдала Хельга. Но в том ужасе, который она испытывала, стала пробиваться что-то холодное и рациональное. Она должна выжить! И точка!

Незнакомец вовсю пыхтел на ней, когда Хельга, отключив мозг, свела руки за его спиной. К левому предплечью были пристегнуты ножны с коротким кинжалом, что брат выменял у барыги на длинный клинок. Он объяснил ей, что тяжелую саблю она не поднимет, а если и поднимет, то нормального удар нанести не сможет, сил не хватит и умения. А вот незаметный ножик с лезвием длиной в четыре пальца был ей в самый раз. Хельга отстраненно наблюдала как бы со стороны, как дергается на ней тело оборванца. Она ничего не чувствовала. Совсем ничего. И даже поскуливала скорее для порядка. Сейчас! Она погрузила клинок куда-то в район левой почки. Насильник издал дикий вопль и скатился с нее, запутавшись в штанах. Торчащий член выглядел в этот момент настолько нелепо, что Хельга засмеялась в голос.

— Понравилось, говнюк? Еще хочешь?

Незнакомец сидел на полу и зажимал рану. Он шипел что-то злобное и со страхом смотрел на девушку. Вторая рука как бы невзначай двинулась в сторону кармана, что не осталось незамеченным. Хельга махнула рукой с кинжалом, и рассекла ему руку в районе плеча. Она хохотала, как безумная, полосуя его наотмашь. Руки, которыми он пытался закрыть лицо, бедро, спина. Ножик был небольшим, но острым, как бритва, и наносил неглубокие кровоточащие раны. Бедолага был уже довольно сильно изрезан, и выл на полу, моля о пощаде. Она вытащила из его куртки нож и сунула себе в карман.

— Пошел на улицу! — ледяным тоном произнесла Хельга.

— Что? Нет! — в ужасе сказал тот. — Меня же сожрут!

— Тогда я порежу тебя еще больше, отсеку твой хер, перережу сухожилия над пяткой и брошу у подъезда. Я тебе даю шанс, пошел!

Насильник, скрючившись, побрел вниз. Раны были неглубокие и болезненные, но идти он мог.

— Пошел! — хлестнула она приказом. Бедолага поплелся по улице, с ужасом ожидая нападения собак.

Хельга была удовлетворена. Ему все равно крышка, плевать теперь на него. А вот оставаться рядом, когда псы будут рвать этого придурка, было крайне опасно. Пожалуй, удовольствие от этого зрелища не стоило риска.

— Я покину тебя, любимый! — махнула она рукой. — Позвони мне завтра! Я буду скучать! Пока-пока!

Он посмотрел на нее ошалелым взглядом, в котором читалась обреченность. А Хельга, будучи в прекрасном настроении, нырнула в тот же подъезд и пошла назад по улице. Квартирка сама себя не обчистит.

Опять та стерва вспомнилась! Эдмунд сидел в своей каморке и полировал кинжал. Найти и убить, суку! Он просто чудом тогда домой дошел. Стаю собак он встретил, но те так обожрались, что им даже нападать лень было. Прямо перед ним какого-то бедолагу разорвали, и на земле лежали еще теплые ошметки мяса вперемешку с тряпьем. Да, это был его день! Он отлежался, питаясь сушеным мясом, и мечтал о том, как грохнет эту милашку, что сначала лишила его удовольствия, а потом обрекла на лютую смерть. Ее звонкий голос, похожий на колокольчик, до сих пор стоял у него в ушах. Он найдет ее, непременно найдет. И накажет!

Но это мелочь, ведь была проблема куда серьезнее. Он на плотном крючке у имперской разведки. Банка, которую ему дал тот мелкий засранец, была выпущена совсем недавно, а значит, их снабжают с той стороны. Если молчаливый громила был военным, без всяких сомнений, то мальчишка был самым обычным шкетом, который даже школу не закончил. Да что тут вообще происходит? Как этот пацан смог затесаться в дела, в которых совершенно явно замешан сам император и его страхолюдная стерва жена? Пацана нужно убить тоже, он дико бесил Эдмунда. Но его напарник производил серьезное впечатление, и поэтому это пока останется только в мечтах. Ну да ладно! Он подыграет им. Пока подыграет! Ведь если он перестанет забавлять императора, то надобность в нем, Эдмунде, пропадет совершенно. И тогда тот конец, что обрисовал ему нахальный щенок, становится абсолютно реальным. Если его инкогнито будет раскрыто, то он позавидует мертвым.