Глава 10. Полевой госпиталь

Сумка-холодильник буквально жгла мне плечо, на котором уже наверняка появился багровый синяк от ремня. В пивной у автовокзала я без проблем прикупила мешок льда и доверху заложила им драгоценный груз. Отсутствие посетителей в заведениях и необходимость передвигаться с куском ткани на лице уже не заботили меня так как вчера. Раздраженный своими проблемами продавец, однако, нашел в себе силы вежливо перекинуться парой слов со странным покупателем льда. Оказалось, я была первым посетителем за целый день, потому что большинство направлений на автобусной станции были закрыты из-за карантина.

Расплатившись картой Жана, я поспешила в сторону касс, которые смутно припоминала еще со студенческих времен. Всего несколько часов отделяли меня от моей цели. Но сильнее всего мне хотелось просто согреться в автобусе, который умчит меня в Торсун.

Вялый охранник даже не взглянул на меня, направляющуюся к единственному работавшему окну, в котором на локтях спал слегка примятый от усталости кассир. На автобусной стоянке грел двигатель одинокий автобус, и я скрестила пальцы. На выезде стоял крытый тентом военный грузовик, у которого курили бойцы с иссиня-черными автоматами.

— Автобус только до Верхнего лога, других направлений нет. — Прогундосил кассир, едва я раскрыла рот.

— Но мне в Торсун… — Начала я. — Вопрос жизни и смерти. Возможно, даже вашей.

Я понимала, что взглядом кота из «Шрека», я, может быть, и смогу разжалобить кассира, но автобус из воздуха не сотворю. Мужчина с недовольным лицом махнул рукой на стоянку и пробурчал:

— Вон, попросись к гвардейцам, они — в Торсун, если еще не уехали. Врача ждали, а он не приехал.

Я неуверенно шагнула к двери и успела увидеть, как военные запрыгивают в грузовик, из выхлопной трубы которого уже идет бодрый дымок от заведенного движка. Припустив из последних сил, я выбежала на парковку и ломанулась к отъезжающему автомобилю.

Вид бегущей за грузовиком не по погоде раздетой барышни с испуганными глазами и сумкой-холодильником, да в чересчур длинной белой рубахе, каким-то образом сыграл мне на пользу. И из грузовика свесилась крепкая рука, затянувшая меня в кузов в тот момент, когда шлагбаум на выезде со станции притормозил движение машины.

— Я из комитета. — Пролепетала я сквозь сбившееся дыхание, усаживаясь между широкими фигурами в камуфляже. Слева в мою сторону упиралось дуло автоматического оружия, которое солдат носил на груди.

— А звать тебя как? — Раздалось справа. С десяток пар глаз уставились на меня с интересом.

— Марина. — Я запоздало опомнилась. — И спасибо. Вы… ведь в Торсун?

— А тебе не холодно так? — один из солдат напротив пальцем показал на мою рубашку, которую они, похоже, сначала приняли за медицинский халат. Я мысленно еще раз поблагодарила того, кто прислал мне в самолет бюстгалтер, и так же мысленно отчитала за то, что такой прозрачный.

— Не, я зимой в проруби купаюсь, когда с гендиректором на медведя хожу.

Залихватски расправив плечи и поглубже вдохнув, я сложила руки на груди и уверенно задрала подбородок. Пусть подумают, что я больная, тупая или сумасшедшая, только бы не задали вопрос, зачем мне в Торсун.

Грузовик ехал по пустой темной дороге, но я несколько раз поймала взглядом на обочине прячущиеся от света фар сгорбленные силуэты. Не успев, рассмотреть удаляющиеся фигуры, я только пристально вглядывалась в дорогу, стараясь избегать зрительного контакта с кем-либо в кузове автомобиля. Тент на холодном ветру хлопал обрезком ткани с непривязанным шнуром, и скоро я начала сильно мерзнуть. Расспрашивать меня не стали, хоть и бросали иногда любопытные взгляды. Я уже догадалась, что интерес их ограничивается исключительно моими голыми ногами и проступающими через рубашку половыми признаками.

Торсун находился недалеко от города, и я тешила себя надеждой уже через четыре часа встретить там Олава или Кармайкла, которые будут рады мне как Святой Марии с младенцем… в холодильнике.

Соседи пару раз перекидывались между собой незамысловатыми диалогами, обсуждая новости или таблоидные сплетни. Большинство слухов было совершенно оторвано от действительности, а мне не хотелось доказывать их неправоту, и я просто уставилась на убегающую дорогу, мимолетно бросая взгляд в экран телефона соседа справа.

На экране вдруг возникло знакомое лицо. Амалия! На заголовке под ней глаза сразу отыскали слова «Пожар в резервации».

Он снова отмотал на фото, и я не дочитала. Немного задержался на ее лице и фигуре и затем быстро пробежался по первому абзацу.

«…Стала первой заболевшей. Но выяснить подробности распространения болезни не удалось. Ее жертвой стал носитель в-статуса, тело которого было обнаружено у стен резервации.»

Хозяин телефона не заинтересовавшись перелистнул на вкладку «назад» и перешел к новостям о рекордном сокращении добычи нефтепродуктов и неутешительном экономическом прогнозе на следующее десятилетие. Меня же не отпускало, стоявшее перед глазами фото Амалии в черно-белом исполнении, сделанное лет сорок назад.

Амалия погибла в ту ночь, когда мы отправились на охоту в лес? Этот пожар я видела из машины Эмиля и Жана, когда мы покидали резервацию. Но почему ее назвали первой заболевшей, и кто же стал ее жертвой…

Ох, Герман. Он был с ней в патруле. И стал бы подходящей пищей для зараженного вампира. Я постаралась не думать о его последних минутах. Он умер дважды, такое удается не каждому.

Часть пути я все-таки проспала в неудобной позе. Армейские грузовики-палатки не баловали своих пассажиров лежачими местами или пространством для ног. Но ощущение безопасности, когда тебя окружает такое количество патриотичных вооруженных людей, помогло мне отрубиться и даже согреться немного от тепла их тел и дыхания.

Грузовик остановился на развилке, и невыспавшиеся мужчины повыскакивали из кузова. Мне помогли спуститься, и махнули рукой в сторону видневшегося невдалеке забора.

Обнесенные, смешной для вампиров, сеткой рабицей высотой около двух с половиной метров, стояли низкие выцветшие палатки. На въезде в полевой госпиталь дежурили два солдата с оружием. Рядом — будка охраны и несколько вагончиков, куда и направились мои спутники.

Охрана осмотрела меня с ног до головы и, когда я приблизилась, жестко отчеканила:

— Вход для гражданских лиц запрещен. Уезжайте.

— Я представитель комитета и хочу видеть главного врача.

— Врача сейчас нет. — Он посмотрел еще раз на грузовик, в котором я приехала, и добавил, подумав. — Только десятки больных вампиров, которые не способны даже встать с кровати. Нечего вам тут делать. Скоро все закончится.

— Я буду ждать врача. — Его последняя фраза только укрепила меня в решимости попасть внутрь.

— В десяти минутах отсюда есть заправка, там можете ждать.

Охрана лагеря явно хотела, чтобы я ушла и оставила их в покое. Наверняка, они уже считали часы и минуты до издыхания последнего заболевшего. Нет зараженных — нет проблемы. Поправив сумку на плече, я недовольно сморщилась и, развернувшись, пошла назад по дороге. Скрывшись от их глаз за припаркованным грузовиком, я юркнула в кусты и, пригнувшись, стала продираться в обход в зарослях какой-то ужасно пахучей травы. Почва под ногами была болотистой, и ботинки кое-где чавкали зеленой жижей, утопая почти по щиколотку. В редких сухих местах встречались кривые деревца, отчаянно боровшиеся за жизнь среди рогоза, камыша и каких-то длинных стеблей с пушистыми семенами на каждой верхушке.

Обогнуть вход мне удалось примерно за полчаса, хотя без часов время я определяла весьма приблизительно. Вооружившись корягой, с трудом подкопала основание ограждения и немного поднатужившись вырвала его из земли. Теперь под сеткой можно было пролезть одной крупной собаке или похудевшему от голода консультанту.

Наконец, я была внутри. Грязная, уставшая, и довольная собой. Меня уже начинала пугать та легкость, с которой я нарушаю закон. И если пару часов назад я была полна мотивации установить свое видение справедливости, то сейчас я уже просто шла напролом, позабыв об осторожности. Мне хотелось наконец передать лекарство Леонарду и выдохнуть с чистой совестью. Пожать ему руку. Поблагодарить за все. Может быть даже обнять на прощание.

Глубокая ночь сменилась светлеющим серым утром, когда я приблизилась к большой палатке и пробралась внутрь. Привыкнув к полумраку под сводами тента, я разглядела ряды коек и обессиленные тела, умирающих от голода или болезни людей. В глаза сразу бросилась самая маленькая фигурка. Детская ручка лежала на краю переносной металлической кровати. Бледная, сухая кожа на пальцах натянулась, а лицо было закрыто грязными, спутавшимися волосами. Голова с двух сторон была зафиксирована двумя валиками из несвежего полотенца Тело мальчика было покрыто фиолетовыми гематомами под разорванной рубашкой.

— Владыка Аргий, — прошептала я, склонившись над ним. Слева на ближайшей койке лежал мужчина не то без сознания, не то уже отошедший в мир иной. И мне стало жутко от того, что я, возможно, пришла слишком поздно.

Глаза мальчика открылись, но он не смотрел на меня, а невидящим взором изучал потолок.

— Пришла посмеяться над немощным калекой?

— Я здесь, чтобы помочь. Где остальные, те, кто был на Соборе?

— Ты еще должна мне стакан своей крови. — С выдохом от нескрываемой жажды он провел языком по потрескавшейся губе.

— Вы больны. Вам не нужна моя кровь, вам нужно лекарство.

Аргий попытался наклонить голову, скосив глаза, чтобы посмотреть на меня, и в его бездонных зрачках появился проблеск надежды.

— Тебя прислал этот ничтожный ублюдок грязной французской шлюхи?

— Хетт не так плох, зачем же…

— При чем тут Хетт. Ты теперь на побегушках у нового владыки Леонарда? Чем он тебя подкупил, шантажировал, развел? Я в сотни раз его богаче. Я мог дать тебе все, даже вечную жизнь. — Его обезвоженные губы потрескались, а язык прилипал к небу, из-за чего голос стал похожим на шипение.

— Не понимаю. Разве вы не стали владыкой после третьего…

— О, ты не знала? Тимархи выбрали не меня. Они предпочли Леонарда. Даже бывший хозяин этого вонючего бастарда владыка Лиам, от которого он бежал полвека назад, проголосовал за него не глядя.

Его взгляд снова стал туманным, а речь быстрее и тише, будто он не понимал, что говорит вслух.

— Хотя, может быть, да-да. Он все подстроил, чтобы Кармайкл занял место Энгуса. Да, он планировал это задолго. Возможно, даже оплатил…

— Послушайте влады… то есть, Аргий. Могу вас так называть? Я ничего не знала об этом. И я не видела Кармайкла с того момента, как мы обнаружили вашего брата инкогнито в Сабетте. Я не замышляю против вас зла, и мне нужна ваша помощь, чтобы распространить лекарство как можно большему числу заболевших. Я знаю, что вы поможете мне.

— Зачем мне делать это? Я наслаждаюсь тут падением тимократических устоев, разве не видно?

— Потому что вы тщеславны. — Я придвинула к нему холодильник и открыла крышку. — Вы никогда не хотели той ответственности, которую несет на себе статус владыки, но вы хотели добиться этого статуса. Вы азартный человек. Для вас это спортивное достижение. И как у вечного существа, проживающего тысячи лет, у вас еще будет такой шанс и не раз. И, если вы хотите вновь обрести влияние и подняться с этой грязной тряпки, то я знаю как.

— Я не могу подняться. У меня перелом шейных… короче, сломана чертова шея. Оказывается, она не просто для красоты. — Он скривился лицом, пытаясь повернуть голову, но лишь напряг подбородок.

— Послушайте. В этом холодильнике бутылка крови с антителами к вирусу, который вас поражает. Тот, кто получит антитела должен передать их дальше через свою кровь. Ему придется накормить собой остальных.

— О дай мне угадать. Это придумал чертов каннибал Хетт. Здесь сотни больных, они съедят меня заживо меньше чем за час.

— Не забывайте, к вам вернется ваша суперсила и регенерация, вы все еще управляете ситуацией. Но я прошу вас не бросать здесь больных. Вы нужны им, и они этого не забудут. Так вам нужны голоса избирателей в будущем?

— Ты заставляешь меня чувствовать себя какой-то матерью Терезой. А ты знаешь, что она была той еще злобной тварью, абсолютно глухой к мольбам умирающих?

Аргий ворчливо поджал свои детские губы, покрытые корками, и закрыл глаза, собираясь с мыслями. Но я знала, что надавила на нужные струны его души. В глубине себя он желал быть популярнее брата. И это был его шанс выйти из тени. Его звездный миг.

— Надеюсь, ты добыла ее из горячего сочного парня. А не нацедила с Хеттовой пиписьки.

— Это был очень горячий брюнет, и я помню, что вы предпочитаете мужскую.

Я поторопилась достать бутылку и, расшатав, откупорила крышку. Брякнув донышком об край металлической кровати, я на мгновение испугалась, что бутылка разбилась из-за моей неуклюжести, но нет. Аккуратно поставила ее на дно холодильника. Она была цела, густая кровь лениво перекатывалась под мутным темным стеклом. И лед уже почти растаял.

Окрыленная радостью я вздрогнула от холодного прикосновения к спине.

— Медленно подними руки и сложи в замок над головой.

Женский голос за моей спиной звучал нетвердо, но понятно. Дуло пистолета упиралось мне между лопаток.

— Ты человек или зараженный вампир?

Я попыталась обернуться, чтобы взглянуть на собеседника, но пистолет только сильнее уперся мне в позвоночник. От боли я согнулась над кроватью беспомощного Аргия.

— Я представитель комитета. В сумке лекарство для этих людей…

— Не-людей. — Процедила женщина за моей спиной.

— Да, вы правы. Они не люди. И никогда ими не станут. Но мы не можем ненавидеть их за это и отказать в помощи. Всего лишь нужно протянуть руку.

— Большинство людей с вами не согласны.

— Эдгар По считал общественное мнение ложным, потому что большинство людей — полные идиоты. Но не они творят историю, а мы с вами. Я пролетела полмира за два дня, чтобы найти лекарство, и оно сделано из моей собственной крови. Создано в той же лаборатории, где люди изобрели этот вирус. Эту болезнь сотворили люди с нашего молчаливого разрешения! И мы с вами станем самыми массовым убийцами века, если не исправим это. Вот лекарство, взгляните!

— Я вижу только бутылку вина. Это какая-то шутка? Я сейчас вызову солдат с КПП, и они вас расстреляют за проникновение в карантинную зону.

— Вы врач? Вы же давали клятву Гиппократа не навредить человеку.

— Господи, да кроме самого Гиппократа ее никто и никогда не давал. Она безнадежно устарела. Дайте сюда.

Она выхватила бутылку из холодильника и отошла на несколько шагов, рассматривая ее, но поглядывая в мою сторону. Неспеша повернувшись к ней, я увидела невысокого роста женщину с синяками под глазами от недосыпа, в теплой куртке, из-под которой выглядывал изношенный белый халат без нескольких пуговиц.

— Это лекарство работает, но его нужно держать в холоде, иначе антитела погибнут и не смогут поглотить вирус. — Предупредила я.

— Как это, вообще, работает, где вы его взяли? — Она не верила мне.

— Я не знаю, как это работает, не имею даже малейшего представления. Но я видела, КАК оно работает. Здесь достаточно крови, чтобы запустить цепную реакцию на всем континенте, и мы должны передать ее дальше. Отправить в Европу, и на острова Полинезии, и в Австралию….

— Остановитесь. Вы сошли с ума? Мы не можем просто выйти отсюда и полететь в Австралию с бутылочкой каберне подмышкой… Это не в моей компетенции. У меня даже нет загранпаспорта. — Она взмахнула бутылкой, и я выставила вперед руки, готовая поймать ценнейшее из сокровищ, которое могут выкинуть просто из-за того, что на нем нет наклейки: «Стерильно».

— У меня тоже. Зато у меня есть самолет. Вернее, я смогу договориться, и мне его одолжат.

— А ноги есть у вас, чтобы до него добраться? Как вы собираетесь пройти через вооруженную охрану? — Она продолжала держать пистолет дулом ко мне, но убрала палец с курка.

— Мы дадим вам слово, что никто не пострадает.

— Я не даю такого слова. — Аргий со злобой вставил своё, и мне захотелось самой его задушить. Вместо этого я посмотрела на него и произнесла:

— Ваша прежняя жизнь в обмен на одно ваше слово, решайтесь!

— Эй, пистолет пока еще у меня! — Врач шагнула вперед и наставила пистолет мне в грудь.

— Тогда почему ты все еще не выстрелила? — С усмешкой выдавил Аргий. И я поняла, он раскусил ее блеф.

Я схватила бутылку одним махом и, повернувшись спиной к женщине с пистолетом, втолкнула горлышко промеж губ лежащего на полу подростка. Он успел сделать два, как мне показалось, чудовищно больших глотка, когда я поняла, что осталась жива и только что была на волосок от окончательной смерти.

— Что вы наделали! Охрана!!

Она бросилась к выходу и скрылась в проеме полевого шатра, когда я услышала торопливые шаги в армейских ботинках, приближающиеся к палатке.

Лекарство! В бутылке оставалась еще половина содержимого, когда я отвела руку. Быстро запечатав бутыль, я вложила ее назад в холодильник, наполненный наполовину тающим льдом и холодной водой. От страха растерявшись, я животом легла на пол за мгновение до того, как в палатку ворвались трое мужчин в военной форме с автоматическим оружием.

На голову мне легла какая-то вонючая грязная тряпка, и чьи-то тонкие цепкие руки сгребали меня в ворох из гниющих коричневых бинтов и сырых одеял, заматывая в клубок.

Раздались душераздирающие крики и воздух прорезала автоматная очередь, задохнувшаяся глухим падением оружия на землю. Последний мужской крик потонул в бульканье крови, когда я стянула с глаз тряпку и увидела кровавое побоище в центре шатра.

Посреди помещения стоял полуобнаженный десятилетний мальчик, по рукам и груди которого стекала густая вязкая кровь, а между пальцев застряли фрагменты кожи и волос. Два изувеченных трупа в расползавшейся от них крови лежали у его ног. Еще одно тело было изломано и расчленено в дальнем темном углу, где уже оживились зараженные, протягивающие к мертвому солдату свои иссыхающие руки.

Сквозь прорезанную пулями крышу тента на плечи Аргия падали солнечные лучи, которые начали прожигать его кожу как кислота, оставляя черные пятна. И несмотря на боль на его лице играла блаженная широкая улыбка, будто он встал под струи тропического водопада. В воздухе распространился запах паленой кожи и озона.

Метнувшись ко мне, он схватил меня за руку и с силой дернул к себе, так что мои колени подогнулись, и я на секунду потеряла координацию, и в глазах потемнело. Резкая боль в шее над ключицей привела меня в себя. Маленький вампир был дьявольски голоден, и мне не хватило сил освободиться от его мертвой хватки. Мой мир начал вращаться и темнеть.

Сквозь плывущее от потери крови сознание, я видела, как к нему подползают обессиленные от жажды вампиры, вгрызаясь в его тело, вонзая острые клыки в его руки и ноги как в сливочное масло. Пока он глотками выкачивал мою кровь из тела, он кормил собой остальных. И я погрузилась в небытие с чувством, что, кажется, спасла сегодня несколько сотен или даже тысяч жизней. Но не свою.

Загрузка...