Консультант ll (СИ)

Глава 4. Секрет

Поднявшись на борт, я снова воскресила в памяти события позапрошлой ночи. На полу, где меня разрывали на куски меньше 48 часов назад, не было ни кровинки. Чистый ковер. Даже ворс после пылесоса с легким ароматом пятновыводителя.

Искать свою новую куртку и брюки было бесполезно. Они наверняка покоятся, где-то на дне мусорного пакета с кровавыми тряпками на свалке у аэропорта. Никто же не думал тогда, что меня повезут назад. Интересно, какая участь ждала бы меня, если бы я оказалась обычным человеком, а не владельцем пропуска в здание комитета. А, ну да. Я совсем забыла о том, что я все еще пища. Вероятно, я так или иначе попала бы на самолет, чтобы команда латиноамериканских Мстителей не пропустила обед по расписанию.

Немного подождав, пока все будут слишком заняты погрузкой спальных капсул, чтобы смотреть на меня, я присела у одного из иллюминаторов, без особой надежды пошарила на полу под креслами и — бинго! — нашла свое шило из оленьего рога.

Я сжала его в руке, не зная, куда его спрятать. Жаль было подаренные Амалией ножны, зато я уже держала в голове примерную выкройку, чтобы дома сшить такие же или даже лучше. И в этот момент ко мне подошла хамоватая девушка из сопровождения Николаса.

— Переоденься. — Она кинула мне пакет с униформой, в котором обнаружилась хлопковая рубашка с нашивкой-крылом, и под ней — красная полушерстяная юбка.

— А белье?

— Наши стюардессы обычно приходят в своих трусах. Ничего, не замерзнешь.

С этими словами она развернулась и направилась в грузовой отсек через отдельную дверь в салоне.

Вот же стервень. Она, видимо, из тех, кто любит быть единственной девушкой в мужской команде. А тут, вот незадача, нарисовалась еще одна самка.

Я, все еще не привыкшая к прилюдному оголению, пошла искать туалетную комнату и обнаружила ее возле кабины пилотов. Немного полюбопытствовав, взялась за ручку двери в кабину, но она оказалась заперта. Видимо, жизнь пилота здесь охраняется как минимум задвижкой аналогичной той, что стоит в туалете.

Обнаружив карман в шве юбки, я радовалась как ребенок. Мне была невыносима мысль расстаться с подарком Жана, а так он будет надежно спрятан и всегда под рукой. Быстро натянув униформу, я осознала, как неудобно носить мини юбки и белые рубашки без трусов и бюстгалтера. Это было лучше застиранного халата, но слишком много воздуха и свободы, слишком открыто.

Мне даже показалось, что тело оголилось еще сильнее, чем было.

Вернувшись в салон, я приняла самую закрытую из своих защитных поз, но все равно из-под белой рубашки просвечивали пятнышки розовых сосков. Ноги в ботинках я натерла еще по дороге в Сантьяго, поэтому просто скинула обувь и осталась в длинных мужских носках, наслаждаясь хоть какой-то частичкой свободы.

— Слишком аппетитно сидишь, чтобы не захотелось перекусить, — намекнул вошедший Николас. Он кинул на сиденье спортивную сумку и порывшись в ней, вытащил упаковку с бинтом и заживляющий бальзам, который я узнала по запаху. — Удивительно, что никто еще не прокусил твою шею, ты же была собственностью кого-то из наших? Кого?

— Мне не нравится слово «была». И слово «собственность». До встречи с подчиненными южноамериканского владыки я себя доступным ужином не считала. Да, я и кровью-то поделилась всего пару раз. Просто парень был голоден.

— А ты кормишь всех голодных из своей вены? Или у тебя к нему были чувства? — Николас едва прищурился, и бровью не повел, но я заметила, что он внимательно вслушивается. Сердцебиение считает, догадалась я. — Хочешь знать, почему охотники Марии выбрали тебя?

Он постучал указательным пальцем по нижнему веку.

— Почему же?

— Нет татуировки. — Он указал на мою шею рукой, и я невольно поежилась. — Если ты даешь кровь только одному вампиру, и он ценит это, то дает свою защиту, дарит тебе свой знак. Обычно это татуировка, иногда украшение на шее. Так мы видим, что человек занят. Большинство вампиров просто переключатся на другую жертву. Никто не хочет драться за котлету, когда их еще семь миллиардов вокруг. Но, когда знака нет, а укус есть…

— Это что, как приглашение? Шведский стол?

— Скажем так, это выглядит так, будто ты не разборчива в партнерах.

— И ты говорил мне, что клеймо это «фу»?

— Южане не ставят татуировок. У нас давно под запретом охота на своих людей. Еще с тех пор, когда колонии только начали существовать. Ведь люди были родственниками, детьми, потомками вампиров. Мы носили одну фамилию, заботились о них. В наших землях жертвой охоты может стать только преступник, проститутка или иностранец. Мы уважаем порядочных женщин, потому что у каждого из нас тоже когда-то была мать, вскормившая нас грудью.

— Значит ли это, что пить из меня сегодня не будут?

— Нет, не значит. И я заранее прошу прощения за это. — Вид у Николаса, и правда, был виноватый.

— Не надо портить рубашку, — забеспокоилась я.

— Так сними ее. У тебя под грудью есть хорошая вена. — Он скользнул глазами, будто проникая под ткань, исследуя изгибы в поисках бьющейся жилки.

— Может быть я просто налью ее в стакан?

— Фу, — Николас со снисхождением смотрел на мои попытки отвертеться от «ужина». — Так пьют только мажоры, которые, как они говорят, не хотят касаться губами потного тела.

— Ты только что взлетел на личном самолете, летящем через половину земного шара с девятью литрами девственной крови на борту. Привыкай.

Он подсел ко мне, и его рука легла мне на бедро. Наклонившись почти к самому уху, пощекотав губами пушок волос, он вполголоса произнес:

— У меня больше нет причин хранить твой секрет. Но если ты сама не будешь говорить тише, то скоро это перестанет быть таким уж секретом.

— Чистота моей крови для вас не имеет значения, — нахмурив брови, прошипела я, — ты и твои кровопийцы ведь все равно будете пить. И сохраните мне жизнь. Так чего мне бояться?

— А кто говорил, что мои кровопийцы сохранят чистоту твоей крови? Но жить будешь. — Он приложил палец к моим губам и, заглядывая мне в глаза, чтобы увидеть глубину осознания его слов, щипнул за кончик в миг покрасневшего уха.

— Знаешь, я передумала. Я отказываюсь вам помогать!

Не сдержавшись, хотела ударить его кулаком в грудь, но рука была перехвачена в полете. Николас внимательно посмотрел на мой кулачок с острыми костяшками, затем перевел взгляд на сжатые от злости зубы.

— На самом деле нам нужен только твой глаз. Наталья уже нашла для него подходящий пакет. Но я хотел предложить тебе кое-что другое. Честную сделку, как раз в духе движения объединения и всех этих капиталистических терминов, с которыми вы так носитесь.

— Чего ты хочешь? — по слогам произнесла я, вырывая свою руку обратно.

— Хочу показать тебе грузовой отсек. Когда будешь готова, приходи. — Он щелкнул меня по носу и направился к двери, забрав свои вещи. А я так и осталась сидеть на месте с бинтом и баночкой ментоловой мази, решив, что ноги моей в этом отсеке не будет.

Двадцатичасовой перелет длился целую вечность. Я успела вздремнуть на диване у закрытого иллюминатора, дважды перекусить печеньем и чаем, сделать зарядку и целую вечность простояла в туалете, рассматривая свои заживающие шрамы. Прошло всего семь часов.

Я уже была готова пойти и заняться йогой в проходе между креслами, когда меня отыскал вампир, управлявший машиной.

— Что насчет ужина? Нам уже давно пора спать, а ты не приглашаешь. — Он дергал шнурок непромокаемой куртки и исподлобья смотрел на стол, где все осталось на своем месте.

— Я не думала, что вы ждете приглашения, в прошлый раз же просто — пили.

— Сразу видно, что ты не из наших. На юге люди обычно кормят нас добровольно в оплату за что-нибудь. Не могу же я кидаться на женщину. А если она против или не предлагает? Я же не варвар средневековый. Такое, наверное, только у других владык считается нормой. Ты можешь просто протянуть руку, и я сделаю пару глотков.

Я, немного опешив, присела на диван и выставила вперед левое запястье, обнажив руку с двумя крохотными отверстиями. Теперь нужно было расслабиться, но глаза невозможно было оторвать от того, как он, опустившись на одно колено, припал губами к зажившей ране, слегка поцарапав щетиной нежную кожу. Все происходило так неожиданно быстро, что я даже не успела напрячь руку. Клыки разрезали тонкую кожу, и голодный рот намертво приклеился к ней, вытягивая вязкую густую жидкость большими глотками. Моя правая рука невольно сама потянулась к запястью, собирая в ладонь несколько падающих на пол капель. Где-то возле уха хлопнула открывшаяся дверь, но я, неотрываясь, смотрела за этим таинством питания. Зажав вену на руке чуть ниже локтя, он уступил место следующему вампиру, прильнувшему к уже затягивающейся жиле.

— Я не буду пить. — Сказала в дверях та, которую Нико назвал Натальей. — Меня угостит пилот, когда мы приземлимся. Не люблю женскую кровь.

Николас появился последним, когда все вампиры удалились в отсек с капсулами для сна. Он прижал мою вену и обмотал руку так, чтобы она могла сгибаться.

— Снимешь через полчаса. И приходи в наш отсек, там можно нормально поспать.

— Ты передумал пить?

— Нет, не передумал. Выпей воды или чаю, лишним не будет.

Я аккуратно встала, чтобы не беспокоить ранку, и спряталась за шторкой на служебном месте для стюардов, чтобы подкрепиться. Щеки раскраснелись, а левая рука немного онемела, и чашка в ней начала чуть дрожать.

Придя немного в себя и проверив свою руку, я сняла повязку, погладив слегка мокрый от выделившейся плазмы укус. Мне хотелось скорее принять удобную позу и расслабиться, и капсула для сна, которыми был наполнен грузовой отсек, подходила для этого как нельзя лучше. Чай придал мне сил и уверенности в себе. Я проверила олений шип в кармане и направилась к двери.

Отсек для вампиров не отличался комфортабельностью, света не было, и я постаралась рассмотреть все подробно за те секунды, пока дверца не захлопнулась за спиной. Закрепленные тросами к стенкам для надежности здесь располагались шесть непрозрачных коробов, напоминающих капсульный отель. Однажды я видела такой на картинке в журнале о путешествиях и с тех пор мечтала в нем побывать, но не представилось случая. Индикатор на двери обозначал красным запертые места и зеленым — свободные. Четыре было красных, и я, выбрав одну пустую как можно дальше от занятых, залезла в нее, оставив ботинки снаружи.

Немного покрутившись, устроилась на подушке и стала искать включатель, чтобы осмотреться. До потолка я могла дотянуться только вытянутой рукой. Легко могла лечь на боку и согнуть колени, и даже перекатится из этой позы в положение на спине. Капсула была явно рассчитана на крупную фигуру. И я стала гадать, сделали ли ее для человека или же для вампира?

Я уже почти отчаялась найти розетку или тумблер освещения в полутьме, когда дверь капсулы неожиданно открылась и в нее, занимая свободное пространство проскочил Николас, и включил свет.

— Что ты…? — попыталась возмутиться я, но его лукавый вид заставил меня приготовиться к серьезному разговору.

— Прости, меня задержали дела.

— И они же отобрали твою рубашку? — Николас был по пояс голым, но спасибо, что хотя бы брюки были на месте. Босыми ногами он доставал почти до самой двери капсулы. Широченное плечо, когда он лежал на боку, рядом с моим казалось просто горой.

— Она же помнется, пока я буду спать. Как твоя рука?

— Нормально.

— Я захватил мазь, давай обновим везде. — Он уже отвинчивал металлическую крышечку, и по капсуле распространился ненавязчивый аромат пастилок от кашля.

— Это необязательно… — начала протестовать я, когда прохладные пальцы с заживляющим кремом уже легли на запястье.

— Не нужно жертвовать собой. Обмен может быть приятным для нас обоих.

Николас опустил свою руку к моим напряженным коленям и, слегка приподняв край юбки дотронулся массирующими движениями до укуса на бедре.

От его прикосновений моя кровь устремилась в низ живота, и в глазах на секунду потемнело.

Я закрыла веки, чтобы капсула перестала кружиться, а, открыв их, увидела, что Николас расстегивает на мне рубашку.

— Я хочу остаться в одежде.

— Это будет проблематично, ведь я буду пить из груди.

— Ты извращенец, ты знаешь это? — оттолкнув его руку, я сама отрывисто расстегнула рубашку, поспешно закрыв обнаженную грудь руками. Воздух ударил по набухшим соскам, превратив их в острые каменные наконечники. Их неосознанно хотелось погладить или хотя бы почесать, и я заерзала, отодвигаясь от него к стенке.

— Не больше, чем те, кто работает в ваших эскорт-агенствах, и продает свою кровь за деньги. Поверь, они делают и не такое. А я лишь хочу, чтобы удовольствие было взаимным.

Крепкие мужские руки придвинули меня выше и ближе, чтобы он мог оказаться лицом напротив моих скрещенных на груди рук. Вялое сопротивление стоило мне последних сил, но вместо боли от укуса, я почувствовала нежный поцелуй под грудью. Он прошелся по окружности, обвел настойчивым языком ореолу и, слегка задев зубами, лизнул напрягшийся сосок. Проделав все это со вторым, Николас медленно отстранился, снизу вверх глядя мне в осоловевшие глаза.

— Ты ведь знаешь, что вампиры чувствуют кровоток? Нас не обмануть. Мы знаем, когда ты боишься, когда ты лжешь, когда тебе больно, когда тебе приятно, когда ты возбуждена.

Его лицо было так близко, а кончики волос щекотали чувствительную ключицу, что я не знала, куда мне смотреть, чтобы скрыться от этого обнажающего взгляда.

Он навис надо мной и сдавил ладонями бедра под колючей шерстяной тканью. Повторяя изгибы, провел руками к талии, и обратно, пробравшись под короткую юбку. Большими пальцами сдавив белую кожу у самого соединения ног, остановился.

Долгий взгляд из-под пушистых черных ресниц говорил, как тяжело ему дается эта пауза. И пока я пыталась сдержать свое участившееся дыхание, он, поймав мои губы своими, захватил в плен полуоткрытый рот.

Прикосновения его рук были обжигающими, а его кожа и ласкающий язык словно переняли жар, пылавший внутри меня.

Покрывая поцелуями беззащитную кожу горла под подбородком, он спустился по плавной линии к груди, резко сжал и подкрутил соски двумя пальцами. Под сорвавшийся с разомлевших губ выдох, следом за сдавленными в капкан вершинками, грудь приподнялась, и чуть ниже ореолы тело прострелила острая боль от клыков. Мой расслабленный мозг ответил волной наслаждения, прокатившейся от лица к паху. Я инстинктивно сжала ноги вместе, и он, почувствовав это, крепко обхватил мои ягодицы одной рукой, не давая отодвинуться, а второй прижал убегающую вену.

— Я вижу, что ты сама хочешь расстаться со своим секретом. Вопрос только в том, кто возьмет его.

Нико рывком расстегнул свои брюки и вложил в них мою слабую руку. Под ладонью дыбился венами большой, подстать его росту, член, готовый разорвать ширинку.

— Это могу сделать я, — проговорил он, собирая острым языком исчезающую струйку крови на моем животе. Носом он потерся мне под ребром, слегка пощекотав, чтобы я отмерла для ответа или пошевелила застывшей рукой.

Тыльной стороной ладони непослушная кисть касалась волос внизу его живота. Попытавшись вытащить руку, я только намотала на кончик пальца короткую прядь его лобковых волос, и царапнула ногтем у основания ствола. Он ловко освободил себя из белья и, сжав мою руку, опустил ниже, чтобы пройтись по всей растущей плоти. Скатав мою юбку на поясе, он притянул меня к себе, чтобы соединить тела.

Конец с гладкой головкой уперся мне в живот, требовательно надавливая, словно хирургический инструмент. Немного привыкнув к обнаженному женскому телу, и очертив руками все его изгибы, мужчина словно тряпичную куклу развернул меня спиной к себе и меж бедер провел свое орудие до самого входа. Намокшие складки коснулись влажного кончика и уже готовы были раскрыться, когда он крепко зажал мне рот рукой и попытался войти, но я в последний момент дернулась в сторону.

Мое тело внизу спины пронзило словно электрическим током боли, когда с размаху член ткнулся в основание бедра. И я прикусила его пальцы.

Борьба была энергичной лишь несколько мгновений, и он сдался. Развернув меня лицом к себе, не скрывая разочарования во взгляде, он нашел в себе силы ободряюще улыбнуться. Но вслед за приливом крови к щекам, я теперь почувствовала саднящую боль вокруг промежности, будто конец его тела был дубиной, покрытой наждачной бумагой.

Робкие холодные мурашки пробежали по моей спине от волнения, и на глаза навернулись крупные как град слезы.

Он неспеша приблизился и поцеловал в уголок глаза, позволяя слезе стечь по щеке.

Я робко подняла свою руку и уперлась ладонью ему в грудь.

— Я хочу сделать этот подарок другому. И должна для этого вернуться домой с лекарством.

— Уверена, что он оценит это? И не воспользуется твоей доверчивостью?

— Я не такая уж и… — начала было я, когда он поднял руку и повертел перед моими глазами шилом из рога, которое, видимо, давно выпало из кармана.

— Ты бы не оказалась здесь, если бы была осмотрительнее, и, если бы он был рядом с тобой.

— Мы разлучились во время Собора домов. Сейчас я даже не знаю, где он.

— Кто бы он ни был, он мог тебя потерять, и все еще может. Надеюсь, у него веские причины так рисковать.

— Спасение вашего вида?

— Да он герой, — сказал Николас с иронией, вернув мне оружие. — Тогда я просто не могу вставать на пути. Спокойной ночи.

Он поцеловал меня в лоб и вылез из капсулы, оставив меня одну. Мысли путались от того, что произошло, но я заставила себя расслабиться и поспать, крепко сжимая кольцо из проволоки на мизинце.

Мне снился кошмар, в котором вампиры нападают на лагерь охотников, и маленькое растерзанное и неестественно вывернутое тело Адонсии на черной земле с широко раскрытыми, кристальными как капли воды, глазами. Я проснулась, когда самолет коснулся земли в столице. Наконец, я дома.