Консультант ll (СИ)

Глава 3. Друзья

— В кабину иди. — Закатив глаза к тенту, проворчала девушка, занявшая мое место. — Здесь от тебя никакого толку, Нико хотел поговорить с тобой.

Я поторопилась вперед, сделав вид, что не слышала за спиной вполне разборчивой испанской матершины со смехом. У меня не было времени на конфликты, которые заканчиваются моей мученической смертью с перегрызенной глоткой на обочине латиноамериканского гетто. Но это была последняя нервная клетка. И, рывком забравшись в кабину, я хлопнула дверью что было мочи, откинула упавшие на лицо волосы и, когда машина уже рванула с места, выпалила по слогам притворно спокойным тоном: — О чем ты хотел поговорить?

Водитель мчал по совершенно пустым улицам, где изредка мелькали фонари городского освещения. Город казался мертвым с зияюще-черными окнами-ставнями. Николас, сидящий по середине, улыбался, наверное, потому что прекрасно слышал, как меня назвала его подруга.

— Луис укусил кого-то из вас? Детей или тебя? — начал он, рассматривая убогое платье, которое сам же и дал мне вчера.

— Нет. До отвала наелся свежей конины в вашем хлеву.

— Лошадь они съели еще ночью. Забрали все машины и уехали. Вероятнее всего за пищей в Сантьяго или соседние города. Чудо, что никто из детей не пострадал на вилле Лопе.

Он на миг задумался, видимо, решая, что именно мне дозволено знать. И, бросив взгляд на водителя, продолжил:

— Прошлой ночью у всех вернувшихся самолетом из Сабетты появилось дыхание, сердцебиение, пульс, все как у людей. А значит Энгус наконец нашел лекарство, и предпочел испытать его, не советуясь с другими. Вероятно, он уже и сам понял, что у лекарства от вампиризма есть неприятный побочный эффект. Все, кто получил ингибитор вируса теперь — caminando bajo el sol, могут без вреда переносить любую солнечную активность. Но они испытывают дикую жажду. — Николас устало выдохнул, переглянувшись с вампиром за рулем. — Их голод не утоляет ни человеческая пища, ни человеческая кровь. Они питаются кровью незараженных вампиров.

— Знаете, это первая отличная новость за сегодняшний день. — Я нарочито расслабленно потянулась и с нескрываемым злорадством приготовилась слушать и другие радостные известия о страданиях моих похитителей.

— Тебе понравилась твоя встреча с Луисом сегодня? — Николас пристально следил за тем, как меняется мое выражение лица. — А теперь представь, как быстро распространится эта болезнь, если ее инкубационный период всего несколько часов. Она быстро передается капельным путем, через общие источники пищи. И в тот же день зараженный и обескураженный вампир, как обычно, идет утолять свою ненасытную жажду к людям. Только днем. Погибнут невинные обоих видов, прежде чем мы проинформируем всех и выработаем стратегию борьбы с распространением.

— Давай подумаем еще. Сколько человек погибло на вилле Лопе?

— Ни одного.

— А сколько вампиров?

— Двое… Знаешь, для представителя комитета по правам вампиров ты удивительно равнодушна к смертям вампиров. Будешь шевелиться, только когда погибнут люди?

Я почувствовала себя немного пристыженной и поджала губы.

— Ладно, ты прав. Но ты забываешь, что это вы спонсировали и поддержали разработку этого оружия. Вы террористы, подорвавшиеся на своей же бомбе.

— Может, уже высадим ее на дороге? — не выдержав, предложил водитель.

Город давно сменился плотным смешанным лесом, и дорога превратилась в ухабистую грунтовку. Рискуя остаться ночью в глухом лесу, я начала понимать, что мне все-таки нужно сделать над собой усилие и сменить тон, но не могла справиться с остатками обиды на южное «гостеприимство».

— Она нужна нам. — Обращаясь к водителю, ответил Нико.

— Она станет ужином по дороге домой? — Я сделала логичный вывод. Ведь моя кровь не вызывает заражения. Это он проверил лично.

— Ты полетишь с нами в лабораторию. Сразу после того, как отвезем детей в безопасное место. Мы должны как можно раньше привезти антидот.

— А если его не существует?

— Ты плохо знаешь Энгуса, он не стал бы просто убивать две трети своего народа. Он предложил бы выжившим купить у него лекарство. И присягнуть само собой. Поэтому мы должны привезти сюда Хареля или того, кто воспроизведет этот антидот. И ты поможешь нам в этом. У тебя же есть пропуск в здание комитета? Насколько я знаю, там сканер сетчатки глаз.

— Он вам не поможет. Во-первых, Игорь Харель не в комитете, а в следственном изоляторе, его обвиняют в терроризме. А, во-вторых, лаборатория Хареля закрыта, Аргий об этом позаботился.

— Я в это не верю. Если Энгус на свободе, а его лекарство было испытано, более чем успешно, то все, по-прежнему, идет по плану бывшего владыки. Вы думаете, что победили, а злодей вот-вот даст себя поймать, но на самом деле, вы в полном дерьме, и глубина стремительно растет.

— Ладно, супер-лучадор, что ты предлагаешь?

— Ты проведешь нас в здание комитета и в лабораторию. Мы найдем решение нашей проблемы. И, поскольку мы официально не покидали резервацию и виллу Лопе, ты поможешь передать лекарство другим владыкам. Иначе болезнь, которую мы победим у себя, снова придет к нам из других континентов.

— Это очень скверный план, капитан Чили. А другого нет? — Он отрицательно покачал головой, накручивая на кончик пальца тонкую медную проволоку. Я понизила тембр, стараясь сделать свой голос увереннее. — Если дети будут в безопасности, то я помогу вам.

Других вариантов вернуться домой и найти помощь за прошедшие уже вторые сутки я так и не придумала. Оставалось подыграть этим южанам. Хотя, честно говоря, этот Николас не выглядел таким уж полным засранцем. Возможно, мое знакомство с Марией началось неудачно, но не стоит судить обо всех представителях ее колонии по нескольким гавнюкам.

— Может, я, все-таки, была не права на счет вас. — Примирительно произнесла я, поуютнее кутаясь в куртку, которую Николас накинул мне на плечи.

— Не спеши с выводами. Я не говорил, что мы не будем питаться тобой в дороге. С пищей сейчас напряг.

— Черт. Стоило догадаться.

Автомобиль мчался, светом фар выхватывая пушистые сосновые ветви, тянувшиеся стеной вдоль дороги. И я бы хотела поспать, чтобы набраться сил, но мозг категорически отказывался расслабляться.

Для меня стало абсолютно очевидно, что Энгус и Харель были союзниками. Хоть сами и могли считать, что один лишь использует другого в своих интересах. И если мотивы Игоря Хареля я понять могла, его малолетняя дочь, по слухам, сбежала с каким-то клыкастым, то чем выгодна смерть стольких вампиров владыке? Деньги? Власть? Или эксперимент вышел из-под контроля?

— У вас есть новости из Сабетты? — устав от бесконечной рефлексии над причинно-следственными связями тысячелетнего подростка, я решила переключиться на свои личные проблемы.

— Больных много, есть раненные, которым нужны человеческие лекарства, есть погибшие окончательно. Для зараженных развернули полевой госпиталь. Там, скорее всего, настоящий ад под открытым небом.

— Есть имена погибших?

— Ищешь кого-то конкретного?

— Да. Из азиатского дома.

— Бриджеш, Вугар, Мирче, Нисса. Сабина, помощница мейстера Феликса, пропала без вести.

— Эмиль из свиты Аргия погиб. — Вставил водитель, молча слушавший нас. И, видя мой напряженный взгляд, добавил. — Знал его немного.

— Я нашла его тело, когда ваши меня схватили.

В салоне автомобиля воцарилась какая-то могильная тишина, лишь на зеркале заднего вида четки со страдающим Иисусом словно таймер обратного отсчета постукивали по лобовому стеклу. В кузове спали убаюканные дорогой восемь маленьких детей под охраной угрюмых телохранителей.

Видимо, на моем лице отразилось глубокое сожаление по погибшим на Соборе, потому что Николас приобнял меня за плечи и дал подремать на своем плече, и так мы доехали до большого забора из бревен в горах среди сосен. Высокий частокол и ямы с кольями, говорили о том, что здесь живут суровые люди, знакомые с вампирами непонаслышке.

Машина просигналила, и Николас перегнулся и открыл дверь с моей стороны.

— Твой выход, тридцать секунд, и сразу назад. Пока они не подошли к машине. — Поторопил он, высаживая меня на холод из теплого салона. — Они не должны видеть нас. Просто скажи, что это дети с виллы Лопе, и беги в машину, как только их пропустят.

За частоколом началось движение, и в амбразуре ворот появился зеленый индикатор включившегося тепловизора. Нас заметили.

— Что все это значит? Ты же говорил, что они друзья Марии.

— В борьбе против самого себя твой заклятый враг — это твой самый лучший друг.

Ворота приоткрылись, и из них вышел седой крепкий мужчина с оружием наготове, направленным на меня. За моей спиной уже толкались, потирая глаза, заспанные детские фигурки в слишком легкой для холодной ночи одежде. Они испуганно жались друг другу и ко мне, и знакомый тонкий голос Адонсии начал задавать вопросы о том, где мы.

— Иди. — Николас поторопил меня из машины, и я помогла детям взяться за руки и, ободрив, направилась навстречу стрелку с прибором ночного видения на голове.

— Не стреляйте, я человек! Здесь дети! Им нужна ваша помощь! — Прокричала я.

— Кто вы и что вам, черт побери, здесь нужно посреди ночи?

Он выключил прибор на голове, когда я поравнялась с высокой сосной в десяти метрах от него. Внутри все кричало, что ситуация крайне опасная для жизни, и мне не поможет даже скажи я, что я из комитета. Сверху что-то щелкнуло, и я зажмурилась, когда с ворот на нас рухнул ослепительный луч прожектора. Мужчина опустил оружие и осмотрел нашу странную группу, кинув взгляд на неподвижный автомобиль, так и не заглушивший двигатель.

— Это дети с виллы Лопе. — Мой голос звучал неровно, зубы начали постукивать от волнения.

На его лице отразилась смесь удивления и радости, в которую он не смеет поверить. Выловив взглядом из группы лопоухого пацана, он стянул перчатку и ласково провел рукой по детской заспанной щеке.

Отодвинув ружье за спину, мужчина встал на колени и, поравнявшись глазами с напуганными детьми широко развел руки, кинувшись обнимать и гладить одного за другим, всматриваясь в их лица и трогая их руки и хрупкие шеи.

— Хелена! Сюда! — Крикнул он со слезами на глазах. За частоколом раздались торопливые шаги нескольких человек. Во дворе за забором включилось еще несколько прожекторов. Лагерь в лесу окончательно ожил, и его обитатели направлялись к воротам. — Храни вас Господь. Как вам это удалось? Проходите скорее.

Он подтолкнул детей ко входу, из которого выбежала еще не старая, но уже седая, весьма миловидная женщина с револьвером.

— Эти люди привезли наших детей. Скорее заезжайте. Анхелика, открывай ворота! — Мужчина махнул мне заходить и поторопил детей, ласково похлопывая их по плечам.

— Нет. — Остановилась я. Навстречу мне из ворот уже показались вооруженные люди. У нескольких из них я заметила лоснящиеся иссиня-черные автоматы, разработанные комитетом для убийства вампиров. — Позаботьтесь о детях и будьте настороже. Я не могу сказать больше, но теперь вампиров стоит опасаться и днем и ночью. Берегите себя.

Я развернулась и торопливо села в машину. Водитель быстро сдал назад. Видя, как удаляется маленькая головка Адонсии, и мужчина с ружьем непонимающе смотрит нам вслед, на мои глаза навернулись слезы.

— Это были охотники на вампиров?

— Да.

— Это их дети?

— Да.

— Восемь из семнадцати. — Горько сказала я сквозь комок в горле. Николас ничего не ответил, но ответ был и не нужен. Машина неслась сквозь лес на предельной скорости в сторону Сантьяго, в аэропорт.

Погруженный в безрадостные мысли, Нико хмуро взял мою руку и надел на мизинец маленькое колечко, скрученное из проволоки. Адонсия носила такое. Наверное, она забудет его и меня. Вырастет и не будет знать, откуда взялось это дурацкое плетёное кольцо. Станет взрослой красивой девушкой, пойдет в университет. Или будет убивать вампиров. И однажды встретит Нико.

Остаток пути мы ехали молча, пока не показались огни аэропорта. Я легко узнала этот самолет, и мои печальные мысли сменились предвкушением того, как, я скоро вернусь домой, оставив этот жуткий континент с его исковерканной судьбой в своих кошмарах.