Консультант ll (СИ)

Глава 18. Беги

Открыв глаза, жадно дыша полной грудью, я даже не испытала укола ревности, увидев, как Олав поднимает на руки другую девушку.

Ее безвольные руки спадали вниз, а синие губы были открыты в последнем крике. Сидевшая в кресле была уже пару часов как мертва.

Олав бережно вынес ее из комнаты и вернулся через минуту с куском бархатной шторы. Укутав меня по самую макушку, он посадил меня в кресло у разбитого окна, через которое комнату заполнял самый вкусный в мире осенний воздух. С ароматами шоссе и голубиного помета на дождем пахнущих верхних этажах небоскреба. Слаще в жизни не вдыхала, я словно ела его ноздрями и не могла наесться.

Мы смотрели на город вместе, боясь разрушить тишину или взглянуть в глаза друг другу. Я набралась храбрости, но он первым произнес:

— Мне нужно идти. Узнать, кто пытался тебя убить. Систему активировали не мы. Останься здесь, это самое безопасное место.

И вышел, не оглянувшись. В коридоре раздались удаляющиеся торопливые шаги, а я осталась одна. Шли минуты и часы, наполненные звуками ночного города и воем сирен. Как будто меня все покинули и забыли здесь. Ушли домой, понадеявшись, что я тоже. Что я как-нибудь сама.

Тишину разбудил мой урчащий живот. Уже ведь больше суток ничего не ела. Хотелось пить неимоверно. Пошатываясь, я встала и бросила взгляд на светлеющее небо. Наверное час до рассвета, а может меньше. Дышать было уже легче, но ужасно болело горло. Сбросив свой теплый бархатный мешок, чтобы не путался под ногами, я вышла из комнаты.

Неспеша я преодолела коридор, комнату с жуткими куклами, где среди фарфоровых копий столько времени жила юная тринадцатилетняя Кристина Харель. С трудом я вспомнила ее имя, когда-то ставшее для меня символом бунтарства и романтической любви двух представителей враждующих видов. Джульетта, больная лейкемией, и никому не известный Ромео, которых все считали пропавшими уже год.

Что ж, газетчики считавшие ее жертвой кровожадного убийцы, недалеко ушли от правды. Вот только и она оказалась под стать повелителю ночи. Дочь безумного ученого.

Я коснулась рукой саднящей раны на шее, замотанной мокрым полотенцем. Если бы не Олав, я была бы уже мертва. Снова.

Как ему удалось… Он получил лекарство? Бесчеловечный эксперимент окончен. Но мы еще не свободны. Что теперь будет? Ясно только одно: беременности от него не будет. Теперь уже никогда.

Но можно же просто жить? Мы спасемся, будем вместе. Если он этого хочет. А хочет ли? Где он сейчас? Может, уже сбежал…

На лестнице замок был разворочен и вырван с мясом из металлической рамы. Решетка, закрывавшая раньше проход вниз, со стороны замка разъехалась от удара и повалилась, и только один прут остался упрямо торчать под спуском с верхнего этажа как гордый шпиль.

Я спустилась по закопченым от гари ступеням и аккуратно, оглядываясь по сторонам, прошла через помещение с клетками для животных. В лаборатории, прислоненное к большой клетке лежало тельце накрытое с головой мятым медицинским халатом, которым вскрывали клетку. Из под полы торчали пышным ворохом черные кружева с белым подъюбником и лакированная туфелька «мэри джейн».

Минуя двери, я вышла к лифту, у раскрытых створок которого в зияющую шахту уходила веревка из связанных и скрученных простыней. Перекинув ноги через край, я спустилась по ней в фойе и там обнаружила открытые настежь двери.

Поднеся палец к кнопке лифта, я прислушалась. Прислонила ухо к хромированным дверям: гудит. Он едет, и близко. Похоже, кто-то поднимается сюда. Меня начала накрывать истеричной волной паника, словно девятый вал Айвазовского, сковав адреналином непослушные ноги.

Сделав лишь пару шагов назад, я поняла, что не успею подняться по веревке раньше, чем двери откроются, да и бежать на перегонки с вампирами — глупейшая затея.

Смирившись с судьбой, я глубоко вдохнула и подобрала кусок битой плитки, валявшийся в рваном строительном полиэтилене среди мусора.

Выставив вперед свой керамический нож, я встала напротив лифта, собираясь напасть неожиданно, чтобы наверняка. Однако, увидев в открывшихся дверях трех увешанных чумазым обмундированием пожарных в заляпанных копотью шлемах, я застыла.

Нелепая ситуация. И я уже собиралась опустить свое пещерное оружие, когда один из них с нечеловеческой скоростью бросился ко мне.

Выставив вперед осколок, я полоснула им по огнеупорной броне, опоясывающей шею, в ярости сжимая челюсти.

— В глаза, Марина! Разве у меня здесь глаза? — Раздался из-под замаранной сажей каски знакомый голос.

— Жан?! — я бросилась ему на шею, отбросив кусок ненужной плитки.

— Он самый. И он почти не сердит, что ты не позвонила. — С наигранной обидой произнес Жан, одной рукой снимая каску, а другой обнимая меня за талию, бессовестно пачкая сажей. За его спиной, выйдя из лифта, расстегивая и скидывая на пол огнеупорные костюмы и шлемы на свет появились Хетт и добродушно улыбающийся Кармайкл.

Я оторвалась от Жана и, подойдя к Леонарду, уже не в силах больше держаться, разревелась, уткнувшись лбом ему в грудь.

— Ну что ты, Бэмби. Ты сильная. Скоро поедешь домой. — Проговорил он, обнимая меня за дергающиеся от всхлипов плечи.

— Нет. Я не хочу домой. У меня там… зеркало разбитое. — Не знала, что сказать, но единственное место, куда я хотела сейчас, это зеленая спальня в поместье за четырехэтажной стеной, вдали от всего этого дерьма. Массажный душ. И мой мужчина с вином и апельсинами. И шерстяные носки.

— Убрал я зеркало. Что ж я на него пялиться буду два дня. — Проговорил Кармайкл, поправляя мою выбившуюся прядь за ухо.

— Как ты узнал, где я живу? — Какой-то глупый вопрос задала я, ведь спросить хотела другое.

— В блокноте были контакты, я запомнил еще в резервации. Потом отправлял тебе цветы и диктофон. Который ты точно получила. А Олав точно получил мое послание о том, что я еду к тебе.

— Похоже, ты слишком хорошего мнения о наших с ним дедуктивных способностях. — Виновато пробормотала я, утирая слезы грязными руками. — Здесь пусто. Олав ушел несколько часов назад, и я не знаю куда.

— Скорее всего за Энгусом. И надеемся, что встретим того раньше. Помощник мне все еще нужен.

— А почему вы одеты как пожарные? — Моя бровь иронично изогнулась, рассматривая брошенные на полу шлемы.

— Пришлось устроить пожар в здании, чтобы проникнуть сюда в таком составе. Мы же собирались сражаться с Энгусом и его армией зараженных инфирмой, накачанных бессмертной кровью.

— Вы в курсе, что чуть меня не убили? Армия его разбежалась. — Несердито проговорила я. — Идем, я знаю, где можно попить. В фойе есть кулер с бесплатной водой.

— Звучит как что-то дешевое из-под крана и с осадком неизвестного происхождения на дне пластикового стакана. Я надеялся на шампанское. — Скептично произнес Жан, заходя назад в лифт.

— Когда ты стал таким снобом? — шутливо ткнул его в плечо Хетт. — Помнится, ты и мочу буйвола пил, когда мы в засуху попали в Найроби неделю назад…

— Эт… это, блин, вы же мне не сказали, что за бурда в стакане! — Под общий смех возмущался Жан, пока лифт скользил на первый этаж.

В кабине с кучей габаритных противопожарных доспехов было тесно, и я вжималась плечом в Леонарда, когда он, будто невзначай, взял меня за руку. Взглянув в его искренне подбадривающие глаза, я остановила поток оправданий об уринопрактиках Жана.

— Эй, Жан. Так, ты теперь изменил свое мнение о Леонарде?

Он недоуменно посмотрел на меня.

— Да, когда он обратился за помощью к Хетту. — Задумчиво ответил тот. — Видимо, старые слухи о Леонарде Кармайкле безбожно врут. Не думаю, что человек, способный отдать свои последние деньги на восстановление справедливости, стал бы разборчивым в пирогах. К тому же он тоже пил мочу в Найроби.

— О боже, фу. — Я притворно сморщилась, одергивая руку, а Кармайкл засмеялся.

— Это было не самое стремное пойло в моей жизни, я же родом из голодной средневековой Европы, где женщины считали, что добавив в бродящее пиво плевок или свою менструальную кровь смогут приворожить мужчину.

— М, пиво с кровью… — мечтательно протянул Хетт, — звучит как бизнес.

Мы вывалили из лифта хохочущей гурьбой и двинулись мимо еще одной бригады настоящих пожарных, нескольких охранников и двух инфирматов в согревающих одеялах, которые старательно изображали дрожь, отвечая на вопросы журналистов. Я увидела девушку-южанку возле кулера с водой и улыбнулась ей как заговорщица.

— Рада, что ты в порядке, когда увидела Энгуса, думала всем, кто не успел спуститься, точно кранты.

— Энгуса? Где он?

— Ушел с Минг наверх с полчаса назад. Наверное, спасает записи Хареля. Злой как сам Дьявол.

— Нам нужно срочно назад! — Бросилась я к остальным.

— Эй, твой парень, побежал наверх по лестнице пару минут назад. — Вдогонку крикнула мне она.

— В лифт! — Скомандовал Кармайкл.

— Я быстрее по лестнице. — Жан кинулся прочь к другому выходу.

— Я с вами. — Вбежала я в закрывающийся лифт.

— Это очень плохая идея, Бэмби. — Раздосадованно стукнул по кнопке Леонард.

— Я пригляжу за ней. Некогда возвращаться. — Отрезал Хетт, уже ставший максимально серьезным как и Леонард.

Двери открылись, и я успела только прокричать Леонарду, что путь наверх лежит по веревке через шахту второго подъемника. Стараясь не отставать, я замечала, что Хетт специально замедляет шаг, оглядывпясь на меня. У веревки из-за меня мы немного задержались, но Хетт почти что втащил меня за руку наверх.

— На лестницу туда. — Показала я направление Леонарду, который уже оглядывал помещение с клеткой и труп, замотанный в халат.

— Что с вами здесь было? — Шокированно произнес Хетт, хмурясь все сильнее.

— Репродуктивные эксперименты. — Выдохнула я на бегу. — Нам лучше разделиться.

Лестница уводила на сорок девятый и выше в пентхаус.

— Я наверх, — бросил Кармайкл. — Встретимся… там, где найдем.

— Здесь рядом комната Хареля. — Проговорила я, уже разыскивая нужную дверь. Она оказалась заперта.

— Отойди, — попросил меня Хетт и выбил дверь ногой. Среди задымленного бардака, скрючившись в позе эмбриона, на полу лежал коченеющий труп ученого. В руках он сжимал дверную ручку, вывинченную из двери.

— Не смог открыть и задохнулся. — Подвел итог Хетт.

— Боже, ужасная мучительная смерть. — Содрогнулась я. — Да нет. Довольно быстрая, если сопоставить с теми восемью днями, на которые он обрек умирающих от голода и переломов в собственных фекалиях зараженных, поверь.

Я с сожалением посмотрела на него, понимая, что не всех удалось спасти. И в этом есть отчасти и моя вина.

— Осмотрим этаж. — Поторопил он.

Один из инфирматов утонул в ванной, в нем я узнала парня, с которым ехала в лифте, когда искала Энгуса. Больше никого мы не встретили и вернулись к лестнице, когда раздался жуткий грохот. Мне показалось, что стены задрожали и вот-вот обрушаться.

— Граната. Ох, Жан. — Проскрежетал Хетт, хватая меня подмышку, пустившись бегом по лестнице.

В тяжелые двустворчатые двери мы влетели почти одновременно. Но Хетт сразу же вырвался вперед и придержал меня за своей спиной. В конце коридора, напротив комнаты с роялем, виднелось пятно чужеродного оттенка, грубо рваный дверной проем освещал изпорченные потемневшие стены и осыпавшуюся кладку. В стороне под измятой в щепки дубовой дверью виднелось изящное женское тело в неудобной позе. На руке, покрытой каплями крови, неожиданно неуместно смотрелся радостный яркий маникюр.

Хетт плавно приблизился, держа меня на вытянутой руке, едва касаясь кончиками пальцев плеча. Из комнаты доносились знакомые голоса: спокойный и гневный Энгуса и эмоциональный Кармайкла. Возня и хрипы не оставляли сомнений, там была драка и кто-то пострадал. Я не сразу поняла, что в помещении, где было окно и рояль, и откуда сейчас веяло по зимнему прохладным воздухом, полностью отсутствовала крыша и часть стены. Звуки города проникали в здание, будто с открытого балкона. И только запахи гари и строительной пыли неприятно трансформировали предрассветную дымку в хмурое утро после пожарища.

Хетт подал мне знак оставаться на месте и невидимкой по стене пересек зияющий провал бывший когда-то дверью. Он чуть склонился над грудой раскрошившихся из стены кирпичей, и я увидела среди них покрытый пеплом ершик волос.

— Ты как?

— Проверь, — проскрипел в ответ Жан, — я оторвал этой суке ее грязную пасть?

Хетт мельком бросил взгляд на лежавшее чуть поодаль тело под обломками двери.

— По грудь. Поднятся смо…

Внезапно он отпрыгнул на несколько метров от Жана, пятясь спиной ко мне. На месте, где секунду назад стоял Хетт, вошла в паркет лакированная черная крышка рояля.

— Невежливо приходить в мой дом без приглашения и даже не поздороваться. — Раздался из комнаты голос Энгуса.

Хетт вышел на свет, поравнявшись с гладкой зеркальной поверхностью черного цвета, преграждавшей путь. Двинув рукой, он толкнул препятствие и вошел в комнату.

— А подарок, который ты принес, остался в коридоре?

— Бойся данайцев, дары приносящих. — С угрозой произнес Хетт, исподлобья глядя на бывшего владыку азиатского дома. Особой любви между ними никогда не было, это было видно с первого взгляда. Я сделала несколько уверенных шагов вперед, не торопясь войти в комнату, но и не в силах больше стоять в неведении, прислушиваясь к харкающим хрипам.

К горлу подступил немой крик, застывший на раскрывшихся от шока губах. К стене, перерубленный почти надвое старинным золотым блюдом, был пригвожден Леонард. С покрытого витиеватыми узорами поблескивающего желтого металла на пол стекала непрекращающаяся струйка крови. Энгус стоял у полуразрушенной стены, затягивая вырванной из рояля толстой струной шею хрипящего Олава, безуспешно пытающегося поддеть пальцами синее, местами перерезанное горло. Удавка грозилась отрезать ему голову, если он не истечет кровью до этого. Лихорадочно впившись в меня глазами полными боли и страха, Олав прохрипел, и я поняла лишь по губам: «Беги».

— Отпусти их, Энгус, они больше не могут быть частью твоей затеи, — проговорил Кармайкл, безуспешно пытаясь, вытащить крепко вошедший в стену диск.

— Давай оставим лицемерие, ты что бы сделал с ублюдком, убившим твою жену? Отпустил? — Яростно бросил ему Энгус, скручивая струну, под омерзительный щелчок где-то в шейных позвонках Олава, и руки несчастного расслабленно упали вдоль тела, а глаза на секунду закатились, но вновь открылись во всю ширь и в панике забегали по комнате в поисках немедленного спасения. — Ты бы убил своего врага или по золотому закону потребовал для мести его женщину?

— Единственный лицемер здесь ты! — закричала я, делая шаг в его направлении, не до конца отдавая себе отчет в том, что собираюсь делать. — Значит жизни погибших от инфирмы ничто, а ее — чем-то отличалась? Это ты убил ее. Твоя вина!

Я схватила со стены старинное гниющее тонкое древко копья, и кинулась к Энгусу, но Хетт схватил меня за руку и, вырвав из рук, отбросил копье к стене под ноги Леонарду.

— Не глупи, он переломит тебя одним пальцем. Его регенерация практически мгновенная, и кровь кишит частицами. — Сквозь зубы прошептал Хетт, утягивая меня назад, но не сводя глаз с опасного врага. — С ним впятером не справиться.

Энгус неспеша высоко поднял струну и привязал ее к выступающей из стены арматуре в метре от земли, оставив безвольное тело Олава болтаться, лишь живые обезумевшие от сожаления глаза смотрели на меня с окровавленного лица, передавленного проволокой.

— Все кончено, Энгус. Рассвет с минуты на минуту. Останемся здесь, и через время солнце пощадит только ее и никого из нас! — Леонард резко поддел ногой валявшееся рядом древко, и оно взмыло вверх прямиком ему в ладонь. Он воткнул сухую деревяшку, разбившуюся на части, как щепку между стеной и острой тарелкой, поддев ее рычагом.

— Я дам тебе фору. — В маниакальном наслаждении заорал Энгус, глядя на меня. — Беги, если сможешь добраться до лестницы, я отпущу тебя!

Хетт оттолкнул меня назад, бросаясь наперерез Энгусу, и я ощутила, животный страх, и дернувись с пола в коридор, ломанулась к выходу.

Я услышала треск ломающихся костей лица Хетта, и стук от падения камней, разрываемых Жаном, когда он повис на ноге Энгуса. Бежала, боясь оглянуться на крик полный боли и знала: одна милисекунда задержки, и я умру.

Быстрее! Он сдержит слово. Он…

Но в один миг пришло осознание: он обманул, оставив, под лучами рассвета своих врагов и скрывшись в спасительной темноте с единственным источником пищи на много этажей вокруг. Я труп, так или иначе, но я еще не все… еще могу помочь и задержать его. Дать шанс остальным, их четверо. Мы сможем, он же просто пацан. Хоть и сильный, и бессмертный как скандинавское божество.

Стремглав бросилась к перилам, над тем местом, где внизу торчала раскуроченная решетка, заграждавшая путь в лабораторию. Железный прут, выбившийся из клетки, словно могильный перст указывал на меня. Я развернулась, столкнувшись нос к носу с холодной яростью в глазах на лице с порванной щекой, сраставшейся на глазах.

— Я солгал. — Процедил он, смакуя страх своей жертвы, вдыхая мое рваное от бега дыхание перед осознанием наступающей смерти.

— Ты предсказуем. — Я обхватила его руками, когда он вгрызся в мою ключицу, сжав горло тисками рук, впиваясь острыми пальцами в подбородок. Поставила ногу на витой элемент перил и, изо всех сил оттолкнувшись, перевалилась спиной через перила, крепко держа его тело в объятьях.

Резкая боль пронзила низ спины, парализовав руки и ноги. Прут вошел в кожу, прошивая органы, как зубочистка, пронзающая мясное канапе, соединив нас металлическим стержнем.

Энгус, казалось, не заметил, падения и боли, продолжая с неистовством пировать, и я какое-то время слышала хлюпающие звуки его челюстей у своего уха. Пока глаза не заволокло туманом, я смотрела в потолок, где был виден краешек перил, и испуганное лицо подбежавшего хромого Кармайкла, затем Хетта с огромной раной на голове, их лица смазались, и звуки отдалялись. Потолок как будто стал меньше, или я прикрыла глаза. Стало вдруг так холодно, и до ужаса хотелось снова к еще горячей дымовой трубе и теплого касания несмелых рук с ароматами вина и апельсинов.

Я обнимала что-то, уже не помню что. Но не могла никак разжать пальцы, боясь потерять что-то важное. Кого-то, не могла вспомнить кого. Имя все крутилось на задворках подсознания, уносившего меня в небытие, лишая картин прошедшей жизни, за которые я так безуспешно хваталась.