Королева Потерянных Мальчиков

Глава 16 Воспоминания

Райдер

Я перевернулся на своей пустой кровати. Еще одна грёбаная ночь, в течение которой я ворочался с боку на бок. Думаю, что даже мои чёртовы подушки начали чувствовать себя осквернёнными. Но ничто не могло компенсировать её потерю. Я был в ужасном состоянии. Я бы всё отдал ради одного из снов Пэна. По крайней мере, он мог увидеть её, даже если это было всего лишь плодом его воображения. Я бы проспал все дни напролёт, если бы это означало, что я смогу ещё раз увидеть её улыбку. Её не было уже месяц, и я был потрясен тем, что начинаю терять её образ. Я держался за него изо всех сил, полный решимости не позволить Неверленду отнять у меня эти воспоминания.

Она просила не идти за ней, обещала, что вернётся к нам. Мы с нетерпением ждали целую неделю, прежде чем сдались. Мы прочесали каждый дюйм Виридианского леса. Пэн использовал все доступные нам ресурсы, и мы оказались совершенно опустошёнными. Она ушла. И я думаю, если бы мы нашли время, чтобы обуздать свой страх и гнев, мы бы поняли. Я чувствовал, что её здесь нет. Как будто кто-то вырезал половину моего сердца, и эта чёртова штука колотилась в неровном ритме, — каждый удар причинял боль сильнее предыдущего. Блядь, я такой сентиментальный. Затем я обнаружил, что лежу в луже собственных слёз. И я не горел желанием объяснять это дерьмо своим братьям, всё ещё держась за яйца. Не помогло и то, что мои последние слова ей были резкими, запрещающими ей покидать меня, но она всё равно это сделала. Её жизнь была одной нелепостью за другой. Несмотря на то, что она пыталась держать всё в себе, я мог сказать, что в дни, предшествовавшие её исчезновению, ей было слишком тяжело это выносить. Это заставило меня волноваться за неё ещё больше.

Без неё я просто существовал, совершая обычные действия. Каждое утро было повторением предыдущего. Оделся, пристегнул всё необходимое оружие и принялся шарить вокруг в поисках любой капли медовухи или чего-нибудь ещё, что было бы достаточно крепким, чтобы скрасить этот день.

Я вошёл в оружейный погреб и застал Пэна и Триппа за оживлённой дискуссией. Под глазами Триппа появились тёмные круги. Его назначили на ночную вахту, но это не имело значения. Он тоже не мог заснуть. Вместо этого, каждый раз, когда он не выполнял приказы Пэна, он работал над домом Цыпочки.

— Южные общины требуют, чтобы я встретился с ними сегодня, — раздражённо сказал Пэн. — На прошлой неделе они сильно пострадали. Двадцать три человека пропали без вести и им нужны ответы. Не то чтобы я их виню, но время, блядь, совершенно неподходящее. Корона Неверленда едва держится на моей голове, а теперь ещё и это. Они начинают терять веру в меня. Можете ли вы поверить, что идут разговоры о коронации нового лидера? Заменив меня коренным жителем, — голос Пэна был резким, и от него исходило разочарование. Проблемы Неверленда были хорошим способом отвлечься, требуя от него внимания изо дня в день.

Я прислонился к холодной стене оружейного погреба, ожидая, пока Пэн закончит утренний отчёт, который всегда был ужасен. С каждым днём дела шли всё хуже. Сообщения о пропаже местных жителей поступали постоянно. Никто не был в безопасности. Они просто исчезали без следа. Никто так и не вернулся, и тела не были найдены. Пэн взял за правило перечислять имена всех пропавших, и список становился всё длиннее. Думаю, это был его способ почтить память тех, кого он поклялся защищать, и казалось, что сейчас мы плохо справляемся с этой задачей. Мы все предпочли бы реальную угрозу. Схватка лицом к лицу, в которой мы могли бы уложить нашего противника. Дориана никто не видел с тех пор, как исчезла Цыпа. Он растворился в воздухе через мгновение после того, как Костяная фейри забрала её. Мы все знали, что за этим стоит он, но нам никогда не приходилось иметь дело с врагом, до которого мы не могли добраться собственноручно. Это приводило в бешенство.

— Есть новости от Эбена? — спросил я Пэна, прерывая его разглагольствования о нестабильной политике, которую он пытался обуздать. Это был один и тот же вопрос каждый день. Эбен действительно потерял голову, когда мы поняли, что Цыпочки больше нет в Неверленде. Он настоял на расширении своих поисков на все Царства. Пэн приказал ему остаться, зная, что нам нужны здесь все силы. Но Эбену надоело подчиняться приказам. Он привлёк на свою сторону нескольких часовых и пересекал Завесу от одного Царства к другому. Мне так сильно хотелось присоединиться к нему, почувствовать, что я действительно что-то делаю, чтобы найти нашу девочку, но я должен был думать о Гвен. Она бы хотела, чтобы я остался здесь. Помогал, чем мог, и терпеливо ждал, когда она наконец вернётся. Я постоянно напоминал себе об этом. Это было единственное, что помогало мне оставаться в здравом уме.

— Вчера вечером стало известно, что он проверил её дом, колледж, всё, что имело к ней отношение, но ничего не нашёл. Следующим он планирует проверить 10-е Царство. Это самое отдаленное место. Возможно, Костяная фейри спрятала её там, — Пан вздохнул, проводя рукой по своим растрёпанным волосам.

Я рассеянно кивнул. Пэн употребил уйму слов, чтобы сказать мне, что Эбен абсолютно ни хрена не добился, несмотря на все свои старания.

— Что сегодня на повестке дня? — спросил я, двигаясь по списку моих ежедневных вопросов.

— Амара хочет, чтобы кто-нибудь из нас добыл ей особь Гончей фейри, — упоминание об адских существах заставило меня похолодеть. Пока мы искали Гвен в Виридианском лесу, мы наткнулись на совершенно новый кошмар. Скрываясь в глубине тёмного леса, мы нашли новую породу фейри, с которыми никогда раньше не сталкивались. Это были своего рода гротескные звери. Они были крупными, размером с медведя, только с гладкими безволосыми телами, чёрными, как полуночное небо. У них были удлинённые морды, которые сужались к смертоносному клюву хищной птицы. Даже небо не было безопасным. Хотя они предпочитали охотиться на четвереньках, у них были перепончатые крылья, и они могли налететь и схватить вас с неба, словно хищная горгулья.

Это были дикие существа, которые рыскали в темноте, охраняя периметр леса и нападая на любого, кто пытался зайти слишком далеко. Они работали стаями, как собаки. Неестественно быстрые, они убивали воинов по одному за раз. Этих проклятых тварей было трудно убить, — жизненно важные части их тел были покрыты естественной бронёй. Мечи и стрелы, казалось, просто отскакивали от них. Мы потеряли так много людей, что нам пришлось вообще покинуть лес.

— Она хочет посмотреть, сможет ли она выяснить, из какого Царства они прибыли. Может быть, мы сможем найти более эффективный способ их уничтожения, — объяснил Питер.

Он поставил передо мной непростую задачу.

— Обязательно возьми с собой арбалет. Похоже, это лучшее оружие против них. Крюк снабдил нас сильнодействующим ядом. Это должно помочь одолеть их, даже если болт не пробьёт их броню, — добавил Трипп. С тех пор как Пэн отвёл Цыпочку на «Весёлый Роджер», чтобы исполнить наш долг перед ним, они оба терпели друг друга. Крюк даже предложил свою помощь в поисках пропавших жителей. Пэн отказался обсуждать случившееся, но предоставил ей возможность строить мосты даже через самые бурные реки.

— Возьми с собой группу мужчин. Выбери лучших. Нам крайне важно раздобыть для Амары образец, — Пэн перешёл к делу, едва взглянув на меня, когда раздавал приказы. Правление давало о себе знать. Он думал, что эта новая сила, которая пробудилась в нём, когда мы уничтожили Ариона, каким-то образом означала, что он не может потерпеть неудачу. Но иногда он был таким охренительно высокомерным, что не мог распознать собственные недостатки. Он совершенно не представлял, как управлять этой новой силой, и я беспокоился, что его слепая вера может привести к нашему краху. Из-за этого и потери Цыпочки я боялся, что, возможно, больше никогда не увижу своего друга.

— Что-нибудь ещё, Ваше Величество? — огрызнулся я в ответ. В последнее время я и сам легко выходил из себя.

— Неа. Просто сделай это, Рай. Доложи, когда всё будет готово, — Пэн бросил на меня мрачный взгляд, но это было всё, что он смог уделить мне, прежде чем вернуться к груде отчётов, лежащих перед ним. Сволочь.

Я перекинул чертов арбалет через плечо и покинул погреб, даже не попрощавшись. Когда-то мы были как братья. Делились буквально всем. Но потеря Цыпочки уничтожила нас всех. Никогда я не чувствовал себя таким одиноким, как в тот момент. У каждого из них было что-то, какой-то способ занять себя, пока её не было. Какой-то способ быть полезным ей даже в её отсутствие. Кроме меня. Мне нечего было предложить, кроме проклятой тоски в груди. Я был наименее полезным из её любовников, и правда об этом не давала мне покоя.

Прежде чем отправиться на задание, я оказался на пороге домика Цыпы. Ещё одна неприятность моего дня, от которой я не мог избавиться. Я вошёл и направился прямиком в её комнату. Мне нужно было успеть зайти и выйти, прежде чем Трипп доберётся сюда, чтобы найти какую-нибудь незначительную деталь, на которой можно было бы зациклиться. Коттедж был приведён в порядок на прошлой неделе, но он не мог оставить его в покое. Он предпочитал страдать в тишине. Вот почему он вызвался на ночное дежурство. Меньше людей, с которыми приходится иметь дело. Я подумывал о том, чтобы встретиться с ним лицом к лицу, узнать, не нужно ли ему с кем-нибудь поговорить, но у меня сложилось чёткое впечатление, что если я попытаюсь обнять его, то потеряю руку.

Я вошёл в огромный гардероб, который спроектировал Трипп. Очевидно, девушкам нравятся большие шкафы. По крайней мере, так говорит Трипп, и я не собирался его об этом спрашивать. Он был наполнен бесчисленными платьями. Ничего из того, что она когда-либо носила. И мне было трудно представить, чтобы Цыпочка регулярно наряжалась в душные халаты. Она была гораздо практичнее. Пара потёртых джинсов и футболка, казалось, шли ей больше. Хотя я тайком захватил несколько своих рубашек. Надеялся, что однажды она удивит меня и наденет их. Мысль о том, что на ней нет ничего, кроме моей рубашки, мгновенно заставила мой член напрячься, и я застонал. В этот момент было больно возбуждаться при мысли о ней, и у меня не было ничего, кроме моей совершенно неподходящей руки, чтобы закончить работу.

В глубине длинного шкафа на крючке висел её рюкзак. Это была единственная её вещь, которая у нас была. Я навещал её каждый день, прижимая к груди комковатую сумку и вдыхая её запах. От чего мой член только сильнее затвердел, неприятно прижимаясь к штанам. Я никогда не открывал его. Так и не решился заглянуть внутрь. Мне показалось, что это нарушение её личной жизни — рыться в её вещах без её ведома. Но, просто держась за это, я почему-то чувствовал себя ближе к ней. Проклятье, я был таким грёбаным болваном. Если бы кто-нибудь вошёл и увидел, что я держу рюкзак так, словно это самая горячая женщина, которую я когда-либо видел, я бы, наверное, умер от стыда, но, Дьявол меня побери, если бы я мог удержаться от этого. Я медлил так долго, как только осмеливался, потирая грубую ткань о свою заросшую щетиной щеку и позволяя видениям о Цыпленке нахлынуть на меня.

— Пожелай мне удачи сегодня, Цыпочка, — сказал я неодушевлённому предмету, чувствуя себя в этот момент ещё большим неудачником, чем когда-либо прежде.

Я подошёл, чтобы повесить сумку обратно на крючок, но мысли о ней настолько переполняли меня, что я совсем не зацепился за крючок, и сумка упала на пол, рассыпав своё содержимое.

— Блядь! — проворчал я, наклоняясь, чтобы собрать всё, пока мой взгляд не остановился на фотографии. Знакомое лицо, которое я так давно не видел, что почти забыл. На меня смотрела маленькая черно-белая фотография, на которой я был запечатлён мальчиком.

— Что за…

Фотография выпала из бежевого конверта с надписью «Потерянные Мальчики». Я поднял его, разрываясь между желанием открыть папку и положить её обратно в рюкзак. Почему у неё было на меня досье? Она ничего не говорила об этом с тех пор, как вернулась, и, хоть убей, я не мог придумать причину, по которой она могла бы держать что-то подобное в секрете. Моё любопытство взяло верх. В конце концов, досье было обо мне. По крайней мере, я так себе сказал, чтобы не чувствовать себя таким виноватым за то, что роюсь в её личных вещах.

На первой странице была основная информация: дата рождения, имена моих родителей. Больница, в которой я родился. Там даже была вырезка из газеты с сообщением о моём рождении. Я перевернул страницу. На этот раз я столкнулся с заголовками: «Пропал местный мальчик» и «Известная семья предлагает награду за пропавшего сына». Я с трудом пробирался сквозь статьи. Я не был силён в чтении, и на это ушла чёртова вечность, но Цыпа сделала это возможным.

Моё сердце болело за родителей. Поначалу я знал, что им будет тяжело, но решил, что со временем, когда у них появятся дети, у них будет идеальная жизнь, о которой они всегда мечтали. Я перелистнул следующую страницу, и там оказалась редакционная статья. Это был разворот на целую страницу в газете, написанный моим отцом ровно через год после моего исчезновения. Больше денег предлагалось за информацию о моём местонахождении, больше обращений к общественности за любыми зацепками. Я чувствовал, как эмоции застревают у меня в горле, когда читал эти слова.

Воспоминания о моих родителях, которые Неверленд скрыла от меня, всплыли на поверхность. Чем больше я сосредотачивался, тем отчётливее представлял себе их лица. Каждая последующая страница была очередной статьёй моего отца, посвящённой годовщине моего исчезновения. Примерно через пять лет я нашёл в газете другую статью — некролог моей матери. «Эбигейл С. Райдер, 37 лет, умерла в лечебнице Ханвелл, страдая от депрессии и истерии после потери сына. У неё остался муж, Престон Д. Райдер II».

Мои руки дрожали, когда я пытался сложить страницы вместе. Слёзы потекли из уголков моих глаз, когда я, не веря своим глазам, прочёл эти слова. Всё должно было случиться не так. У них должны были родиться ещё сыновья. Много крепких сыновей, которые продолжили бы фамилию. Предполагалось, что они будут счастливы. Вместо этого она умерла. В следующей записи моего отца говорилось, что она умерла от разрыва сердца. После этого я больше не мог читать. Я перевернул последнюю страницу. Последние слова, которые написал мой отец, разбили мне сердце:

«По мере того как мои дни становятся короче, меня утешает мысль о том, что я наконец-то воссоединюсь со своим сыном и его улыбка снова будет согревать мою душу».

Последней вырезкой в папке был некролог моего отца. «Престон Дэниел Райдер II, 74 года, скончался у себя дома. Ему предшествовали его жена Эбигейл и сын Престон Д. Райдер III».

Мне казалось, что я попал в кошмар, который сам же и создал. Я пожертвовал своим шансом на потрясающую жизнь, чтобы у них было всё, что они хотели, хотя, в конце концов, им нужен был только я. И я в одиночку уничтожил их. Я аккуратно закрыл папку и положил обратно в рюкзак. Не мог решить, чего мне хочется — уничтожить всё вокруг или свернуться калачиком на кровати Цыпочки и погрузиться в глубокую депрессию.

Я был ужасным сыном, а теперь ещё и ужасным любовником. Мне нечего было предложить Цыпочке. Скорее всего, я бы просто уничтожил и её, как поступил со своими родителями. И она это знала. Всё это время у неё в рюкзаке было доказательство. Может быть, она никогда не вернётся, поступив со мной точно так же, как я поступил со своими родителями, и это именно то, чего я заслуживал. Единственное, что я мог сейчас сделать, — это быть хорошим бойцом. Я мог выполнять приказы Пэна. Я мог бы рискнуть своей жизнью ради общего блага, и если бы я не вернулся… Что ж, я заставил своего отца ждать достаточно долго.

Вернув коттедж в прежний вид, я отправился в путь самостоятельно. Я решил выполнить эту миссию в одиночку. Небольшое отклонение от приказа Пэна, но я чувствовал себя безрассудным и отказался подвергать риску кого-либо ещё.

***

Я приземлился на окраине зловещего леса. Деревья раскачивались и скрипели на несуществующем ветру. Лес поглотил свет, и за первым рядом деревьев была непроглядная тьма. Виридианский лес всегда тревожил меня. Поток тёмной магии проклял это место, и я не хотел быть его частью. Но теперь я не мог повернуть назад. Мне казалось, что лес наблюдает за мной — ждёт, не перейду ли я черту.

Я глубоко вздохнул, пытаясь развеять свои сомнения, и пересёк границу. Не позволял себе слишком много думать, иначе вполне мог бы передумать. Я шёл по лесу, держа арбалет наготове. Прижал его к плечу, палец лежал на спусковом крючке. Я резко обернулся, когда позади меня зашуршала листва, но там никого не было. Я продолжал продвигаться вперёд. Единственный способ выманить их — это напасть на то, что они пытались охранять. Мое сердце бешено колотилось у меня в ушах. Как бы я ни старался контролировать свою реакцию, я не мог избавиться от чувства тревоги, которое всё сильнее сжималось у меня в груди. Это была пиздец какая плохая идея. Возможно, это худшее решение, которое я когда-либо принимал.

Казалось, всё было в порядке, пока я не почувствовал на себе чей-то взгляд. Я замер, ожидая какого-то сигнала, какого-то знака, что на меня вот-вот обрушится последний удар, а не плод моего сверхактивного воображения. В лесу было совершенно тихо, слишком тихо. Когда мои инстинкты подсказали мне обернуться, я не стал задавать вопросов. Я развернулся на пятках, когда черная смерть обрушилась на меня. Гончая фейри была уже в прыжке, широко раскинув крылья, когда я спустил курок арбалета. Я целился в розовую вспышку в его разинутой пасти, в ряды зубов, готовых разорвать мне горло. Отравленный заряд попал точно в цель. Тварь коротко взвизгнула, прежде чем рухнуть на меня сверху, придавив своим массивным телом.

Я изо всех сил пытался сделать вдох, но на меня давил мертвый груз. Густая фиолетовая кровь хлынула из туши, заливая мою грудь и лицо. Я даже почувствовал серебристый привкус, когда она попала мне в рот. Я извивался под ним, отчаянно пытаясь сбросить его с себя, пока не услышала низкое рычание. Я замер. Остальная часть стаи нашла нас. Я лежал совершенно неподвижно, пока две другие гончие кружили вокруг, обнюхивая своего мёртвого товарища. Они несколько раз толкнули мёртвого зверя, и я затаил дыхание, когда тело на мне покачнулось. Когда он не двинулся с места, группа издала коллективный вой. Их траур был прерван, и две оставшиеся гончие подняли головы, как будто кто-то окликнул их. И, слава моей счастливой звезде, они убежали в лес. Я смотрел им вслед, отмечая, куда они направляются. Только что они бежали, а в следующую секунду полностью растворились в воздухе, как будто прыгнули в портал. Я всё ещё мог видеть проблеск магии, когда граница снова закрылась.

Вот дерьмо. Я знал, что в Виридианском лесу много необъяснимого, но никогда не слышал о чём-то подобном. После колоссальной борьбы и множества нескромных ругательств мне, наконец, удалось оттолкнуть от себя этого урода. Я был весь в его вонючей крови. Я мог только представить, какой взгляд был бы у Цыпочки, если бы она увидела меня таким, и усмехнулся про себя.

Я уставился на мёртвую гончую, испытывая противоречивые чувства. Я выполнил свою задачу. У меня был нужный Амаре образец, но я видел, куда они делись. Возможно, это наш единственный шанс выяснить, что они охраняли. Тёплое покалывание поселилось у меня в животе. Я быстро сплюнул, вспомнив о крови, которую проглотил. Моя слюна была окрашена в фиолетовый цвет, и я мог сказать, что кровь начала действовать на меня. Порция виски с этим не сравнится. Магия, которая текла в крови, усваивалась в моём кишечнике. Магия обострила все мои чувства, и по моим мышцам пробежала дрожь. Не было лучшего времени, чтобы отправиться за оставшимися гончими, чем прямо сейчас, когда их заимствованная магия укрепляла меня.

Я чувствовал себя в некотором подчинении. Что-то взывало к магии, и я решил последовать за ней, позволив ей привести меня к моей добыче. Я осторожно приблизился, чувствуя статический заряд магического барьера. Темный лес передо мной был не более чем миражом. Я шёл сквозь него, ощущая силу барьера, который испытывал меня, решая, позволено ли мне пройти. Я не знаю, была ли это заимствованная магия или кровь, покрывавшая меня, но я соответствовал требованиям, и барьер пропустил меня.

На другой стороне я оказался в знакомом месте. Расщелина в массивной скале. Вход в жилище Костяной фейри. Мы уже бывали здесь. Мы прочесали всю округу, когда пропала Цыпочка. Раньше этой границы определённо не было. Сила продолжала манить меня вперёд, и я позволил ей направить меня в каменный проход.

Когда я вышел с другой стороны, я был совершенно не готов к тому, что увидел. Небольшая поляна, на которой раньше стоял домик Костяной фейри, исчезла. Деревья были вырублены, оставив после себя огромное пространство земли. В центре начинался за̀мок, чёрный камень стен сиял, как обсидиан. Все местные жители Неверленда, которые пропали без вести, работали как рабы, длинными рядами таская камни и возводя замок с нуля. Их были сотни, и все они спокойно шли, как безмозглые зомби, выполняющие свою задачу.

— Это довольно красиво, тебе не кажется?

Я обернулся на звук мягкого голоса. Он был там, сидел на вершине камня, через который я только что прошёл, его чёрные крылья были расправлены за спиной.

— Дориан, — прорычал я и попытался вытащить меч.

— Ц-ц-ц… Я так не думаю. Это ужасно невежливо — врываться в чужой дом с оголёнными мечами, — цыкнул он на меня с выражением разочарования на своём идеальном лице.

— Что здесь происходит? Чего ты хочешь?

— Пойдём, поищем более подходящее место для разговора, — он спрыгнул со своего насеста, приземлившись прямо передо мной. Я не мог отвести глаз от его оценивающего взгляда. Он щёлкнул пальцами, и Неверленд исчез. Я оказался в тёмной бетонной комнате. Она была пуста, если не считать металлической кровати и женщины, которая сидела в инвалидном кресле спиной ко мне, лицом к крошечному зарешёченному окну, единственному в комнате.

— Вот так-то лучше. Здесь гораздо тише, — сказал Дориан, обходя вокруг меня, его хищные глаза осматривали меня с головы до ног.

— Где мы? — спросил я, уставившись на женщину, гадая, кто она такая и как связана с Дорианом. Изо всех сил стараюсь не зацикливаться на том факте, что я облажался по-королевски, и шансы на то, что я выберусь отсюда живым, кажется, уменьшаются с каждой минутой.

— Я до сих пор удивляюсь, обнаружив здесь самый бесполезный вид во всей Вселенной. И как хранители, не меньше. Девятое Царство слишком сильно верит в людей. Они такие слабые, без магии, такие… смертные. Это одно из многих чудес, которые до сих пор не дают мне покоя, — он постучал длинным изящным пальцем по подбородку, как будто глубоко задумался, обдумывая ответы на свои вопросы. Я думаю, что нарциссу в нём просто нравилось слышать звук собственного голоса.

— Если я такой слабый и беспомощный, почему бы тебе просто не покончить с этим? Давай, убей меня, и тогда мы увидим, насколько ты недооценивал Пэна.

— Ещё одно нелепое человеческое представление, которое никак не укладывается у меня в голове. Умереть ради общего блага. Многие хватаются за возможность принести себя в жертву ради какой-то цели. И что же это на самом деле даёт? Ты мёртв, и у меня стало на одного врага меньше. Может быть, ты сможешь объяснить это, когда я сломаю тебя. Разговор получился бы интригующий.

— Иди к чёрту!

— Злющая мелочь, не так ли? Мне это нравится в моих питомцах. Это будет больше похоже на триумф, когда я наконец сломаю тебя. Настоящее достижение.

— Я никогда не буду твоим рабом. Я скорее убью себя, чем позволю этому случиться.

Он засмеялся, прижав руку ко рту, прикрывая свою зловещую улыбку.

— Когда я закончу с тобой, ты с радостью вонзишь клинок в свою хорошенькую маленькую девочку, когда я попрошу тебя об этом.

— Я убью тебя первым, — прорычал я ему, борясь с невидимыми узами, которые удерживали меня на месте. Я вложил в это всю свою энергию, которая у меня была, и ничего не добился. Подонок просто стоял в стороне и наблюдал за моими усилиями с довольным выражением на лице.

— Если ты закончил… — он приподнял бровь, глядя на меня.

Я тяжело дышал, и капли пота выступили у меня на лбу.

— Первый урок обо мне. Я никогда не воспринимаю угрозы легкомысленно, — он повернулся и направился к женщине, сидевшей в инвалидном кресле. — О, и, кстати, Престон, эта обольстительная соблазнительница, которая обвела тебя вокруг пальца, — лгала тебе. Я с удовольствием расскажу тебе об этом между делом.

Мой гнев вырвался наружу, но он был прав. У Гвен были секреты от меня. Я выбросил сомнения из головы. Не мог позволить себе потерять рассудок.

Когда Дориан подошёл к женщине, он развернул кресло, и меня пронзил шок от узнавания, я широко раскрыл рот, когда увидел знакомые черты её лица.

— Престон, это ты?

— Мама? — мой голос дрогнул, когда я увидел её. Она всегда была собрана, её светлые волосы всегда были уложены, идеально обрамляя сияющее лицо. Теперь она выглядела измождённой, волосы были растрёпаны. Искра жизни исчезла из её глаз.

— Это ты! Тебя так долго не было. Почему ты так долго ждал, прежде чем вернуться ко мне?

— Это нереально. Она ненастоящая. Моя мать умерла много лет назад, — я старался говорить уверенно, наблюдая, как по её щекам текут слёзы.

— Ты уверен? — спросил Дориан. Его длинные пальцы убрали волосы с её шеи. — Может быть, мы просто вернулись в прошлое? Хм, это довольно любопытно. Давай выясним, хорошо?

Он перевёл свой хищный взгляд на металлическую кровать, и я увидел, как грязные простыни зашевелились, скручиваясь вместе, а затем соскользнули с кровати, словно змеи. Ожившая простыня поползла к моей матери, скользнула вверх по её ноге, обвилась вокруг шеи.

Её полные отчаяния глаза не отрывались от моих.

— Иди ко мне, Престон. Я так долго ждала, — она потянулась ко мне, не обращая внимания на простыню, обёрнутую вокруг её шеи.

— Что ты делаешь? Остановись! Оставь её в покое, — рявкнул я на него дрожащим голосом.

— О, но на самом деле этого не происходит. Разве не так ты сказал… Престон? — он передразнил моё имя, небрежно прислонившись к бетонной стене и ковыряя ногти.

— Мам, прости меня. Мне так жаль, — взывал я, а по моим щекам текли слёзы.

— Иди ко мне, Престон. Пожалуйста! Ты разбиваешь мне сердце, — её рука всё ещё была протянута ко мне. Я попытался добраться до неё. Я так старался, но не смог справиться с магией, удерживающей меня на месте. Я с ужасом наблюдал, как конец простыни обернулся вокруг открытой трубы в потолке и начал затягиваться. Тело моей матери вытащили из инвалидной коляски, поднимая так, что её ноги свисали на фут[9] от земли. Одна рука держала простыню на её шее, а другая продолжала тянуться ко мне.

— Остановись! Пожалуйста, отпусти её, — я начал умолять, когда её лицо начало багроветь, а губы всё ещё произносили моё имя.

— Ты сам навлёк на себя это. Угрожал моей жизни и ожидал, что последствий не будет? Тебе многому предстоит научиться, мой маленький питомец. Я не снисходительный хозяин.

— Она невиновна, — взмолился я.

Он усмехнулся про себя, и этот мерзкий звук сорвался с его языка.

— Дорогой мальчик, это меня никогда раньше не останавливало, — он продолжал отвлекаться на свои ногти. Моя мать совсем не сопротивлялась, размахивая руками, её ноги дрожали, когда она умирала прямо рядом с ним. Я попытался закрыть глаза, несколько раз моргнуть и очнуться от этого кошмара. Но мой взгляд остановился на её неподвижном теле, покачивающемся на простыне. Часть меня умерла в этой комнате, вместе с моей матерью.

— Однажды, — прорычал я, — обещаю…

— Если следующие твои слова будут очередной пустой угрозой моей жизни, тогда позволь мне показать, чего тебе это будет стоить, — он взмахнул рукой, и из его ладони вырвался дым.

В дыму возникло видение Цыпочки, её прекрасное лицо улыбалось, как будто я только что рассказал ей смешную шутку. Моё сердце застряло в горле, и я проглотил угрозу, которую собирался произнести.

— О да, его можно выдрессировать, — он хлопнул в ладоши и направился ко мне, задев плечом труп моей матери, когда приблизился. — Престон Дэниел Райдер III, такое претенциозное имя для безграмотного подобия сына. Ты бесполезен. Ты всегда был бесполезен. Тяжкое бремя. Но я могу предложить тебе утешение. Придай смысл своему бесполезному существованию. Всё, что мне нужно, — твоя преданность. Подчинись мне. Добровольно стань моим рабом, и я обещаю тебе, — простота этой жизни станет твоим искуплением.