Король мертвецов

Глава 19

Глеб захлопнул дверь и задвинул засов. Серьёзный такой засов, на этом деле в Полоцке явно не экономят.

— Да как же так, не может бы… — заговорил хозяин. — Куда ж Глашка-то делась?

А Пахом вдруг выронил кружку и блеванул непереваренным вином.

— Фу! — поморщилась хозяйская дочка и отошла. Прижалась к отважной барышне, которая машинально положила руки ей на плечи.

Я думал уже, что Пахом врежет дуба, но он внезапно исполнил потрясающий в своей великолепности трюк. Вскочил и, развернувшись, бросился на хозяина. Вцепился ему в шею.

Брызнула кровь, хозяин заорал. Завизжала его дочь. За ней девушка. Последним, громче всех, завопил монах.

Я кастанул Знак, заставивший Пахома застыть. Крикнул Глебу:

— Я думал, ты его обезвредил!

— Я тоже так думал! — огрызнулся Глеб. — Полный амулет в него влил! А вишь ты — без толку.

Какой, нафиг, амулет — этого я толком не сообразил, но да ладно. У местных охотников, видимо, свои способы справляться с укушенными. Которые не работают, когда нужно.

Прикол был в том, что укушенные упырями не превращались в упырей. Ну, в норме — не превращались. Однако когда я впервые столкнулся с упырём, тот цапнул Захара, и Захар едва не превратился… во что-то. По крайней мере, кусаться кидался.

Тогда Егор мне объяснил, что если колдун поднимает упыря и спецом вливает в него очень много силы — такой упырь может и обращать укусом. Если вовремя не предпринять никаких мер.

В нашем текущем же случае колдуном, пусть и бывшим, был сам упырь, то есть, источник силы находился внутри него. И всё происходило несколько быстрее и страшнее, чем тогда, с Захаром. Пахом уже выглядел, как самый заправский упырь, ничего человеческого в его облике не осталось.

Глеб выхватил меч и недолго думая снёс Пахому голову. Ювелирно — хозяина трактира не коснулся.

Голова покатилась под ноги хозяйской дочке и смелой барышне. Барышня, не переставая визжать, подобрала подол длинной юбки, чтобы не запачкалась. Девчонка запрыгнула с ногами на лавку. Монах ошалело перекрестился и упал в обморок.

Глеб замахнулся повторно — теперь намереваясь снести голову хозяину.

— Папа! — заорала девчонка.

— Стой! — меч Глеба столкнулся с моим.

— Что?

— Да погоди пока! Экий ты нетерпеливый. Зарубить всегда успеем. Нам тут ещё детских психотравм не хватало.

Глеб изобразил лицом недовольство, но меч опустил. В ту же секунду дверь, закрытая на засов, содрогнулась от удара.

— Впусти-и-и! — раздался за дверью бешеный вой. — Юлия!!!

Смелая барышня задрожала, как осиновый лист.

— Спокойно, граждане! — прикрикнул я. Принялся связывать хозяина противотварной верёвкой. — Подпол есть?

— Есть, — всхлипнула девочка. — Там, — показала рукой на крышку люка за стойкой.

— Спускайтесь, быстро! Глеб, святого отца — туда же.

К моменту, как я закончил связывать хозяина, барышни и слабонервный монах были переправлены в подпол. А дверь сотряс новый могучий удар. Медная полоса засова выгнулась наружу. Заклёпки, держащие засов в двери, затрещали.

Н-да, план смотаться за Егором и Земляной, похоже, накрылся. Я при самом удачном раскладе потрачу на перемещения не меньше минуты, а упырь выломает дверь уже через несколько секунд. А значит, помоги себе сам. Настало время прокачиваться.

Меня тряхнуло. Ладонь под перчаткой опалило огнём. Сто пятьдесят родий принесли новый ранг — Пятидесятник.

— Так, — сказал я, глядя в перекошенное от ужаса лицо трактирщика. — Слушай внимательно. Кастую Противоядие. — Я и в самом деле кастанул Противоядие, но сперва потратил пять родий на его прокачку до третьего уровня. Теперь, согласно справочнику, можно было всерьёз надеяться на то, что Знак управится с ядом любой из посюсторонних тварей. — Это яд выведет. Тебя укусил новообращённый, в нём даже родий ещё не было. Значит, есть шанс, что вообще не обратишься. С чесноком прямо сейчас возиться времени нет, сделаем примочку позже, когда прикончим всю эту сволочь. Лежи смирно и молись, чтобы всё получилось именно так радужно, как я только что расписал. Понято?

Хозяин кивнул, стиснув зубы. Из укуса на шее толчками вытекало чёрно-зелёное нечто, сопровождаемое небольшими порциями крови. Хорошо, яд выходит. А теперь.

Очередной удар — и дверь вновь хрустнула. Я повернулся к опасности.

Если бы речь шла об обычном упыре, для того, чтобы его задержать, хватило бы обычной Западни. Но то, во что славная девушка Юлия превратила своего супруга-колдуна, сильнее обычных упырей хрен знает во сколько раз. Даже если я волью сейчас в Западню десять родий, прокачаю её на два уровня, чтобы жгла влетевшую тварь огнём и херачила молниями, заложного покойника она один чёрт не ушатает. Для того, чтобы ушатывала, нужен ранг ещё более высокий, чем Пятидесятник. Но задержать бывшего колдуна на какое-то время — надеюсь, получится. Всё-таки главное преимущество упырей и вурдалаков — скорость. Она у обычных-то во много раз превышает нормальную человеческую, а у этой твари, небось, вообще — скорость света нервно курит.

Я ввалил десять родий в Западню. И тут же, не приходя в сознание, прокачал до высшего уровня любимый Знак — Костомолку. Ещё десять родий, ну да хрен уже с ними.

— По моей команде впустишь его, — приказал я Глебу.

И изобразил перед дверью Западню.

Глеб, по счастью, оказался тёртый калач. В команде работал не впервые, лидерство моё признал сразу. Спорить не пытался, вопросов не задавал. Просто кивнул и бросился к двери.

Которая как раз попыталась треснуть пополам.

— Юлия!!!

— Я за неё, — отозвался я. И крикнул Глебу: — Давай!

Глеб рванул на себя засов.

В ту же секунду дверь распахнулась — с треском, повиснув на одной петле. А в поставленной мной ловушке оказался перерожденный супруг милейшей Юлии.

Костомолка!

Вот это шарахнуло так шарахнуло. Доски пола застонали, из коридора донёсся треск — уличную дверь сорвало с петель и вынесло наружу. Тварь в ловушке раскатало по полу. Двум, стоящим за ней, тоже досталось, но основной удар пришёлся на покойного супруга.

— Глеб, займись теми двумя! Не упусти!

Я рубанул мечом по плоской шее. Хрен там! Отрубленная башка мигом приросла обратно. Более того — размазанный по полу упырь на глазах обретал прежнюю форму.

— Ну ты тварь! — возмутился я.

И дальше рубил уже Мечом. Чтобы добить бывшего колдуна, пришлось прокачать и его. Я стал легче ещё на пять родий, мана просела вполовину, но мерзкая башка наконец отделилась от тела.

Меч между глаз.

Ух! Двадцать четыре родии — не хрен собачий. Было за что бороться, однозначно. Помимо спасения гражданского населения, разумеется.

А Глеб, сражающийся с двумя упырями, успел переместиться во двор. Скастовал Защитный Круг и пытался лупить по тварям Костомолкой.

Не самый умный ход. Они ж, собаки, быстрые, перемещаются мгновенно. Поди попади ещё.

Я ударил Морозом. Этот Знак, как и Красный Петух, удобен широкой зоной поражения. Только, в отличие от Петуха, не поражает ещё и деревянные — а следовательно, примерно все — дома, сараи и прочие жилищно хозяйственные строения.

Одного упыря зацепил. Тот зафиксировался в пространстве. Ненадолго, едва ли на мгновение, но Глебу хватило. Башка упыря полетела с плеч. В следующую секунду между глаз вонзился меч.

А я уже ударил Морозом по второму упырю. Он засеребрился.

— Красивое, — оценила кобыла по кличке Тварь. Обладающая каким-то невообразимым свойством возникать откуда не ждали.

В лоб упыря ударило лошадиное копыто.

Он отлетел от Твари метров на пять. Там его и догнал мой свежепрокачанный Меч.

Во, заодно и дальность проверил! Очень удобный упырь попался. Добил я его уже не спеша. Получил четыре родии и оглянулся на Глеба.

И увидел, что тот во все глаза смотрит на Тварь.

— Знакомься. Это моя кобыла, — представил я. — Зовут Тварь. Всем хороша, но есть некоторые нюансы. Упырей, к примеру, с детства не выносит. С самого жеребячества. Как завидит — тут же копытом в лоб.

— Э-э-э, — сказал Глеб.

— Пиво, — напомнила Тварь. — И мясо. Принесёт мне кто-нибудь, или нет?

— Квас, — поправил я. — Если думаешь, что встречи с упырями как-то влияют на мою память, заблуждаешься.

Тварь по-человечески вздохнула.

— Да будет тебе жратва, — пообещал я. — Погоди, сейчас с хозяином трактира вопросики порешаем…

С хозяином вопросики действительно были нерешённые. Выглядел он как человек, однако, войдя в дом, мы с Глебом увидели, как катается по полу, силясь освободиться от верёвки-амулета. Молча, стиснув зубы.

Я припомнил все процедуры, которые изображал когда-то над укушенным Захаром Егор.

— Чеснок, — приказал Глебу. — Тёртый на тёрке. Срочно!

— Да я тебе чего — повар, что ли⁈

— В кухне был? Был. Ты из нас двоих — самый опытный.

Недовольно засопев, Глеб удалился. Вернулся буквально через две минуты с горсткой чеснока на блюдечке.

— Ты как так быстро? — удивился я. — Глашку нашёл?

— Угу, нашёл. Упырь её на части разорвал. А чеснок — Костомолкой.

Я выразительно посмотрел на Глеба. Экий находчивый. Даже мне такое в голову не пришло. Правда, нюанс: чесночное месиво получилось с фрагментами шкурки, но хрен с ним. Мы тут не в том положении, чтобы привиредничать.

Зафиксировав хозяина в одном положении, я от души шлёпнул на рану получившейся резко пахнущей кашицы. Хозяин взвыл, но тут же обмяк.

— Уф-ф, — сказал я. — Ну, теперь должно попустить. Чеснок вытянет заразу. Его б бинтом примотать…

Обвёл взглядом разгромленный трактир. И выпущенных из подпола зрителей: ставшую наконец полноценной вдовой Юлию, не ставшую сиротой девочку и слабонервного святого отца. Вздохнул.

— Есть мнение — пожрать нам тут в ближайшее время не светит. Пойду, расскажу Твари о крушении надежд. Надеюсь, от расстройства ничего не сломает.

— Господи, царица небесная! Что случилось⁈

В трактир ворвалась полная женщина с двумя корзинами в руках. Увидев хозяина лежащим на полу, уронила корзины и бросилась к нему. За женщиной вошла девочка лет пятнадцати, тоже навьюченная покупками.

— Фролушка! — взвыла женщина.

— Всё в порядке, гражданочка, — заверил я. — Твари обезврежены, вашему супругу сделали необходимые прививки, кусаться не должен. Шею ему бинтом замотайте, прямо вот с этой штукой, ага. Вечером смените. Натрите чеснока — и на рану. Жечь будет страшно, но до утра пусть терпит. И ещё. Буду вам весьма обязан, если накормите мою кобылу. А то есть опасение, что до следующего постоялого двора мы можем не доехать. Сожрёт меня по дороге, тварь такая.

Женщина впитала всё сказанное моментально. Откуда-то в её руках появился перевязочный материал. Кивнув, я на всякий случай кастанул ещё одно Противоядие, но трактирщик даже не дрогнул. Слава тебе, Господи, хоть тут проблем не будет.

Через полчаса мы с Глебом, управившись с тварными тушами и собрав кости, сидели за столом всё в том же трактире. Хозяйка обильно уставила стол закусками, попросив об оплате даже не помышлять. Я и не помышлял. Что мне, жалко, что ли? Если просят. Тем более, что у меня было, чем занять мысли.

— Значит, говоришь, Троекуров, — задумчиво повторил Глеб. — Не. Не слыхал такую фамилию. Точно.

— Ну, я на это особо и не рассчитывал. Не настолько же он дурак, чтобы палиться. Тоже, небось, как в Смоленске, на подставных лиц всё оформлено. Давай думать, где его логово может находиться. Кладбищ у вас в городе сколько?

— Два. А зачем тебе?

— Ну, сам подумай. Мервецов-то надо где-то брать? Проще всего — таскать непосредственно с кладбищ. Чтобы с логистикой не морочиться.

— Кладбища у нас старинные, — задумчиво проговорил Глеб. — Многие знатные люди там похоронены, за могилками хорошо ухаживают. Такого, чтобы упыри или вурдалаки шлялись, я и не припомню.

— То есть, кости ты только что со святого духа собрал? — хмыкнул я.

— То — иное! Ты не путай. Того упыря девка эта бестолковая аж с Борисова пригнала. А наши-то вроде смирные. Лежат себе спокойно, никого не… Постой. — Глеб аж кружку с пивом обратно на стол поставил. — А госпитальное-то кладбище? А?

— Госпитальное? — переспросил я.

— Ну да. У нас же тут граница. Через версту, считай, уже Пекло. На границе по велению государыни заслон стоит, охраняют землю русскую. Но твари — они ж твари. Им заслон, не заслон — прорваться то и дело пытаются. Люди, бывает, гибнут. А которые раненные, тех в госпиталь привозят. Но только и в госпитале — сам понимаешь.

— Понимаю. И при госпитале есть кладбище?

— Ну да. Как не быть?

— И хоронят там, по сути, тех, за чьими могилами ухаживать некому. Другие вряд ли по доброй воле в Пекло полезут… Понял тебя. А где этот госпиталь?

Твари я приказал дожидаться на постоялом дворе. Шагать по городу в её сопровождении, это примерно как идти по нему с плакатом «Троекуров, выходи, подлый трус!».

Госпиталь, как рассказывал мне Глеб, спонсировался из государевой казны, и за снабжением его следил какой-то серьёзный чин. Дело тут было поставлено серьёзно. Два новеньких корпуса, чисто выметенный двор, высококвалифицированный — по слухам — медицинский персонал. Садик с деревьями и скамейками, для прогулок выздоравливающих.

Кладбище находилось дальше — так, чтобы от госпиталя не было видно. Разумный ход, нечего раненых вгонять в депрессию. Мы с Глебом пошли вдоль ограды кладбища. И я даже не особо удивился, когда, свернув, увидел старое кирпичное одноэтажное здание с заколоченными окнами.

— Куй железо, не отходя от кассы, — прокомментировал увиденное. — Ну что ж, по ходу, прибыли.

— Там раньше контора была гробовщицкая, — объяснил Глеб. — Потом хозяин помер, дело загнулось. Желающих на кладбище работать как-то не нашлось, неспокойно тут. И осталось здание заброшенным.

— Даже дети не лазают играться?

— Какой там! На пушечный выстрел никто не подходит. Жутью от этого места веет.

Это я чувствовал. Знакомый накат — как в смоленской башне Веселухе, например.

— В Полоцке, как я посмотрю, с мороками работать вообще особо не умеют…

— Ну, извиняй. Куда ж нам до вас, пореченских.

— Ладно, не дуйся. Пошли посмотрим.

Лезть вдвоём в осиное гнездо я не планировал. Просто разведка, без боя. Вдруг туфта какая-то, а я людей приволоку зря.

Чем ближе мы подходили, тем страшнее делался инфернальный ужас. Да тут, однако, посильнее, чем в Веселухе! Видать, и место поважнее.

Нужный Знак я обнаружил опытным глазом быстро — на кирпиче возле дверного проёма. Тот же Знак дублировался возле каждого окна. И даже не один. Сопровождавший его второй Знак я не признал. Зато, кажется, Глебу он сказал многое. Глеб вдруг побледнел и, схватив меня за локоть, молча потащил подальше от неприветливого домика.

— Чего такое? — спросил я, когда мы оказались на безопасном расстоянии.

— Знак не видал, что ли?

— Знак морока — видал.

— Это второй. А первый? Печать!

— Какая такая Печать?

— Которой входы запечатывают. Их разные виды есть. Там обозначение лунной фазы задействовано. Можно так исполнить, что зайти можно будет только в полнолуние, например. Или наоборот, когда новолуние.

— А если в другое время зайти?

— В другое время размажет тебя по земле ровным слоем. И никакой Доспех не поможет.

Надо же, какие весёлые штуки бывают в Полоцке! Ну, ок, пляшем.