Величественный удар моего меча пришлось задержать. Иначе я прикончил бы в первую очередь Аксинью, которая повисла на шее своего подпорченного возлюбленного.
Возлюбленный же, нет чтоб обрадоваться и притихнуть, начал её с себя стряхивать — копать она ему, видите ли, мешала.
— Аксинья! — рявкнул я. — Ты же умная девка! Была. Брось каку!
Аксинья в ответ только залилась слезами. Н-да, блин… Надо было кончать эту тварь сразу в городе, а не рассусоливать. Это я, конечно, мертвяка в виду имею, не Аксинью. Но хотелось-то как лучше. Всякому счастью хочется шанс дать.
Шанс — это хорошо. Однако надо уметь понимать, когда шанс просран. Жаль, что я не психолог. Всё, что мог сказать Аксинье, это: «Есть такой фильм — „Возвращение живых мертвецов 3“, так вот, там парень тоже до последнего за свою ожившую возлюбленную цеплялся. В конце все умерли». Но она меня, боюсь, не поняла бы.
Мертвец вскочил на ноги, отряхнулся, как пёс, вылезший из воды, и Аксинья с писком отлетела на соседнюю могилу.
Ну вот и всё, солнышко моё, пора подыхать.
Я сделал то, чего никогда раньше не исполнял. А именно — закастовал единовременно два Знака: Костомолку и Красного петуха. Сил они потянули, соответственно, двойное количество, но и эффект получился — загляденье. Мертвяка скрючило в три погибели, к тому же он загорелся.
Скрипя зубами, я продолжил вливать лошадиные дозы Силы в оба Знака, и через пяток-другой секунд мои усилия были вознаграждены ветвистой молнией, ударившей в грудь.
Семь родий. Спасибо, как говорится, за бонус.
Я с облегчением отменил Знаки, и мертвец в свободном режиме повалился на землю, прогорая до ценных и не очень костей.
— Ваня, Ванечка! — заливалась слезами Аксинья.
— Ванечка теперь в лучшем мире, — сказал я. А мысленно добавил: «Хрен там плавал».
Потому что пришла мне в голову гениальная идея. Мысль. Догадка. Озарение. Пришло всё это в тот самый момент, когда рыдающая Аксинья подняла стальной череп Ванечки и прижала его к груди. Судя по выражению лица, собиралась всерьёз забрать его домой в качестве сувенира.
— Так, дед, ты, я смотрю, решил половинкой луковки отделаться? — вломился я в камеру пленённого старикана. — Да любой ангел тебе такой хернёй по башке стукнет и отвернётся навсегда!
— Вы это о чём⁈ — задрожал старик, который только-только пообвыкся на киче и стал выглядеть поспокойнее. — Не успели Аксинью спасти?
— Я-то успел! А вот ты, по ходу, не успеваешь.
— Что вы такое говорите?
— Говорю, что Аксинья — девка и правда на загляденье, ко всему — не дура, духом сильна.
— Так и я же вам про то же самое…
— Она череп этого уродца домой унесла!
— Ох, Господи, прости душу грешную! — перекрестился старик.
— Вот и я говорю — ненормально это. Сам-то я, конечно, тоже несколько костей прихватил, когда она отвернулась, но это другое. Просто бизнес, никакого фетишизма. Так, отвлёкся, о чём это я… А, да! Ванюшка, жених, у тебя приворот заказывал?
Старик обхватил голову руками, всхлипнул и пискнул: «Да!»
— От же ж вы красавцы! — восхитился я. — Это ж какая схема! Значит, сначала приходит дурачок, заказывает приворот. Ты всё делаешь, и красотка в дурачка влюблена по уши. Потом приходит другой дурачок, заказывает выпилить счастливчика. И того совершенно случайно отоваривают топором по голове на лесозаготовке. Затем вы его воскрешаете, и он утаскивает на тот свет невесту, у которой после приворота нет даже половинки шанса отказаться. Ну а тот, что убийство заказывал, лет через десять один хрен чёрту достанется. Один приворот — и три человека чёрту в пасть! Так⁈
Старик выл, испытывая вулканическое раскаяние.
— Нахрена⁈ — заорал я и, толкнув старика в лоб, заставил поднять взгляд и посмотреть мне в лицо. — Зачем Троекурову это нужно? Зачем он людей в потусторонний мир тащит⁈
— Я не знаю!
— Врёшь, скотина! Чем вы занимаетесь? Чертей кормите, что ли? Я однажды приду туда и чертям такой холокост устрою, что они богу молиться начнут, чтобы тот меня забрал!
— Я ничего не знаю! — ревел старик. — Я просто делал, что Троекуров приказывал!
— Нет, ты не «просто делал, что Троекуров приказывал». Ты людей убивал. Пачками. Хватит врать себе, пойми и прими, что ты — мразь. Я тебе шанс дал хоть немного отмыться от того дерьма, в котором ты по уши, а ты этот шанс мне в лицо швырнул.
— Не швырял! Я — нет! Я не думал…
— Так начинай думать! Как этот самый приворот снять⁈
— Отворот нужен!
— Ты издеваешься, что ли⁈
— Правду! Ей-богу, правду говорю! Есть такой обряд специальный — отворот, чтобы любовную зависимость снять!
— И провести ты его можешь?
— Могу, только травки нужны!
— Травки ему нужны, — буркнул я, остывая. — Ладно. Говори, что нужно — найдём.
— Только вот Троекуров…
— Да защитим, не ссы.
Век живи — век учись. До сей поры я и не догадывался, что в Смоленске есть лавка травницы. Как она наверняка есть и в Петербурге и даже в Поречье. И травницы не имеют никакого отношения к колдунам и ведьмам. Это хорошо, что дед меня сразу предупредил, а то разговор мог бы не задаться.
В лавке, завешанной самыми разнообразными «вениками», дух стоял такой, что хоть топор вешай, у меня аж в глазах потемнело с непривычки.
— Здравствуйте, господин охотник! Что вас привело в наши края?
Проморгавшись, я увидел за прилавком вместо сгорбленной бабки, которую почему-то представлял при слове «травница», симпатичную девчонку лет семнадцати-восемнадцати, которая, улыбаясь, смотрела на меня.
— Привет, — подошёл я к прилавку. — Ты, что ли, травница?
— Я, — сверкнула глазами девчонка. — Раньше бабушка была, но её в прошлом году схоронили. Мама моя у неё не училась, зато я — с детства помогала. Вот и взялась.
— А родители-то как? Не против?
— Ворчат, конечно, да только против денег не поворчишь, — рассмеялась девчонка. — Лавка хороший доход приносит.
— Ну, дай бог тебе финансового процветания, милая травница. И чтоб налоговики сюда дорогу забыли. Это. Мне тут кой-чего надо прикупить. Знающий человек сказал, что здесь всё можно отыскать.
Я положил на прилавок клочок бумаги, на котором прыгающим почерком старика-разбойника были записаны ингридиенты для ритуала.
Девчонка пробежала список взглядом, постучала пальчиком по одному пункту.
— Корня ятрышника нет. Если подойдёте через пару дней — всё будет, достану.
— Пару дней? — поморщился я. — А побыстрее никак? Заплачу больше.
Девчонка призадумалась. Коммерческая жилка в ней прям чувствовалась.
— Завтра к вечеру приходите.
— Замётано, буду. Список оставляю. Это на возможные расходы. — Я придавил список серебряной монетой.
— Спасибо вам, господин охотник, — девчонка ловко схватила монетку.
И ведь даже не сказала, что цена всех этих травок — сильно меньше той монеты. Ещё и сверх того слупит. Умница, горжусь.
Выйдя из лавки, я призадумался. Ждать больше суток — этого я не планировал. Троекуров может в любой момент телепортнуться в камеру к старику и прикончить его. Ищи-свищи потом другого умельца отвороты делать. Искать-то, конечно, придётся всё равно, да только Аксинью хотелось бы пораньше откачать. А то девка либо рехнётся с этим черепом наглухо, либо с собой чего-нибудь сделает. Одно другого не исключает совершенно.
Нет, тут дело серьёзное. Надо передислоцировать деда от греха подальше, и я даже знаю, куда. Всё равно в ту степь хотел податься.
— Господь всемогущий, спаси и сохрани меня, греш…
— Всё, приехали. Станция «Поречье», конечная. Просьба освободить вагон.
Я вытолкнул охающего старика из кабины, вышел следом и поморщился. Погодка в Поречье была такая себе. Небо хмурилось, дул невесёлый ветер. Этак скоро надо будет тёплым шмотом себя обеспечивать. А там и зима недалеко. А зимой, говорят, по охоте вообще голяк…
Ладно! Хватит о грустном. Будем жить в моменте и выжимать из него всё.
— Прохор! — заорал я. — Выходи! Я тебе постояльца притаранил!
Прохор вывалился из дверей оплота, пуча на меня единственный глаз.
— Кого? Это ещё кто⁈
— Ценное оборудование. Дедушку нужно сохранить живым до завтрашнего вечера, — пояснил я. — Найдёшь, куда его приткнуть?
— Чего не найти! — фыркнул Прохор. — Вон, там такой же сидит! Нехай вдвоём лясы точат.
Я посмотрел на пристройку, в которой поселился мастер Сергий, и кивнул.
— Добро. Пойду внушение сделаю.
— Какое?
— Да чтоб мастер сам его не прибил, блин.
Мастер Сергий выслушал меня внимательно и благосклонно. А потом выдал вердикт:
— Пусть живёт.
— Не прибьёшь его?
— Делать мне больше нечего. Моё дело — амулеты справлять. Ты, кстати, определился с размерами своего чудовища?
Это он про нагревательный элемент так.
— Нет ещё. Вот скоро котёл будет — я тебе просто котёл принесу. Сам обмеришь и выводы сделаешь. Ну или на место с тобой смотаемся, если там шибко неудобная дура.
— Хорошо. — Мастер Сергий снова склонился над амулетом, потеряв ко мне интерес.
— Погоди. Есть к тебе ещё вопрос. Консультация нужна. Не знаю, к кому ещё обратиться. Вот, глянь.
Я положил на стол пулю, извлечённую из достопамятной доски.
Мастер Сергий отложил амулет, взял пинцетом пулю и внимательно осмотрел её через увеличительное стекло.
— Что скажешь?
— Пуля.
— Это я сам вижу. Из чего она, как работает?
— Металл непонятный. Не свинец. — Мастер Сергий легонько потряс пулю, прислушался к ощущениям. — Сила от неё идёт. Как будто амулет, но странный какой-то. Ты где это взял?
— Стреляли, — пожал я плечами.
— Кто стрелял?
— Да так, одна сволочь… Ну, если честно, то оживший мертвец.
— Н-да. По слухам уже знаю, что умеете вы, ваше сиятельство, необычных приключений найти. Стреляющие мертвецы. Дожили…
— Да как будто я его специально искал! — возмутился я. — Они ж на меня сами из-за каждого угла выпрыгивают, приключения эти.
Мастер Сергий вновь встряхнул пулю, положил её на стол и покатал под увеличительным стеклом.
— Знаки на неё нанесены. Неизвестные, непонятные. И переплетены меж собой.
— Эта пуля Доспехи пробивает.
— Не удивлён. Она, полагаю, и Защитный Круг пробьёт.
У меня по спине пробежал знакомый холодок.
— А защититься от неё как-то можно?
— Верно, можно. Оставь, попробую плетение на амулет перенести, с изменениями умляутов снаружи — вовнутрь. Хотя это спорно…
Мастер Сергий забормотал на каком-то своём, амулетном языке. Я понял, что моё присутствие больше не требуется, и встал.
— На днях загляну. Бывай, мастер Сергий!
— И тебе всего доброго, охотник.
Выйдя на улицу, я сказал старику:
— Заходи.
Когда за ним закрылась дверь пристройки, Прохор обратился ко мне:
— Чаю, может?
— Не, я тут ещё в одно местечко хотел наведаться. А потом — домой. Отсыпаться и отъедаться.
— Дело доброе.
Попрощавшись с Прохором, я зашагал по хорошо знакомой дороге, ведущей к имению графа Дорофеева. Благо, недалеко.
Рассуждал так: если человек в нынешние дремучие времена назвал собак Плюмбум и Феррум, то он должен шарить, как минимум, в латыни. А возможно, ещё и в химии. Мне в текущих обстоятельствах пригодится и то, и другое. Ну, и вообще — давненько мы с соседом не виделись. Как-то меня всё по другим местам носит, не до ближайших окрестностей.
Дорофеев мне обрадовался.
— Здравствуйте, Владимир Всеволодович! Давненько вас не видал. Перекусить изволите?.. Немедленно прикажу подать.
— Благодарю, я не голоден.
Знаю я эти ваши перекусы. Объемся сейчас, потом тётка Наталья самого живьём сожрёт с досады.
— Вы уж простите, Михаил Григорьевич, я к вам по делу.
— По делу? — Дорофеев обрадовался. Хоть и помещик, а делами ворочать любит больше, чем на диване валяться. Вон, аж настроение поднялось. — Тогда извольте ко мне в кабинет!
Мы прошли в кабинет. На столе я увидел письменный прибор, стопки бумаг. Видно, что помещение — не для галочки, Дорофеев тут частый гость.
— Могу я воспользоваться вашим пером и бумагой?
— Безусловно. Присаживайтесь, — Дорофеев кивнул на стоящее у стола кресло.
Я сел.
— Мне нужно кое-что записать. Это займёт некоторое время.
— Ничего, я никуда не спешу. Записывайте на здоровье.
Я придвинул к себе лист, обмакнул перо в чернильницу. И принялся строчить. Постарался воспроизвести записи из блокнота Троекурова так, чтобы не натолкнуть Дорофеева на всякие ненужные мысли. Даты записей, например — а блокнот представлял собой что-то вроде дневника — указывать не стал.
Дорофеев присел в кресло, стоящее с другой стороны стола, и с интересом следил за тем, как я пишу.
— Вот. — Закончив, я развернул лист. — Меня интересует перевод этих строк. Я ведь обратился по адресу?
— Смею надеяться… — Дорофеев извлёк из бархатного футляра пенсне, водрузил на нос. Пробежал глазами строки. — Хм-м, как любопытно. «Нынче приобрёл подходящее помещение для проведения опытов. Оборудование доставят в течение недели». Далее: «Всё готово. Приступили. Результатов пока нет». Далее: «Результаты плачевны. Инженера утилизировал, выписали из Кёльна другого. Ожидаю». «Есть результат! Доспех первого уровня слегка повреждён…» Владимир Всеволодович. — Дорофеев поднял на меня изумленный взгляд. — Простите мне моё любопытство. Могу узнать, что это я такое перевожу?
— Можете, конечно. Почему нет. Это — будущий роман.
— Роман? — Дорофеев аж поперхнулся.
— Ага. Фантастический. Бояръ-аниме. У вас тут такое никто не пишет, я стану первооткрывателем. Все сливки соберу, в топ продаж с одной главой взлетать буду… Да вы переводите, переводите. Не отвлекайтесь.
— То есть… Вы это сочиняете?
— Именно.
— А почему же на латыни? Не проще ли на русском? Или хотя бы на французском — он, говорят, сейчас входит в моду?
— Да проще, конечно. Но что поделать. Вдохновению не прикажешь. Видите ли — творческий человек себе не подвластен. Им владеет муза. И когда она приходит, не спрашивает, на каком языке изъясняться.
— То есть, верно ли я понял… Вы сочиняете свой будущий роман на языке, которого не знаете?
— Совершенно верно! Музе, видите ли, строго пофиг, чего я там знаю, а чего не знаю. Кстати, как вам сюжет? Захватывает? Только ответьте честно, как на духу! Я приму любую критику. Для меня, как начинающего автора, это очень важно.
— Э-э-э… Да, несомненно. Захватывает.
— Тогда не будем отвлекаться. Что там дальше?
Дорофеев поправил пенсне и снова уткнулся в лист.
— «Доработали сплав. Доспех первого уровня удалось повредить фатально. Хозяин весьма доволен».
Я скрипнул зубами.
— Хозяин, говорите? А имени этого хозяина нет?
— Нет. Просто слово с большой буквы — Dominus.
— Ясно. Дальше?
— «Испытываю затруднения с сырьём. У этих идиотов похитили целый мешок. Я рассчитывал на него. Теперь придётся изыскивать сырьё в других местах. Хозяин крайне недоволен».
Ха! Я, припомнив мешок, который отбил у Головина, усмехнулся. Ишь как, оказывается, хвост-то Троекурову прижал! Надеюсь, твой хозяин тебя за этот косяк башкой в дерьмо помакал как следует.
Следующая фраза Дорофеева предположение подтвердила.
— «Так называемый граф Д. становится реальной проблемой. Я определенно недооценил этого сопляка. Навожу справки, откуда он взялся»… Граф Д. — это персонаж? — заинтересовался Дорофеев.
— Угу. Антагонист.
— Смею надеяться, прототипом являюсь не я?
— Вы? Почему — вы?.. Ах, да! Тоже ведь граф и на «Д»… Нет. Какой же вы сопляк?
Дорофеев довольно улыбнулся.
— Не хотелось бы, знаете, на старости лет… Так, продолжаю. «Сырьё прибыло. Его, увы, немного. Но зато исследования подходят к завершению». «Да! Сегодня великий день. Формула сплава найдена. Свинец — 67,8%, сырьё — 32,2%. Требуемые Знаки выявлены. Уровень воздействия соответствует охотничьему рангу „Витязь“».
Угу. То есть, я прав. Абы кто оружием пользоваться не может. Тварь, которую я раскатал в гробовой мастерской, создана специально в качестве придатка к оружию. Прокачана каким-то образом до ранга «Витязь», только вот малость не доработана. В серию запускать рано.
— «Первая модель оператора неудачна, — продолжил Дорофеев подтверждать мои мысли, — отправили в переплавку». «Вторая модель лучше, но почти не управляема. При испытаниях серьёзно пострадала лаборатория. В переплавку». «Третья модель хороша! Есть ряд недоработок, занимаемся устранением. Следующую модель уже не стыдно будет показать Хозяину. Если бы только не проблемы с сырьём!» «Граф Д. крайне меня удивил. Из его усадьбы мне пришлось спасаться бегством. Не прощу сопляку этого позора! В следующий раз, когда мы встретимся, живым он не уйдёт». Всё интереснее и интереснее, — вежливо заметил Дорофеев. — Знаете, мне уже не терпится узнать, чем закончится ваш роман!