Король мертвецов

Глава 3

Я потянул на себя калитку. Заперта она не была — Колян расстарался, не подвёл, — и даже не скрипнула. Я быстро пробежал через сад, подошёл к двери чёрного хода. Эта тоже не заперта. Хорошо всё-таки иметь на враждебной территории своего резидента, удобно. Особняк был, мягко говоря, не маленьким. И тут снова пригодилась помощь Коляна, парнем он оказался толковым.

Набросал план здания, отметил крестиками кабинет отца и библиотеку — сказал, что в ней Троекуров старший уединяется не реже, чем в кабинете. Закрывает дверь на ключ и приказывает не беспокоить. Что характерно, в отношении спальни такого распоряжения ни разу не поступало. Хотя, как я понял из сбивчивого рассказа Коляна, по части плотских утех Троекуров себе ни в чём не отказывал. Жил, что называется, полной жизнью. О своей матери Колян не обмолвился ни словом, а спрашивать я не стал.

Прислуга, прибрав со стола после ужина, расползалась по комнатам и не отсвечивала. Что мне, собственно, и требовалось.

Я вошёл в дом через чёрный ход. Следуя инструкциям Коляна, свернул в коридор, ведущий в левое крыло особняка, и скоро остановился перед дверью троекуровского кабинета. Дальше Колян честно предупредил, что помочь не сможет, ключа от кабинета у него нет. Ключ папаша никому не доверяет. Ну да и чёрт с ним, дело житейское.

Я, конечно, не профессиональный взломщик, но и здешним мастерам до хитроумных замков — как до звезды пешком. По крайней мере, в моём собственном доме таких запоров, которые нельзя было бы открыть, применив прямые руки и долю фантазии, не наблюдалось. Я рассчитывал на то, что и троекуровский дом вряд ли обслуживал инженерный гений. Тем более, что своих домашних Троекуров держал в таком страхе, что мимо его кабинета ходили-то, крестясь, ломиться туда просто не хватило бы духу. А всерьёз предполагать, что у кого-то постороннего хватит наглости впереться в святая святых Троекурову, наверное, вовсе в голову не пришло.

В коридоре было темно. Колян сказал, что в отсутствие папаши сюда никто не суётся, и светильники почём зря не жгут. Разумно, чё.

Я запалил крохотного Светляка. Совсем малюсенького, света хватало ровно настолько, чтобы рассмотреть замок. Услышу шаги — тут же погашу и свалю аккуратно, только меня и видели. То есть, не видели — я раньше свалю.

Склонился над замком. Немного повозился, применив инструмент, одолженный по такому случаю у мастера Сергия. Есть! Внутри замка негромко щёлкнуло. Я потянул дверь на себя.

Хрен там. Даже не шелохнулась! Хотя я на сто процентов уверен, что замок открыл.

Ну, тоже ожидаемо. Второй уровень защиты, магический. И опять же — вряд ли что-то запредельно сложное. Так, на всякий случай. Мало ли, кто из домашних страх потеряет, ключ подберёт.

Я нащупал в кармане амулет, приобретённый у знакомого торговца в Поречье. Торговец был человек мудрый, дурацких вопросов не задавал. Просто назвал цену.

Я поднёс амулёт к замку. И отскочил — в ту же секунду на меня прыгнула дверь. Едва успел придержать, чуть по лбу не двинула. Ну, сам виноват, перестраховался. Затребовал у торговца самый мощный амулет из всех возможных, тут и трети усилия бы хватило.

Войдя в кабинет, дверь я аккуратно прикрыл. Шторы на окнах задвигать не пришлось, и так были задраены в полный блэкаут. Не любит господин Троекуров солнечного света, ох, не любит! Я прибавил Светляку мощности. Осмотрел кабинет.

Как положено — стол, кресло, шкафы. На столе пусто. Ничего, кроме письменного прибора. Пыли нет ни на нём, ни на столе, но это ничего не значит. Убирают здесь наверняка на совесть.

Я повыдвигал ящики стола. Тоже ничего интересного не обнаружил. Кроме лежащего в верхнем ящике пистолета.

Ручка была богатой — из ценной породы дерева, украшена симпатичными камушками. Тоже, наверное, ценными. Только вот держать пистолет в руке они больше мешали, чем помогали. И что-то я сомневаюсь, что благодаря украшениям прицельность повышалась — понты, и ничего больше.

Несмотря на это, велик был соблазн оружие забрать, а вместо него нацарапать на дне ящика понятное в любом мире изображение определенного органа. Но я вспомнил о Коляне, которому тут ещё жить, и со вздохом отказался от этой мысли. Задвинул ящик. Пошуршал бумагами в остальных.

Ничего интересного, в основном имущественные документы. То есть, сами-то по себе они интересные — о том, что принадлежит Троекурову дохрена всего, он не соврал.

Земли, жилые и административные здания в Петербурге, Смоленске и почему-то Полоцке (интересно, где это?), деревни, леса, поля и прочие угодья. Куча счетов на закупку металла, угля, всякого хитроумного оборудования. Я убедился в том, что давно подозревал: некромантия у Троекурова поставлена на широкую ногу. Производственная лаборатория под башней Веселухой, которую мы с братьями охотниками сровняли с землёй — капля в море.

Но ничего, что касалось бы лично меня, или могло как-то рассказать о ближайших троекуровских планах, в ящиках не нашлось. Пристальный осмотр шкафов, на предмет спрятанного где-то сейфа, тоже ничего не дал. Значит, нужно перемещаться в библиотеку. Может, там повезёт.

Я пошёл было к двери, но в последний момент остановился. На полу лежал ковёр с плотным шерстяным ворсом. Такой, знаете — пальцем проведёшь, след останется. Я присел на корточки и изобразил на ворсе Знак. Оставлять что-то фундаментальное — идиотизм, Троекуров вмиг срисует. А этот и не заметен почти, и долго не проживет, до следующей уборки — максимум. Не сработает, так не сработает, чёрт с ним. А если сработает, то перемещение по дому мне облегчит, мало ли для чего захочу вернуться в кабинет. Лишний раз в коридоре светиться не буду. Ну и сам факт изображения Знака в сокровенном убежище заклятого врага грело душу, чего уж греха таить.

В библиотеку я пробрался так же, как в кабинет, только прыгнувшую навстречу дверь придержал заранее. Даже скучно стало. Фу на тебя, Троекуров, мог бы позатейливее что-то придумать!

А вот дальше стало интересно. Размером библиотека крыла кабинет, как бык овцу. И вся была уставлена шкафами. Они стояли как вдоль стен, так и посреди помещения, двумя рядами по сторонам от узкого прохода. Даже в простенках между окнами стояли шкафы. Единственный свободный от шкафов угол был занят небольшим столом и креслом рядом с ним. На столе — ничего, кроме пепельницы.

Н-да. И что я тут буду искать, спрашивается? Иголку в стоге сена?

Я задумчиво двинулся по проходу между шкафами, к окнам. Шкафы на первый взгляд не отличались друг от друга ничем. Даже как будто книги в них стояли одинаковые… Но присмотреться внимательнее я не успел.

Даже сказать не могу, что именно во мне сработало — в момент, когда-то кто-то появляется из ниоткуда посредством Знака, не раздаётся никаких звуков. Просто, вот только что было пустое место, а теперь на этом месте стоит человек. И я каким-то шестым чувством понял, что в библиотеке появился человек. Кто именно, гадать не приходилось.

Я мог попытаться успеть изобразить Знак до того, как Троекуров меня заметит, и через секунду оказаться у себя в башне. Собственно, изначально, закончив с делами, собирался поступить именно так. Но после того, как наткнулся на магическую защиту двери, передумал.

Чёрт его знает, какие тут ещё охранные системы действуют, от дверей-то я подстав уже точно не жду. Каким путём вошёл, таким и выйду. Ну и не факт, что Троекуров не успеет заметить, как я исчезаю посредством Знака. Уж два и два сложить сумеет, в этом я не сомневался. Я-то его не боюсь, конечно, пусть от злости хоть обосрётся, но давать понять, что настойчиво им интересуюсь, тоже не хочется. Расслабленный ничего не подозревающий противник — совершенно не то же самое, что собранный и готовый к драке.

Всё это пронеслось в голове буквально за долю секунды. Которая мне понадобилась на то, чтобы в два прыжка оказаться рядом с ближайшим окном и скользнуть за штору — благо, свисали они до самого пола.

Н-да. В последний раз я так резвился, когда в детсад ходил. Если Троекуров меня всё-таки заметил — то-то будет забавно…

— Кто здесь? — глухо спросил Троекуров.

Я услышал скрип — по полу скрежетнули ножки кресла. По проходу между шкафами застучали тяжёлые шаги. Они приближались ко мне.

Я замер. Был бы Троекуров охотником — штору бы отдёрнул сразу. Но Троекуров охотником не был. Он был хитрой, жадной, облагодетельствованной многими плюшками, но всё же человеческой тварью. Мою охотничью силу не чувствовал. Только на это и оставалось рассчитывать.

Шаги замерли едва ли в полуметре от меня. Я на всякий случай перестал дышать. А за окном вдруг залилась лаем собака. Через секунду к ней присоединилась вторая.

— Что там ещё? — буркнул Троекуров.

Шагнул вперёд. И отодвинул штору.

Рука, ухватившаяся за край материи, почти коснулась моего уха. Сверкнули в лунном свете драгоценные камни в перстнях.

Я приготовился изображать Знак, а если не сработает, бороться за свою жизнь до конца. Но раздвигать штору полностью Троекуров не стал. Того, что увидел, было, видимо, достаточно. Обронил ругательство, отпустил штору и тяжёлыми шагами пошёл прочь — к двери. В замке заскрежетал ключ.

Чёрт! Дверь-то не заперта!

Но Троекуров, повозившись с замком, ничего не сказал. Замок запирался на несколько оборотов; наверное, внимания не обратил. Спешил узнать, что там происходит на улице.

— Кузьма! — донёсся до меня повелительный голос из коридора. — Николай!

Так, ну сейчас он тут наведёт шороху. Надеюсь, что у парня, которого провожали добродушным лаем собаки, прибывшего сюда якобы по поручению Обломова, легенда крепкая. А у меня появилось время на то, чтобы исчезнуть.

Я выскочил из-за шторы, бросился по проходу к двери. И на столе в углу увидел то, чего там раньше точно не было — пухлую тетрадь в кожаном переплёте.

Первый и естественный порыв был — схватить и дать дёру, как истинный джентльмен. Но потом вмешался голос разума, который сказал мне, что это глупо, что Троекуров сразу же поймёт, что тут кто-то был. Чуть позже — через секунды две-три — догадается, у кого хватило наглости тут побывать. Ещё секунд пять ему потребуется на то, чтобы смекнуть, что сынулька наверняка тоже в деле. Добавим ещё секунд семь — и ниточка к непонятному гонцу от генерал-губернатора тоже протянется. Так я одним махом лишусь и своего двойного агента, и Ильи Ильича, и этот зануда опять ко мне припрётся, начнёт гундеть, как он меня не любит, даже кушать не может. Бр-р-р, мерзость.

Нет, воровать не будем. По крайней мере, в привычном смысле этого слова. Представим себе, что это — электронная книга, у которой скачивание запрещено. И применим нашу уникальную память.

Времени было, наверное, в обрез, по крайней мере, я предпочитал думать именно так. Поэтому решил начать с конца. Открыл тетрадь на последней заполненной странице и присвистнул.

Латынь. Твою-то ж мать… Не, ну, с одной стороны, это позволяет предположить, кто тогда анонимку Обломову написал, подписавшись нерусскими буквами. А с другой — прочитать я этого не смогу. Был бы английский — другой разговор, но английский в этом мире вообще не котируется. В латыни же мой потолок — memento mori. О, кстати, про mori тут что-то есть. Интересная книжка, наверное.

Я перелистал несколько страниц, тупо фотографируя их в память, как страницы той загадочной рукописи, которую расшифровывал мой дядя. Фотографическая память — это, в целом, довольно простая штука. Вместо того, чтобы складывать в памяти.txt, запихиваем туда.djvu без слоя распознанного текста. Места занимает вагон, но места в голове достаточно. И такого слова, как «забыл», уже не существует. Запомненная таким образом информация не восстанавливается каждый раз при припоминании с известными искажениями, а всплывает как есть, в первозданном виде.

То же предчувствие, что уже спасло меня несколько минут назад, вернулось. Я положил тетрадь на место и бросился к выходу. Выскочил за дверь, и, уже прикрывая её за собой, услышал ворчание Троекурова — он вновь переместился в своё кресло.

Прекрасно. Шалость удалась. Теперь осталось свалить отсюда подобру-поздорову и в спокойной обстановке разобраться с честно украденной писаниной. А то ишь ты, про mori он там пишет. Графоман чёртов. Посмотрим ещё, кто кому mori устроит.

Я сделал два шага и буквально налетел на Коляна.

— Уходи! — прошептал тот, выпучив глаза. — Немедленно уходи!

— Собственно, этим и занят, — развёл я руками. — Поставленные цели достигнуты, зависать тут долее смысла не вижу. Всё равно никто не наливает, культура — по нулям.

Колян махнул мне рукой и побежал на цыпочках к чёрному ходу. По пути мы напоролись на служанку. Я еле успел спрятаться в дверной нише.

— Ах, Николай Дмитриевич! А вас папенька ищет…

— Это я его ищу! — рявкнул на неё Колян. — А ты что здесь делаешь⁈

— А… А почему же у чёрного хода ищете? Барин им никогда не пользуется…

— Ты что, мне вопросы задавать решила? Завтра же работу искать будешь! А рекомендацию я тебе такую дам, что в бордель простыни стирать — и то не возьмут!

— Простите! Простите, умоляю, забылась! — и служанка утекла. Где-то далеко хлопнула дверь.

— Беги! — шепнул мне Колян. — Пока снова собак не спустили!

Я кивнул.

— Завтра ждать тебя буду. В том же кабаке. Доложишь обстановку.

Через несколько секунд я пересёк сад и выскочил за калитку. Вовремя — по саду снова забегали собаки. Одна попыталась было брехнуть мне вслед, но этого можно было уже не опасаться. Мало ли что там собакам почудится.

На следующий день я засел в знакомом кабаке. Коляна долго ждать не пришлось — существование под одной крышей с папашей его, видимо, и впрямь тяготило. Хватался за любую возможность слинять.

— Ну, что теперь? — плюхнувшись за стол напротив меня, дрожащим шёпотом спросил он.

Я пожал плечами.

— Продолжаем наблюдения. По таким, как твой батя, работать нужно тщательно и осторожно. Знания — сила. Их и будем собирать.

Колян уронил голову на руки.

— Нет, это кошмар какой-то! Ты просто не представляешь… Я каждый раз, как на папашу смотрю, того мертвеца вспоминаю. Давно бы вовсе сбежал куда подальше, если бы не…

— Родственные чувства? — предположил я.

— Наследство!

— А, ну да. Прошу простить моё воспитание.

— Завещание, точно знаю, у него есть, и я там — единственный наследник. Но то пока. До тех пор, пока я папашу не разочарую. А я, чувствую, разочарую. Вот откуда он вчера появился⁈ И ведь как ни в чём не бывало. Как будто и был дома весь день!

Я через стол, уставленный блюдами, наклонился к Коляну.

— Ладно. Слушай сюда. Хвоста вчера за мной не было, я следил.

— Хвоста?.. — Колян посмотрел на меня с диким подозрением, мол, а не чокнулся ли я от великой радости, что удалось обшмонать дом самого Троекурова.

— Слежки, — перевёл я.

— А…

— Руль на. Тем не менее, в этом кабаке мы уже скоро примелькаемся, так что встречаться будем в ином месте. Я тебе потом сообщу, в каком.

— Да брось ты! Мой отец в подобные заведения носа не кажет.

— Сказал бы я тебе, в какие заведения кажет нос твой отец.

— Да чего я о нём не знаю!

— Ну, есть кое-что. С тех пор, как мы с тобой в Веселухе развлекались, мне удалось раскопать дополнительную информацию. Твой папенька содержит сеть благотворительных заведений в Санкт-Петербурге и Поречье. Наверняка и в Смоленске тоже есть, и в Москве, и хрен знает, где ещё.

Тут я вспомнил слово «Полоцк». Поставил в памяти зарубку — хоть на карту посмотреть, где это вообще. Колян выделил в моей речи другое слово.

— Благотворительных? — Судя по выражению лица, он не поверил. В высадку инопланетян, вооружённых обезьяньими жопами, поверил бы, а в благотворительность своего досточтимого папаши — нет.

— Угу. Прибыли не приносят, вложений требуют. Что это, как не благотворительность? Чистейшей воды. А специализация проста, как палка: оказывают населению услуги по наведению порчи, насыланию проклятий и прочего дерьма. Приходит персонаж А, заказывает услугу — угробить персонажа Б. На персонажа Б насылается, допустим, кикимора. Результат: персонаж Б погиб, а душа персонажа А достаётся чёрту. Ну и сам «торговец», разумеется, по итогу тоже чёрту.