Корпорация "Божий промысел"

Глава 35

Вернуться в Россию не получилось. Из-за просроченной визы Варе даже билет не продали. В консульстве обещали помочь, но это могло занять не один месяц.

В первую безумную ночь, не успев на уехавший автобус, она познакомилась с местным молодым священником. Он вышел на крики проклятья, адресованные Всевышнему, впустил в храм, выслушал, успокоил.

Они проговорили почти до утра. Пастор рассказал, что люди неправильно понимают и трактуют происходящее с ними. Например, «наказание» подсознательно считают карой, возмездием, а на самом деле, это «наказ» – напутствие. Бог воспитывает, даёт возможность стать лучше. Вообще, по его мнению, он посылает испытания только тем, кого любит.

Несколько месяцев Варя прожила в общежитии для паломников при храме. Помогала по хозяйству, мыла полы и скамейки, отмыла окна от векового жира и копоти – в храме стало даже как–то светлее. На службах она обычно сидела в самом конце зала. Ей нравилось слушать певучие проповеди, особенно на латыни. Они звучали, как древние, а потому сильные магические заклинания. Но не причащалась никогда.

***

– Варя, вы верите в Бога?

Пастор сидел рядом с ней в ночном саду на качелях.

– Наверное, да. Вас смущает, что я не молюсь с вами?

– Нет. Мне это, как раз неважно. А что такое, верить в Бога, как вы думаете?

Ну, – Варя задумалась. Такой простой вопрос не может быть без подвоха, – я верю, что он есть. Значит, верю.

– Нет. Верить в Бога это не просто допускать его существование. Это верить, что всё, что он нам уготовил, он делает с любовью к нам.

– Вот в это очень сложно порой поверить.

– А вы попробуйте.

***

Примелькавшись, Варя стала частью прихода. К ней уже относились, как к помощнице пастора. Прихожане узнавали о времени начала мессы, договаривались о венчаниях и отпеваниях. Фактически, она стала секретарём прихода.

– Варя, можно с вами поговорить? – пастор вышел из храма в солнечный летний день. Варя последовала за ним.

– Я очень вами доволен.

– Но?

Пастор смутился. Прямолинейность и решительность русской гостьи его до сих пор шокировала.

– Вы разговариваете с прихожанами.

– В этом проблема? Простите, я не знала, что этого нельзя делать.

– Я не про светские разговоры, – пастор замялся, подбирая слова, – как бы сказать, они с вами делятся своими душевными муками.

– Так в чём проблема-то? Люди общаются, это нормально.

– Они воспринимают это как исповедь.

– Почему?

– Вы им даёте советы, – пастор развёл руками, – здесь так не принято. Исповедовать могу только я.

– Я в курсе. Но, если честно, вы же им не помогаете.

– Я помогаю облегчить душу.

– Как? Прочитав десять раз «Дева Мария»?

– Им помогает Господь.

– Он бросает их на произвол судьбы. Они приходят за помощью, а вместо неё получают лекции о смирении.

У пастора выступили желваки, ладони сжались в кулаки. Он украдкой перекрестился, торопливо прошептал молитву.

– Варя, мне очень жаль, но дальше наши пути расходятся.

– Вы меня выгоняете?

– Нет. Я вас отпускаю. Вы достаточно окрепли, чтобы продолжить свой путь.

***

За свою работу секретарём она получала небольшое жалование, которое должно было обеспечить ей несколько месяцев крайне скромной жизни, по сравнению с которой монастырская казалась раем.

С рюкзаком за плечом, в чёрном длинном платье, которое ей великодушно разрешили оставить себе, она наконец села в автобус до города.

Куда обратиться человеку в отчаянии, которого отторгла даже церковь?

Вычурный дом с лепниной по всему фасаду гостеприимно приглашал войти через подъезд, по бокам которого ютились вывески разместившихся внутри контор. Варя почему-то из всего разнообразия выхватила: «Психолог. Гарантированный результат за один приём». Она усмехнулась забавному совпадению её состояния и предложенных обстоятельств. Вошла внутрь. Нашла кабинет на шестом этаже.

***

– Что вы сейчас чувствуете? – спросила женщина, сидя в удобном кресле. Кабинет освещал торшер на высокой ножке. На полу лежал уютный ковёр, в тон тяжёлым, плюшевым шторам. За приём пришлось отдать сто евро, сократив срок падения в бездну нищеты минимум на две недели.

– Смущение.

– Что вас смущает?

– Часы на стене, на которые вы смотрите.

– Извините, у меня через час клиент, я взяла вас из сострадания.

«Ага. И желания заработать лишнюю сотку», – подумала Варя.

– Ладно. Давайте расскажу. У меня нет визы, жилья, работы, друзей, родственников. Что я, по-вашему, чувствую?

Женщина задумалась на две дорого оплаченных минуты.

– Я не знаю, что вы чувствуете. Это ваш опыт, ваши переживания. С каким запросом вы пришли ко мне?

– Да у меня нет запроса! У меня яма. Вы пытаетесь отработать час, но так у вас не получится.

– Почему, интересно?

– Да вы в себе не уверены! Господи, какая я дура, что пришла к вам!

– Почему вы решили, что я не уверена в себе? – женщина села в кресле, наклонившись ближе к Варе, чем окончательно выдала интерес.

– На вас хорошее платье, вы пытаетесь выглядеть респектабельно, но при этом носите браслет, наверное, очень дорогой, который скорее подходит к пляжному сарафану, чем к деловому костюму. На вас украшения, не гармонирующие друг с другом, значит, вам дарил их дорогой вам мужчина долгое время, причём, состоятельный. Но на руках нет обручального кольца и даже следа от него. Вы были его любовницей. Скорее всего, он просто захотел от вас избавиться и внушил идею «начать самостоятельную жизнь». В России таким, как вы, обычно покупают парикмахерские, у вас – кабинеты психолога. Вы приняли меня без записи и сразу, у хорошего психолога время расписано на месяцы вперёд, и он просто так не возьмёт никого с улицы. Не потому, что нет «окошек», а потому, что эффективно можно провести в день две-три консультации. Если бы у вас была полноценная практика, вы бы предложили прийти завтра, послезавтра, но не ухватились бы сразу.

– Может, я хотела вам помочь?

– У дверей, возле коробки с новыми бахилами, стоит корзина для мусора. В ней три-четыре пустых стаканчика от дешёвого кофе и ни одной пары использованных бахил. Да! Кстати! У вас стоит дорогая кофемашина, но вы мне кофе не предложили. И сами не пьёте. Значит, там мало зёрен и вы бережёте его для состоятельного клиента, который, по вашему мнению, придёт на второй сеанс. Я точно не подхожу под эту категорию. Тут вы абсолютно правы.

– Вы, простите, шпион или карабинер?

– Хуже. Я сама психолог.

– Что же вы закончили?

– Университет Аризоны.

Женщина замолчала. Видимо, её образование звучало не так пафосно.

– Есть диплом?

Варя залезла в рюкзак, достала откуда-то снизу простой лист, на котором она когда-то распечатала свидетельство о присвоении квалификации. Передала женщине. Она пробежалась глазами.

– Ерунда! Дистанционное образование. Я таких могу сколько хотите напечатать.

– Ну, вам не привыкать, – Варя кивнула на коллекцию дипломов в рамочках на стене.

– Они, в отличие от вашего, подлинные.

– Могу дать совет: когда печатаете красивые бумажки, меняйте шрифт, которым пишете своё имя.

Женщина смутилась.

– Как вы сказали, вас зовут?

– Вот! Вы даже не помните!

– Не издевайтесь, я верну вам ваши деньги. Так как зовут?

– Варвара.

– Какое агрессивное имя.

Варя впервые задумалась, как её имя звучит для изучавших английский. Многое встало на места – её, действительно, почему-то не любили называть по имени, придумывая забавные и милые прозвища. «Варвара» – буквально с непривычки для них звучит, как: «Война войной».

– Позвольте, я буду звать вас Барбарой?

– Зачем? Мы с вами не увидимся.

– Вот об этом хочу поговорить. Я так понимаю, у вас сейчас нет работы и жилья.

– Да, – Варя пыталась понять, к чему клонит новая знакомая.

– Вы очень проворная девушка. Я хочу вам предложить работу и жильё.

– Не подумайте ничего, но проститутка я так себе из-за ноги, к лесбиянкам отношусь спокойно, но мальчики мне нравятся больше.

– Боже мой! Неужели я похожа на сутенёра или на девушку, способную соблазнять клиенток! Нет. Я вам предлагаю работать в этом кабинете.

– В каком качестве?

– Ну у вас же диплом психолога, так что – по специальности.

– Вы же сказали, что это ерунда?

– Диплом ерунда, но вы быстро читаете людей и находите уязвимое ядро.

Несколько минут просидели в тишине.

– Что я угадала?

– Почти всё. Ключевое исключение – украшения и кабинет подарил не любовник, а папа. Он фабрикант, а я хочу быть независима от его денег. Не хочу жить на содержании. Он придумал вот такой выход.

– Почему же вы сами не покупали себе украшения?

– Он не даёт денег. Считает, что это может испортить. В чём–то он прав.

– Вы же отдаёте себе отчёт, что я нелегал с российским паспортом?

– Сейчас это никого в Европе не волнует. Сколько вы уже здесь живёте?

Варя задумалась. Посчитала. Неужели так давно?

– Почти год.

– Картой как часто расплачиваетесь?

– У меня нет карты. Наличка.

– Так. Где–то этот год работали?

– Ну-у-у. Это сложный вопрос. Последние месяцев семь-восемь в храме секретарём.

– Это же отлично! Значит, у вас есть текущий контракт!

– С ума сошли? Какой контракт в церкви?

Женщина округлила глаза.

– Как же вы без контракта работаете?

– Так и не работаю. Меня сегодня попросили уйти.

– А выходное пособие?

– Так это же приход. Вы что?

– Какая разница? Они получают прибыль, несут расходы, есть штат. Унитазы же им кто-то ремонтирует и чистит. Или вы думаете, за это они молитвами расплачиваются?

Варя загрустила,

– Моя очередь – как вас зовут?

– Я не представилась разве?

– Нет. Подсознательно вы боитесь, что вас запомнят и предъявят иск. Неважно. Так как?

– Габриэль.

– Красиво.

– Да. Папа мальчика хотел. Они с мамой имя выбрали, когда только встречать начали.

– Так оно мужское?

– Нет. Может быть и женским. Хотя значит: «Божий воин».

– Ого. Везёт мне на знаки!

– Не поняла.

– Я, как бы, уволилась из церкви и попала в чертоги Божьего война.

– Любите вы русские, конечно, во всём искать смысл. Вот ваше имя как переводится?

Варя пожала плечами:

– Никак. Думаю, мама, когда записывала, пьяная была в стельку, пробулькала что–то, так и записали.