Корсар

ГЛАВА 11

Неожиданно стало известно, что лоцман, которого направили провести «Орегон» в порт Триполи, их связной. Он был среднего роста, обходительный, с курчавыми темными, чуть седеющими волосами. Брови у агента срастались на переносице, а один из передних зубов оказался обломан, причем, замолкая, ливиец постоянно его облизывал. Хуан сделал вывод, что дефект совсем недавний. Предположение подкрепляла едва заметная ссадина в уголке рта.

Ливиец объяснил, что ему очень нужны деньги; семья-то большая. Мол, шурина на днях уволили со стройки в Дубае, пришлось приютить его выводок. Родители, хвала Аллаху, живы-здоровы, но прокормить их никаких средств не хватает, плюс приближаются две свадьбы, а значит, и дополнительные траты. Вдобавок приходится постоянно спонсировать тетушек, дядюшек и двоюродных братьев.

Все это он выложил по пути от трапа до каюты Хуана.

— Вы так великодушны, господин Ассад, — бесстрастно ответил Хуан, который ливийцу совершенно не верил. Он подозревал, что все «левые» доходы Ассад тратит на любовницу и зуб ему выбила либо она, либо жена.

Тот протестующе махнул рукой — метеоритом сверкнула в полутьме зажатая между пальцами сигарета. Солнце зашло, до берега было еще далеко, и слабый свет городских огней с трудом проникал сквозь заляпанные солью иллюминаторы. Горела лишь тусклая настольная лампочка. Кабрильо прибег к маскараду в легкой форме: темный парик, очки, марлевые тампоны за щеками. Ему не хотелось, чтобы Ассад его разглядел; впрочем, опыт показывает, что такие люди в подробности вдаваться не любят.

— Приходится изыскивать способы. — Ливиец выложил на стол кожаный дипломат и открыл крышку. — Наш общий друг с Кипра сказал, что вам нужно переправить на берег грузовик и оформить визы со штампами о пересечении границы на троих мужчин и одну женщину.

Лоцман извлек из дипломата кипу бумаг и печать. Знакомая процедура. Хуан протянул паспорта, изготовленные на «складе» Кевином Никсоном. Настоящими в паспортах были только фотографии.

Ассад записал имена и номера документов, проставил штампы и вернул паспорта, после чего вручил Хуану еще какие-то бумаги.

— Отдадите их таможенникам, которые будут осматривать грузовик. И вот, возьмите, — Ассад положил на стол автомобильные номера, — с такими в нашей стране ездить гораздо проще.

Теперь не придется снимать номера с чужой машины.

— Вы так предусмотрительны! Спасибо!

Ливиец улыбнулся.

— Бизнес — это забота о клиенте, согласны?

— Несомненно.

— Вы хорошо запоминаете номера?

— Что, простите?

— Хочу оставить вам номер мобильного, только никуда его не записывайте.

— Да, конечно. Давайте.

Ассад выпалил набор цифр.

— Объясните тому, кто возьмет трубку, как с вами связаться, и я перезвоню в течение часа. — Он хихикнул: — Если, конечно, не буду с женой!

Хуан улыбнулся.

— Уверен, ваши услуги не потребуются, но все равно спасибо.

Внезапно маска добродушия слетела с лица Ассада, глаза под сросшимися бровями сощурились.

— Не представляю, какой вред могут причинить моей стране трое мужчин и женщина в грузовике, но если в новостях мелькнет хоть что-то подозрительное, я тут же свяжусь с властями. Знакомых у меня достаточно!

Предупреждение Хуана не впечатлило. Чего-то подобного он даже ожидал, потому что слышал о десятках схожих ситуаций. Кое у кого и правда хватило бы пороху выполнить угрозу. Возможно, Ассад из таких, внешний вид у него соответствующий. В этом случае вскоре после звонка он отправится на рыбалку и не вернется.

— Правительство США, наверное, очень расстроено гибелью государственного секретаря?

Избитая фраза позабавила Хуана.

— Скорее всего. Впрочем, вы же видели мой паспорт — я канадец. Понятия не имею, что творится у наших южных соседей.

— Они будут искать место катастрофы?

— Да, вероятно. — Кабрильо оставался совершенно невозмутим.

— Откуда вы родом? — вдруг полюбопытствовал Ассад.

— Из Сент-Джонса.

— Это Новая Шотландия?

— Ньюфаундленд.

— А, ну да. На острове Гаспе.

— Нет, это полуостров.

Ассад кивнул. Проверка проведена. Возможно, капитан и правда канадец.

— Думаете, ваше правительство захочет помочь южным соседям? — поинтересовался лоцман.

Хуан понял: собеседнику нужно убедиться, что они здесь именно в связи с крушением самолета. Учитывая время их появления, других вариантов ливиец просто не представлял. Впрочем, успокаивать Ассада Кабрильо не собирался.

— Уверен, канадское правительство с радостью предоставит Америке любую посильную помощь.

Ассад снова заулыбался.

— Вчера вечером по телевизору выступал министр Гами. Всех, кто располагает какой-либо информацией о самолете, он просил сразу сообщить властям. Это ведь в общих интересах, да?

— Вероятно, — ответил Хуан. Допрос ему надоел. Он вытащил из стола пухлый конверт. — Думаю, на этом наша сделка завершена.

Ливиец взял конверт и, не вскрывая, сунул в дипломат.

— По мнению нашего общего друга с Кипра, вы человек слова. Я ему верю и пересчитывать не буду.

Хуан едва удержался от смеха. Он не сомневался: пока «Орегон» подходит к причалу, ливиец пересчитает деньги, и не раз.

— Бизнес — забота не только о клиенте, но и о репутации.

— С этим трудно поспорить. — Оба поднялись и обменялись рукопожатием. — Не буду вас задерживать, капитан. Пожалуйста, проводите меня на мостик!

— Почту за честь.

По убеждению Кабрильо, организованная преступность зародилась еще в финикийских портах, когда при погрузке украли первую амфору с вином. Наверняка чарку-другую дали охранникам, чтобы смотрели в другую сторону, но кто-то все видел и угрозами заставил воровать дальше. На простейшем примере отчетливо заметны три основные составляющие преступного мира: воры-исполнители, коррумпированные охранники и главарь, которому надо платить. За несколько тысячелетий изменился только масштаб. Каждый порт — это целым мир, который при любой, даже очень жесткой, власти сохраняет определенную автономию, а в ней процветает коррупция.

За годы мореплавания Хуан видел подобное сотни раз; работая на ЦРУ, неоднократно пользовался портовом преступностью как воротами в криминальный мир города. При круглосуточной погрузке-разгрузке товар сам плывет в руки. Неудивительно, что в годы расцвета мафия активно сотрудничала именно с профсоюзом водителей грузового транспорта.

Всеобщая контейнеризация грузов на время покончила с мелкими кражами, ведь теперь товары хранятся в ящиках на таможенных складах. Однако вскоре главари сообразили, что можно воровать целыми контейнерами.

Хуан с Максом Хэнли стояли на крыле мостика и разглядывали док. Ароматный дым из трубки Макса перебивал вонь бензина и гнилой рыбы. Прямо напротив самоходный гусеничный кран выгружал контейнер. Свет не горел, даже фонарь на верхушке крана не включили. На тягаче с прицепом, для которого предназначался груз, фары были потушены. Только одинокий матрос играл фонариком. Господин Ассад с «Орегона» направился прямиком туда и вместе с капитаном судна наблюдал за разгрузкой — с моря их силуэты едва просматривались. В таком мраке за обменом конвертами не проследить, но Эрик засек его с помощью инфракрасной камеры.

— Похоже, Малютка умеет подбирать людей, — заметил Макс. — Наш друг Ассад трудится как пчелка.

— Как там говорил Рено в «Касабланке»? «Я всего лишь бедный продажный полицейский»?

У Кабрильо затрещала рация.

— Командир, крышку люка подняли. Все готово!

— Отлично, Эдди! Ассад сказал, что «КОТа» можно выгружать нашим краном, так что действуйте!

— Понял.

Как и загадочное судно напротив, «Орегон» стоял без огней. На другом конце гавани рельсовые краны разгружали огромный контейнеровоз под ослепительным светом натриевых ламп. Дальше тянулись штабеля контейнеров, за ними ограда, потом склады и высоченные нефтяные резервуары.

Палубный кран «Орегона» поворачивался, пока стрела не застыла над открытым люком, тогда с барабана размотали стальной трос. Его конец ненадолго исчез в трюме, а потом трос выбрали через полиспаст. Стрела приняла на себя груз.

В темноте много не увидишь, но очертания машины Хуан все же разглядел. «Комбинированный оперативный транспорт», детище Макса, напоминал самый обычный грузовик, украшенный эмблемой несуществующей нефтяной компании, однако за непримечательным фасадом скрывалось мерседесовское шасси «Унимог», единственная часть конструкции, избежавшая серьезной доработки. Турбодвигатель с увеличенным диаметром и ходом поршня отрегулировали так, что он развивал мощность восемьсот лошадиных сил, а на закиси азота давал и больше тысячи. Толстые самозаклеивающиеся шины с глубоким протектором и регулируемая подвеска обеспечивали клиренс почти в шестьдесят сантиметров, на пятнадцать сантиметров больше, чем у знаменитого армейского «хаммера». Бронированная кабина с четырьмя сиденьями выдерживала винтовочный выстрел в упор, такой же броней обшили угловатый кузов.

Впервые услышав о задумке Макса, Эрик с Марком немедленно прозвали его доктором Кью, в честь конструктора хитроумного оружия из эпопеи о Джеймсе Бонде. Под передним бампером «КОТа» прятался пулемет тридцатого калибра, в бортах — устройства для запуска управляемых ракет. Дымогенератор позволял создавать позади машины густую завесу. В крыше имелся незаметный люк, откуда вели минометный огонь. Там же можно было установить еще один пулемет или автоматический гранатомет. Кузов трансформировался сообразно поставленной задаче: операционная, радиолокационная станция, помещение для десанта на десять человек в полной экипировке — все, что душе угодно.

При этом внешне «КОТ», этакая сухопутная версия «Орегона», не отличался от обычного грузовика ничем, кроме размера шин. Вздумай кто-нибудь открыть задние двери — увидел бы лишь округлые бока шести двухсотлитровых бочек с топливом. В случае детального осмотра их можно было вытащить: там и правда хранилось топливо, запаса хватало на восемьсот миль без дозаправки. Дальше шел еще один ряд бочек, на сей раз фальшивых, а за ними скрывались внутренние помещения грузовика. Предполагалось, что вытаскивать бочки второго ряда не придется.

— Ну, Макс, проверим, на что способна твоя штуковина!

— Ты вечно сомневаешься, — угрюмо бросил Макс.

Кабрильо посерьезнел.

— Понял, что делать?

— Как только вы выберетесь из Триполи, я иду морем на запад, жду в нейтральных водах к северу от места аварии и готовлю вертолет, чтобы вылететь в течение десяти минут после получения сигнала.

— Мы будем далеко, вертолет едва дотянет, но для страховки сгодится. Если все пойдет по плану, мы двинемся в Тунис, а ты — за нами вдоль берега.

— А если не по плану?

Хуан сделал большие глаза.

— Когда это у меня что-то шло не по плану?

— Да хоть пару дней назад в Сомали, а до этого в Греции, год назад в Конго, и…

— Да, правда…

В рулевой рубке затрещал динамик. Хуан снял со стены микрофон.

— Кабрильо!

— Командир, «КОТ» на причале, все готово. По последним данным, поисковые группы ливийцев в пятистах километрах от места аварии.

— Спасибо, Линда. Встречаемся у трапа в пять.

Хуан вернулся к Максу. Тот чистил трубку, постукивая ею о релинг. Искры падали вдоль борта и одна за другой гасли у поверхности воды.

— Увидимся через пару дней.

— Договорились!

На «Орегоне» было не принято желать друг другу удачи перед началом ответственной операции.

За рулем сидел Хуан, рядом с ним Марк Мерфи, а сзади — Линда Росс с Франклином Линкольном. Все четверо облачились в комбинезоны защитного цвета — такие носят нефтяники в Северной Африке и на Ближнем Востоке. Линда коротко постриглась, спрятала волосы под кепку и благодаря мальчишеской фигуре вполне сошла бы за молодого рабочего.

Огни Триполи скрылись за горизонтом уже после заката. Машин на прибрежном шоссе почти не встречалось, каких-либо препятствий — тоже. За час езды группу Кабрильо лишь раз обогнал автомобиль с включенной мигалкой и сиреной, но грузовик не привлек внимания полицейских, и вскоре они скрылись за горизонтом.

Фальшивые паспорта особой тревоги не вызывали; впрочем, Кабрильо предпочел бы подольше сохранять инкогнито. Обычной проверки документов он не боялся; совсем другое дело, когда перегораживают шоссе и вымогают деньги у водителей. На этот случай у него имелась пачка наличных, однако ситуация легко могла выйти из-под контроля.

Марк ввел в бортовую навигационную систему маршрут до самого самолета, но им не повезло: преграда ждала именно там, где следовало свернуть с шоссе в пустыню. Прямо за поворотом полицейские заблокировали трассу двумя машинами, так что из двух полос свободной осталась лишь одна. Патрульный в светоотражающем жилете что-то говорил в открытое окно встречного седана и светил фонариком в салон. Еще двое полицейских сидели в машине, а четвертый наверняка прятался поблизости.

Снижая скорость, Хуан спросил:

— Мерфи, а подальше можно свернуть?

Тот покачал головой.

— Я прокладывал маршрут по спутниковым снимкам. Если не повернуть здесь, придется карабкаться по отвесным склонам. В темноте не видать, но слева начинается серпантин, а иначе наверх не подняться.

— Другими словами, сейчас или никогда?

— Боюсь, что так.

Кабрильо остановил грузовик подальше от импровизированного блокпоста, чтобы пропустить встречный автомобиль. В потайном отделении справа от сиденья Хуан нащупал свой любимый браунинг «файв-севен». Снаряженная патронами СС190, эта пушка пробивала любой бронежилет, а ее магазин вмещал целых двадцать патронов. Впрочем, время стрельбы еще не пришло.

В остановленной полицейскими машине ехала семья. Свет фонаря освещал бледную, с головы до ног облаченную в черное женщину. Она укачивала ребенка, громкий рев которого перекрывал завывания ветра. На заднем сиденье сидел еще один ребенок. Смысла разговора мальчик явно не понимал, однако чувствовал напряжение в голосе отца: тот ругался с полицейским.

— Интересно, это простая проверка или mordida? — спросил Линк.

Испанским словом, буквально означающим «укус», в Мексике называют взятку.

Хуан открыл было рот, чтобы ответить, как вдруг полицейский отпрянул от машины и вытащил пистолет. Женщина в страхе завопила, ее крик заглушил даже плач младенца. Мужчина в водительском кресле умоляюще поднял руки.

Дверцы полицейской машины распахнулись, и оттуда, на ходу выхватывая оружие, выскочили еще двое полицейских. Один двинулся к пассажирской двери седана, второй побежал в сторону Кабрильо и его команды, целясь из пистолета в кабину.

Смутные опасения Хуана сменились безудержным гневом. Они не успевали спасти людей!

Мерфи распахнул бардачок. Оттуда мгновенно выскользнула панель с плоским дисплеем, клавиатурой и крошечным джойстиком. Пока он готовил пулемет к бою, полицейский выстрелил в окно легковушки.

Голова безоружного водителя разорвалась, кровь залила лобовое стекло, и происходящее в седане скрылось из виду. Полицейский выстрелил еще дважды — крики женщины и ребенка резко оборвались. Четвертым выстрелом убили старшего мальчика. А ведь началось с обычного вымогательства!

Сработали рефлексы — Кабрильо включил передачу и нажал на газ. Быстрый разгон не относился к главным достоинствам «КОТа», однако он рванул с места, словно дикая кошка. Полицейский открыл стрельбу, но пули оставляли на стекле лишь безобидные отметины, а от брони просто рикошетили.

— Готово! — крикнул Марк.

Хуан бросил взгляд на дисплей: там появилось изображение с камеры, установленной под передним пулеметом. Оружие было готово к бою, его ствол высовывался из-под бампера.

— Пли! — скомандовал Хуан.

Марк нажал на кнопку — грузовик затрясся, а под кабиной расцвел огненный цветок. Пули прошили асфальт по прямой, которая тянулась от машины к ливийцу. Тот бросился влево, но преждевременно — Мерфи успел скорректировать прицел. Очередь угодила в ногу, а затем двинулась вверх, прошивая полицейского со скоростью четыреста попаданий в минуту. Тело рухнуло на асфальт и перекатилось на спину. Со стороны казалось, его обработал львиный прайд.

Убийца-полицейский, только что расстрелявший мирную семью, бросился к машине, а его товарищ побежал ко второй. Покончив с первым бандитом, Марк развернул ствол в сторону его напарника. Пули загрохотали по машине, изрешетили кузов и выбили все стекла. Раздробленный остов автомобиля осел на землю, так как шины тоже изодрало в клочья. Ливиец, спрятавшийся было за приоткрытой дверцей, понял: его позиция оставляет желать лучшего. Он нырнул на заднее сиденье, выбрался из салона с другой стороны, скрючился у колеса и сидел как мышь, пока пули превращали машину в груду металлолома.

Опасности он пока не представлял, поэтому Хуан крутанул руль, направляясь ко второй машине. Бандит уже карабкался внутрь, но тут его осветили мощные галогенные фары «КОТа». Как и минутой раньше, на грузовике лихорадочная пальба из пистолета никоим образом не сказалась.

Кабрильо правил прямо на убийцу. Его переполнял холодный всепоглощающий гнев.

— Держитесь! — больше для порядка велел он коллегам за мгновение до удара.

Дверца машины с ужасающим скрежетом впечаталась в тело полицейского. Бандит лишился ноги, кисти и головы. От удара автомобиль сперва лег на бок, так что колеса погрузились в щебенку, а потом перевернулся.

— Второй! Второй! — завопила сзади Линда.

Хуан обернулся и увидел, что уцелевший полицейский тянется в салон автомобиля — за рацией, разумеется. Разворачивать грузовик и стрелять из пулемета не оставалось времени, поэтому Хуан достал из тайника «файв-севен» и бросил Линде. Та поймала оружие правой рукой, а левой приоткрыла окно.

Линда сняла оружие с предохранителя и мгновенно открыла огонь. Линк наклонился и помог опустить стекло до конца, чтобы обеспечить больший сектор обстрела.

Стрелять было очень неудобно. Линда оперлась о боковое зеркало и, но пояс высунувшись из окна, стала налить с такой скоростью, что характерный треск выстрелов «файв-севена» звучал непрерывно, словно фейерверк.

Кабрильо уже собрался предупредить Линду, что где-то наверняка прячется четвертый полицейский, когда тот сам появился из-за дюны и начал палить из автоматического пистолета. На таком расстоянии о точности оставалось лишь мечтать — магазин опустел секунды за четыре. Пули свистели вокруг «КОТа», отскакивали от брони и оставляли отметины на стекле. Одна пуля пролетела возле головы Линды. Осколок металла угодил в шею Линку; попади он чуть ниже — рассек бы сонную артерию.

Зажав рану, темнокожий гигант ухватил Линду за лодыжки в ту секунду, когда Хуан резко вывернул руль, подставляя стрелку бронированный борт. «КОТ» едва не опрокинулся.

— Ты ранен! — воскликнула девушка.

— За утренним бритьем и то сильнее порезался! — невозмутимо парировал Линк.

Впрочем, когда Линда открыла аптечку, прикрепленную сбоку от сиденья, он возражать не стал.

Кабрильо вновь круто повернул в расчете задействовать передний пулемет, а Линда сумела выиграть несколько важнейших мгновений: полицейский прятался за машиной и лишь теперь опять потянулся к рации.

Марк открыл огонь при первой же возможности, целясь не в ливийца — тот успел спрятаться, — а в заднюю часть автомобиля. Вскоре из пробитого бензобака хлынул бензин. Каждый седьмой заряд был трассирующий, и уже со второй очереди лужа горючего вспыхнула. Языки пламени с громким свистом выплеснулись из-под днища, оторвав задние колеса от асфальта. Ливиец кинулся в пустыню, но недостаточно быстро.

Бензобак взорвался — машина с пылающим днищем взлетела в воздух и сделала сальто. Она рухнула в двух шагах от бегущего бандита, подняв в воздух тучи песка и сноп пламени, который тут же охватил ливийца. Когда пыль осела, все увидели, что человек горит, словно факел. Полицейский упал на землю, стараясь потушить огонь, но пропитанная бензином одежда занималась снова и снова.

Мерфи дал еще одну короткую очередь. Из милосердия.

— Где последний? — спросил Хуан.

— Наверное, в пустыню побежал, — ответил Линк.

Линда наложила ему на шею повязку и уже мыла руки.

Кабрильо выругался. Скоро появятся другие машины, но свидетелей оставлять нельзя. Он съехал с дороги.

Надежная подвеска позволяла легко передвигаться по песку, и скоро «КОТ» разогнался до шестидесяти километров. Фары четко освещали следы ливийца; расстояние между глубокими отпечатками ног было значительным: убийца мчался во весь опор.

Через минуту впереди показался полицейский. Он несся, словно перепуганный заяц. Даже увидев огромную кабину грузовика, он не думал сдаваться, а продолжал бежать. Хуан приблизился вплотную, чтобы злодея обдало жаром двигателя.

— Что будем делать? — с тревогой в голосе спросил Марк.

Хуан промолчал. Он видел смерть, сам убивал сотней различных способов; несмотря на это, хладнокровная расправа ему претила. Увы, зачастую обойтись без нее никак не получалось. Каждый раз, бесстрастно отнимая чужую жизнь, он чувствовал, как теряет кусочек души. Хуан молил, чтобы ливиец обернулся и открыл огонь, но тот бросил оружие у машин. Переехать бы его, и дело с концом. Так было бы правильно.

Кабрильо напряг ногу, собираясь добавить газу, но тут же опять расслабился. Должен существовать другой способ! Вдруг полицейский бросился в сторону, поскользнулся на песке и упал. Хуан ударил по тормозам и вывернул руль так, что «КОТ» дал крен. Все четверо ощутили сильный толчок.

Не дожидаясь, пока грузовик остановится, Хуан распахнул дверь, выпрыгнул и склонился над телом. Всматриваться не потребовалось — через минуту он вернулся в кабину с плотно сжатыми губами.

Кабрильо напоминал себе о стрельбе, о Линде, которая рисковала жизнью, о ранении Линка, но в душе понимал: легче не станет. Вернувшись на дорогу, он подъехал к изувеченным автомобилям. Один еще горел.

Хуан забрал у Линды пистолет, вставил новый магазин и выбрался на дорогу. Поочередно целясь в изуродованные машины, он подошел к одной, снял микрофон рации и зашвырнул подальше в пустыню, чтобы какой-нибудь добрый самаритянин не связался с властями. Салон второго автомобиля превратился в лужу расплавленного пластика, и туда Хуан не полез.

Он приблизился к седану, набрал полную грудь воздуха и заглянул в окно. Запах крови оставлял во рту неприятный привкус. Никто не уцелел. Утешаться оставалось лишь тем, что все члены семьи умерли сразу; впрочем, от этой мысли ненависть к безжалостным убийцам не отступала. Бумажник на коленях водителя тоже пропитался кровью, но Хуан заставил себя его раскрыть. Владельца автомобиля звали Абдул Мохаммад. Судя по удостоверению личности, он был школьным учителем из Триполи. Денег у него почти не оказалось — всего пара динаров.

Теперь Кабрильо не переживал из-за гибели четвертого бандита.

Семью расстреляли за то, что им нечем было заплатить взятку.