Корсар

ГЛАВА 27

Мечтам Кабрильо подольше полежать в ванне не суждено было сбыться. Он позволил себе быстренько принять душ, лишь когда убедился, что пленников устроили в трюме с максимальным комфортом. Фодль представил Хуану бывшего министра иностранных дел, у которого служил заместителем. Близился полдень; спасенным показали, в какой стороне Мекка, и они впервые за долгое время смогли помолиться.

Кабрильо одевался, когда Макс постучал в дверь и тут же, не дожидаясь приглашения, вошел. С ним были Стоун и Мерфи — последний так и не снял грязный комбинезон.

Увидев командира, Марк заявил:

— Так нечестно.

— Мне положено — я старший по званию, — беззаботно бросил Кабрильо, завязывая шнурки тяжелых ботинок. — Что у вас?

— Террористы, кажется, поверили в затонувший вагон — конечно, они же его своими глазами видели, — сказал Макс. Вертолет нарисовался минут через пятнадцать после вашего прибытия. Марк точно рассчитал время погружения.

Вмешался Эрик:

— Я направил к лагерю беспилотный аппарат. Пришлось подняться повыше, чтобы не засекли, поэтому качество съемки не фонтан, хотя в целом все понятно.

— И что же случилось?

— Ты был прав, — сказал Макс, — военным никто не сопротивлялся. Вертолеты вообще пришли фактически пустые.

— Наверное, заберут кого-то с собой, — предположил Хуан.

— Мы тоже так подумали, — кивнул Эрик. — Старенький Ми-восемь, который вез тебя до лагеря, придется набить под завязку.

— Сколько людей поместится в вертолеты?

— Не меньше пятидесяти.

— Приличный отряд.

— Их цель — конференция, — вставил Марк.

Стоун покачал головой.

— Не получится. Там колоссальные меры предосторожности. Террористу к членам делегаций на пушечный выстрел не подойти.

— Получится, если замешано правительство Ливии, — возразил Макс.

— Да, тут большой вопрос. Если Гами — это Сулейман аль-Джама, то знает ли об этом Каддафи?

— Еще бы Каддафи не знать. Он же сам назначил Гами министром.

— Допустим. Это, впрочем, не доказывает, что Каддафи в курсе его планов.

— А какая разница? — спросил Хэнли.

— Может, и никакой, но все равно нужно выяснить.

— И как же?

— Сейчас объясню. Марк, а эти вертолеты не сбить?

— Понадобится еще один беспилотник, — вставил Эрик. — У первого кончилось топливо, он упал. Впрочем, вот что я успел увидеть.

Он протянул командиру зернистую фотографию, снятую беспилотным аппаратом. Несмотря на ужасное качество, можно было различить, что двое вооруженных людей ведут к вертолету третьего.

— Это госсекретарь?

— Возможно. Если сравнить с охранниками, считая их среднестатистическими ливийскими мужчинами, то рост подходит, телосложение — тоже. На голове платок, так что волос не видно, иначе мы сказали бы наверняка: у Катаморы волосы длинные, до середины спины.

— Ты-то что думаешь?

— Думаю, это она и нам до нее не добраться. Не успеем.

Хуан нахмурился. Он сам принял решение спасать пленников, а не ждать террористов. Когда на одной чаше весов одна жизнь, а на другой — целая сотня, решение не зависит от того, чьи это жизни. Но все же она была так близко…

— Хорошо, а остальные вертолеты? — спросил Хуан.

— Можно послать второй беспилотник. Он наведет ракету, так что попадание я гарантирую, однако есть опасность, что там окажется госсекретарь.

— Варианты?

— Сбить вертолеты, если те пойдут над морем. Риск гибели госсекретаря остается — ее могут везти как заложницу.

— Да и все равно они полетят над пустыней, — предсказал Эрик.

Макс откашлялся.

— Слушайте, может, выложить все Оверхолту, а он предупредит делегатов о нападении?

— Лэнгстону-то скажем, — произнес Хуан, — только я не хочу, чтобы информация ушла на сторону.

— Это еще почему?

— По двум причинам. Во-первых, если о нападении станет известно, конференцию отменят, а всех делегатов за одним столом второй раз ни за что не собрать. Встреча должна пройти по плану. Во-вторых, у нас нет никаких доказательств, что Гами — это аль-Джама. Его вместе со всей организацией можно накрыть только там.

— На кону жизни не последних в мире людей!

— Вот хоть моя, — вставил Марк.

— Да, на такой риск мы еще никогда не шли, но я знаю, дело того стоит. Оверхолт не будет возражать. Он понимает: если прихлопнуть аль-Джаму перед самой конференцией, делегаты уж точно подпишут все, что нужно, и на много лет вперед. Мы получим сразу и мир, и второго террориста на планете.

— Хуан, мальчик мой, что-то я не уверен. Да, цель отличная, но вот цена…

— Доверься мне.

Хотя Макс все еще сомневался, он никогда не спорил с командиром и потому спросил:

— И как же мы все провернем?

— Подожди минуту. — Хуан обратился к Мерфи и Стоуну: — Что вы успели выяснить?

— Если не считать всяких сказок, то совсем мало…

— Постой, — перебил Макс, — а что они выясняли?

— Алана говорит, в склепе настоящего аль-Джамы должен быть какой-то Иерусалимский камень. О нем упоминал Перлмуттер, хотя даже он не в курсе, что это такое. Ну, Стоун?

— У нас только предварительные наброски — времени было мало. Есть два мнения о том, что такое Иерусалимский камень. Вернее, даже три. Третье — мнение большинства, в двух словах выражается просто: камень — миф. Но не будем о большинстве. Итак, по одной версии, Иерусалимский камень — это круглый полированный рубин, кабошон, размером с бейсбольный мяч, на котором вырезано некое изречение, предположительно сто пятнадцатая сура, которой нет в Коране, так как Мухаммед верил, что столь восхитительные слова можно доверить лишь драгоценному камню без единого изъяна.

— И что в ней говорится?

— Смотря за кого ты. Радикалы утверждают, что там про убийство неверных с утра до ночи, более умеренные — что там сказано о мире между мусульманами и христианами.

— В общем, никто толком не знает.

— Именно, — хмыкнул Марк. — Берем любой предмет, наделяем его способностью нести особое знание или силу, и вуаля — легенда будет жить в веках. Как ковчег Завета. Сплошной мухлеж, а до сих пор ищут.

— Переходи от комментариев к делу.

— Ладно. Говорят, что в Иерусалим его привез Саладин. Он взял город в тысяча сто восемьдесят седьмом году, и с тех пор камень хранился в кедровом ларце прямо под Куполом Скалы — там для него якобы нашлась потайная пещера. Еще легенда гласит, что всякий, увидевший камень, ослепнет или сойдет с ума. Очень удобно, правда? И вот пролежал он там, в подземелье, до Шестого крестового похода — это тысяча двести двадцать восьмой год. Тогда император Священной Римской империи Фридрих Второй договорился с египетским султаном, что весь Иерусалим, кроме Купола Скалы и мечети аль-Акса, перейдет под покровительство христиан. Впрочем, германские наемники в союзе с тамплиерами захватили Купол Скалы и вывезли камень.

— Зачем христианским рыцарям святыня ислама?

— А они не считали, что это мусульманская святыня. Помнишь, я говорил, что есть два мнения. Так вот, здесь они пересекаются. Видишь ли, тамплиеры вообще не верили, что Иерусалимский камень — это рубин. Они полагали, что это кулон, который тысячу лет назад носил человек по имени Дидим.

— Первый раз слышу, — удивился Макс.

— Тебе он известен как Фома Неверующий, один из двенадцати апостолов, — пояснил Эрик.

— А что же кулон?

— Ты помнишь, что библейский Фома не поверил в воскресение Иисуса и пожелал прикоснуться к его ранам. В Библии не сказано, коснулся ли он их в итоге, но тамплиеры были убеждены: коснулся. Они считали, что Иерусалимский камень — это кристалл, в который алхимик по имени Йоасаф заключил капли крови Христа, оставшиеся на пальцах у Фомы. Потом из кристалла сделали кулон, а он попал в руки мусульман, когда Саладин штурмовал Иерусалим.

— В таком случае мусульмане уничтожили бы кристалл, разве нет? — уточнил Хэнли.

— Вообще-то нет, — возразил Эрик. — Саладин уважительно относился к христианам и их церквям. Кулон он не вернул, но специально уничтожать тоже вряд ли стал бы.

— Так или иначе, не то рубин, не то кулон попал к тамплиерам. А как он оказался в могиле аль-Джамы?

— Так ведь корабль, который вез его на Мальту…

— …захватили берберийские пираты, — сам ответил на свой вопрос Хуан.

— Кто-то из предков аль-Джамы, — уточнил Эрик. — Кедровый ларец переходил от отца к сыну до самой смерти аль-Джамы. Генри Лафайет лично поместил его в могилу — там камень остается и по сей день.

— Полная чушь! — в сердцах бросил Марк. — Командир, видели бы вы сайты, на которых мы это нарыли, — сразу бы все поняли. Миф вроде лохнесского чудовища, снежного человека и «Летучего голландца».

— В мифе о Ноевом ковчеге крупица истины отыскалась — вспомни прошлое задание. — Командир помолчал. — От Лафайета нам точно известно, что в последние месяцы жизни аль-Джама пришел к миру между христианами и мусульманами. Выяснилось это совсем недавно, так? Значит, любители всяких заговоров пока не в курсе. Давайте рассуждать. Предположим, верна первая теория, и камень — это рубин с последней сурой из Корана. Что, если аль-Джама прочел надпись и слова Мухаммеда запали ему в душу? Такое ведь возможно?

— Возможно. Но с чего бы камень попал именно к нему?

— А почему нет? Аль-Джама был имам, все его предки промышляли пиратством. Даже если корабль тамплиеров ограбил кто-то другой, камень мог достаться им в качестве выкупа.

— Давайте ближе к делу, — вставил Макс. — В данный момент не так важно, что это за камень и где он. Куда важнее спасти госсекретаря и помешать планам аль-Джамы.

— Ты, помнится, упоминал, что ливийцы заявляют, будто аль-Джама — это наш друг Тарик Ассад.

— Ну да. Отвлекающий маневр.

— А что Эдди? Есть данные, что Ассад как-то связан с людьми аль-Джамы?

— Нет. Зато с сегодняшнего утра у его дома и в порту кишат агенты. Ливийцы и правда собираются его брать.

— Когда шум уляжется, у них уже будет козел отпущения, — пояснил Эрик. — Устроят показательный процесс и казнят его за организацию нападения.

— Не просто так ведь его выбрали? В чем-то Ассад все же замешан. Макс, пускай Эдди сам его возьмет. Нужно поговорить.

Кабрильо посмотрел на Мерфи. Давно небритый, он буквально обмяк в кресле. Казалось, силы оставили Марка, но нет — глаза светились жаждой деятельности. Последнее время над Мерфи часто подтрунивали и вот наконец взяли на настоящее задание. Он немало пережил за последние двое суток; впрочем, Хуан не сомневался: новое дело Мерфи по плечу.

— Ну как, готов к очередной поездке?

— Да. Только сначала душ.

— Отправляйтесь с Эриком в Тунис и отыщите могилу аль-Джамы.

Хуану не хотелось в столь напряженный момент оставаться без штурмана, но Стоун и Мерфи понимали друг друга на каком-то телепатическом уровне. Разумнее послать их вместе.

— «Охотничьих псов» с собой возьмите, — посоветовал Макс. — И не забывайте, что террористы захватили четвертого из группы Шепард.

— Да, Бамфорда. Эмиля Бамфорда, — вспомнил Марк. — Линда с Линком говорят, он просто пешка.

— Не расслабляйтесь, — продолжил Макс. — По словам археологов, в похитившем Бамфорда отряде не меньше дюжины стволов.

— Вас забросит Красавчик. За пару часов обернется.

— У меня в пустыне тайник с горючим, которое нам доставили во время первой поездки к Бамфорду.

— Отлично. Через два часа будете в воздухе. Для начала просто отыщите могилу. Если они уже там — наблюдайте и не лезьте. В бой не вступать ни в коем случае. Чеффи вызвался переговорить с пленными — он еще не закончил, но, судя по всему, аль-Джама придает могиле огромное значение. Лагерь в пустыне строили именно с этой целью. Будьте готовы ко всему.

— Всегда готов. Знаешь мое полное имя? Марк Готов Мерфи!

— И вовсе не «Готов», а Герберт, — решил подразнить друга Эрик.

— Плевать. Все лучше, чем Бонифаций.

У Кабрильо зазвонил телефон. Вахтенный из центра управления доложил:

— Командир, думаю, информация вас заинтересует. Радар обнаружил воздушную цель. Движется параллельно берегу неподалеку от базы террористов.

— Проследить можно?

— Нет. Появилась всего на секунду и тут же пропала. Видимо, идет над самой водой.

— Скорость и направление выяснили?

— Увы, нет. Только мелькнула на экране, и все.

— Ладно, спасибо. — Он опустил бакелитовую трубку на рычаг. — Люди аль-Джамы смываются.

Макс глянул на часы.

— Быстро они.

— Хотелось бы верить, что это мы их поторопили, — заметил Хуан, — только вряд ли. — Он помолчал. — Какого черта им понадобилось у побережья?

— Ты о чем?

— О вертолете. Зачем рисковать и приближаться к берегу, где их могут засечь? Эрик прав: им бы не высовываться из пустыни. Макс, разузнай о ливийском флоте. Составь список всех кораблей, на которые может сесть вертолет. Прямо сейчас.

— А ты?

— Я позвоню Лэнгстону и договорюсь, чтобы все сделали по-нашему. А потом пусть доктор Хаксли осмотрит рану и вколет обезболивающего. Придется еще побегать.