Корсар

ГЛАВА 35

Наконец-то хорошие новости: супертанкер, который потихоньку нагонял ливийский фрегат, оказался Хуану знаком. Всего пару месяцев назад «Орегон» потопил иранскую подводную лодку, а иначе она вмиг пустила бы ко дну «Эгги Джонстон» компании «Петромакс ойл».

На таком расстоянии «Сидра» уже вполне могла прослушивать эфир. Пришлось поискать на сайте «Петромакса» адрес электронной почты «Эгги Джонстона» и отправить капитану письмо. Не самый удобный способ связи. Понадобилось минут десять, прежде чем Кабрильо сумел убедить своего коллегу с танкера, что он капитан сухогруза, следующего параллельным курсом всего в полумиле, а не какой-нибудь подросток, который рассылает идиотские письма из подвала родительского дома в богом забытом американском городишке.

Ожидая ответа на очередное сообщение, Хуан жалел, что рядом нет Марка с Эриком. Эти двое уже давно взломали бы информационную систему «Петромакса», и он сейчас просто отдавал бы приказы, а не растолковывал бы, что и зачем ему нужно от плавучего колосса.

Во «Входящих» появилось новое письмо.

— Черт возьми, — воскликнул Хуан, — он согласен!

В рулевой рубке Хэнли склонился над штурманским столом, грызя мундштук. Комната заполнялась ароматными сизыми колечками.

— Идем в психическую атаку на вооруженный до зубов фрегат. Я бы на твоем месте так не радовался.

— И зря, — возразил Хуан. — Пока они разберутся, что к чему, мы подойдем почти вплотную. Курс рассчитан так, чтобы при сближении танкер все время заслонял нас от «Сидры». Ливийцы уверены, что мимо них идет одно-единственное судно, — о нас они даже не подозревают. Заметят, только когда «Джонстон» посторонится.

Одновременно Кабрильо стучал по клавишам ноутбука:

На столе были разложены подробнейшие чертежи всех внутренних помещений русского фрегата класса «Кони». Здесь же сидели Майк Троно и Джерри Пуласки — они поведут штурмовые группы. Оба отличные парни, немало повидали на своем веку, однако Хуан предпочел бы, чтобы вместе с ним десантом командовали Линк и Эдди Сэн. Позади командиров замерла десятка бойцов, которым предстоит атаковать фрегат.

По правому борту на триста метров ввысь возносилась стальная громада супертанкера. Он шел почти пустой, «Орегон» же, напротив, наполнил все балластные цистерны, чтобы как можно лучше спрятаться от детекторов «Сидры» — даже на приличном расстоянии казалось, что «Джонстон» закрывает полнеба. На корме танкера располагалась надстройка размером с хорошее офисное здание, а широкая труба напоминала железнодорожную цистерну, поставленную на попа.

— Ладно, к делу. Скорее всего, казнь устроят в матросской столовой — все согласны?

— Это самое большое помещение на корабле, — пояснил Троно, худощавый мужчина с русой шевелюрой, который пришел в корпорацию из поисково-спасательной службы ВВС.

— Резонно, — согласился поляк Пуласки, возвышавшийся над остальными на целых полголовы. Раньше Пуласки служил в морской пехоте.

Вместо обычного боевого обмундирования все надели флотскую форму. Над формой немного поработали Никсон с помощниками, и теперь она напоминала облачение ливийских моряков. При виде незнакомого человека в знакомой форме любой засомневается, а в бою даже секундное промедление может спасти жизнь. Или отнять жизнь.

— А зачем корабль? — вдруг спросил Майк.

— В каком смысле?

— Зачем устраивать казнь на корабле?

— Очень сложно определить координаты источника видеосигнала, — пояснил Макс. — А если даже и получится, корабль легко уйдет, прежде чем хоть кто-то подоспеет.

— Мы проникнем на «Сидру» здесь, — Хуан указал на люк в средней части верхней палубы. — Дальше проходим две двери вправо до первой лестницы. Спускаемся на один пролет, потом налево, направо, налево. Попадаем прямо в столовую.

— Наверное, посмотреть соберется весь экипаж, — предположил Джерри.

— Так было бы при обычных обстоятельствах, — поправил Хуан, — но как только появимся мы, объявят боевую тревогу. Коридоры опустеют, в столовой останутся одни террористы. Команда разбежится по боевым постам. Разделываемся с бандитами, хватаем мисс Катамору и смываемся с этой лоханки — только нас и видели.

— Есть одна проблема. — Макс снова зажег трубку. — Ты не изложил план отхода. «Сидра» потопит нас, как только отвалим. Я вот что придуман: давайте высадим еще одну группу, оснащенную взрывпакетами. Огонь с «Орегона» выведет из строя часть орудий, остальные подорвет десант.

Хуан от удивления округлил глаза. Хэнли никогда не отличался тактической изобретательностью.

— Ну ты даешь, Макс. Стратег! Как план продумал, любо-дорого!

— Я старался, — просиял Хэнли.

— Одна неувязочка: наших перебьют задолго до того, как они доберутся до боевых систем. — Хуан указал на чертеж. — По углам надстройки установлены пулеметы тридцатого калибра. Допустим, мы подавим два ближних. Но ведь те, что на дальней стороне, прикрыты самой надстройкой. Они десант в капусту искромсают.

— Отправь Красавчика — пусть накроет пулеметы ракетами. — Макс расстроился, что его восхитительный план поставили под сомнение.

— У фрегата отличная система ПВО. Вертолет и близко не подберется.

— Ну ладно, умник, а у тебя-то какие предложения? — мрачно спросил удрученный Хэнли.

Кабрильо свернул чертежи. Под ними обнаружилась карта ливийского побережья к югу от нынешнего местоположения «Орегона».

— Вот! — Хуан ткнул пальцем в точку миль на десять к западу от корабля.

Макс перевел взгляд с собеседника на карту, потом обратно. На его губах расцвела воистину дьявольская усмешка.

— Блестяще!

— Я знал, что тебе понравится. Ради этого пришлось на пару минут задержать начало — они должны подойти ближе. Вопросов больше нет? Тогда все по местам.

— Давайте, ребята! — подхватил Троно.

По наружному трапу все спустились на верхнюю палубу. Хуан с Максом чуть поотстали.

— Все еще дуешься? — спросил Кабрильо.

— Ты лезешь в львиное логово. Это тебе не милые пустячки типа под покровом ночи вырубить пару безоружных охранников и пробраться на какой-нибудь склад. Там, на фрегате, настоящие головорезы — боюсь, они просто прикончат Катамору, как только почуют неладное, и все будет впустую.

Кабрильо заготовил красивый ответ, но сдержался и хмуро бросил:

— Знаю. Просто если мы не попробуем, значит, они уже победили. По сути, война в этих водах началась еще двести лет назад. Наш народ тогда встал на защиту своих принципов, заявил: «Довольно!» Сейчас мы воюем там же и за те же идеалы.

— В конце концов, должна же быть высшая справедливость!

Хуан с усмешкой похлопал приятеля по спине.

— Другое дело. А теперь отправляйся в командный центр и смотри не поцарапай мне корабль.

Хэнли потряс головой, словно старый пес.

— Ты же знаешь, это обещание мне ни за что не сдержать.

Капитану Маккалоу дали сигнал. Танкер повернул на юг, в сторону ливийского фрегата. Он выполнил маневр очень плавно, без всякого предупреждения, и вдруг оказался совсем рядом. Первоначальным курсом «Джонстон» прошел бы от «Сидры» в пяти милях, теперь же расстояние сокращалось, и «Орегон», притаившийся у борта громады, тоже понемногу приближался к добыче.

Эфир молчал, пока танкер не оказался всего в двух милях севернее и примерно в миле позади фрегата. Хуан с переносной рацией и остальными бойцами притаился в тени борта. Солнце садилось за кормой, дневная жара спала, но к раскаленной палубе все еще невозможно было прикоснуться.

— Танкер, приближающийся с норд-норд-веста, говорит корабль военно-морского флота Ливии «Халидж Сурт». Вы в опасной близости. Пожалуйста, измените курс и увеличьте дистанцию, иначе окажетесь у нас на траверсе.

— «Халидж Сурт», это Джеймс Маккалоу, капитан супертанкера «Эгги Джонстон». — У Маккалоу оказался ровный, хорошо поставленный голос. Хуану почему-то представился мужчина ростом под метр девяносто и непременно лысый, как бильярдный шар. — Мы неожиданно попали в отливное течение. Я переложил руль, сейчас начнем поворот. Мы выполним ваши указания.

— Хорошо, — коротко ответили с «Сидры». — Пожалуйста, сообщите, если трудности продолжатся.

Маккалоу четко выполнял указания Хуана. Первый акт постановки прошел как по маслу. Танкер, естественно, не стал менять курс — «Орегон» по-прежнему приближался к фрегату.

Прошло десять минут. Дистанция сократилась еще на полмили. Кабрильо ожидал, что ливийцы выйдут на связь куда раньше, однако те ничуть не тревожились, и он счел это хорошим знаком.

— «Эгги Джонстон», «Эгги Джонстон», это «Халидж Сурт». — Голос ливийца оставался холодным и бесстрастным. — Вы все еще испытываете проблемы с управляемостью?

— Одну секунду, — ответил Маккалоу таким тоном, будто его отвлекли от срочного дела.

После двухминутного молчания ливийцы повторили вопрос, на этот раз уже с некоторым напором.

— Извините. Отлив усилился. Впрочем, мы уже выходим из зоны течения.

— Мы не заметили никакого отливного течения.

— А у вас тоже киль двенадцать метров, да еще длиной в три футбольных поля?

«Полегче, Джимми», — взмолился про себя Хуан.

Теперь, по продуманному ими сценарию, вызывать должен уже Маккалоу. Через две минуты он вышел в эфир:

— «Халидж Сурт», это «Эгги Джонстон». У нас отказал рулевой привод. Я дал команду срочно остановиться, но при такой скорости на это уйдет несколько миль. По моим расчетам, когда окажемся на вашем левом траверсе, мы приблизимся на пять кабельтовых. Прошу вас изменить скорость и курс.

Танкер, вместо того чтобы уменьшить ход, понемногу разгонялся, оставляя за кормой пенный след. Об этом они не договаривались: Маккалоу сам нарушил свое же условие, лишь бы подвести «Орегон» как можно ближе. Кабрильо пообещал себе во что бы то ни стало отыскать капитана танкера, затащить в бар и угостить на славу.

«Сидра» легла в поворот и стала набирать скорость, однако на малом ходу корабль маневрировал неуклюже. Рядом с огромным танкером, который на скорости восемнадцать узлов шел всего в трех кабельтовых, фрегат казался скорлупкой.

Хуан почувствовал, как затрясся корабль: это насосы стремительно выкачивали воду из балластных цистерн под палубой. Время пришло.

Хэнли управлял судном из командного центра. Он, как и Кабрильо, слышал переговоры в эфире, да вдобавок еще и видел маневры «Эгги Джонстона». Рядом замер оператор боевых систем. Все наружные люки задраены, все орудия готовы к бою. «Орегон» словно ощетинился.

Макс выключил водометы и дал задний ход.

Бурлящие потоки ударили из носовых труб, и сухогруз сбросил скорость так стремительно, что даже немного зарылся носом. Как только корма танкера проплыла мимо, Хэнли снова переключился на кормовые трубы. Запели вакуумные насосы — они охлаждают магнитогидродинамический генератор до ста градусов ниже нуля, чтобы тот давал водометам как можно больше энергии.

«Орегон», словно скаковая лошадь, вырвался вперед, по крутой дуге обогнул корму «Эгги Джонстона». Впереди маячил серый силуэт ливийского фрегата.

Несложно представить шок экипажа «Сидры», когда прямо из-за танкера вдруг выскочил корабль вдвое большего размера. Тридцать секунд ливийцы приходили в себя. Потом эфир наполнился руганью, требованиями и угрозами.

Макс ловко занял позицию между фрегатом и танкером, хотя Маккалоу уже резко отвернул к северу. Он уходил в открытое море, где ему уже ничего не угрожало.

— Назовите себя, иначе мы открываем огонь.

Предупреждение звучало второй раз. Хэнли подумал, что третьего вряд ли дождется. Корабли недостаточно сблизились — «Сидра» легко изрешетит «Орегон» из орудий главного калибра. Искушение схватить микрофон и назваться командиром корабля ВМФ США «Сирена» было почти невыносимо, однако Хэнли сдержался.

На мониторе Хэнли увидел, как возле передней башни «Сидры» расплылось круглое пятно. Снаряд просвистел у самого носа и разорвался метрах в пятнадцати. Корабль ощутимо тряхнуло.

— Предупредительный не в счет, — процедил Макс. — Давай еще раз, и сбросим перчатки.

Снаряд, выпущенный из задней башни, снес крыло мостика. Макс едва не выпрыгнул из кресла.

— Ну все. Огонь по готовности.

Сужающееся пространство между двумя кораблями словно ожило. Тридцатимиллиметровые «гатлинги» «Орегона» и большая автоматическая пушка системы «Бофорс» изрыгали струи огня. Ливийцы теперь палили не только из башенных орудий, но еще и из скорострельных зениток — каждая делала четыре тысячи выстрелов в минуту.

От попаданий корпус «Орегона» звенел, как колокол. Снаряды зениток пробивали броню, но застревали в переборках. Главные орудия причиняли куда больший ущерб.

Три каюты были разгромлены полностью; со стенок бассейна, служившего по совместительству балластной цистерной, сыпалась мраморная плитка. С каждым новым попаданием повреждения росли. Взрывом снаряда разворотило зал, где собиралось руководство. Двухсоткилограммовый стол отшвырнуло к стене, кожаные кресла вспыхнули как свечи.

В нескольких местах сработала автоматическая система пожаротушения, однако аварийные команды получили приказ оставаться у противоположного борта вместе с остальным экипажем и не рисковать жизнью понапрасну.

Впрочем, «Орегон» отвечал ударом на удар. На мостике «Сидры» не осталось ни одного целого стекла, прицельный огонь уничтожил там все навигационное и рулевое оборудование. Снаряды высекали искры из бронированного панциря фрегата. Очередь из «гатлинга» прошила спасательную шлюпку — она затряслась, словно крыса в зубах у терьера. Огонь сместился, изрешеченное суденышко уродливо повисло на талях.

Мелкокалиберные пушки не могли ничего поделать с бронированными орудийными башнями, поэтому оператор боевых систем стал наводить крупнокалиберное носовое орудие. На нем стоял такой же стабилизатор, как в танке «Абрамс», поэтому пушка била с удивительной точностью. Первый же выстрел угодил прямо в основание башни: бронированная громада подпрыгнула на два метра — и снова рухнула. Из обоих стволов потянулся жирный дым.

Корабли осыпали друг друга ударами. И тот и другой выдержали бы еще множество попаданий. Полоска воды между бортами неумолимо сужалась. Орудия били почти в упор, снаряды разрывались через мгновение после выстрела.

История морских сражений не знала подобного ада. Впрочем, несмотря на страшную опасность, свою роль в этом отдельно взятом аду Макс Хэнли ни на что бы не променял.

А вот Кабрильо с товарищами приходилось туго. Они прятались за специально укрепленной секцией фальшборта, но, когда по трехслойной броне хлестали очереди тридцатимиллиметровой автоматической пушки, чувствовали себя голыми и беззащитными.

При обычных обстоятельствах Хуан и представить себе не мог такого сражения. Спасибо современным технологиям — война больше не ассоциируется с кровавой сечей. Нет, теперь при слове «война» воображение рисует пульт с пресловутой кнопкой, ракеты — и абстрактное пепелище. Ни тебе криков, ни слез — кричать и плакать просто некому. Сейчас все было иначе. Кабрильо физически ощущал ненависть, каждый снаряд словно швыряла овеществленная злоба.

Враг хотел, чтобы он умер. Не просто умер, а перестал существовать, словно его никогда и на свете не было.

В броню снова ударил снаряд, и Хуану на мгновение показалось, что его внутренности превратились в желе. Еще он подумал, что совершил непоправимую ошибку.

А потом этот страшный миг прошел, и Хуан понял: эти люди сами не остановятся, а значит, кто-то должен их остановить. Раз не хотят слышать уговоров, пусть на собственной шкуре ощутят свою же собственную жестокость.

Весь корпус вдруг содрогнулся. Корабли сошлись борт к борту. Макс точно рассчитал балласт — релинги оказались на одном уровне. Сжимая в руке компактный автоматический пистолет, Хуан перепрыгнул на «Сидру».

Реактивная струя гранаты, пущенной с кормы, из-за задней орудийной башни, едва не снесла ему голову. В бронированную плиту, за которой прятались двенадцать десантников, граната ударила как раз в тот момент, когда десантники приготовились последовать за командиром. Невидимый гранатометчик при всем желании не выбрал бы более удачного момента. Десятерых отшвырнуло назад — окровавленные и совершенно дезориентированные, они попадали на палубу. Двоих оставшихся толкнуло вперед, но тут борта на волне чуть развело. Бойцы свалились в узкую щель и одновременно ушли под воду.

Макс видел все по внутренней телесети. Он сразу отвел «Орегон» чуть в сторону, чтобы упавших не расплющило бортами. Не зная, выжил ли хоть один, Макс приказал спасательной группе, которая ждала в доковой камере, немедленно спускать лодку. Помощник в это время с помощью джойстика поворачивал камеру, осматривая палубу «Сидры».

— Вот он! — закричал Макс.

Одинокий Кабрильо стоял с дымящимся «хеклер-кохом»: он только что прикончил гранатометчика — улучил момент, когда тот перезаряжал свое оружие. Хуан как будто знал о камере. Он посмотрел прямо в объектив так свирепо, что Максу стало не по себе. И нырнул в люк.