Корсар

ГЛАВА 25

Трубку наконец подняли, и Абдулла, начальник лагеря, прозванного Восточным Гуантанамо, даже не знал, радоваться этому или нет.

— Говори! — скомандовал голос. В одном этом слове слышалось столько злобы, словно ее столетиями копили в темном колодце, где томились души убиенных.

Абдулле не было нужды представляться. Этот номер знает лишь горстка людей. Одна мысль, что спутниковый телефон сделан ненавистными израильтянами, бесила Абдуллу, зато разговор точно не перехватят и не подслушают.

— Мне нужно поговорить с ним.

— Он занят. Скажи мне.

— Это важно, — произнес Абдулла, в глубине души понимая, что настаивать не будет. В трубке послышались гудок судна и бой колокола на буе, и больше ничего. — Ну ладно. Скажи имаму, что заключенные предприняли побег.

Абдулла и сам не знал подробностей, поэтому изложил все в общих чертах:

— Похоже, они бросились на охранников и угнали небольшой грузовик, переделанный для езды по старой железнодорожной ветке, и вместе с ним один вагон. — В трубке по-прежнему молчали, и Абдулла продолжил: — У карьера их остановить не удалось, сопляки-охранники догнать тоже не сумели. Я отправил на вертолете отряд опытных бойцов взорвать мост, так что беглецы точно никуда не денутся. — Командир террористов громко сглотнул. — Я тут подумал, после рассказа американского археолога нам здесь делать нечего. Теперь точно известно, что мы ошибались, полагая, будто база того, первого Сулеймана аль-Джамы — в долине, где пылающая тьма. «Сакр» спрятан в Тунисе, и наш поисковый отряд вот-вот его обнаружит.

Снова звон колокола и гудок.

— Где вы? — поспешно спросил Абдулла.

— Не твое дело. Продолжай.

— Поскольку больше не нужно делать вид, что мы планируем возобновить работы в угольном карьере, на который вроде указывала легенда, я счел за благо взорвать мост. Так мы разом покончим с беглецами и начнем сворачивать операцию.

— Сколько опытных бойцов ты послал?

— Человек пятьдесят.

— Не рискуй ими ради пленных. Если надо, пошли побольше новичков и объясни, что тем самым они выполняют волю Аллаха. Погибнут мучениками и попадут прямо в рай — так сказал имам.

Абдулла решил не вдаваться в подробности и не объяснять, что времени менять людей у моста уже нет. Вместо этого он спросил:

— Что делать с этой американкой — с госсекретарем?

— Через тридцать минут прибудут вертолеты, один из них ее заберет. Твоя основная задача — покончить с пленниками и убедиться, что наши силы в Триполи в полной боевой готовности. На встрече будет охрана, с которой придется разобраться, — иначе не попасть в зал. Чиновники, разумеется, не вооружены. Нужно, чтобы эти идиотские мирные переговоры утонули в крови.

Так долго его собеседник еще ни разу не говорил. Абдулла верил в общее дело не меньше своих соратников, не меньше даже, чем сам имам аль-Джама, однако и он полагал, что есть некий предел фанатизму, который перейти сложно.

Он часто слушал болтовню мальчишек в тренировочном лагере. Все они — и уличные оборванцы, и дипломированные пижоны — увлеченно выдумывали для врагов ислама жуткие пытки, просто чтобы подбодрить друг друга. Юность самого Абдуллы пришлась на гражданскую войну. Он был тогда в Ливане и занимался тем же самым — болтологией. Все ею занимались. И главное, понимали (правда, признаться страшились даже самим себе), что только воздух сотрясают, стараются поддержать уверенность в своей правоте и ненависть к врагу. А когда до дела доходит, юнцы со страху не могут даже пистолет нормально поднять. Вот почему шахидские пояса разрабатывают с максимальной степенью защиты «от дураков».

К собеседнику Абдуллы это не относилось. Он обожал сечь головы неверных ятаганом времен Крестовых походов. В пустынных горах Чечни он живьем поджаривал русских солдат, а в Багдаде вешал на столбах изуродованные тела американских миротворцев. Родного племянника, подростка с мозгами двухлетнего малыша, который больше всего на свете любил раскладывать песчинки кучками по сто, он отправил с двадцатью килограммами начиненной гвоздями взрывчатки в суннитский район Басры. Взрыв в прачечной унес жизни пятидесяти женщин, а еще сотни и тысячи погибли потом в бесконечных акциях возмездия между двумя ветвями истинно верующих.

Абдулла исполнял волю Аллаха — как он ее понимал. Этот же человек, личный телохранитель аль-Джамы, убивал и пытал людей ради собственного удовольствия. В окружении имама все знали, что он даже не мусульманин. По рождению, конечно, да, но он не молится, не постится во время Рамадана и вообще ест запрещенную пищу.

Товарищи Абдуллы удивлялись, как имам допускает такое. Через два дня после того, как разговоры дошли до аль-Джамы, четверым полевым командирам, которые усомнились в его выборе, вырезали языки, выкололи глаза, вырвали ноздри и ногти, а также проткнули барабанные перепонки.

Посыл оказался доходчивый: обсуждая действия имама за его спиной, полевые командиры показали, что утратили разум. Раз так, пусть разум больше не получает никакой пищи от органов чувств.

— Я исполню волю имама, да благословит его Аллах, — быстро ответил Абдулла, чувствуя, что разговор окончен.

Однако собеседник уже положил трубку.

— Линда, давай сюда. Захвати М-шестьдесят и патроны, сколько сможешь унести! — заорал по рации Хуан. — Марк, отцепляй «КОТа»!

— Отцеплять? — удивился Мерфи. — Зачем?

— Задом слишком медленно.

В разговор встрял Линк:

— А я думал, мы едем слишком быстро.

— Уже нет.

Через мгновение на крышу с глухим стуком упал пулемет, что был на грузовике. Хуан кинулся назад и протянул руку Линде. Снизу улыбалась Алана — пулеметная лента жутковатым ожерельем висела у нее на шее, у ног стояли еще два ящика с патронами. Хуан принял ящики и помог девушке взобраться на крышу.

— Все пытаетесь заработать шляпу? — улыбнулся он.

При виде моста Линда поняла, зачем понадобился пулемет. Она установила ствол на короткие сошки и залегла, ожидая, чтобы Хуан вставил первую ленту. Пока Алана доставала патроны из ящика, командир зарядил оружие. Линда поправила прицел и открыла огонь.

Мост был слишком далеко для прицельной стрельбы, но даже на излете пули напугают террористов и погонят их в укрытие, а значит, удастся выиграть время.

Тело девушки затряслось, будто она схватилась за кабель высокого напряжения, а на кончике ствола заплясал огонек. Линда проследила траекторию и подняла ствол повыше: начиненные фосфором пули стали ложиться ближе к цели. Крошечные облачка разрывов вспухли на добела выцветших балках. Ушла треть ленты, прежде чем копошащиеся внизу фигурки поняли, откуда исходит опасность. Никого пока не задело, но вскоре им пришлось прятаться в лабиринте деревянных опор.

Линда била короткими очередями, чтобы не перегревался ствол, и террористы боялись поднять голову, особенно после того, как шальная пуля попала в одного из них. Тело медленно и беззвучно, будто в замедленной съемке, устремилось вниз, ударилось о толстую балку и рухнуло, подняв облако пыли, которое ветер неспешно понес в сторону.

Мерфи слышал пулеметные очереди, но в кого метят товарищи, понятия не имел. Он отстегнул ремень безопасности, выбрался из кабины и свесился над задним бампером, стараясь не обращать внимания на мелькающие шпалы.

Перед отправкой он примотал сцепку вагона к бамперу несколькими витками буксировочного троса. Сейчас Линк дал чуть больше газа, и трос провис. Марк постарался как можно быстрее перекусить стальные волокна большими кусачками. Если вагон покатится быстрее «КОТа», трос лопнет и наверняка перебьет ему ноги где-нибудь в районе коленей.

Начался плавный поворот. Пулемет затих. Марк сообразил, что холм заслоняет Линде цель. Вагон пошел быстрее. Трос натянулся, металлические нити одна за другой стали рваться, закручиваясь на концах в колечки, точно струйки серебристого дыма.

— Линк, поддай еще чуть-чуть! — крикнул Марк.

Линкольн увеличил скорость.

Трос снова провис. Марк всем весом навалился на длинные ручки кусачек.

— Когда закончишь, — крикнул Хуан, — сразу прыгай на сцепку! В кабину лезть дольше — не трать время.

Мерфи напряженно глотнул, размышляя, что ему нравится меньше: перспектива висеть на ржавой сцепке или то, что Кабрильо именно этот вариант считает оптимальным.

— Слышишь, Линк, — продолжал командир, — как только Марк перекусит трос, разворачивай «КОТа» и толкай вагон что есть сил! Понятно?

— Готово, — опередил великана Марк.

Линк ударил по тормозам так, что из-под колодок полетела карбоновая крошка, и при первой же возможности резко выкрутил руль. Колеса в убийственном ритме загрохотали по шпалам, грузовик осел набок. Линк врубил первую передачу. Машина замерла, выбросила два фонтана щебенки и тут же, развернувшись, ринулась догонять вагон. Пот застилал глаза, и темнокожий гигант подумал, что в тщетных попытках вновь встать на рельсы ему суждено лишиться зубов.

Наконец тряска прекратилась, он увеличил скорость и вскоре ткнулся в заднюю сцепку. Мерфи шагнул одной ногой на бампер, под восхищенным взглядом Линка ухватился за трос, что свисал с лебедки, и стал опять приматывать «КОТа» к вагону. Великан и раньше ничуть не сомневался в смелости молодого инженера, но теперь… «У меня-то, пожалуй, для такого кишка тонка», — думал Линк.

— Командир, — сообщил он, — я тут толкаю изо всех сил. Мерфи пытается прикрепить лебедку к вагону.

— Марк, ты сделал расчеты? — спросил с крыши Кабрильо.

Мерфи закрепил крюк и перебрался на грузовик.

— Да, все посчитал, как ты просил. Вагону хватит плавучести. Вопрос только в том, насколько быстро он заполнится водой.

— Придется Максу поспешить с подъемным краном.

— Пусть вместо крюка попробует магнит.

В предложении Мерфи был резон. Электромагнит, в отличие от крюка, не придется крепить к вагону.

Снова застучал пулемет — наверное, миновали холм. В воздухе ощутимо запахло кордитом. Вдали показался мост — миниатюрный, словно от игрушечной железной дороги. Террористы прятались от пуль за деревянными балками. Через несколько секунд очередной поворот укроет их от огня, и они без помех закончат работу.

Кабрильо побледнел. Им никак не успеть. «КОТ» выбивается из сил, но до моста попросту слишком далеко — саперы успеют взорвать его как раз в тот момент, когда вагон помчится над долиной.

Кабрильо уже хотел отдать приказ тормозить — надеялся высадить пассажиров и отбиваться, — когда по ту сторону моста что-то зашевелилось. К несчастью, обзор закрывали деревянные опоры.

А всего через мгновение над мостом пронесся блестящий черный «макдоннелл-дуглас». Красавчик Адамс воспользовался тем обстоятельством, что у его вертолета нет заднего винта, и сумел подкрасться абсолютно незаметно.

В ушах у Кабрильо еще стояли рев турбины и торжествующий вопль Адамса, а звуки эти уже сменил грохот тяжелого пулемета. Из открытой задней двери по террористам палили практически в упор. Толстые деревянные балки простояли под палящим солнцем больше ста лет и теперь прочностью не уступали железу, но шквала пуль не выдерживали даже они — тут и там от подпорок отлетали щепки, оставляя ярко-белые отметины. Когда же огонь накрывал не столбы, а живых людей, для них все заканчивалось гораздо хуже.

— Вовремя ты появился, — приветствовал пилота Хуан.

— Прости, я хотел без лишнего драматизма, — ответил Адамс, — но ветер всю дорогу был встречный.

— Не давай им поднять головы, пока мы не проскочим мост, а потом прикрывай нас до берега. — Хуан переключился на другой канал. — Макс, ты тут?

— А как же, — беззаботно ответил Макс, словно ему никакого дела не было до происходящего, — верный признак великого беспокойства.

— Когда будешь на месте?

— Минуты на две раньше тебя. Кстати, имей в виду, причал на понтонах. Да, и если ты на такой скорости въедешь в упоры, в вагоне никто не выживет.

— Это ты меня информируешь? Может, у тебя и план есть?

— Разумеется. Все под контролем.

— Отлично, — бросил Хуан.

Он полностью доверял своему заместителю. И так столько всего происходит, пускай Макс хоть о мелочах позаботится.

Они пролетали очередной поворот. В этом месте при прокладке пути в скале пришлось вырубить узкую полку ровно по ширине вагона. При нормальных обстоятельствах поезд двигался здесь медленно-медленно, с максимальной осторожностью. Поверхность скалы проносилась совсем близко — рукой можно достать.

Только узость их и спасла.

Внешние колеса оторвались от рельса, вагон привалился к стене верхним краем. Хуана обдало дождем осколков, острых как бритвы. От удара колеса заняли исходное положение — и тут же поднялись снова. На этот раз Кабрильо успел отвернуться, и осколки ударили ему в спину, а не в лицо.

— Командир? — В голосе Линкольна слышалось абсолютно неведомое гиганту чувство — страх.

— Попробуй только затормозить! — ответил Хуан.

Слышались испуганные крики пассажиров. Если на крыше ехать непросто, каково им там, в чернильной темноте, лучше и не думать.

Еще дважды крыша вагона цеплялась за стену. Наконец крутой поворот закончился, и колеса вновь плотно встали на раскаленные рельсы. Впереди лежал пологий прямой спуск, а за ним мост. Внизу, в долине, сверкнули стекла бинокля. Наблюдатель. Хуан без труда прочел его мысли. Через мгновение командир террористов отдал приказ, и его люди стали спускаться к мосту прямо под огнем вертолета.

Кабрильо перебрался вперед, к пулемету, за которым распростерлись Линда и Алана.

— Может, звучит по-детски, — заявила Линда, веснушчатое лицо которой чуточку побледнело, — но поездочка вышла что надо. Никакие американские горки и в подметки не годятся.

Стрелять она больше не могла. Впрочем, Адамс и один отлично справлялся.

— Теперь тут делать нечего! — Хуану пришлось перекрикивать ветер. При скорости сто километров в час удержаться на крыше можно было разве что на четвереньках. — Пойдемте в машину.

Он забрал пулемет вместе с болтающейся лентой, так что девушки шли налегке, помогая друг другу. Они спустились на крышу «КОТа» и исчезли в люке. Кабрильо ненадолго задержался. Прищурился, стал смотреть вперед. Уворачиваясь от пуль, Адамс выделывал фигуры высшего пилотажа, а стрелок — Хуану показалось, что он узнал могучую фигуру Джерри Пуласки, — продолжал поливать террористов огнем из пулемета.

Шум колес изменился — вагон въехал на мост. Земля по бокам от путей стала быстро уходить вниз.

Взрыв прогремел далеко, на дне долины, у одной из опор. Деревянные столбы охватило пламя. Впереди стремительно разрастался смертоносный красный цветок. Хуан рухнул ничком. Вагон прорвал ревущую завесу и понесся дальше — целый и невредимый, если не считать пятен обгоревшей краски.

Впрочем, опоры все же немного пострадали от взрыва. Сначала Линда, а потом Адамс метким огнем не позволили террористам как следует заминировать мост, и он продержался секунд десять — как раз чтобы поезд успел проскочить почти до конца, — а потом начал рушиться. Огромные балки валили одна другую, поднимали гигантские столбы пыли, за которыми исчезли Ми-8 и бегущие фигурки людей.

Опоры падали, словно костяшки домино, а стальные рельсы гнулись как проволока. Должно быть, Линк увидал это в зеркала заднего вида и на всякий случай подал в цилиндры еще порцию закиси азота.

Вагон оставлял за собой лавину из рельсов и деревянных брусьев. Потрясенный Кабрильо смотрел, как мост буквально тает прямо за грузовиком. Ничего поделать уже нельзя, поэтому он не боялся, а следил за жуткой гонкой почти безразлично. «КОТ» увеличил скорость, но и балки рушились все быстрее. Рельсы тряслись и исчезали в огромном пылевом облаке уже в тридцати метрах позади машины.

Посмотреть вперед и оценить, сколько еще осталось, Кабрильо не решился. Лучше не знать.

Рельсы уже проседали, и вдруг воздух перестал свистеть, под днищем снова замелькали деревянные шпалы. Они едва успели. Мост рушился. Вскоре от него ничего не осталось — лишь огромная гора мусора на дне долины.

Кабрильо торжествующе завопил что было мочи и от радости чуть не свалился с крыши.

— Ну и поездка выдалась, — бросил он Линку. — Как вы там?

— Все в порядке.

Что-то в голосе Линка командиру не понравилось.

— Давай колись, здоровяк.

— Я сжег трансмиссию. Мы травим масло.

Только теперь Хуан обратил внимание, что рев двигателя стих. Если привод не работает, крутить мотор и правда нет смысла.

— Марк говорит, дальше дорога более или менее прямая, вот только… — Он замолчал.

— Так… — изрек Хуан. — Тормозам тоже конец?

— Давлю на педаль — посмотрим, что получится.

Хуан поглядел вперед. Вдали свинцово-серой полоской виднелось море. Железнодорожное полотно уходило вниз; впрочем, до конца всего несколько километров. Марк прав, остается последний пологий спуск. Вся надежда, что план Макса сработает. Вагонные тормоза, как и колодки «КОТа», полностью выработали свой ресурс.

— Макс, ты меня слышишь?

— Слышу превосходно.

— Где ты?

— Уже на месте, жду вас.

— О вертолетах ливийской армии есть информация?

— Нет. Скорее всего, они пойдут с юга, так что мы их не увидим. А они — нас.

— Как только захватишь нас магнитом, пусть Эрик полным ходом идет в нейтральные воды.

— Успокойся, Хуан. Мы тут не дремлем. Доктор Хаксли с помощниками переоборудовала носовой трюм: там койки, одеяла и куча капельниц. Повара наготовили столько, что всем узникам хватит, и боевые системы в полном порядке, на случай если бедолаг вздумают отбить.

— Ладно, ладно. Понял. Будем через три минуты.

В конце железная дорога выходила из гор в долину, сбегавшую к морю. Все, в том числе Алана, Чеффи и Фодль, пристегнулись, а пассажирам было велено держаться покрепче.

От угольной станции остались одни развалины — металлические остовы с деревянными обломками. Погрузочные краны давно демонтированы, яму у подножия утеса, где хранили антрацит, занесло песком.

У недавно отстроенного причала высился «Орегон». Со стрелы крана над самым пирсом свисал большой электромагнит.

Обычно при виде корабля Хуана охватывала гордость за свое творение, однако в этот раз его мозг был целиком занят расчетами скорости. Он заставил себя не смотреть на спидометр, чувствуя, что стрелка подбирается к ста десяти километрам. Пути были свободны — значит, мягкими пластиковыми барьерами Макс не озаботился. Вдруг Хуан заметил, что причал сидит в воде куда глубже, чем он ожидал, а его дальний конец вообще уходит вниз.

Командир радостно рассмеялся.

Рельсы закончились, состав с грохотом понесся по пирсу. Макс заранее пробил огромные пластиковые понтоны — скорее всего, просто расстрелял из автоматической пушки, — и конец причала сам ушел в воду, а под весом вагона погрузился еще глубже.

Забурлила вода, и море так плавно погасило скорость состава, что экипаж «КОТа» даже не почувствовал, как натянулись ремни безопасности. Проехав две трети пути по пирсу, грузовик снизил скорость до тридцати километров в час, оказавшись в воде по самую раму.

Вагон еле-еле докатился до конца и медленно съехал с причала, таща за собой машину. Он успел чуть-чуть покачаться на волнах, а потом сверху повис электромагнит, и оператор дал ток. Вагон с болтающимся позади «КОТом» извлекли из моря за считаные секунды. Хуан не сомневался, что за пультом управления восседает лично Макс Хэнли — никто другой не сумел бы так точно угадать центр тяжести.

Наружу полилась вода. Груз опустился на палубу. Кабрильо тут же распахнул дверь и выскочил. Кто-то уже резал трос ацетиленокислородной горелкой. Хуан бросился к дверям вагона и едва не сшиб доктора Хаксли, за которой выстроились санитары с носилками.

— Ты, видно, думаешь, мне мало своих штопать — решил привезти еще вагон пациентов?

Кабрильо почувствовал, как далеко внизу, под палубой, загудели насосы.

— По-моему, для доктора это лучший сувенир.

Он дернул дверь вагона, и на палубу хлынул новый поток воды, а затем появился первый из еле живых, насквозь промокших беглецов.

— Вы в безопасности, — произнес Хуан по-арабски. — Вы в безопасности, но нужно поспешить, понятно?

Через мгновение к ним присоединился Фодль, и втроем с Джулией они стали вытаскивать измученных пассажиров. Обошлось десятком растяжений да парой переломов. Одному мужчине в запястье угодила пуля, выпущенная кем-то из террористов, которых Хуан уложил на крыше. Командир, по обыкновению, больше переживал, что его подопечные поранились, чем радовался, что их удалось спасти.

Тут он заметил Марка. Долговязый оператор боевых систем с рюкзаком и непромокаемым футляром для ноутбука направлялся к люку на нижнюю палубу, где находилась его каюта.

— Не спешите, мистер Мерфи. С этой секунды вам со Стоуном поручается исследовательский проект повышенной важности.

— Можно, я хоть душ приму?

— Нет. С этой самой секунды мне нужно знать абсолютно все о предмете под названием «Иерусалимский камень». Алана Шепард упоминала, что он покоится вместе с телом Сулеймана аль-Джамы, но что это такое, она не знает.

— Судя по названию, это из какого-то третьесортного фэнтези.

— Очень может быть. Выясни. Отчет через час.

— Так точно, босс, — уныло подтвердил Марк и удалился.

— Кто эти люди? — спросила Хаксли, передавая очередную женщину в руки санитаров.

— Все они бывшие сотрудники ливийского МИДа. Где-то тут и бедолага министр.

— Не понимаю. А почему их держали в плену?

— Потому что, если я ничего не путаю, новый министр иностранных дел, глубокоуважаемый Али Гами, и есть Сулейман аль-Джама.