Кошкодевочки в сетях Абвера. Нэконуар-RPG

Глава 17

Токио, 4 июня 1931 года, утро.

Площадь перед вокзалом была похожа на такую же в Иокогаме, только больше размером, с большим количеством зданий и расходящимися в разные стороны улицами. Я увидел несколько черных автомобилей у обочины, и недалеко от них несколько рикш, и направился к ним. Ко мне навстречу сразу вышли и рикши, и наверно таксисты, в темно-мышиного цвета форме и кепках. Они что-то выкрикивали с поклонами.

– Мне нужно в германское посольство, – поднял я левую руку, чтобы прекратить гам.

– Три, пять, шесть иен, быстро, быстро, – начали на перебой выкривать водители и рикши.

– Чья это машина? – показал я на мало-мальски пристойный черный пепелац с явно узнаваемой эмблемой "Тойоты", которая стояла в самом начале очереди.

– Моя, моя, господин, очень быстро доедем, очень удобная, – протолкался с поклонами молодой нэкопарень и снял кепку.

– Ты знаешь, где германское посольство? Какая цена? – спросил я у него. Остальные начали понемногу разочарованно расходиться.

– Знаю, знаю, господин, за шесть иен довезу очень быстро, лучшая машина! – кланялся парень.

– Шесть иен? – я немного поморщился. Начали снова кричать остальные.

– За пять иен, господин, садитесь, – парень распахнул заднюю дверь, и я решил ехать.

Сначала забросив чемодан, я снял плащ и втиснулся. Машина была по комфорту и размеру, как "москвич". Это мне оптимизма не добавляло. Парень быстро сел за на своё место, завел машину и мы тронулись.

– Как тебя зовут? – спросил я у таксиста.

– Аки, господин!

– Долго нам ехать?

– О нет, очень быстро, господин. Это главный вокзал нашего города, Мариноути. Сейчас мы повернем, выедем налево, на проспект Центральный Мариноути, и доедем до конца по прямой, там и находится посольство, а потом проспект поворачивает и становится Северным Мариноути, – охотно и подробно рассказывал водитель, как раз совершая этот маневр.

Я с досадой подумал, что если бы знал, что всё так близко – дошёл бы пешком.

– А ты знаешь, где гостиница "Хоши Дайе-Ками", – спросил я, вспомнив про записку от виконтессы.

– О, "Сияющая звезда Великой Богини", посмотрите из окна направо и вы увидите её через одну минуту, господин, – пояснил парень.

Я так и сделал. На улицах было огромное количество народа, повозочек, рикш, мотоциклов с колясками, а сами мы медленно ехали по трамвайной линии. Водитель часто сигналил. Движение было на удивление плотное, впереди было несколько автобусов и мотоколясок. Проехав ещё немного, я увидел красивое здание этажей в десять-двенадцать, с замечательной архитектурой, колоннадами и украшенное неоновыми вывесками и флагами. Прямо над центральным входом висела красивая вывеска в японском стиле с золотистыми буквами в окружении неоновых огней – "Хоши Дайе-Ками". Возле входа стояли два швейцара в красно-золотистых ливреях.

– Это дорогая гостиница, Аки?

– Да, господин, самая дорогая и самая красивая в Токио, здесь останавливается знать, богачи, кинозвезды, генералы! Из неё видно императорский дворец, – пояснил парень, поворачивая ко мне голову и улыбаясь.

– А какие ты ещё знаешь гостиницы? Или где лучше арендовать жильё?

– Есть хорошие гостиницы возле вокзала Синдзёкуэ, есть много квартир на любой карман в любом районе города, даже в этом, я очень много знаю, господин. Я вам помогу, если надо!

– Хорошо, возможно и надо будет, – я кивнул.

Аки то сигналил, то немного прибавлял ход и резко тормозил. Много людей переходили дорогу, как по бульвару, прям перед капотом. Вероятно, это довольно оживленный район, и большой город есть большой город даже в начале 30-х годов. Сам проспект был застроен довольно приятными на вид зданиями в нейтрально-колониальном стиле конца 19-го века, несколько зданий по обеим сторонам проспекта имели видный с первого взгляда национальный колорит. Этажность от двух этажей и до десяти, как гостиница, полнейшая эклектика – двухэтажный дом мог соседствовать с пятиэтажным. Огромное количество таксофонных будок на улице, через каждые тридцать шагов.

"Да, я ожидал большего от Токио и в плане архитектуры, и эстетики, и чистоты на улицах, и от людей, и вообще от атмосферы. Город, который развивается быстро и так же быстро меняет облик, индустриализация диктует свой темп. Учитывая, что Токио превратили в пыль ковровыми бомбардировками в конце войны, послевоенную застройку они делали более упорядоченной, наверное", – суммировал я свои первоначальные впечатления и вспоминая современный мне Токио.

С боковой улицы перед машиной выполз конный омнибус и следом двое рикш, Аки высунулся из окна и обложил их всех нехорошими словами. Мы ждали, пока они проползут, потом двинулись дальше. Я уже жалел, что не пошёл пешком, было бы и дешевле, и полезнее.

– Почему полиция не регулирует движение?

– О, господин, здесь регулировщиков трое, двоих мы проехали, вы их не заметили, – ответил приунывший Аки, – самый последний стоит недалеко от вашего посольства.

– Я и смотрю, что мне было пешком проще дойти!

– Простите, господин, утром так бывает здесь, скоро станет менее оживленно, – сказал таксист виновато.

Наконец, минут через пять Аки дал по газам и мы поехали километров под сорок. Проехав так около трёх километров, он резко сдал вправо и припарковался на автобусной остановке.

– Господин, мы приехали, вот сквер, а вон там в глубине – ваше посольство, – показал он мне.

– Возьми, – я протянул ему пять иен.

– Огромное вам спасибо, господин. Возьмите мою визиточку, по этому номеру телефона и адресу вы всегда сможете быстро меня найти, если что-то понадобится, – таксист двумя руками протянул мне плотную бумажку.

Я положил её в карман, попрощался и вышел, закинув плащ на левую руку и взяв чемодан в правую. Проспект уходил дальше плавным поворотом влево, и перед этими угловыми зданиями, но чуть правее и внутрь от остановки, располагался сквер, сквозь который было видно облицованное светло-песочной плиткой здание в стиле "ампир". Я прошел через сквер буквально пятьдесят метров и подошёл к металлическому забору, который его разделял. Ворота были закрыты, а калитка – немного приоткрыта, а за ней располагалась небольшая, аккуратная охранная будка серо-зеленого цвета. Слева от калитки висела золотистая вывеска и черным готическим шрифтом было написано – "Посольство Германского Рейха". Дальше продолжался сквер со скамейками и большим фонтаном посередине, асфальтовая дорога огибала его с двух сторон и вела к входу в здание, к четырем колоннадам светло-песочного цвета. Сам вход был плохо виден из-за фонтана. Я приоткрыл калитку и вошёл.

– Здравствуйте! Вы по какому вопросу? – неожиданно окликнул меня по-немецки решительный голос из будки, когда я поравнялся с ней.

Я повернул голову и увидел, что за окошком сидит человек в военной форме и фуражке, в руках у него книга.

– Здравствуйте! Я гражданин Германии, мне нужно оформить мои документы, – я поставил чемодан на асфальт, достал из внутреннего кармана паспорт и показал его охраннику.

– Пройдите в вестибюль, и обратитесь к дежурному секретарю – фройляйн Ланге, – уже более вежливо и дружелюбно посоветовал он.

– Благодарю вас, – я кивнул ему, забрал чемодан и пошёл ко входу.

Дойдя до фонтана и обогнув его чуть подальше, чтобы не забрызгаться, я увидел, что возле массивных входных дверей стоят ещё двое военных, вооруженных пистолет-пулеметами. Один из них был возле стационарного телефона, который стоял рядом на столике, возле стены. Над колоннадами тоже красовалась вывеска в таком же стиле, только гораздо больше по размерам – "Посольство Германского Рейха". Сбоку перед ступеньками были две огромные, не самого нового вида, вазы с цветами.

Правее от входа, на углу, стояли три черные машины довольно представительского класса. Наконец, когда я дошёл до входа и поднялся на четыре ступеньки, один из военных, офицер в униформе рейхсвера, сделал останавливающий знак рукой.

– Доброе утро! Вы по какому вопросу?

– Здравствуйте! Я гражданин Рейха Юрген Хильгер, – я достал и показал ему паспорт, – мне необходимо оформить документы.

– Одну минуточку…

"Я внутрь когда-нибудь попаду?" – с некоторым раздражением думал я, пока офицер по телефону докладывал кому-то обо мне.

– Всё в порядке, проходите в приемную, господин Хильгер, – он открыл дверь и показал рукой, приглашая заходить.

– Благодарю, – я вошёл в хорошо освещённый, красивый, в классическом немецком стиле, вестибюль.

Дверь за мной закрылась, и в нескольких метрах спереди я увидел большую, широкую тёмно-дубовую стойку с несколькими телефонами, книгами и журналами на ней и портретами в глубине, которые немного закрывала стоящая там в деловой униформе девушка просто поразительной красоты.

Я машинально сделал ещё один маленький шаг и остановился, как вкопанный. Девушка стояла чуточку пригнувшись, опираясь на локоть, и что-то помечала и подчеркивала ручкой в журнале и в бумагах. Я немного замедлил дыхание, чтобы успокоиться. Блондинка сложила бумаги, вышла из-за стойки, на секунду повернула голову в мою сторону и прошла направо, за угол. Я услышал, как открывается дверь в кабинет. Одета она была в черные форменные брюки, подчеркивающие шикарную попку, длинные ноги и классные бёдра, и в белую форменную рубашечку с коротким, золотистым галстучком, на котором посредине вышит черный герб. Рубашечка не могла скрыть твердый четвертый размер груди и отличную талию. Но более всего меня поразило её лицо и прическа. Я сделал несколько шагов к стойке, поставил чемодан и решил подождать, пытаясь вспомнить, где же я мог её видеть.

На стене, чуть в глубине за стойкой, висели два портрета, первый – рейхспрезидента Пауля фон Гинденбурга в парадной форме, и второй – какого-то деятеля с умным лицом, большим лбом, почти лысого и в очках. Слева от портретов, ближе к технической двери, стоял флаг черно-красно-золотистого цвета, флаг нынешней федеративной республики и бывшей веймарской. Если считать из высот моего времени.

– Здравствуйте, вы хотите завизировать документы, господин Хильгер? – вывел меня из задумчивости очень приятный голос девушки, которая вернулась на своё место.

Я поднял на неё глаза, посмотрел несколько секунд и понял, что она по прическе, цвету глаз и вообще по типу лица на вид – просто копия французской актрисы Милен Демонжо в её лучшие годы, во времена съёмок в "Фантомасе", и даже ещё миловиднее и красивее. Брови, губы – не отличишь.

– Здравствуйте! Вы знаете моё имя? – тормознул я немного, пораженный её красотой и фигурой, а ещё – приятным парфюмом.

– Конечно, что вас удивляет? Уже давно мы получили по телеграфу ваши выездные документы, и только что мне звонил дежурный офицер, – с удивлением в голосе, но доброжелательно пояснила девушка.

– Простите, фройляйн, ээ, Ланге?! Я засмотрелся на портреты и вспомнил фатерланд, – с деланной легкой грустью в голосе ответил я.

– Хм, и как же портреты Гинденбурга и Брюнинга способствуют чувству вашей ностальгии? Вы член правящей партии и одобряете их политику? – девушка немного улыбнулась и с интересом посмотрела на меня.

– Как государственный служащий вы, фройляйн Ланге, тоже должны бы одобрять текущую политику и делать свою работу, вам за это платят жалованье, – решил я не поддаваться на провокации.

Девушка усмехнулась, удивленно-отрицательно качнула головой и скрестила руки.

– Позвольте, господин Хильгер, наша Конституция гарантирует государственным служащим в том числе права на свободу слова и политических предпочтений, – заявила она.

– Позвольте, фройляйн Ланге, чем же вас не устраивает стабилизационная политика правящего кабинета? – я доброжелательно взмахнул ладонью, приглашая её заострить дискуссию, но имея отдаленное понятие о содержательной части моих же утверждений.

– У меня сейчас много работы, но если вам интересно моё мнение о текущей политике и о вашей позиции, мы можем продолжить разговор вечером в кафе, я освобождаюсь сегодня после восемнадцати часов, – ответила она, пристально глядя на меня, и этот взгляд её красивых глаз мне весьма не понравился.

– Да, мне очень интересно, – ответил я сдержанно.

– Вот мой номер телефона и адрес, моё имя – Ильзе, – девушка протянула мне бумажечку. – Касательно оформления ваших документов, поднимитесь по лестнице на второй этаж, кабинет номер 17, вас примет господин вице-консул Везенмайер, я уже доложила о вас.

– Благодарю, фройляйн Ланге. Очень приятно познакомиться, моё имя вы уже знаете, наверно – Юрген, – я постарался улыбнуться.

– Лестница – в конце коридора, – она показала мне рукой влево. – Хорошего вам дня, господин Хильгер, – улыбнулась блондинка.

– До встречи, фройляйн! – я кивнул ей и пошёл по направлению к лестнице.

Коридор был достаточно длинный, несколько закрытых кабинетов по обеим сторонам, приглушенная освещенность. Я опять понял, что меня задолбало таскать с собой чемодан.

"Надо было сначала снять комнату в гостинице, оставить там лишние вещички и налегке двигать сюда. А эта Ильзе, что-то в ней есть странное, напоминает ощущение от Лейонтэ-Ниу, не к месту будь помянута эта сука", – думал я, поднявшись по лестнице и посматривая на номера на дверях кабинетов. Вот и нужный – я постучал. Глубокий, властный голос разрешил войти.

Я открыл дверь на себя и вошёл внутрь – в просторный, хорошо обставленный кабинет с несколькими шкафами, полными книг, шкафчиками-картотеками, столиками, вазами, креслами. Возле большого окна стоял главный стол, наполненный стопками документов, книгами, свитками ватмана, с пишущей машинкой посередине, телефоном и большой лампой сбоку. В кресле сидел представительный мужчина в черном костюме, лет пятидесяти или больше, с волевым, мясистым лицом, с тонким шрамом на правой щеке и холодными серыми глазами, довольно лысоватый. Он курил сигару и просматривал газету на японском.

– Доброе утро, господин вице-консул. Я по вопросу…

– Здравствуйте и присаживайтесь, господин Хильгер, – мужчина показал рукой на стул сбоку от своего стола, – а вещи повесьте в тот угол, – показал он взглядом на вешалку.

– Благодарю вас, – я увидел слева вешалку и столик, повесил плащ, достал из чемодана папку с документами и только хотел пойти присесть за стол, как мой взгляд натолкнулся на столик в углу. На этом столике, застеленном черной тканью, лежал такой же пистолет-пулемет, как у охранников на входе, три магазина к нему, и пистолет "Люгер". Я чувствовал, как чиновник наблюдает за мной. Я развернулся, подошёл к его столу и присел. Не знаю почему, но чувствовал я себя совсем не в своей тарелке, неприятно ныло под ложечкой.

– Итак, – прервал через несколько секунд молчание вице-консул, – вы уже успели познакомиться с фройляйн Ланге? – я почувствовал насмешку в его тоне. Вопрос меня конкретно удивил.

– Да, очень приятная фройляйн, – вежливо улыбнулся я.

– Да неужели? – усмехнулся вице-консул.

Меня этот разговор начал конкретно напрягать, потому что ситуацией я точно не владел.

– Интересно, чем она вам не нравится, господин вице-консул?

– Я этого не говорил, – ответил он и испытующе посмотрел на меня, затягиваясь сигарой. – Позвольте мне ваши документы.

Я достал из папки бланки, паспорт из кармана и положил ему на стол. Везенмайер взял их протягиванием руки, не отрываясь от спинки весьма удобного кресла, и покуривая сигару, стал изучать.

"Странное поведение для чиновника, демонстрирует мне своё положение и превосходство, что ли?", – меня ситуация возмущала.

– Документы оформлены верно и в полном порядке, – через некоторое время произнёс вице-консул и снова испытующе посмотрел на меня. – Я их завизирую.

Я неопределённо кивнул.

– Вы видите оружие в углу, на столе, Хильгер? – непонятно вообще к чему спросил Везенмайер и показал взглядом на столик.

– Да, я обратил внимание. А почему вы так фамильярно ко мне обращаетесь, господин чиновник? Мы с вами на брудершафт не пили! – постарался я сказать очень сдержанно.

Вице-консул посмотрел на меня и негромко, зловеще посмеялся.

– Это определённо ты, Юрген. Всё именно так, как о тебе говорили. Может, закончишь уже ломать комедию?