Кошкодевочки в сетях Абвера. Нэконуар-RPG

Глава 7

Довольный хорошим завтраком и разговором, я ещё немного решил постоять на палубе. Мимо меня прошли в ресторанчик две кошкодамочки, которых я уже видел перед завтраком. Одна из них стрельнула в меня глазками и улыбнулась. Я тоже улыбнулся и легонько кивнул.

Постояв минут пять и всматриваясь в горизонт, я неспешно спустился в каюту, снял пиджак и решил ненадолго прилечь и поразмыслить, а уже потом укладывать вещички в чемодан. И почти сразу же я услышал громкий звоночек и объявление по громкоговорителю на трех языках, в том числе и моём: "Уважаемые пассажиры! Наш корабль прибудет в порт назначения через один час. Просим вас заблаговременно подготовиться к таможенному и паспортному контролю. Будем рады принять вас на борту нашего корабля снова!".

"Видимо, лежать и отдыхать уже не получится", – с этими мыслями я вытащил папку, бросил её на кровать и решил заново обыскать чемодан. Сначала я вытащил остальные деньги и сложил их в бумажник, потом прощупал нижнюю стенку чемодана на наличие скрытого отделения, потом обшарил два кармашка у верхней стенки и неприятно укололся пальцем за что-то внутри одного их них.

"Что там ещё за долбаные иглы то?" – раздраженно думал я, осторожно нашаривая другим пальцем непонятный предмет. Через секунду я подхватил его и вытащил – это оказался маленький ключик.

"Прямо в яблочко! Возможно, хоть что-нибудь станет ясным", – повеселевший, я с третьего или четвертого раза смог открыть замочек на черной папке. От неё исходил неуловимый канцелярский запах, прям как в школе когда-то. Я разжал зажимы и с некоторым трепетом достал первый листок со следующим текстом:

"Г-ну профессору Иоширо Фудзимура, декану кафедры "Искусств древности" Токийского университета Культуры и Искусства.

Рекомендательное письмо.

Дорогой друг и уважаемый коллега!

С большим интересом следил я в марте прошлого года за историей эпохальной находки на острове Вайгеолуэн, и с таким же огромным волнением в апреле-мае – за последующей оккупацией этой голландской территории австрало-зеландцами. Обстоятельства этой находки работниками горно-добывающей компании в высшей мере таинственные, противоречивые и странные, а позиция военных властей Доминиона Океания категорична в своей неконструктивности – уже год после оккупации они отказываются допустить международную группу учёных-исследователей под возмутительным предлогом секретности.

Увы, дорогой друг, и моё состояние здоровья, и огромное количество работы, и крайне напряженная политическая обстановка в Рейхе не позволяют мне лично посетить Вашу прекрасную страну, но волею случая моему родному племяннику, Юргену Хильгеру, представилась возможность совершить деловую поездку.

Это талантливый, образованный и культурный молодой журналист, интересуется в том числе историей религий и искусства. На твёрдом среднем уровне владеет ниппанинэко, поскольку с детства его волновала и влекла загадочная страна восходящего солнца, а я поощрял его интерес. Я уверен, что он найдёт время помочь Вам в тех вопросах, которые Вы обозначили в прошлом письме. Можете доверять ему, как мне.

С уважением и дружеским приветом, Франц Рихтер, профессор /подпись/".

[Вероятно: ниппанинэко – базовый японский язык].

"Ну вот как так можно вообще писать письма? Что тут можно понять? Какая находка, где нашли, что нашли, какой ещё дядя, какая помощь, кому, зачем, в чём? Мне это надо ли вообще? Это я талантливый и образованный то? Это мне теперь придётся делать этот вроде как японский вторым изученным языком в слоте, наверно", – думал я с раздражением и чуть было не скомкал и отбросил этот лист, но вовремя остановился. Определенности не прибавилось ни на капельку, а вот загадок подкинулось конкретно – есть над чем поломать голову. Ясно было одно – этот профессор искусства явно знал немецкий, поскольку письмо было написано именно на немецком. Уже легче.

Я осторожно отложил это письмо и достал следующие листы, которые оказались скреплены в двух экземплярах – на немецком и японском, или правильнее сказать японо-кошачьем, или кошачье-японском:

"Г-же Кэтсуми Фукуи, заместителю директора отдела международного обозрения издательского холдинга "Синтё Кадзо".

Направление на стажировку.

Уважаемая г-жа Фукуи!

В рамках государственных договоров "О культурно-образовательном обмене" и "О взаимном информационном содействии" между Германским Рейхом и Великой Японской Империей холдинг "Свободные издатели Рейнланда" имеет честь направить к вам на стажировку одного из самых перспективных наших сотрудников – Юргена Хильгера.

Также имею удовольствие сообщить, что направленные вашим холдингом в прошлом году на стажировку к нам С.Нийоташи и Й.Кимеси демонстрируют, каждый в своей области, замечательные успехи.

Выражаю надежду, что сотрудничество между нашими компаниями будет и в дальнейшем столь же плодотворным и взаимовыгодным, как и сейчас.

С глубоким уважением, Фриц Тальберг, главный редактор "Кёльнского обозрения" /подпись, печать/

От имени правительства Свободного государства Рейнланд-Пфальц завизировано: оберрегирунгсрат М.Хофштайн /подпись, печать, дата/"

[Примечание: в оригинале письма название страны написано как Великая Империя Ниппани-нэко. Желаете изменить настройки восприятия или оставить базовые?] – всплыло сообщение.

"Не желаю я пока ничего менять. Пусть будет, как будет, язык сломишь, пока выговоришь это ниппани!" – я свернул меню, ещё больше удивляясь прочитанному письму. В чём-то оно более информативно, чем первое, и даже вполне официальное, судя по оформлению, но тоже мало что объясняет. Ещё более тревожило, что японским, или японо-кошачьим, или как его правильно там, я не владею пока что в принципе, и неизвестно когда-то получится это сделать. Но и это не самая большая проблема – если эта вся легенда, что у меня имеется, мне надо будет крепко фантазировать. И стараться это делать так, чтобы меня не поймали на лжи.

"Вот кто эти двое, которые там у нас? Если меня про них спросят? Информации взять негде и не у кого", – подобные размышления мне уверенности и хорошего настроения не прибавляли.

Наконец, очередь дошла и до последнего документа. Это было что-то совсем официальное, красивый, плотный серо-зелёный бланк с гербом и печатями:

"Германский Рейх.

Разрешение на выезд – Хильгер, Юрген, 1907 года рождения, журналист.

Основание выезда – направление на стажировку. Соответствует параграфу 7 "Порядка пересечения государственной границы".

Пограничная полиция, ответственный офицер: вахмистр А.Виларцик /подпись, печать, дата/

Постановка на консульский учёт в стране пребывания, ответственный чиновник: **требует заполнения**"

"Ебануться бюрократия, просто ебануться. Нет слов. Это же концлагерь реально, им что, штемпеля в паспорте мало? Въезд, выезд, печать, протокол, отпечатки пальцев… Мне ещё и в посольство тащиться?! Н-да, шенгеном тут точно не пахнет", – заключил я, переваривая прочитанное. Наверно, это очень важный документ. Хотя они все три очень взаимосвязаны.

В общем, пора было собираться, что я и сделал минут за двадцать, все очень компактно и аккуратненько заложив в чемодан. Я ещё раз проверил шкаф и только собрался прилечь на кровать, как раздался стук.

– Войдите! – разрешил я.

Вошёл тот самый стюард, с которым я уже общался – он держал в руке какой-то конвертик.

– Господин Хильгер, меня попросили передать вам записку, – сообщил он.

– От кого?

– От госпожи Тхеваи Пхомпан, виконтессы Кеутакванг, – немного замявшись, произнёс он.

– Я её не знаю! – ответил я удивленно.

– Госпожа виконтесса сказала, что вы общались в ресторане, – пояснил стюард.

– Возможно. А кто она, вы можете сказать?

– Господин Хильгер, я не могу ничего рассказывать о наших пассажирах.

– И тем не менее, – я достал из бумажника один фунт и протянул его стюарду, – это всё будет нашим секретом.

– Госпожа виконтесса – племянница дипломатического представителя Королевства Сиам в Сингапуре, примерно раз в два месяца она путешествует на нашем лайнере в Японию и обратно, – тихонько проговорил стюард, пряча купюру в карман.

– Благодарю вас, друг мой, – я забрал конвертик.

Стюард с легким поклоном вышел, а я вскрыл конвертик, который источал аромат очень приятного парфюма, и достал бумажечку. Плотная, ровная, небольшая, на ней изящным почерком было написано: "Господин Хильгер, я бы хотела продолжить наше знакомство. Несколько дней я буду в отеле "Хоши Дайе-Ками" на Мариноути. Тхеваи Кеутакванг".

Записочка меня не только очень заинтриговала, но и озадачила. Кроме двух дамочек с фиолетовым оттенком кожи никаких виконтесс я в принципе не мог припомнить. Я вообще толком здесь и не видел никого. Да и просто приветствия и небольшого разговорчика как-то маловато для подобных записок. Не говоря о том, что раз она знает моё имя, то явно выяснила это у персонала. А может, я общался с ней вчера, так сказать? Не мог же я тут материализоваться из ниоткуда?!

Поглощенный этими мыслями, я решил снова умыться, и в этот момент раздался длинный звонок. Я вытерся, подошел к окошку и отодвинул занавеску – справа на горизонте появились очертания города. Луч солнца ослепил меня и я с полнейшей ясностью вспомнил вчерашний вечер на этом корабле. Потрясенный, я присел на край кровати.