Костёр в ночи

Глава 21

Забавная штука — страх. У него столько видов и оттенков, что поневоле запутаешься, а когда хоть чуть-чуть разберёшься, поймёшь, что нет на свете человека, которого с полным на то основанием можно было бы назвать трусливым или бесстрашным. Я всю жизнь считал себя отчаянным трусом, потому что тупо боялся жить, только смотрел, будто сквозь стекло, как жили мои одноклассники. Но моё мнение о себе начало потихоньку меняться в тот день, когда я услышал крик сестры из объятой пламенем квартиры и бросился внутрь, а не вниз по лестнице.

Натсэ была отважной настолько, что спокойно бросила вызов целому Ордену Убийц, даже двум, и в конечном итоге таки победила, пусть и не без нюансов. Она и против целой армии встала бы одна, глазом не моргнув. Но когда в небе грохотал гром и сверкали молнии, она превращалась в дрожащий комок ужаса.

Авелла не боялась практически ничего. Она сумела пойти против отца, спокойно плюнула на выгодную помолвку, связала свою высокородную жизнь с такими антисоциальными элементами, как я и Натсэ. Ей не было страшно даже расстаться с жизнью, но призрак… Это было для неё чересчур. Явно не о таком приключении она мечтала.

— Бежим! — шептала она посиневшими губами. — Бежим, скорее бежим! Мортегар, Натсэ, почему мы не бежим?!

Сама она бежать вряд ли бы смогла — у неё подкашивались ноги, и я её практически держал на руках. А призрак медленно летел к нам по коридору.

Из всей нечисти, что мне встречалась в этом мире, призрак был худшим вариантом. Зомби — тех можно было хотя бы рубить, пусть даже и без толку. Лягушек можно было хоть голыми руками убивать. Но что делать с этой бесплотной фигурой?! Технически, я могу сменить языковую базу и огорошить Мекиарис молитвой «Отче наш». Или перекрестить её. Но вряд ли наш, христианский бог подрабатывает на чужих локациях. С другой стороны, если уж Огонь пролез в наш мир, то почему бы и не нанести ответный визит? Разик-то можно! Ну пожалуйста!

Я поднял руку и сотворил крестное знамение.

Ошибка. Призываемая сила «Бог» не обнаружена.

Произвожу анализ ситуации.

Анализ окончен.

Требуется защита от существа пятой Стихии.

Защита не найдена.

Необходимо увеличить средний ранг до 15, чтобы открыть пятую Стихию.

Хреновенько… Думать о том, что такое «пятая Стихия», я решил когда-нибудь потом. А сейчас нужно было защищать своё. Я оторвал от себя Авеллу, спрятал её за спину и призвал рыцарский меч. На руке вспыхнула печать Огня, а в следующий миг меч загорелся, разгоняя сгустившийся мрак.

Я шагнул вперёд. Натсэ стояла со мной плечом к плечу, держа свой, обычный меч…

Мекиарис остановилась. Мне показалось, что она смотрит на мой пылающий меч, в котором в этот миг спорили меж собой две стихии: Огня и Земли.

— Давайте просто убежим, — продолжала лепетать у меня за спиной Авелла.

Она могла бы попытаться убежать одна, но не хотела оставлять нас. Трясясь от ужаса и понятия не имея, что делать.

— Что тебе нужно? — спросила Натсэ.

Её напряжение я ощущал, как своё собственное, но голос звучал ровно и твёрдо, под стать лезвию меча, который она держала перед собой.

Голова призрака дёрнулась. Мекиарис уставилась на Натсэ, и я только сейчас заметил, что глаза у неё пустые, молочно-белые, без зрачков.

— Поздно… — От её шёпота поднялся холодный ветер. Он всколыхнул мне волосы; дрогнуло пламя на клинке.

Натсэ, с трудом проглотив комок в горле, предприняла ещё одну попытку:

— Что «поздно»? Что мы должны сделать?

— Окно… — прошептала Мекиарис, и ветер усилился.

— Окно? — нахмурилась Натсэ.

— Разбить окно…

Как будто решившись, она снова полетела вперёд — на меня. Я взмахнул мечом. Натсэ успела ударить первой — её клинок прошёл насквозь через призрачную плоть. Мой огненный меч как-будто во что-то вонзился. Я ощутил крохотное сопротивление, когда он проходил через призрака.

— Поздно! — оглушил меня шёпот.

В ноздри ударил затхлый запах, в глазах потемнело, а по ушам резанул удаляющийся визг насмерть перепуганной Авеллы.

Мы летели через лес, проносясь сквозь деревья. Ранняя осенняя ночь сгустилась, меня со всех сторон окутало тьмой. Впереди меня летел светящийся призрак Мекиарис. Она держала меня за руку и влекла за собой. И моя рука — тоже светилась, даже ещё ярче. Как и в том сне, что я видел под утро, страха не было. Только смутное чувство тревоги неприятным грузом повисло в районе живота, и чем дальше мы летели, тем тяжелее оно становилось.

— Куда ты меня несёшь? — спросил я, и голос прозвучал так, будто мы спокойно шли рядом, а не летели с головокружительной скоростью.

— К Огню, — последовал ответ.

Прежде чем я успел сообразить, что имеется в виду, путешествие окончилось. Мекиарис выволокла меня на ту же заболоченную поляну, что и в прошлый раз, только теперь здесь было пусто. Ну, почти пусто — ни жаб, ни лягушек, ни оживших утопленников. Зато посреди болота обнаружился небольшой участок суши. На нём горел костёр, а у костра кто-то сидел. Мекиарис опустила меня с противоположной стороны, возле самого огня, и, понурив голову, отступила во тьму.

— Здравствуй, сэр Мортегар. Давно не виделись, — прозвучал глуховатый голос.

Голос был знакомый, но знакомый странно. Он что-то всколыхнул во мне. Возникло такое ощущение, что если я сейчас схвачусь за эту ниточку памяти и начну её разматывать, то вытащу нечто такое, что лучше бы не доставать.

— Кто вы? — спросил я полушёпотом.

— Обойди Огонь и взгляни, — предложил голос, и в нём притаилась улыбка.

Я медленно двинулся по кругу. Костёр был большой и пылал жарко. Несмотря на то, что я был магом Огня, а в данный момент ещё и призраком, близко подойти к нему я не мог. Казалось, ещё шаг к огню, и на мне вспыхнет одежда, загорятся волосы.

— Привык, что Стихии, как несмышлёные щенята, лижут тебе руки? — продолжал всё тот же голос, и теперь он звучал с насмешкой.

Я сделал последний шаг и остановился, увидев того, кто сидел у костра.

— З… Здравствуйте… — пробормотал я, внезапно почувствовав себя нашкодившим ребёнком. Но сидящий у костра человек смотрел на меня без осуждения, с улыбкой.

— Вспомнил? — спросил он.

Я вспомнил. Вспомнил ту ночь, когда меня похитила лягушка. Вспомнил, как раскидал этих безмозглых тварей и бросился бежать через лес. Оступился, упал в болото и чуть не умер… Раньше на этом воспоминания обрывались, и будто чей-то голос нашёптывал мне, убаюкивая любопытство: «Неважно, как ты выбрался. Главное, что ты жив».

Теперь огрызок воспоминания подрос. Я вспомнил, как меня схватила чья-то рука, потянула вверх, и я увидел глаза… Вот эти самые глаза. Этого самого старика в древнем, лишённом всякого цвета подобии халата. Старик сидел, скрестив ноги, прямо на земле, и разглядывал меня снизу вверх. Мне показалось это недопустимым, кощунственным — чтобы он смотрел на меня снизу. И я шлёпнулся на колени.

— Вы, — шёпотом произнёс я, не зная, что сказать ещё.

— Я, сэр Мортегар. Я. И теперь я останусь в твоей памяти надолго.

Я схватился руками за голову, внезапно испугавшись. Он так легко взял и стёр мою память! А ещё… Ну-ка, ну-ка… Ну да! В ту ночь он заставил меня вспомнить моё настоящее имя, вернул исчезающие воспоминания о сестре и моём мире. А потом разом всё это отменил, стёр. Кто же он такой?! Уж не бог ли, которого я призывал, чтобы справиться с Мекиарис?

— Нет, Мортегар, я не бог твоего мира, — покачал головой старик. — И вообще не бог. Я — человек из клана Людей, ты ведь помнишь. И ты состоишь в моём клане. Есть, правда, маленькая загвоздочка: никакого клана Людей на самом деле не существует. Это шутка, которая прижилась, и не более того.

— Но вы ведь существуете? — Я отнял руки от головы. — Те, кого так называют. И… Сиек-тян, Гиптиус…

— Они теперь со мной, — кивнул старик. — И я ими доволен. Эти дети быстро всё поняли.

— Что поняли?

— То, что тебе ещё предстоит.

— Так вы им, наверное, объяснили?

— Конечно.

— А мне?!

— А тебе предстоит дойти до всего самому, — улыбнулся старик.

Офигеть. Я тут что, типа, самый умный?

— Нет, ум — не самая сильная твоя сторона, — разочаровал меня старик.

— А что тогда? — хмыкнул я.

Сухонький морщинистый палец протянулся ко мне и ткнул в левую сторону груди.

— Ага, — дошло до меня. — Ну, допустим.

— Когда твоё сердце поймёт истину, ум не сможет ей сопротивляться. А если рассказать истину для твоего ума, то он-то, может, и поверит, а сердце — взбунтуется.

— Вы сейчас — прямо как моя «Мудрость в день» шпарите, — заметил я, постепенно выползая из-под гнёта страха и благоговения. — Это такая штуковина в магическом сознании…

Я путанно объяснил, как мог, но не вызвал у старика даже тени любопытства. Он лишь пожал плечами:

— Магическое сознание у каждого своё, и каждый изменяет его под свои потребности. Всё то, что оно говорит тебе, уже есть в твоей голове. Всё, кроме древа заклинаний, которое приходит с получением печати.

Ну, как-то так я всё это и понимал. Ничего нового старик мне не открыл. И вообще, пора, по-моему, задаться очевидным вопросом:

— Почему я здесь? И что за дела с призраком? Она вам подчиняется?

Старик погрустнел. Он поднял ветку с земли и потыкал в костёр без всякого видимого смысла.

— Бедняжка Мекиарис никому не подчиняется, — сказал он. — При жизни она подчинялась родителям, но ни к чему хорошему её это не привело. А теперь она только и может, что метаться меж огнями. Не нужно её бояться. Её тянет к тебе и твоей магической супруге, потому что в вас живёт Огонь. И сюда она пришла, потому что я развёл костёр. Призрак — Стихия. Пятая Стихия.

— Что ещё за «пятая Стихия»? И откуда мой интерфейс про неё знает? Вернее, магическое сознание.

— Древние маги считали пятой Стихией дух. Дух человека, зверя, места. Мира. Для того, чтобы заговорить на одном языке с пятой Стихией, нужно сначала примирить в себе четыре других. Не подчинить, Мортегар — примирить.

— Поднять средний ранг до пятнадцати, — вспомнил я сообщение интерфейса.

Старик посмотрел на меня с интересом.

— Вот как тебе это представилось? Ну что ж… Твой дух идёт непростыми тропами. Он блуждает в ночном лесу. Но сегодня ты увидел костёр в ночи и, как бы темно ни было вокруг, твоё сердце будет знать, куда идти.

— Так зачем я здесь? — повторил я вопрос. — И что происходит с моим телом? Ох… Вы не представляете, что может случиться. Если мои жёны решат, что я умер, то Авелла наверняка покончит с собой, а Натсэ возьмёт меч и пойдёт убивать всех без разбора, пока Дирн не закончится. Впрочем, возможно, Авелла пойдёт вместе с ней. От неё можно чего угодно ожидать.

Старик расхохотался, будто я отмочил невесть какую смешную шутку, и легко поднялся на ноги.

— Ладно. Я не буду отрывать тебя от жизни. Здесь нет ни тебя, ни меня. Час нашей встречи ещё не пробил. Тебе ещё многое предстоит пройти рука об руку с теми, кого ты выбрал, и кто выбрал тебя. Позволь мне показать лишь малую часть того. Мекиарис!

Из тьмы прилетел призрак и схватил меня за руку. Старик лишь молча кивнул, и больше я не услышал ни слова от него.

Мы с Мекиарис понеслись в обратном направлении, но кружным путём. Полёт не занял много времени. В темноте мелькнул огонёк, и миг спустя мы остановились. Здесь тоже была полянка, но поменьше. И здесь опять было множество лягушек и жаб. У одной жабы в лапе оказался зажат факел. Мой факел! Хотя, конечно, он только отчасти был мой. Собственно, вообще не мой. Спёр я его у Искара, Искар украл из дворца Анемуруда. А мой там был только Огонь. И этим самым Огнём жаба ткнула в бурлящую болотную жижу.

Стало темно. Только луна худо-бедно освещала происходящее на полянке. Но я уже сообразил, что, будучи призраком, могу видеть даже во тьме. Что, в общем-то, логично: призрачное зрение не может быть завязано на преломление света в хрусталике, палочках и колбочках, ну или какие там приблуды в человеческом глазу напиханы.

Факел медленно утянуло в трясину. Блеск, что тут скажешь. Неужели он там гореть сможет? Что-то сомневаюсь. Погаснет. Да туда ему и дорога, если задуматься.

— Поздно, — опять повторила Мекиарис.

Я не успел спросить, что поздно. Из болота что-то начало подниматься. Сначала мне показалось, что это просто грязевой пузырь. Потом, когда он не лопнул, я передумал и решил, что вижу холм, кочку-переросток. И только когда на этом холме открылись глаза, я перестал думать.

Это была голова. Огромная грязная голова, немного напоминающая человеческую, и в её огромных глазах полыхал огонь. Нет, не так — Огонь.

Лягушки взметнули лапы вверх, заквакали, заплясали. На гигантской голове прорезалась щель и раскрылась огромная пасть. Раздался не то стон, не то рык, не то крик новорожденного чудовища. Услышав этот невообразимый звук, я отшатнулся, заорал дурным голосом, и поляна исчезла. Всё исчезло. Только одинокий шёпот ещё раз прошелестел в пустоте:

— Поздно…