Костёр в ночи

Глава 22

— За что? Почему судьба обходится с людьми так жестоко? Я не могу поверить, что такое могло случится!

Я с трудом приходил в себя. Сердце билось тяжело, нехотя, но слух потихоньку возвращался. И чувствительность тела тоже. Было холодно. И где-то рядом рыдала Авелла. Я попытался открыть глаза, но пока не смог. Это меня не напугало — причины для страха были другие — я понял, что нужно подождать, пока тело придёт в норму.

— Что же мы теперь будем делать, Натсэ?

— Не знаю. — Натсэ говорила, как будто с того света. Глухо и страшно.

— Не говори «не знаю». Ты всегда всё знаешь, ты сильная и умная.

— Ты можешь помолчать?

— Не могу! Ты не бросишь меня? Пообещай, что ты меня не бросишь.

— Не брошу.

— Поклянись!

— Что тебе с моей клятвы? Моя стихия нерушимых клятв не принимает. Но если хочешь — клянусь. Не брошу. Мы одна семья, он этого хотел…

На последних словах её голос дрогнул, и к Авеллиным всхлипываниям прибавились её. Моё сердце, с трудом набирающее обороты, дрогнуло и чуть второй раз не остановилось. Зато потом заколотилось куда интенсивнее. Я умудрился приоткрыть глаза. Обнаружил, что лежу на полу, в коридоре. Из гостиной едва доползает свет свечей, но и его загораживают две крохотные несчастные фигурки. Натсэ и Авелла сидели спиной ко мне, прижавшись друг к другу, обнявшись, и рыдали.

— Но эту суку я точно прикончу, — услышал я шёпот Натсэ. — Не знаю, как, но она пожалеет, что осталась в нашем мире. Я её загоню в Яргар, а потом сама спущусь туда и убью.

— А я с тобой!

— Куда ж я без тебя…

Я набрал воздуху в грудь и выдохнул свои первые слова:

— Не… Мекиарис… виновата…

Обе развернулись мгновенно и уставились на меня округлившимися глазами.

— Морт?!

— Мортегар?!!

Я сумел только тихонько пискнуть, как раздавленный мышонок, когда Натсэ и Авелла рухнули на меня, заливая слезами и осыпая поцелуями. Было, конечно, приятно, но дышать сделалось ещё труднее. Тело и так оживало с неохотой. Но вот я, наконец, сумел поднять руки и обнял два своих сокровища.

— Мы думали, что ты умер, — шептала Авелла в одно ухо.

— Сердце не билось минут десять точно. Как такое возможно? — недоумевала Натсэ в другое ухо.

— Там каша осталась? — спросил я. — Можете принести?

Авелла сорвалась с места и убежала в кухню. Я проводил её взглядом. Спросил:

— А она вообще понимает, что потеряла полотенце?

— Сейчас поймёт, наверное, — засмеялась сквозь слёзы Натсэ.

И правда, из кухни донёсся горестный вопль. Натсэ нащупала на полу махровое полотенце, встала.

— Пойду спасать, — сказала она. — Не уходи никуда! И не вздумай умирать. Правда, хватит уже, Морт.

— Не-не, я тут, — пообещал я.

Натсэ ушла. Я поёжился. Что ж так холодно-то? Это уже на трупное окоченение не спишешь. Вроде очаг там какой-то топится, все дела. Откуда сквозняк? По полу прям несёт. Хорошо, что маги Огня не простужаются.

Когда Натсэ вернулась с котелком и завернувшейся в полотенце Авеллой, я спросил:

— А почему холодно?

— Я все окна разбила, — отозвалась Авелла.

— Э… Зачем?

— Так эта тварь же сказала — разбить окно, пока не поздно. Ну, что-то в этом духе, — пожала плечами Натсэ и поставила котелок на пол. — Что нам ещё оставалось? Она на тебя налетела, ты упал, она исчезла…

— Надо хоть ставни будет закрыть, — пробормотал я и повернулся на бок.

Руку опустил в котелок, нащупал там холоднючую гречку.

Поглощение.

Гречка всосалась, как миленькая. Натсэ и Авелла с благоговением наблюдали за происходящим.

Микроэлементы.

Вот когда уникальный навык пригодился. Желудок сейчас напоминал холодный камень, заставить его что-то переваривать я смог бы очень нескоро. А тут сразу в кровь выплеснулось столько полезных веществ.

— Бр-р! — содрогнулся я и вскочил на ноги. — Вот теперь порядок, теперь можно и… Что-нибудь.

Почувствовав себя вновь человеком, я радовался не дольше секунды. Потом вспомнил конец видения, и меня холодный пот прошиб.

— Дорогие, — сказал я, как-то машинально обратившись к обеим жёнам сразу. — Мекиарис показала мне, что творится у лягушек. Они сперва как-то оживляли болотных утопленников при помощи факела. А теперь подняли из трясины какую-то здоровенную тварь. У неё факел внутри — и глаза вот такенные! И горят.

— Ну-ка поподробнее, — нахмурилась Натсэ. — Нет, погоди. Давай сперва всё же закроем ставни. И поднимемся наверх. Ты точно уверен, что Мекиарис не опасна?

— Точнее не бывает, — сказал я.

Откуда во мне такая уверенность, я бы не сумел объяснить. Но старик у костра не то чтобы сказал — он как-то показал мне, что ли, что Мекиарис не нужно бояться. Её нужно скорее пожалеть. Авелла, помнится, с этого и начала, когда прочитала её дневник. Надо бы мне тоже почитать. Ясен пень, призрак — жуткая штуковина. Но ведь и жуткую штуковину можно попытаться понять.

Законопатив окна и двери, мы поднялись на второй этаж и легли в моей спальне.

— Когда такое творится, уже не до всяких там этих самых, — сказала Натсэ, и я её в общих чертах понял. Авелла — тоже.

Натсэ легла слева от меня, Авелла — справа. «Ангелок и демонёнок», — шепнула мне моя исходная лингвистическая база. Дверь в комнату мы закрыли. Мекиарис наверняка сумеет и сквозь дверь пройти… Но, может, и не захочет проходить. А вот если остановится напротив двери в коридоре — мы её хотя бы не увидим. Страусинная стратегия, конечно, но в данной ситуации чем богаты — тем и рады. Было темно. Абсолютно темно. Даже когда глаза привыкли к темноте, я ничего не мог разглядеть, кроме, разве что, смутных силуэтов, и то скорее додумывал их сам, чем видел.

— Ну, теперь рассказывай, — велела Натсэ.

Я приобнял её одной рукой, другой — Авеллу. Обе придвинулись ко мне. Мысли потекли по дорожкам, далёким от ночных приключений на болотах, но я заставил себя переключиться. Не всё сразу. Постепенно. Мы уже все втроём тут, в одной постели. Давайте хоть немножко порадуемся малой победе, прежде чем начинать блицкриг.

Во всех запомнившихся подробностях я пересказал явление страшной башки из трясины и радость по этому поводу лягушек. Потом отмотал немного назад и рассказал свой утренний сон об утопленниках. Где-то на середине рассказа Авелла начала дрожать.

— Голем, — сказала Натсэ, когда я закончил.

— Кто?

Я вспомнил, что уже слышал это слово от Дамонта. Когда он отправил армию рыцарей на помощь Логоамару, то сказал, что пришлось создавать голема, чтобы быстрее добраться. Но тогда, насколько я понял, големом было некое подобие каменного стола, которое бежало к морю от самой академии, неся на столешнице армию Земли.

— Голем — безмозглая тварь, созданная из одной стихии, или их смешения, — пояснила Натсэ. — Полностью управляется создавшим его магом.

— И что за маг создал это? — не понимал я. — Там только жабы, да лягушки были…

Был, конечно, старик у костра… Но зачем ему создавать такое? Впрочем, вопрос не имеет смысла: я вообще ничего не знаю о мотивах старика. Знаю лишь, что ему не нравятся печати, вроде как. Но тогда ему логичнее было бы натравить голема на Тентер, или на Сезан, а не терроризировать Дирн, в котором магов можно по пальцам одной руки пересчитать. Кстати, правда: я, Натсэ, Авелла, Гетаинир и Асзар — пять штук. Впрочем, может, в городе и ещё кто живёт — я-то не знаю, перепись населения мне никто не показывал.

Натсэ пожала плечами — её познания тут заканчивались. Зато начинались познания дрожащей Авеллы.

— Иногда, — тихо сказала она, — стихии сами создают големов. Никто не знает, как и почему это происходит. Большая редкость. Я читала некоторые исследования, ещё до поступления в академию…

— Да-да, мы поняли, ты — умница, — беззлобно проворчала Натсэ. — Давай к делу.

— Ну, в общем, кто-то считает, что такие големы — будто послы от стихий к людям. Стихии не понимают людей и пытаются с ними как-то контактировать. Ну, я говорю, как запомнила, там было сложно.

— Морт, — опять вмешалась Натсэ. — Я, конечно, всё понимаю, но давай не сейчас. Мне будет непросто расслабиться после того, как ты чуть не умер.

— Ты о чём? — не понял я.

— Ой! — Авелла отдёрнула руку, которую перекинула через меня. — Извини, это не он, это я, просто ты на меня ругалась, а ты не враг, и я пыталась тебя успокоить, у меня такая привычка, я не подумала…

Я, будучи всё же не совсем придурком, догадался, что Авелла осторожно гладила Натсэ. Был у неё такой пунктик. Я вспомнил, как она пыталась успокоить Зована, поцеловав его в щёку. Может, и успокоила бы, но тогда она была в моём теле, и он только ещё больше рассердился.

Все мы замерли, не зная, как отреагирует Натсэ. Даже сама Натсэ замерла. Время остановилось. Кот Мортегар, куда-то задевавшийся после встречи с призраком, затаил дыхание. Где-то в лесу застыли жабы и лягушки, глядя друг на друга полными ужаса жёлтыми глазами.

— Да… ладно, — тихо сказала Натсэ.

Это было невероятно. А потом произошло нечто ещё более невероятное — Авелла вернула руку обратно. Мгновение спустя я почувствовал, как через меня протянулась рука Натсэ. Обе подались навстречу друг другу и в результате прижались ко мне ещё теснее.

— В общем, никто точно не знает, зачем Стихии создают големов, — прошептала Авелла так, будто это сейчас могло иметь какое-то значение. — Всё потому, что Стихии не рассуждают, они просто действуют, и… И всё…

А вот в этом действительно был смысл. Просто действовать — и всё. Я поцеловал Авеллу, и она как-то судорожно ответила на поцелуй, будто старалась выпить самой жизни с моих губ. Я почувствовал, как приподнялась на локте Натсэ, ощутил её ладонь у себя на груди и повернул голову, оторвавшись от Авеллы. Не успел перевести дух — Натсэ приникла к моим губам. Она перекинула ногу через меня, села сверху, как тогда, на чёрной скале посреди моря. Я вздрогнул, ощутив, как соединились наши тела. Натсэ, откинувшись назад, негромко вздохнула.

«Это сумасшествие какое-то», — почудилось мне в её вздохе.

Наверное, она была права, но старик у костра верно заметил: ум — не самая сильная моя сторона. Поэтому я ничего не имел против сумасшествия. И мои руки легли на бёдра Натсэ, которая начала медленные, плавные движения. Я не сразу вспомнил про Авеллу — всё-таки в такие минуты трудно сосредоточиться сразу на двух партнёршах, особенно если ничего не видно. Протянул одну руку вправо, но нащупал лишь тёплую простынь. Сердце ёкнуло. А что если она сейчас убежит? Это ведь всё «аморально»…

Но Авелла не убежала. Натсэ вздрогнула, на миг остановилась, и я услышал звуки поцелуя. Не страстного, исступлённого, а скорее нежного. В этот момент у меня с души рухнул опостылевший камень.

Некоторые вещи можно понять только непосредственно в них участвуя. Кто бы что ни говорил о том, что «секс — это не главное», они ошибаются. Секс — может, самое главное, что только существует в мире, во всех мирах. С одной лишь поправкой: секс не может быть целью. Он — следствие движения душ навстречу друг другу. Душ и тел. И когда эта встреча происходит, всё остальное становится неважным. Только Стихии, которые не рассуждают, а действуют. Все четыре — одновременно. И пятая, которая — дух.

Я поднялся навстречу обеим девушкам, обнял их, поцеловал сначала одну, потом — другую, с трудом уже понимая, кто есть кто.

— Морт, — услышал я шёпот Натсэ, из чего сделал вывод, что в данный момент целую Авеллу. — Только попробуй трупом прикинуться — тебе конец.

— Да я и не…

— Никакой пощады! — перебила меня шёпотом Авелла. — Никому!