Костёр в ночи

Глава 34

На завтрак Натсэ и Авелла пожарили около 9000 яиц, да ещё с мясом и картошкой. Есть получалось с трудом — меня заставляли делиться богатым внутренним опытом. Им-то двоим хорошо было — лопают себе и слушают. А мне говорить приходилось. И при всех своих магических способностях, одновременно говорить и есть у меня никак не получалось.

— Итак. — Утолив голод, Натсэ отложила вилку и промокнула губы салфеткой. — Подведём итоги. Город со дня на день падёт под атакой лягушек. Асзар знает, кто мы такие, но не сдаёт только потому, что на нас нет ориентировок от клана Земли. Дамонт не ищет нас по официальным каналам. А Морт — маг Пятой Стихии. Правда, что это значит, никто из нас не знает.

— Ефё как внает! — невнятно, с набитым ртом проговорила Авелла, и глаза её загорелись. — Я ивуфала…

— Сначала прожуй, потом говори, — терпеливо сказала Натсэ.

Авелла, покраснев от натуги, усиленно задвигала челюстями, а Натсэ перевела взгляд на меня.

— Я больше всего беспокоюсь из-за Дамонта, — сказала она. — Мне непонятно его бездействие. И я вижу только одно возможное объяснение…

— Он не хочет нас убивать, — предположил я.

— В точку. Убивать — не хочет. И прекрасно понимает, что если начать нас искать, мы запаникуем, потому что с нашей точки зрения нас нужно казнить.

— Так что тогда? — пожал я плечами. — Может, написать ему?

Магический ресурс: 1200.

Исследуется «Мессенджер „Социофоб“». Завершено 18 %.

Да отстань ты! Я ведь и по-другому написать могу. Ну не пришёл ещё час мессенджера — что поделать. Лавры Павла Дурова ждут меня. Подождут.

— Но если подумать дальше, — продолжила Натсэ, барабаня пальцами по столу, — то Дамонт вполне мог спрогнозировать такой ход мыслей с нашей стороны. Зачем зря гробить боевых магов, когда можно просто натолкнуть нас на мысль, что мы прощены, и мы сами вернёмся в Сезан. Нас можно будет взять голыми руками.

— Паранойя какая-то, — поморщился я.

— Паранойя спасла больше жизней, чем об этом принято думать. Морт! — Натсэ потянулась через стол, положила ладонь мне на руку. — Не торопись. Сдаться мы всегда успеем.

— Я не под крылышко к Дамонту хочу! — слегка рассердился я на её снисходительный тон. — Просто если он нам не враг, то нас он как минимум очень внимательно выслушает. И если мы скажем ему, что творится в Дирне… — Я покачал головой, вспомнив сны и то, что видел вживую. — Я пока не вижу, как мы сами со всем этим справимся. А лягушки придут нынче ночью. Я… Не знаю, как-то я это чувствую. Они тоже меня чувствуют.

Глядя в фиолетовые глаза Натсэ, я искал там нечто вполне определённое и нашёл. Теперь, будучи магом Пятой Стихии, я с особенной лёгкостью считывал движения души. И увидел, как снисходительность сменилась уважением и хорошо подавляемым страхом. Натсэ убрала руку.

— Всё! — с облегчением воскликнула Авелла. — Прожевала. Можно говорить?

— Давай, — улыбнулась ей Натсэ.

— Пятая Стихия — это дух! — выпалила Авелла ключевую мысль. — Дух — всего. У каждой вещи есть дух. И все они составляют вместе духи Стихий. А те, в свою очередь, — дух мира. Маг Пятой Стихии обращается не к Стихиям, но к духу напрямую. И он может одновременно работать со всеми стихиями, потому что дух, по сути, один. Вот кто ты такой теперь, Мортегар!

В её взгляде временно читалось фанатичное преклонение. Но я хорошо знал Авеллу и понимал, что это пройдёт. Как бы она ни была в меня влюблена, дурочкой она от этого не становилась, да и общество более жёсткой Натсэ шло ей сугубо на пользу.

— Ну, я как-то так и понял, да, — кивнул я. — Мне даже праязык теперь не нужен. А зачем древа заклинаний остались — вообще не понимаю.

— Так ты же Заклинатель, — объяснила Авелла. — Они тебе нужны для разработки новых заклинаний.

— Кстати! — встрепенулась Натсэ. — Новое заклинание Микроэлементы — твоё? Что это вообще такое?

Я объяснил. Авелла объяснением не впечатлилась, а вот Натсэ заинтересовалась. Она закрыла глаза, на правой руке мигнула её чёрная печать.

— Ого, — сказала Натсэ, взглянув на меня. — Вот… Вот это — да…

— Тоже так думаю, — кивнул я. — Особенно когда торопишься, а поесть надо…

— И всё? — скептически пожала плечами Авелла. — Только если…

— Нет, — перебила Натсэ. — Ещё можно есть сколько угодно и не толстеть.

Вот теперь глаза у Авеллы загорелись. Однако она не стала громко выражать восторгов, просто молча положила себе на тарелку ещё порцию и повернула правую руку так, чтобы тыльной стороны было не видно. Кажется, я присутствовал при рождении нового правила этикета этого мира.

Покончив с завтраком, я начал переодеваться в уличное.

— Ты куда? — насторожилась Натсэ.

— На работу, — с потаённой гордостью сказал я. — Меня вчера в кузню взяли. Что? С лягушками ведь мы бесплатно воюем, а зарабатывать как-то надо.

Натсэ несколько секунд о чём-то переживала, стоя в проёме спальни, потом буркнула:

— Так это что теперь… Ты будешь ходить на работу, а мы сидеть дома и готовить ужин?

— Ну… Получается, так, — развёл я руками.

— Прямо как настоящая семья! — обрадовалась Авелла, появляясь в проёме рядом с Натсэ. — Мортегар, а ты, прежде чем уйдёшь, сделаешь нам ванну?

Я сделал. Теперь, с Пятой Стихией, это было ещё проще. Дух Воды охотно отозвался на мой зов, и ванна была готова через минуту. Я вышел из дома, стараясь не думать о словах Авеллы: «Сделаешь НАМ ванну». Воображение, однако, было не унять. На середине холма я остановился и нерешительно посмотрел назад. Может, на фиг эту работу?..

Нет! Держи себя в руках. Пора уже немного повзрослеть, Мортегар. Пусть девчонки проведут время друг с другом, если им так хочется. В конце-то концов, им тоже нужно друг к другу привыкать, без посредника в моём лице. Даже традиционная семья — дело явно не простое, а то, что у нас — это вообще высший пилотаж. Но пока, кажется, всё идёт в нужном направлении. Непонятно, правда, в каком. Но — в нужном.

Чтобы развеяться и выбросить из головы нерабочие мысли, я решил для начала прошвырнуться по рыночной площади. Благо и причина была — теперь мне точно необходимы перчатки. Случайно засветить печать Огня — опасно для жизни. Но у меня даже не печать Огня в случае чего засветится, а такое незнамо что, что неизвестно, как на это среагирует тот же Асзар. Да и кузнецы-простолюдины тоже.

Я не сразу почувствовал, что местные жители косятся на меня как-то недобро. А когда почувствовал, только надвинул шляпу на глаза. Шляпа — всё-таки вещь отличная в некоторых случаях. Устроив таким образом себе некое подобие уединения, я задумался, в чём, собственно, дело. Наверное, Асзар не успел ещё отменить поборы! И вполне возможно, что разъярённые нашим вторжением лягушки ночью/утром вышли в город и убили ещё кого-нибудь. Н-да, печально… Однако как вы на меня ни смотрите, а заставить испытывать чувство вины не сможете. Уж чья-чья, а моя-то совесть чиста. Не я сюда этих лягушек приволок, и деньги брал тоже не я.

Но вот факел-то я принёс… Блин! Ладно, немного чувства вины не повредит, ведь правда же?..

— Доброго утра! — сказал я, найдя прилавок со всякими кожаными мелочами. — Нужны перчатки из тонкой кожи, без пальцев.

— Нет таких, — с видимым удовольствием ответил продавец, толстый мужик в рубашке с засученными рукавами. Волосатые руки он сложил на груди, всем своим видом демонстрируя неприступность.

Только тут я заметил странное. Ещё пару дней назад в Дирне грозила вот-вот начаться зима, а теперь солнце даже ранним утром припекает по-весеннему ласково. Мужик-продавец, вон, в одной рубашке. А я в плаще, как дурак…

— Тогда обычные, — сказал я.

— И обычных нет. Закончились.

Я окинул взглядом прилавок. Перчаток на нём было видимо-невидимо.

— Размерчика вашего нет, — пояснил продавец с усмешкой. — У меня глаз намётанный.

Мне совершенно недвусмысленно давали понять: шёл бы ты отсюда, маг залётный. И затылком я чувствовал враждебные взгляды. Даже без магического зрения понимал, что сзади собирается толпа. Сходил, блин, за перчатками… Ладно, отставить панику. Уж разделаться с толпой простолюдинов я смогу примерно миллионом способов. А отделаться — ещё тысячей. Проще всего — уйти в землю. Мне даже заклинание для этого не нужно, я просто чувствую: могу. Земля позволит.

— Кого из погибших ты хочешь вернуть, не продав мне перчатки? — спросил я.

Продавец вздрогнул. К прямой конфронтации он оказался не готов.

— Простите, господин маг, не понимаю вас, — процедил он сквозь зубы.

Я сунул руку в карман плаща, достал серебряную монетку, положил на прилавок. В этом мире я прожил достаточно, чтобы понимать: одного гатса хватит пар на десять перчаток. Но продавец посмотрел на монету с презрением.

— Кого из погибших вы хотите вернуть мне этой краденой монетой? — спросил он.

Я открыл было рот, чтобы сказать, что денег я не брал, что это всё Гетаинир, но не смог выдавить ни звука. Потому что вспомнил: монета эта из аванса, который как раз Гетаинир мне и выдал. И, наверное, выражение моего лица стёрло последние сомнения торговца.

Он посмотрел куда-то мне за спину и чуть заметно кивнул. Я почувствовал опасность за миг до того, как услышал свист воздуха, рассекаемого чем-то увесистым…