Костёр в ночи

Глава 23

Во время наших блужданий по Дирну я заприметил одно интересное местечко, которое, само собой, запечатлелось у меня на карте. Проснулся я рано, Авелла и Натсэ ещё спали, туман уже рассеялся, и я, послонявшись по дому, тихонько выскользнул на улицу.

Было прохладно, и я с удовольствием застегнул плащ. Оказывается, в этом мире тоже были плащи с рукавами, но почему-то известные мне маги их не носили. Надо будет спросить, почему — удобная же штука.

Нужное место находилось в десяти минутах ходьбы от дома. Я прошёл по пустующим улочкам Дирна и остановился перед дверью здания с вывеской: «Кузница». Ну, Мортегар, давай. Сделай великое дело. Глубоко вдохнув, я толкнул дверь.

Кузница с порога меня просто оглушила — грохот стоял неимоверный. Четверо потных мужиков, голых до пояса, но в фартуках, увлечённо лупили здоровенными молотками по раскалённым до желтизны металлическим заготовкам. Я немного постоял, привыкая к грохоту, к жаре, к запахам металла, потных мужских тел и горящего угля. Наконец, меня заметили.

— Э! — рявкнул, закинув молот на плечо, один кузнец. — Тебе чего?

«М — значит, Маркетинг», — подумал я. Я уже достаточно пообтёрся в этом мире, чтобы отличить настоящую враждебность от обыкновенной простолюдинской манеры общения. Поэтому я вежливо улыбнулся и как можно громче сказал:

— Вам работники не нужны?

Все четверо кузнецов прекратили долбить молотками, уставились на меня и заржали. Я спокойно ждал. Улыбался. Кажется, тут плаща было недостаточно, чтобы сойти за мага. Нужно было устроить демонстрацию.

— Нужны, чё не нужны-то, — сказал самый первый, самый здоровенный дядька с седой спутанной и обожжённой бородой. — Работы, вон, только успевай.

Он поставил молот на земляной пол, взял щипцами остывающую подкову с наковальни, придирчиво осмотрел её и сунул в бочку с водой. Вода зашипела. Я ждал.

— Ну, иди сюда, — позвал мужик.

Я подошёл. Трое оставшихся кузнецов с улыбкой на меня смотрели. Никак грядёт розыгрыш. Эх… Вот чего во всех мирах над новичками так стебутся? Нет чтобы наоборот — войти в положение, показать, научить, доброжелательно этак…

— Ну-ка…

Кузнец своей огромной лапищей схватил меня за плечо. До этой секунды я был свято уверен, что у меня там есть мышцы, даже бицепс от трицепса визуально отличал и радовался, что со времён моего одиннадцатого класса там всё серьёзно увеличилось. Но теперь, когда стальные пальцы сжали мне руку, я вдруг понял, что никаких мышц у меня, собственно, и нет — так, тонкий слой невнятной каши. К такому же выводу, судя по лицу, пришёл и кузнец.

— Дверью точно не ошибся? — осведомился он.

— Точно. Чувствую здесь своё призвание.

— Ну, давай, подними, — кивнул он на молот, стоявший на полу.

Кувалда была — ничего себе. Я взялся за гладкую, пропитанную многолетним чужим потом рукоятку и приподнял молот. Попытался согнуть руку — это далось мне с трудом. Пришлось взяться двумя руками, и тогда я смог закинуть инструмент на плечо. Посмотрел на кузнеца. Тот усмехнулся:

— Ну? И сколь ты этой штуковиной отмахать сможешь? Долбани по наковальне.

Я послушно долбанул. Удар отдался по рукам, но шоком и откровением для меня это ощущение не стало. Уж сколько приходилось мечом лупить — сталь в сталь. Не совсем то, конечно, однако общие места есть.

— Давай-давай, ещё, — подначивал кузнец. — Двадцать раз осилишь — так и быть, возьму в подмастерья.

Чего ради я в это вписался — сложно сказать. Мне время от времени нужно было чего-то себе доказывать. Поэтому я, поудобнее перехватив рукоятку, нанёс наковальне второй удар, потом — третий. После пятого смекнул, что поднимать инструмент становится всё тяжелее, и попытался использовать энергию отдачи. Десять раз получилось, потом стало необходимым взять передышку. Всё-таки меч гораздо легче, а зажигать алую печать ради прибавления сил я поостерёгся.

— Всё, что ли? — зевнул кузнец. — Ну, беги, работничек. Сапоги чистить попробуй.

— Вы сказали: двадцать раз. Не сказали ведь, что сразу, без перерыва. Сейчас вот передохну чуток… — Я потряс руками, как нас учили на уроках труда.

Кузнец вскинул брови. Похоже, на слове его ловили нечасто.

— А ты дерзкий, — заметил он.

— На самом деле — нет. Я робкий и застенчивый, просто болею немного.

С этими словами я занёс молот над головой…

Последние десять ударов лучше тысячи документальных видеороликов объяснили мне, что такое ремесло кузнеца. Мышцы — те, что были, — превратились в дрожащий студень. А что-то мне подсказывало, что за день среднестатистический кузнец наносит куда больше двадцати ударов. Правда, не обязательно такой кувалдой. У остальных, вон, вполне обычные молотки в руках. И чего меня, как всегда, на какого-то особенного индивида вынесло?

— Слышь, Балтак, ну всё, — крикнул один из тех, обычных. — Обещал — бери!

— Молчать! — рявкнул на него кузнец, обретший имя.

Он хмуро посмотрел на меня, пожевал губами, потом резко и грубо сказал:

— Ну и что? На кой оно тебе надо? Недели не пройдёт — тебя отсюда вынесут!

— Подумаешь! — переводя дыхание, отозвался я. — Меня постоянно отовсюду выносят, это вовсе не повод отступаться от мечты.

— Пацан, по-хорошему предлагаю — иди, откуда пришёл.

— Вы точно уверены?

— Иди-иди! Цацкаться с тобой тут никто не будет. Мне до вечера надо две сотни подков сделать, а потом ещё…

— Вот таких? — Я поднял с верстака готовую подкову. — Дайте мне полчаса.

Заготовки лежали тут же, рядом. Я взял одну из них. Балтак раскрыл было рот, но когда у меня на руке появилась чёрная печать, он будто язык проглотил, а глаза едва не вывалились из орбит.

Дальнейшее было просто.

Трансформация.

Могло бы быть ещё проще — если бы я мог использовать своё особое заклинание, совмещающее магию Земли и Огня — Скульптор. При этом заклинании требовалось гораздо меньше ресурса. Однако светить огненную печать не хотелось. Надо будет перчатки купить — вот тогда да, а пока и так справимся.

Балтак и трое приблизившихся кузнецов молча смотрели, как лежащая у меня на руке заготовка меняет форму. Я напряжённо вглядывался в неё, иногда переводя взгляд на неповторимый оригинал. Хм, а тут проблемка — металла в заготовке явно больше необходимого. Их, видимо, как-то обрезают. Что ж, усложним задачу.

Разделение.

Поглощение.

Н-да, насчёт получаса — это я погорячился. Работёнка посложнее будет. Но вроде получается, разделил удачно. Из оставшегося у меня в руке куска металла плавно вырисовывалась подкова. Минуты две у меня это заняло, зато когда я положил результат рядом с образцом, сам невольно отметил, что у меня получилось лучше — ровнее, глаже. Не знаю уж, насколько эти характеристики важны для подков, но для моего ЧСВ они оказались очень полезны.

Доступно новое композитное заклинание: копирование.

Настройка заклинания: разрешить использовать резерв для компенсации в разнице количества материала? Да/Нет.

Да, конечно. Если я всё понял верно.

Я взял в правую руку ещё одну заготовку, в левую — образец.

Копирование.

Десять секунд — и в правой руке лежит идеальная подкова! Вот теперь-то дело пошло. А резерв только увеличивается. Надо бы скинуть излишки. Интересно, могу ли я так?..

Копирование.

Кузнецы восторженно загудели, когда на моей ладони, которая только что была пустой, появилась ещё одна подкова, созданная из поглощённого металла.

— Ну что? — посмотрел я на Балтака. — Дадите работу?

Ещё бы они не дали мне работу. Слово «подмастерье» больше не произносилось, а высокомерное «ты» сменилось подобострастным «вы». Я такого совсем не просил, и нос задирать даже не пытался. Единственное, для чего употребил свой новоявленный авторитет — для острастки.

— Никому ни слова! — сурово предупредил я. — Если кто-нибудь узнает, что вам помогает рыцарь…

— Убьёте?

— Порубите?

— В темницу бросите?

Я покачал головой:

— Не-а, хуже. Открою свою собственную кузницу.

Никакая другая угроза не сработала бы лучше. Кузнецы так рьяно поклялись молчать, что мне даже показалось, будто огонь в печи вспыхнул ярче.

Грохот стих. Кузнецы, затаив дыхание, сидели вокруг верстака, где я методично, одну за другой, производил подковы. Ресурс потихоньку падал, количество подков приближалось к сотне. Скоро надо будет передохнуть… Ведь перенаправить Огненный ресурс я больше не сумею, ушла Искорка и забрала с собой эту читерскую способность. Да я, собственно, и не жалуюсь, и так нормально. Интересно, кстати, сколько мне заплатят? Надо было сразу этот вопрос поднять, но я слишком уж обрадовался самой возможности получить работу, чтобы зацикливаться на таких мелочах. Нет во мне всё-таки деловой жилки… Вот Вукт, например, сразу бы про деньги заговорил, ещё и аванс бы взял.

— Никогда про такое не слыхал, чтобы рыцарь в кузне работал, — пробормотал Балтак. — Рыцарь ведь — воин…

— Я в паломничестве.

Обычно этот аргумент снимал все вопросы. Не стал исключением и этот раз. Кузнецы переглянулись, и один из них резко сменил тему, поняв что-то своё из моих слов:

— Так нам, может, топоры, да мечи ковать начать?

— Хорошая мысль, — кивнул я. — Начнём. Обязательно начнём. Но — позже. Сперва подковы. Куда их столько, кстати?

— На зиму, перековывать будут. Сразу на несколько деревень…

— На зиму? — задумался я. — А если… А если так?

Следующую подкову я сделал с шипами, как на моих зимних берцах. Кузнецы онемели совершенно от этого зрелища. Первым прокашлялся Балтак:

— Сынок… Да будь я последней жабой, если за такое с них в три раза больше не стрясу!

Ну вот, уже какие-то цифры денежные. «В три раза» — это хорошо, это мне нравится. С другой стороны, если мне заплатят три дилса, это будет обидно. А с ещё одной другой стороны, такое сокровище, как Натсэ, досталось мне всего за один дилс, к тому же платил не я…

Магический ресурс Земли: 23.

Последняя подкова меня основательно опустошила. Впрочем, не сильнее, чем минувшая ночь, в которую я до сих пор с трудом мог поверить. Много магии я в этом мире видел, сам творил немало, но эта ночь…

— Передохнуть надо, — сказал я и отложил очередную заготовку. — Силы упали…

— Силы? — встрепенулся Балтак. — Щас!

Меня усадили за другой верстак, который, похоже, давно использовали вместо стола. На нём тут же появился каравай чёрного хлеба, крынка молока, баночка мёда, шмат сала. Отнекиваться я не стал — угощали от души.

Кузнецы пока есть не стали. Отошли в сторону, о чём-то заговорили. Видимо, обсуждали перспективы использования меня в промышленных масштабах. А я достал из кармана плаща захваченную из дома книжицу и погрузился в чтение, не забывая, впрочем, поглощать пищу.

Это был дневник Мекиарис, и Авелла была права, как и безымянный старик из моего последнего видения: эту девушку стоило пожалеть.

Обычно, когда в семье простолюдинов рождался ребёнок с магическими способностями, это считалось радостью. Но Мекиарис в тот год, когда прогремела Великая Битва, проявила способности к управлению огнём.

Дирн находился далеко в стороне от культурной жизни, но родители Мекиарис всё же знали, что клан Огня уничтожен, а недобитков яростно истребляют. И сделали свои, простолюдинские, нехитрые выводы. Совершенно неправильные выводы, ведь магия — универсальна, и Мекиарис спокойно можно было отдать в магическую академию Земли, где она бы получила чёрную печать, и её силы направились бы в верное русло. Ну, на крайняк, её бы додумались использовать, как меня: для продолжения магических родов, которые теряли магию. Стрёмно, конечно, но всяко лучше, чем то, что случилось.

А случилось, что у родителей был какой-то знакомый маг. Сам из глухой деревни, старый и напуганный переменами, случившимися в мире. Он и оборудовал чердак, превратив его в камеру заключения для шестнадцатилетней девчонки.

Маг был по-своему очень искусен. Сдержать магию Огня можно было только магией Огня, но он создал такую комбинацию рун и заклинаний, которая, реагируя на малейший огонёк, тут же выполняла Захват своей узницы. И чем больше бы она колдовала, тем сильнее бы делался захват.

Дальше всё шло по типичному сценарию сказки о принцессе, запертой в башне. За тем исключением, что сказочного было мало.

Мекиарис довольно вяло описывала свои однообразные дни в заточении. Она не жаловалась, она понимала — это необходимо, до тех пор, пока родители не сумеют найти кого-то, кто сумеет забрать у неё магию (я до сих пор не понимал, как такое делается). Единственное, что её угнетало, это скорое возвращение некоего парня из академии.

Парень, само собой, был магом. Как и где они умудрились познакомиться, — этого я не узнал. Многое Мекиарис не поверяла даже дневнику. Однако кое-что читалось между строк.

Так, например, я угадал, что она очень обрадовалась, когда обнаружила свои магические способности, потому что теперь могла стать «настоящей супругой» своему возлюбленному. И нет чтоб сразу ему и рассказать — она похвасталась родителям. Какой-то напрочь отбитый подростковый инстинкт самосохранения у неё был…

Больше она не поговорила с ним ни разу. Видела, как он, приехав на каникулы, заходил в дом, но родители лгали ему, что Мекиарис больна, и он уходил прочь. А Мекиарис пододвигала стол к высокому окну, сверху ставила стул, забиралась на него и, привстав на цыпочки, полными слёз глазами провожала возлюбленного.

Последние записи, которые она делала уже при смерти, то и дело прерывались одними и теми же фразами: «Разбить окно», «Почему я не разбила окно?», «Надо было разбить окно и закричать», «поздно, поздно, поздно…».

— Мракобесы безмозглые, — пробормотал я, имея в виду родителей Мекиарис, которые за полтора года загнобили живую и здоровую девчонку, а потом заказали её портрет и, не перенеся горя, уехали из Дирна.

— Вы уже отдохнули, сэр Ямос? — крикнул Балтак.

— Да, сейчас, — сказал я и допил кружку молока.

Дневник я спрятал в карман, встал, хотел снять плащ — было всё же жарковато, даже несмотря на то, что я маг Огня, — но не успел. Дверь распахнулась, и в кузню с порывом холодного ветра ворвался Гетаинир.

У него плащ был канонический, и кузнецы мигом сообразили, что к чему — поклонились. Но маг не обратил на них внимания.

— А, сэр Ямос! — воскликнул он. — А мы вас повсюду ищем.

— «Мы»? — переспросил я, пока воображение рисовало мне Асзара с магическими кандалами в руках.

— Все втроём, — кивнул Гетаинир.

В кузню влетели Натсэ и Авелла. У Авеллы на лице тут же появилось выражение неимоверного облегчения, но Натсэ только зубы стиснула. Громыхая красивыми блестящими сапогами, она подошла ко мне и с размаху врезала кулаком в грудную клетку. Я со вскриком выдохнул весь воздух, чуть не попрощался с завтраком и упал на спину.

— Ты! — нависла надо мной Натсэ, сверкая глазами. — Ты соображаешь, как мы перепугались, не найдя тебя утром?!

— Я же записку оставил!

— Правда? Эту?!

Подошла Авелла, и Натсэ, вырвав у неё из рук листок бумаги, сунула его мне под нос.

— Эту! — подтвердил я и прочитал вслух: — «Доброе утро! Мне не спалось, и я пошёл искать работу. Попробую устроиться в кузницу, это недалеко от дома, прямо по главной до перекрёстка, потом налево, здание по правой стороне. Люблю, целую, ваш Я.». А… Я забыл переключить локализацию? Н-да…

Записка была на русском. Натсэ, зашипев сквозь зубы, замахнулась на меня, но бить не стала.

— Сэр Ямос, — дрожащим голосом произнесла Авелла, — будет лучше, если вы обучите нас своему языку.

— Как пить дать, обучит! — сказала Натсэ, протягивая мне руку и помогая подняться. — Любит он, видите ли. Целует!

Посмеиваясь, к нам приблизился Гетаинир.

— Ух, и боевая у вас сестрёнка, сэр Ямос! Не женщина — огонь! Да простят мне Стихии такое сравнение. Но я к вам по другому делу.

Он сунул руку в карман и протянул мне десять серебреников.

— Так-так? — подбодрил его я.

— Хорошие новости! Утром на окраине города нашли сразу три трупа, и там уж явно поработали лягушки, без всяких острых предметов. За мной послали из градоправления. Город готов раскошелиться, сэр Ямос! Я — сразу к вам. Идёмте торговаться, это самая интересная часть.