Костёр в ночи

Глава 39

Происходящее на моих глазах заставило меня перенестись в не такое уж и далёкое прошлое, вспомнить, как Зован со стаей товарищей похитили меня из комнаты. Но разница всё же была. Асзар был взрослым магом и управлялся со Стихией куда как ловчее и жёстче.

Стены, пол и потолок исказились, вытянулись. Руки и ноги Гетаинира затянуло в камень. Он повис посреди помещения, похожий на руну Гебо, и заорал — похоже, Асзар заставил камень растягивать его в разные стороны. Мне показалось, что я слышу хруст костей.

— Ты кричишь? — холодно спросил Асзар. — Тебя, наверное, мучает ностальгия.

Печать на его руке погасла, и Гетаинир смог отдышаться. Он посмотрел на Асзара:

— Ты, мстительная тварь! Мы же были детьми!

— О, да, именно так, детьми, — кивнул Асзар. — Поэтому ты со своими так называемыми друзьями издевался надо мной просто так. Просто потому, что я выглядел не так, как вам бы хотелось. Но теперь мы стали взрослыми, и я причиняю тебе боль не из мести, а для того, чтобы получить признание!

— Штаны мне развяжи, — прорычал Гетаинир. — И получишь признание в смазливую рожу.

— Сэр Ямос, — повернулся ко мне Асзар, — как по-вашему, что он имеет в виду? Что я ему чрезмерно нравлюсь, или наоборот?

Я ушам не верил. Этот манерный и изысканный неогот жестоко стебался над Гетаиниром. Всё-таки аристократического в нём было не так уж много, а то, что было — было наносным, внешним. Асзар умел притворяться и играть роли так же, как, должно быть, умеют это и все маги Воздуха. Пусть печати у него не было, но гены-то не пропьёшь.

Ответа от меня Асзар не ждал. Он лишь усыпил этим отвлечением бдительность Гетаинира. Я заметил, как на тыльной стороне ладони Асзара снова зачернела печать, и Гетаинир уже просто завизжал, а у меня волосы дыбом встали.

Дальняя стена выпростала каменное «щупальце» с острым концом, который ткнулся в спину Гетаинира, заставляя его выгибаться вперёд. Выгибаться получалось плохо — его слишком сильно растягивало в стороны.

— Тварь! Перестань! Остановись, урод, а-а-а-а!

Асзар остановился. Он не убрал «щупальце», но давить то перестало, и Гетаинир замолчал, хватая ртом воздух и глядя выпученными глазами в потолок.

— Занятно было смотреть, как твои «друзья» отворачиваются от тебя один за другим, — говорил Асзар. — Ты был так наивен, думал, аристократики дружат с тобой, потому что видят в тебе равного. Но ты был для них смешной зверушкой с грубоватыми манерами. Ты учил их издеваться над слабыми, и они с восторгом впитывали науку. А когда весь твой крохотный запас премудростей иссяк, они вытерли об тебя ноги. Я помню, как ты умолял их о помощи, когда твоя семья погибала…

— Заткнись! — попросил Гетаинир.

Он пытался говорить грубо, но всё равно получилась просьба, если не мольба.

— Неприятные воспоминания, да? — наклонил голову набок Асзар. — Понимаю… И, что обидно, ни одного из тех аристократов тебе было не достать, некому отомстить. И ты решил отомстить Дирну, да? Привести сюда лягушек, да ещё и обобрать жителей перед смертью. Нет, постой… Наверное, я о тебе слишком хорошего мнения. Ты ведь не отомстить хотел больше всего, а разбогатеть. Верно, Гетаинир? Купить себе дворянство. Посмотреть свысока на всех тех, кто вытер об тебя ноги в академии. А ведь ректор Дамонт был против того, чтобы брать в обучение выскочек из простолюдинов, но уступил подавляющему большинству голосов. Зря, наверное. Из вас никогда не вытравить низменного желания плескаться в помоях. И кто же из нас на самом деле мстительная тварь?

Мышцы Гетаинира напряглись, он искренне пытался вырваться, но каменные оковы даже не заметили его усилий. Гетаинир скрежетнул зубами.

— И всё бы у тебя прекрасно вышло, если бы не жадность, — продолжал Асзар. — Если бы ты не набросился на беззащитную девушку у меня на глазах.

— Это она-то беззащитная? — выкрикнул Гетаинир. — Она — рыцарь! Они все трое — рыцари Земли! Но скрывают это. И та, другая, не сестра ему, я видел, как они…

Гетаинир подавился воплем. Каменное «щупальце» обвилось ему вокруг грудной клетки и затянулось так, что мне сделалось дурно. Жаль, присесть было некуда. Мне хотелось, чтобы этот кошмар поскорее закончился, но что я мог для этого предпринять? Помочь Асзару с пытками? Нет, этой черты я пока не готов перешагнуть.

— А я вдруг вспомнил, — прошипел дьявольским голосом Асзар, — как ты хотел вступить в Орден Рыцарей, но над тобой лишь посмеялись и прогнали. Они не захотели и шанса дать такому отребью, как ты. Обидно, должно быть, видеть, что даже дамы могут стать рыцарями, тогда как для тебя эта дорога закрылась. Досадно видеть, как рядом с одним мужчиной добровольно находятся сразу две девушки, которые могут спорить за звание первых красавиц клана. Такие девушки, которые всю жизнь смотрели на тебя с презрением, если вообще замечали.

Показалось, или по щеке Гетаинира скатилась слезинка? Может, это всего лишь пот, но…

— Жалко его, да? — посмотрел на меня Асзар. — Ничтожество от рождения. И так ли уж он виноват в том, что сделал? Да любой на его месте озверел бы. Не дай Стихии нам с вами узнать, каково было ему. Лично я понимаю этого человека, а вы, сэр Ямос?

Я понимал его лучше, чем Асзар мог бы представить. И от меня явно требовался выход в духе «доброго полицейского».

— Оставьте его, — попросил я, добавив в голос дрожи чуть больше, чем чувствовал на самом деле. — Давайте… Давайте просто вызовем того понятого. Мы оставим Дирн.

— Нет, увы, — покачал головой Асзар. — Я ведь предупреждал. Если он покажет на меня, то за одно подозрение меня могут лишить должности. Мы либо получаем признание, либо убиваем.

Вот про убийство я слышал впервые. Неужели Асзар и на такое способен? Глядя на его ожесточившееся лицо, я уже ни в чём не сомневался.

— Да никому я ничего не скажу, тва-а-а-а-а… А-а-а! — взревел Гетаинир, когда его опять рвануло в стороны.

— Интересно, — задумчиво сказал Асзар, — чего ради он упорствует? Ведь если он признает свою вину, то уедет отсюда в Сезан, где его будут судить. Скорее всего получит большой срок, но останется жив. А если продолжит тянуть… Как знать, может, уже этой ночью Дирн падёт. И будь я проклят, если не успею открыть тюрьму, чтобы лягушки смогли добраться до него. А может, не открывать? Может, предоставить ему подыхать от голода?..

Гетаинир в очередной раз получил передышку и, отдышавшись, внезапно посмотрел мне в глаза.

— Сэр Ямос… Позвольте мне поговорить с вашей сестрой. Несколько минут, я даже не настаиваю, чтобы разговор проходил наедине. И я признаюсь в том, что сделал. Даю слово.

— Зачем? — нахмурился я.

Перспектива втравливать в эту грязную историю Натсэ мне совсем не нравилась. Я бы предпочёл, чтобы ни она, ни Авелла вообще никогда не узнали, в чём мне пришлось участвовать.

— Считайте… — Гетаинир хрипло засмеялся. — Считайте это любовью с первого взгляда. Я просто хочу ещё разок взглянуть ей в глаза. И вы либо исполните мою волю, либо можете убивать. Берите это на душу, если можете. Асзар-то справится, у него Воздух в крови, он легко забывает то, о чём не хочет помнить. А вот вы, с вашими сложными моральными принципами… Вы за эту смерть себя живьём сожрёте, сэр Ямос.

Они оба смотрели на меня. Асзар и Гетаинир. Оба ждали ответа. Я закрыл глаза и мысленно сосчитал до десяти. Зачем-то проверил, как идёт разработка мессенджера. Неплохо шла — двадцать пять процентов уже. А было бы сто — я мог бы Натсэ прямо отсюда написать.

— Хорошо, — сказал я, открыв глаза. — Но если вы не признаетесь…

— Да чтоб я сдох! — усмехнулся Гетаинир.

Асзар оставил его висеть и вышел из темницы вместе со мной. На верхней ступеньке мы ненадолго остановились, давая глазам попривыкнуть к свету, проникающему в помещение через открытое окно.

— Что его может связывать с вашей сестрой? — спросил Асзар.

— Понятия не имею… Она его точно не знала до той встречи в «Передке». Но он как-то сразу к ней приглядывался, это да…

Я нехотя вспоминал, как Гетаинир снова и снова обращался к Натсэ. Как он переводил на неё разговор в лесу…

— Не думаю, что речь в самом деле о любви, — внезапно утешил меня Асзар. — Такие, как он, бросаются подобными словами, только если за ними ничего нет.

Я пожал плечами и двинулся к двери. Сразу оказалось, что далеко ходить не надо — Натсэ шла к зданию тюрьмы решительным шагом, и лицо её не предвещало ничего хорошего.

— Тавреси! — воскликнул я, протягивая руки ей навстречу. — А мы как раз…

Вместо ответа мне в глаз врезался кулак. Я отлетел на стену тюрьмы, недоумённо моргая и пытаясь прийти в себя. Но раньше, чем мне это удалось, я почувствовал себя в крепких объятиях Натсэ.

— Морт, я убью тебя однажды! — прошептала она мне на ухо. — Ты мог в кузнице хотя бы записку оставить? Эти идиоты кузнецы молчат, как рыбы!

— Прости… — Я погладил её по спине. — Я пока ещё не совсем привык, что кому-то есть до меня дело двадцать четыре часа в сутки… Восемнадцать лет всё было наоборот, за полгода переучиться сложно.

— Так начинай уже стараться лучше! — Натсэ отстранилась от меня и грозно посмотрела. Впрочем, губы у неё тотчас дрогнули: — Ой… Прости, я это не подумав. Синяк будет…

— Пусть будет, — улыбнулся я. — Будет напоминать о том, как важно оставлять записки. Слушай, тут такое дело… Ты только не сердись, хорошо?