Крестьянка в наказание

Глава 12

Его светлость герцог Аугустус ди Отеро ди Алиаль остановился перед портретом одного из своих предков. Несколько портретов было тем единственным, что он решил забрать из родового замка — всё связь с предками. Грели его в трудные минуты жизни глаза на этих портретах — то строгие, то внимательные, то наполненные улыбкой. Рядом с каждым из мужчин стояла женщина, его жена, тень и опора, мать его детей.

Герцог оглядел ряд портретов и вспомнил рассказ Гэдвина. Тот несколько раз застал его жену здесь, перед этими портретами. На вопрос что её привлекает, Рушаланна ответила коротко: "Красиво". Но Аугустус почему-то теперь сомневался в правдивости ответа.

Он ещё раз взглянул в глаза своему давнему предку, перевёл взгляд на его пару.

Женщина стояла, гордо вскинув голову, слегка касаясь локтя супруга тонкими пальчиками. Густые тёмные волосы короной уложены на голове. Художнику удалось передать характер женщины — такая не сдастся перед трудностями! Такая встанет рядом с супругом плечом к плечу и будет защищать своё гнездо.

Вспомнилась супруга, такая, какую он увидел сегодня впервые за долгие месяцы.

Если откровенно, и не признал бы в этой молодой женщине с прекрасной осанкой и спокойным взглядом испуганную крестьяночку, которую назвал своей в храме. Тем более, то перепуганное забитое существо, привезённое в его столичный дом этой… Как там её звали?

Сегодня к нему повернулась встревоженная леди, закутанная в мягкую шаль. Волосы стали, кажется, темнее, чем раньше. Неужели в ней пробуждается сила? Она округлилась, выглядит не девчонкой, как в храме или на королевском приёме, а женщиной полной жизни. А главное — полной интереса к этой жизни, несмотря на только-только перенесённое испытание.

Сегодня перед ним была леди.

И что теперь делать?

В планы его светлости не входило оставлять супругу рядом с собой. Он приехал предложить выбор — храм или дальнее поместье, где она сможет тихо доживать свои недлинные человеческие годы… И вдруг такое преображение. Гэдвин рассказывал, конечно, что супруга усиленно учится, но к подобным изменениям герцог готов не был.

"А если его оставить?"

Надо же, не просто поднялась на ноги (первая его супруга неделю бы после таких приключений в истерике билась), но и пришла посмотреть на тех, кто её сожрать пытался. И даже сил хватило пожалеть детёныша — это поразило его светлость больше всего. Никакой злобы, никакой радости от вида поверженной нечисти…

Герцог ещё раз посмотрел в глаза дамы на портрете. А ведь его собственная жена точно не будет биться в истерике, если придёт беда. Она будет стоять плечом к плечу рядом с ним…

"Что же мне делать?" — молча задал вопрос его светлость прекрасной даме.

Та не ответила.

Но почему-то Аугустус знал — решение он принял.

"А если его оставить?"

Это решило судьбу его супруги.

Решительно повернувшись к портрету спиной, его светлость отправился в свои покои. Надо действительно отдохнуть. Последние дни дались непросто — сначала магический ритуал подтверждения крови наследника, затем бешеная скачка по раскисшей дороге, разборки с лесничим, только теперь, после того, как герцогиню едва не сожрала нечисть, узнавшем о бардаке в своём хозяйстве… Анна права, надо отдохнуть…

Анна.

Интересно, он неожиданно для себя легко преобразовал её имя.

Ну, Анна, так Анна. Посмотрим, что она скажет сама.

А теперь пару часов отдыха. Он это заслужил!

Время до обеда провела в комнате для рукоделия. Учиться не хотелось совсем, зато в голову неожиданно пришёл новый рисунок для кружева. Герцог отдыхал, леди Мальвина занята, распоряжения Галите я отдала (да-да, учусь отдавать распоряжения, а не боязливо просить), поэтому появилось время заняться тем, что люблю больше всего.

Рисунок уже был в голове, линии ложились легко и быстро. Эх, закончить бы сегодня и начать плести кружево! Перед Новолетием мы с компаньонкой ездили в город — покупали подарки моим родным. Зашли в магазин и я пропала! Впервые в жизни увидела такое разнообразие ниток, пригодных для плетения. Нашлись даже удивительные для меня золотые и серебряные. Было их совсем немного, продавец пояснил — товар очень дорогой и большим спросом не пользуется. Я и так, и эдак примеривалась к сокровищу. Действительно очень дорого. Леди Мальвина смотрела на метания долго, но в итоге не выдержала и отвела меня в стороночку.

— Миледи, вас что-то смущает? То, что ниток немного? Закажите. Для вас привезут столько, сколько захотите.

— Дорого уж очень… — я едва не заплакала.

— Для герцогини Отеро это не дорого, — отрезала моя компаньонка. — Вы всё время забываете, вам назначено содержание, оно позволяет покупать всё, что вы можете пожелать.

Слёзы жадности, непролитые мною, вдруг сами собой высохли. Я ведь до сих пор даже не узнала, сколько выделил супруг "на булавки", как назвала это леди Мальвина.

— Вы думаете, его светлость не рассердится? Я ведь теперь не смогу, наверное, своё кружево продавать, — меня ещё обуревали сомнения.

— Миледи, его светлость, уверена, даже не поинтересуется, куда вы тратите своё содержание. Вы несколько месяцев его вообще не используете. Накопилась более чем приличная сумма.

Надежда вспыхнула в душе. Неужели смогу попробовать плести из этих волшебных нитей?

Пока не передумала, леди Мальвина подвела меня к прилавку, за которым терпеливо ждал продавец, предчувствуя хороший барыш.

— Скажите, милейший, вы можете заказать и доставить в поместье герцога Отеро ещё таких нитей?

Продавец расплылся в сахарной улыбке:

— Разумеется, миледи!

Я уже видела, как он мысленно потирает руки.

— Отлично! Миледи, сколько вам требуется?

— Сейчас возьмём то, что есть, на пробу, — повертела в руках золотой моточек провела пальцами по податливому металлу. — А нужно будет…

Мысленно представила большой полот для домашнего алтаря, представила платье, украшенное золотым кружевом… Ещё раз окинула взглядом моточки, разложенные на прилавке, и высказала свои пожелания продавцу…

У самой перехватило дыхание от смелости, а вдруг денег не хватит? Но леди Мальвина отнеслась к названной сумме спокойно. Впервые пришла в голову мысль — компаньонка о делах знает больше моего. Надо бы самой начинать интересоваться.

Продавец в восторге засверкал глазами, чувствуя жирный навар с заказа. Он рассыпался в обещаниях сразу после праздника Новолетия доставить заказ. Мы ещё немного повыбирали нитки, леди Мальвина прикупила отрез себе на платье, распорядились всё заказанное доставить в поместье и отправились за подарками моим родным…

Через месяц нитки, как и обещал продавец, привезли. Сама я в расчётах не участвовала, принесли уже оплаченный заказ. Несколько дней ждала, что управляющий, занимавшийся оплатой, придёт с просьбой быть более экономной. Но, время шло, а никаких вопросов не возникло.

За прошедшие месяцы из золотых ниток я и сплела всего-то моток узкого кружева, его можно пустить на отделку платья или мужского камзола. Остальные нитки лежали, выжидая своего часа. Не приходило в голову как плести.

И вот теперь пришёл в голову рисунок, словно специально предназначенный для драгоценных нитей! И да, это будет большая накидка на домашний алтарь — я уже знала, в родовом поместье аристократов такие есть. Это алтари, в которых живут Духи рода. Сплету полот, я ведь теперь вошла в род Отеро. Обычай, покрывать домашние алтари красивыми покрывалами, принят был у нас в деревне. Может быть, его светлость одобрит такую вольность.

На обед позвала Галита. Как и надеялась, леди Мальвина пришла в мою гостиную, где был накрыт обед для двоих. Компаньонка принесла и новости.

Оказывается, его светлость уже встал и отобедал. Он приходил ко мне, но не стал отвлекать и в данный момент отбыл организовывать охоту, поскольку его величество намерен приехать и лично разобраться, что за страсть завелась в герцогском поместье, а заодно и потешить душу развлечением. Поди, не каждый день удаётся поохотиться на нечисть.

Сама леди Мальвина решила почти все вопросы с размещением гостей и организацией для них разных развлечений, кроме охоты.

Стало даже неловко, все при делах, одна я занялась своим любимым делом и обо всём забыла. А ведь собиралась узнать как дела у Патрика и его сестрички, и с его светлостью поговорить.

Компаньонка посмеялась моим извинениям и пристыженному виду.

— Миледи, мне организация приёма гостей в удовольствие. Я приходила ещё перед его светлостью. Вы были так увлечены, не замечали никого и ничего вокруг. Вам сейчас для восстановления после пережитого ужаса нужны исключительно хорошие эмоции. Поэтому, видя сколько радости доставляет ваше занятие, мы и не стали отвлекать.

Хмыкнув про себя на слова о пережитом ужасе и о том, что мне нужны после него положительные эмоции, не стала разубеждать молодую леди. Она так чувствует, и частенько забывает — я не нежная городская барышня.

После обеда, проведённого в приятной беседе, перешли к делам.

— Я должна извиниться, — нерешительно заговорила леди Мальвина. — За всеми занятиями и уроками я решила, быстро не понадобится умение управлять большим домом и принимать гостей. Вот уж не ожидала приезда его величества по распутице на охоту. Отложила ваше обучение на лето, а теперь…

Не дала договорить:

— Леди Мальвина, я тоже не ожидала приезда гостей, поверьте. Но и вы не должны казнить себя. Когда было разбираться с управлением таким домом? Надо было учиться буквально всему, от каллиграфии и танцев, до математики с географией. Учителя уехали совсем недавно. А после их отъезда мы с вами занимались этикетом. Мне ведь надо узнать столько всего! У меня порой голова кружится от того, сколько учить надо. Где уж заниматься ещё и делами.

— Я понимаю, поэтому и откладывала некоторые моменты, — компаньонка вздохнула. — Давайте я сейчас вам кратенько расскажу о том, какие распоряжения отдала сегодня?

Радостно согласившись, поднялась из-за стола. И мы отправились проверять, как выполняются распоряжения по подготовке дома к приёму высоких гостей…

Закончился этот день в кабинете его светлости. После ужина, за которым я была удостоена сразу нескольких комплиментов со стороны супруга, он попросил меня пройти в его кабинет для разговора. Собралась, было, сбегать за Патриком (леди Мальвина исправила меня и предложила отправить за мальчиком слугу), но герцог остановил, сказав, разговор с мальчиком уже провёл. А вот со мной хотел бы поговорить.

Пока шли до кабинета, причём герцог положил мою руку на свой локоть и второй рукой всю дорогу придерживал за ладонь, будто хотел удержать от побега, раздумывала, чем могла провиниться. Перебрала всё и остановилась на самом страшном — сколько раз леди Доротея грозилась отправкой в храм, служить послушницей до конца дней, если не научусь быть леди… Такое же мнение слышала краем уха несколько раз и в поместье. Я же не глухая, слышу, о чём за спиной судачат слуги.

Обидно, ведь стараюсь. И даже успехи делаю, по словам учителей. Преподаватель естественных наук и магистр танцев вообще говорили, я достигну больших успехов со временем. А учитель пения приходил от моего голоса в полный восторг и даже сожалел, что не встретил до замужества — герцогине не пристало петь на сцене. Да и мне, что уж скрывать, учиться очень нравилось. После отъезда учителей своё свободное от занятий с леди Мальвиной время тратила на две страсти — кружево и библиотеку. И с радостью читаю перед сном каждый вечер, хотя Галита и ворчит — порчу глаза.

Дверь за спиной закрылась, пришлось присесть в кресло, предложенное его светлостью.

Герцог прошёлся по кабинету, передвинул на столе пачку бумаги и чернильницу, как будто не зная, с чего начать неприятный разговор.

Решила начать сама, кинулась, точно в омут с головой:

— Вы хотите отправить меня в дальнее поместье или в храм?

Его светлость споткнулся и уставился на меня так, словно заговорила та самая чернильница на столе.

— О боги, с чего вы взяли?!

— Я чувствую, у вас неприятный разговор ко мне, а самым неприятным, наверное, будет сообщить — предстоит перебраться подальше от столицы и от вас, — пожала плечами, стараясь изо всех сил, чтобы голос звучал весело.

Его светлость подошёл и присел перед моим креслом на корточки, заглянув в глаза, которые я старательно отводила, пусть не видит моего разочарования.

— Бедная девочка, — он осторожно погладил мне руку, — кто вложил в вашу хорошенькую головку такие мысли? Не поделитесь?

А что скрывать? Сказала прямо:

— Леди Доротея рассказала, что меня ждёт. Рассказали о других господах, вынужденных жениться на простолюдинках. Они отправляют жён жить подальше от себя или служить в храм. Да и тут слышала…

Голос невольно дрогнул.

— И кто же здесь вам такое говорил? — герцог грозно свёл брови и на скулах заходили желваки. — Это кто здесь такой умный решает за меня, как нам жить дальше?

Невольно отодвинулась от разгневанного мужчины, выглядел он сейчас страшновато.

— Да много кто говорил, краем уха слышала. В лицо мало кто подобное скажет.

— Ладно, разберусь, — его светлость поднялся и устроился в кресле напротив. — Разговор, впрочем, будет и о нашей дальнейшей жизни. Начну с вопроса — управляющий доложил — ваше содержание не используется. Не просветите — почему?

— Как это не используется? — удивилась, припомнив стоимость ниток и подарков родне, накупленных зимой. — Я перед праздником Новолетия и подарки покупала, и для рукоделия своего припасов накупила…

— И в деревни денег давали, — сообщил его светлость с насмешкой.

Ну да, было дело. Мы в один день поехали на прогулку с леди Мальвиной и несколькими стражниками. Замёрзли, проголодались, оказались как раз у маленькой деревушки на пяток дворов. Свернули туда погреться да перекусить. А оказалось, в деревне беда — осенью зверьё лесное поля потравило, люди живут впроголодь. Ну да, отправила с охранником немного денег из своих, чтобы припасу купили и дозимовали нормально. Народу небогато, денег немного потребовалось. Управляющий, правда, после этого отчитал — должна была ему поручить… А чего поручать, если он управляющий и не знать, что такая потрава была, не мог? А из моих денег и не убыло почти.

Так это управляющий на меня нажаловался?!

Ответить не успела, его светлость улыбнулся, и высказал:

— Да, управляющий нажаловался. Зимой ещё. Но мне не до разборок с ним было. Приказал и остальные деревни проверить, а то вашего содержания на все деревни может и не хватить. Знаю, посыльные и из других деревень были.

— Да не посыльные, — отмахнулась я. — Пара слуг из местных деревень, прознали о помощи и обратились. Если нельзя вы скажите…

— Можно, и нужно, — его светлость смотрел пристально. — Знаете, меня радует, что вы настолько внимательны к нашим людям.

— Да ну, внимательна, — отмахнулась от незаслуженной похвалы. — Я ж деревенская. Знаю, каково это в зиму без припасов почти уйти. Бывало и у нас такое в неурожайные года, пока зарабатывать не начала.

Его светлость покачал головой.

— Всё больше осознаю — наказание её величества оказалось для меня наградой.

Уставилась на герцога, как сова. Это я-то награда? Да меня матушка только своим наказанием и называла!

— Ладно, это малые траты. Почему же вы своим содержанием, всё же не пользуетесь?

— А на что мне деньги тратить? — искренне удивилась. — Нарядов у меня на три жизни вперёд нашито, книг полная библиотека. Нитки, правда, дорогущие купила, каких и не видывала раньше. Так это для рукоделия, чтобы руки работу не забыли. Леди рукоделием заниматься должна. Учителей вы оплатили. Я вот леди Мальвине жалование прибавить хотела. Не знаю, разрешите ли?

— Сам прибавлю, заслужила, судя по всему, — отмахнулся его светлость. — Ладно, содержание пока оставлю тем же. Не стесняйтесь, это ваши личные средства и вы можете получить их у управляющего в любой момент. А если хотите, открою в столице счёт на ваше имя, буду перечислять туда. Когда надо, будете тратить сколько нужно. Леди Мальвина научит чеками пользоваться и в банк обращаться.

Не поверите, обрадовалась предложению. Неловко обращаться к управляющему. Управляющий он, вероятно, очень хороший, но меня они с экономкой точно невзлюбили. Каждое обращение к ним мука мученическая. Надо бы, и правда, у леди Мальвины несколько уроков взять. Она своим тихим голоском скажет, все бегут исполнять. У меня так пока не получается…

— Да, пожалуй, лучше счёт. Мне непривычно тратить слишком много средств.

— Вы герцогиня и должны выглядеть соответственно, — укоризненно глянул герцог.

— А разве я не выгляжу соответственно?

Как по мне, я выглядела прекрасно. Стало обидно… Его светлость совсем расстроиться не дал.

— Анна, — я вздрогнула от того, как он назвал меня вдруг по имени, да ещё и переиначил его, — поймите, вы выглядите прекрасно для деревни, для загородного поместья, где гости из столицы практически не бывают. Но за то время, что вы живёте здесь, мода на дамские наряды изменилась и вам желательно систематически обновлять гардероб. Неужели леди Мальвина этого не сказала?

— Да говорила она, говорила, — передёрнула плечами от досады.

Не прислушалась к словам компаньонки, а теперь герцог упрекает в ненадлежащем внешнем виде.

— Но куда девать ту кучу нарядов, что нашили в столице?!

— О, боги! — герцог закатил глаза. — Подарите прислуге и все дела! Или отправьте на благотворительность. Ну не знаю, куда ещё дама может отправить свои наряды, — он развёл руками. — Поговорите с компаньонкой.

— Она сама носит всего несколько платьев, — буркнула я.

Сказала истинную правду. Мне порой было ужасно неловко — леди Мальвина имеет такой скромный гардероб по сравнению с моим. Она себе новое платье только на день Новолетия и сшила! Мне же заказала аж три платья, да это я ещё сопротивлялась — куда столько нарядов, мне тех, что есть, до конца жизни не сносить!

— У леди Мальвины обстоятельства были таковы, шиковать она себе позволить не может. И она ваша служащая, не забывайте. Поэтому не равняйте себя с ней. Надеюсь, вы научитесь осознавать своё новое положение.

Герцог коротко вздохнул, а мне опять стало стыдно. В голову вдруг пришла ужасная мысль. Подпрыгнула в кресле и в панике уставилась на его светлость:

— Сейчас ведь гости приедут… Из столицы! И его величество, — дыхание перехватило! — Я подведу вас…

— Не подведёте, — успокоил герцог, похлопав по моему колену. — Но на будущее прислушивайтесь к мнению леди Мальвины. Она знает о свете больше вас, и, надеюсь, дурного не посоветует.

Герцог поднялся и протянул руку к графину на столе. Налил в два бокала рубиновой жидкости и один протянул мне.

Принюхалась — или взвар, или какой-то неведомый мне сок. Алкоголем не пахло. Пригубила — вкусно! Надо узнать, почему-то нам до сих пор такого не подавали. Пока пробовала напиток, его светлость решил продолжить разговор, да так, что я поперхнулась!

— Хорошо, оставим вопрос вашего содержания и гардероба. Я хочу вернуться к разговору о нашем с вами будущем.

Кашель сразу прошёл.

О будущем боялась думать, боялась услышать, что его и не могло быть…

В этот раз его светлость не обратил внимания на выражение моего лица и я порадовалась этому…

— Видите ли, Анна, в самом начале, когда получил приказ его величества жениться на некой неведомой мне женщине, предполагал отправить вас через несколько месяцев после свадьбы в родовое поместье. Есть замок, в котором собирался поселить свою супругу. Место тихое, уединённое… Видеть навязанную в наказание за строптивость супругу абсолютно не хотелось.

Не удержалась, перебила:

— А дети? Наследник?

— Было два варианта. Или вы понесёте с первой ночи, или… — герцог запнулся, но продолжил: — Я маг. Маги живут долго, Анна, если вы этого не знали. Ваш магический потенциал не пробудился, хотя он у вас есть, и ваш срок жизни будет обычным человеческим. Рано или поздно вы ушли бы, а я имел бы возможность выбрать жену, она и родит наследников.

Сглотнув, поняла — горло пересохло от таких откровений. Но откровения ещё не закончились.

— Я был уже женат. Женился в молодости на прелестном нежном цветочке. К сожалению, цветочек этот, несмотря на всю свою хрупкость, оказался смертельно ядовитым. Моя супруга сумела отравить жизнь и мне, и всем моим людям. Впрочем, и себе тоже.

В памяти неожиданно сплыли слова леди Сарены, как-то заметившей о слухах, будто предыдущая супруга его светлости скончалась, пытаясь вытравить незаконного ребёнка…

— Вот почему они… — вырвалось у меня.

— Вы о чём? — построжел его светлость.

И когда научусь держать язык за зубами? Но отвечать пришлось.

— Я сразу заметила — народ в доме принял меня, ну, скажем так, не очень сердечно. Нет-нет, я не обижаюсь на них. В лицо никто и никогда ничего такого не показал. Но я не глухая, — голос совсем стих.

Ох, глянула в лицо герцогу, и стало страшно — не хватало, что бы он поголовно всех в доме наказал! Не успела открыть рот, как теперь его светлость прервал:

— Не бойтесь, репрессий не будет. Увы, миледи, вам надо учиться управлять людьми. Сколько бы я их ни наказывал, уважения к вам это не добавит. Надеюсь, у вас получится.

Получится, была в этом уверена. Уже успела заметить, большинство слуг стали относиться иначе, чем в самом начале. Давно прекратились смешки за спиной, когда я допускала ошибки, давно у большинства прислуги ушло откровенное презрение из глаз. Да и появившиеся сторонники стояли за меня горой. Слышала раз, как матушка Жув распекала одну из горничных, тянувшую с выполнением моей просьбы… Просьбы… В этом всё и дело. Я не приказываю, я прошу…

Тем временем его светлость продолжал:

— Вернёмся к нашим отношениям. После того, как вы доказали, что учиться можете и хотите, а мне об этом регулярно сообщали все ваши учителя, моё мнение о нашем будущем стало меняться. Я пойму, если вы не захотите вести активную светскую жизнь, но минимальное количество мероприятий, если вы останетесь рядом со мной, вам посещать придётся. Судя по увиденному сейчас, вам это по силам.

Кивнула согласно. А что я могла ответить? Меня пугает даже приезд гостей? Пугает, но это не повод прятаться!

— Есть ещё один вопрос, — продолжал тем временем герцог, — дети. Вы согласитесь родить мне детей?

Посмотрела на него, не понимая вопроса. Герцог молча смотрел и ждал. Пожала плечами и ответила то, что могла сказать. Возможно, леди так не ответила бы, но…

— Вы мой муж. Ещё не очень разобралась во всех правилах поведения леди в браке, но у нас, крестьян, брак это в первую очередь дети.

— Не разобрались? — его светлость задорно усмехнулся. — А знаете, Анна, давайте вы и не будете разбираться в том, как ведут себя в браке леди. Одна у меня уже была, поверьте, это не тот опыт, какой хотелось бы повторить.

Смеясь, он наклонился и неожиданно поцеловал мне руку.

— Мы договорились?

— Договорились? — растерялась от его слов, даже не поняла вопроса.

— Вы не будете брать уроки семейной жизни ни у кого, кроме меня. Ни леди Мальвина, ни ваша камеристка, ни, боги упасите, дамские романы, не станут вашими наставниками.

Смотрела на веселящегося герцога и не понимала его смеха. Ну и ладно, не хочет, чтобы я узнавала у леди Мальвины, как ведут себя с мужем настоящие леди, и не надо. Мне же меньше об этом думать.

— Но вы не будете сердиться, если я буду поступать неправильно?

— Не буду. А вы не будете обижаться на меня. Договорились?

Стало смешно и я не сдержалась, ответила со смехом:

— Договорились!

— Отлично. Тогда как вы себя сегодня чувствуете?

Опять не поняла вопроса.

— После вашего лесного приключения, — начал его светлость…

— Да всё со мной в порядке. Я выспалась, поела. Что со мной будет?

Герцог опять хмыкнул и повторил:

— Кажется, наказание может стать и наградой, — и добавил: — В таком случае сегодня вечером вы не будете возражать, если я приду к вам?

Ощутила, как заалели щёки, вспомнилась наша первая и, пока единственная, ночь… Голос охрип, когда смогла выговорить:

— Не буду…

Глаза сами собой упёрлись в пол. Его светлость хмыкнул. За плечи поднял из кресла и легонько коснулся губами моего виска.

— Тогда до встречи, миледи.

Одним глотком осушив бокал, который всю беседу вертела в пальцах, кивнула и вылетела за дверь, забыв о том, что "леди никогда не бегают", чему учила леди Мальвина…

Утро началось с тяжести, лежавшей на талии. Что-то горячее непривычно придавило, не давая пошевелиться.

Хотела скинуть эту тяжесть, но это тяжёлое напряглось и прижало к горячему крепкому телу… Чужому телу!

Я дёрнулась, рядом кто-то недовольно заворчал и прижал меня ещё крепче. Стало жарко. Откинула одеяло и кожу охладил утренний воздух…

Рядом опять заворчали…

Но к этому моменту уже достаточно проснулась, чтобы сообразить — его светлость провёл всю ночь в моей постели! Ужас! В любую минуту может заявиться Галита…

Ох, разговоров теперь не оберёшься…

— Анна, да сколько можно ворочаться? Спите, рассвет едва наступил, — голос герцога был хрипловатым спросонья и недовольным.

А придётся сделать его ещё более недовольным. Во-первых, не объяснять же супругу — я всю жизнь просыпаюсь с рассветом и до сих пор не изменила этой привычке? Во-вторых, он что, не понимает? Ночевать в постели жены это верх неприличия! По крайней мере, это объяснили и леди Доротея, и леди Мальвина.

Кинула взгляд на окно с раздвинутыми шторами, разгорался рассвет — ночью нам почему-то вдруг приспичило полюбоваться звёздным небом. Его светлость принёс из своих покоев очень вкусное вино. Мы пили, разговаривали, смотрели на звёздное небо. Моё стеснение, от происходившего в постели, постепенно улетучивалось настолько внимателен и ласков был супруг. Почувствовала, как щёки заливает краска воспоминаний…

Сильные руки вдруг развернули, и я оказалась глаза в глаза с герцогом.

— Что вас тревожит?

Закусила губу, не желая отвечать. Но его светлость был не тот человек, кто отступается от своих намерений. Он пристально смотрел глаза в глаза и молчал, ожидая ответа. Сдалась.

— Сейчас Галита придёт… — договаривать не стала, не глупый, сам должен понять.

— В такую рань?!

— Я всегда в такую рань встаю.

— Потрясающе! Так вот, вашей камеристке придётся привыкнуть, если я в доме, вы встаёте поздно!

— Почему?!

— Потому, — передразнил герцог. — Позже поймёте, — он ехидно усмехнулся. — Впрочем, думается мне ваша камеристка сама всё поймёт…

Договорить не успел. Дверь приоткрылась и Галита показалась на пороге.

Она глянула на раздёрнутые шторы, укоризненно глянула в сторону кровати… Увидела герцога, ойкнула, неловко попыталась сделать книксен… Ойкнула ещё раз и её вынесло из спальни…

Я пристыжено спряталась под одеяло, натянув его на голову.

"Позорище!" — пронеслось в голове.

А его светлость… Его светлость расхохотался!

Нет, он заржал, как конь!

Повернулся и перетащил меня на себя так, что я тоже начала содрогаться от этого хохота! Минута, две, пока пыталась выпутаться из крепко сжимавших рук… А затем тоже стало смешно,

Уткнулась в широкое плечо и залилась смехом!

— Ну, вот и славно.

Отсмеявшись, его светлость запустил пальцы мне в волосы, ласково поворошил их и приподнял мою голову, давая возможность заглянуть в смеющиеся глаза.

— Анна, мы вчера договорились — всему, что касается отношений между нами, учить вас буду только я. И вот первый урок — ночевать мы с вами будем, чаще всего, в одной постели. Я так хочу и вы к этому привыкнете.

— Но это же неприлично!

— А кого это касается? Если слухи выйдут за пределы дома…

— Обязательно выйдут, — буркнула я.

— Поговорят и перестанут. Разве что позавидуют!

— Кому?

— В первую очередь мне, а насчет вас… Сейчас проверим, — он таинственно улыбнулся и вдруг одним движением перевернулся, подмяв меня.

Тело окатило жаром от воспоминаний о ночных играх. Щёки опять опалило огнём, но сопротивляться… Не собираюсь! Он мой муж! И, слава богам, отказываться от меня не хочет!

Поднялись действительно поздно.

Супруг удалился в свои покои через дверь в стене. Я позвонила Галите.

Камеристка возникла в дверях с такой скоростью, что я заподозрила — она всё утро просидела в гостиной моих покоев, дожидаясь, когда его светлость удалится…

Это что, она всё слышала?!

Покраснев в очередной раз, с трудом подняла глаза на Галиту. Та уже вынесла утреннее платье и раскладывала на туалетном столике всё, необходимое для моей причёски. Глаза камеристки сияли, да и вся она выглядела кошкой, налопавшейся сливок.

— Галита, — с лёгкой угрозой проговорила я, — надеюсь, ты никому?

— Разумеется, миледи, — она глянула на меня, приняв ещё более довольный вид. — Я — могила! Вот только…

— Что только?

Задала вопрос машинально, раздумывая каким образом добраться до сорочки или пеньюара, лежавших рядом с креслом. И вольно ж его светлости раскидывать мои вещи? Вот как теперь встать? Не привыкла я голышом перед людьми бегать.

Галита, догадавшись о проблеме, как так и надо, подошла, подала пеньюар и выскользнула в ванную комнату, где зашумела вода, набиравшаяся в большую ванну — предмет моего счастья.

Камеристка вернулась и продолжила разговор:

— Чего кому говорить-то. Можно подумать в доме не знают — его светлость у вас был. Я вот что спросить хотела, — внезапно замялась камеристка, кинула взгляд на мои поднятые вопросительно брови, продолжила: — Нас теперь в дальнее поместье не сошлют?

Девушка опустила глаза и исподлобья глянула на меня.

— Нас?! — удивилась я.

— Конечно, нас! — фыркнула камеристка. — Куда вы без меня? Разве в храм его светлость сослать захочет.

На душе потеплело от такого признания.

— Да вроде его светлость не собирается отправлять меня подальше. Впрочем, не уверена пока…

— Да вы не сомневайтесь! — жарко заверила Галита. — Если уж он с вами всю ноченьку ночевал…

Поймав укоризненный взгляд и заметив краску, опять залившую щёки, камеристка засуетилась, и всё же не выдержала:

— Знаете, миледи, его светлость господин суровый, но он справедливый. У нас слуги боятся — только бы не выгнал. Лучше, чем в этом доме и не служится нигде, даже во дворце. Особенно с той поры, как не стало прежней госпожи. А вы совсем не такая. Вы его светлости подходите.

Мне стало интересно. О прежней госпоже я ещё никогда и ни с кем не говорила. Этой темы избегали, словно на всех была наложена печать молчания. Кажется, печать треснула?

— Это чем же я подхожу?

— А вы истерик не устраиваете, вещи не крушите, не ложитесь, чуть что, в кровать с мигренью… Вы сильная, а его светлости вот такая сильная и нужна. И ещё вы добрая. Вы и в дела домашние не встреваете, а люди вашу доброту видят. И уважать за это начали. Мы ж видим, как вам трудно приходится, а вы не сдаётесь!

— Ух, совсем захвалила. Но, спасибо на добром слове. Жаль, не все так думают.

— Ну и пусть их! Теперь, когда его светлость показал, что вы не просто так в доме, а вы его настоящая жена, никто и словечка против сказать не посмеет. А если ещё и наследник родится! Тогда к вам, как к королеве дома относиться будут!

— Ох, Галита, не надо "как к королеве". Что с ванной? — решила я перевести разговор на обычные житейские дела.

— Сию минуточку! — подхватилась камеристка.

Она побежала смотреть, а я подошла к зеркалу. Интересно — изменилась ли я за эту ночь? Увы, почти и не изменилась. Только губы алели на белой коже, да глаза ярко блестели.

М-да, я тоже похожа на кошку, нализавшуюся сливок…

Потёрла лицо ладонями, сгоняя довольное выражение и придавая лицу обычный спокойный вид, выработанный за это время, подражая леди Мальвине. Вот так. То, что было ночью, пусть останется здесь, в моей… В нашей спальне. Это исключительно моё!