Крестьянка в наказание

Эпилог

Со двора донеслись крики. Пришлось отвлечься от урока и выглянуть в окно. Так и есть! Алиан и Гэртон снова устроили громкую и опасную возню! И как усмирить этих мальчишек?

Супруг с утра уехал по делам, я занималась с дочерью уроками, а сыновья опять вытащили из клетки детёныша гайена (их его светлость сумел приручить несколько лет назад). Гоняют бедного зверёныша по двору, норовя попасть тому на мелкие ещё, но очень опасные зубы.

Прислуга, естественно, разбежалась кто куда, а эта парочка…

А, нет, вон в тени у стены стоит Патрик, внимательно наблюдая за происходящим. Тогда не страшно. Из мальчишки вырос на удивление сильный воин, несмотря на ещё совсем молодой возраст. Интересно, а где…

Присмотрелась внимательно к стенам. Точно — на стене, окружавшей двор, как кошка пристроилась Вирелейна. Вот непоседа! Обидно ей — мальчишки не берут в подобные забавы, приходится смотреть с безопасного расстояния. И правильно! Герцог обещал, если с девчонкой что-то по вине двух непосед произойдёт, он не посмотрит на их титулы и возраст, а отлупит, сидеть не смогут. Прямо так и сказал! Я старательно прятала в этот момент лицо, что бы дети не увидели моего смеха. А как не смеяться? Это все дворяне страны трепещут перед грозным советником, даже его величество не очень-то командует, но я-то точно знаю, насколько добр этот мужчина.

Пока отвлеклась, позади раздался шорох, стук и негромкий вскрик.

Ну вот, опять! Ни на минуту нельзя оставить без присмотра!

— Руситана, я всё же приглашу учителей из столицы.

— Матушка, я не нарочно!

Оглянулась, не отходя, впрочем, от окна. Ну что с ней делать?! Опять вместо урока пыталась магию пробудить. На столе пятно чернил, растёкшихся из стоявшей на краю чернильницы. Перья рассыпались. Опять пыталась магией перья поднимать? Не терпится девчонке, просто не терпится. У братьев магия чуть не с рождения проснулась, а у неё никак, а ей уже шесть лет.

— Не спеши, — всё же подошла к расстроенной дочери и потрепала её по взъерошенной макушке.

Удивительно, девочка вроде, а стоит выйти утром из детской и уже выглядит разбойницей с большой дороги. Платьев не напастись, волосы из причёски вылезают…

— Да, не спеши, — проныла кроха. — У всех вас магия есть, а я!..

— И у тебя есть, тебе же сказано, подождать надо. У меня магия тоже поздно проснулась.

— Ага, вы это меня утешаете, — на серых глазёнках блеснули слезинки.

— Это совсем не так. Мы правду тебе говорим. Ты родилась в родовом замке, а значит и твоя магия проснётся. Но надо потерпеть. Возможно, у нас с тобой будет одинаковая.

— Тогда и я смогу кружева плести?

Я подняла дочку, села на её место и устроила расстроенную кроху на коленях.

— И ты сможешь. О моей магии знают очень мало. Возможно, она рано и не просыпается.

— А кружева когда можно учиться плести?

— Скоро. Вот инструменты для тебя сделают…

— А заказали уже?

— Заказали, заказали, не волнуйся. Привезут прямо в замок.

— А зачем нам в замок? Разве в поместье плохо?

— Ты же знаешь, у тебя сестрёнка будет.

— И я буду с ней играть как Алиан с Гэртоном?

— Будешь. Подрастёт она немножко, будешь с ней играть. Будешь учить всему, что сама знаешь и умеешь.

— Я Хранителя попрошу — пускай она быстрее растёт.

Тихо засмеявшись детской наивности, прижалась щекой к тёплой головке, осторожно оглаживая хрупкие плечики.

В такой позе и застал нас супруг.

— О, смотрю, мои девочки приуныли?

— Папа!

От грусти не осталось и следа. Его светлость подхватил на руки бросившуюся навстречу дочь и, несмотря на перепачканные чернилами руки, дал обнять себя за шею.

— Чем занималась моя красавица?

— Мы с мамой учили буквы, потом читали, а потом мальчишки во дворе шум подняли и мама отвлеклась. А потом мы с мамой о сестричке говорили, — сдала всех любимому папочке кроха.

Встретились с супругом глазами и заулыбались.

— Беги, переоденься, скоро вам стол накроют, — спустил дочь Аугустус, не отрывая от меня глаз.

Малышка торопливо покинула комнату, пока папочка не заругался за очередную попытку применить магию.

Только головой покачала ей вслед.

— Что наши сыновья за шум подняли?

— Ничего серьёзного, — не захотела сдавать мальчишек.

— Настолько ничего, что вы даже от урока отвлеклись? — глаза супруга блестели от сдерживаемого смеха.

Что оставалась? Наверняка, пока мы с дочерью миловались, его светлости уже всё доложили.

— Они же мальчишки, а вы сами запретили им покидать поместье и болтаться в крестьянских домах.

— После того, как они разогнали всю деревенскую птицу и перепугали коров. Те молоко давать перестали, — напомнил супруг.

— Так я же и не спорю, — пошла на попятный, — но им куда-то надо энергию девать. Кстати, можно было и не отвлекаться, у Патрика всё под контролем…

Договорить не успела, со двора раздался девчачий визг и крики взрослых.

Только лицо ладонью закрыла. Опять Вирелейна! Не может сидеть в стороне, когда мальчишки возню затеяли! Это не девчонка растёт, это стихийное бедствие! Скоро замуж отдавать, а она всё с мальчишками забавляется!

Когда опустила руку, герцог уже стоял у окна с грозным видом, сложив на груди руки. Этакий памятник суровости. И, судя по тишине, воцарившейся на дворе, его светлость заметили.

— Юные лорды, и вы, юная госпожа, после обеда жду в кабинете!

Постепенно звуки приобрели обычное рутинное звучание. Заговорили слуги, раздалось ржание лошадей, взбрёхивание собак… Мне тоже хотелось подойти к окну. Посидела, искоса глядя на сурового супруга, за чем-то внимательно наблюдавшего, и не удержалась. Подошла и пристроилась рядом.

Да уж, картинка очень красноречивая. Троица медленно-медленно двигалась в сторону входа в дом. Порой казалось, дети топчутся на месте, так не хотелось им оказаться поблизости от сердитого герцога.

— И как вы намерены их наказать? — не удержалась, закусив губу, чтобы не разулыбаться, это было бы сразу замечено хулиганистой компанией.

— Да как их накажешь?

— Да уж, в комнатах не посадить, хуже будет.

Его светлость хмыкнул в ответ от воспоминаний.

— Ничего, просто отругаю, а после этого им придётся расстаться. Вирелейну хочу в столицу, в школу отправить, тем более Патрик в этом году учиться пойдёт. А нашей парочке учителей пришлю. Некогда будет шалить. Кстати, миледи, вы не передумали в замок ехать?

Даже рот открывать не пришлось, хватило одного взгляда. Да что бы я своего ребёнка, пусть и девочку, лишила части магии, которую может дать родовой камень? Да ни за что! И его светлость это прекрасно знал.

— Ладно-ладно, — засмеялся Аугустус, — всё понял, извините. Уж очень не хочется расставаться так надолго.

— Ну, не так уж и надолго. Сначала в столицу заедем. Вы же говорили — мне необходимо присутствовать на представлении невесты его величества. Поживём в городе месяцок. После этого хочу заехать ненадолго к моим, давно уже их не видела. А там и в замок.

— А в деревню обязательно?

— Так после родов долго не смогу съездить, а матушка, как написала Олена, слабеет. Кто его знает, — мне стало на минутку грустно, когда вспомнила последнее письмо сестрицы.

Супруг долго грустить не дал. Тихонечко обнял и погладил по спине.

— Что делать. Вы же знаете, маги дольше живут и наша судьба пережить многих.

Уткнулась в широкое плечо и кивнула. Да, придётся пережить почти всех родных. Но есть и моя собственная семья. Супруг, дети…

Какое счастье, что все мы маги!

К деревне подъезжали ближе к обеду.

Я послала гонца к родным, чтобы не свалиться нежданной на головы. Сама же сидела в карете и вглядывалась в проплывавший мимо пейзаж.

Неожиданно на колени упал крошечный букетик полевых цветов. Узнаю моих мальчиков! Знают — как бы ни были красивы цветы, выращенные нашими садовниками, а мне милее именно простые, полевые. Каждый раз приносят из своих похождений хоть несколько цветочков. Жаль только, не долго стоят сорванные полевые цветы.

Высунулась неприлично из окошка кареты и помахала скакавшим верхом сыновьям. Совсем становятся взрослые. Уже отказались всю дорогу проделать в карете с Руситаной и её гувернанткой, ехавших следом за мной.

Госпожа Флонд, сменившая на должности компаньонки леди Мальвину, лишь недовольно покачала головой, глядя на мои замашки. Но я уже давно не та тихая крестьяночка, готовая пустить слезу по любому поводу, боясь опозорить своего грозного супруга. Компаньонка может сколько угодно морщиться, но я буду делать то, что считаю нужным. Нет, она вовсе не плохая женщина, но нет в ней той теплоты, бывшей в леди Мальвине. Подругами мы не стали, и, думается мне, не станем. Ну и не надо. Сейчас она со мной для одной цели — придать приличия моему путешествию. Всё же заботиться о приличиях я вынуждена, несмотря на то, что меня в свете называют "эксцентричной герцогиней".

За окном, наконец, стали попадаться знакомые места. Вот и мост через речку. Новый. Недавно, похоже, отстроенный. Знакомое старое дерево. Уже почти сухое. Скоро его срубят, но рядом молодой тонкий ствол. Будет путникам где передохнуть в жаркий день. А вот и крыши нашей деревни…

Да, за прошедшие годы деревня разрослась.

Я уезжала, когда в ней было всего одна улица. А теперь расстроилась. Дома всё больше хорошие. Мы двигались мимо заборов, из-за которых высовывались головы крестьян из тех, кто не занят на полевых работах. Мелкая ребятня бежала рядом с каретой, с визгом и криками, стараясь в прыжке заглянуть в карету. Ребятня постарше вежливо кланялась богатому выезду.

В конце знакомой улицы высился двухэтажный дом.

Ух ты, как расстроились! Не просто так Олена писала — места мне хватит, если решусь навестить родных.

У ворот карета остановилась, я легко выпрыгнула, проигнорировав руку лакея.

— Госпожа Флонд, как и договорились, вам лучше отправиться на постоялый двор или в дом старосты.

Повернулась к застывшему рядом лакею:

— Снимите эти сундуки и несите в дом. Детские вещи тоже достаньте, гувернантка скажет какие, и туда же. Сами поезжайте до ближайшего постоялого двора, расспросите…

Договорить не успела. Старый охранник, бывший командиром моего отряда, жестом остановил раскомандовавшуюся барыню и, поклонившись, пошёл командовать сам.

Пожала плечами — ну, и пожалуйста, мне же хлопот меньше, тем более, карету из дома заметили и из двери уже показалась дородная фигура матушки.

— Рушка!

Бросилась навстречу, словно и не было этих лет. И суровая матушка теперь обняла так ласково… Заныло сердце, когда рассмотрела лицо с синяками под глазами. И правда, болеет. Ну да ничего, специально для всей семьи своего заветного кружева наплела. Старое, что в прошлый раз привезла, небось, истрепалось всё.

— А это кто ж такие?!

Оторвалась от матушки и оглянулась.

— А это внуки твои.

— Ох, ты ж, такие большие!

И правда, большие. Наша троица сейчас стояла смирнёхонько во дворе дома и дружно поклонилась. Гувернантка поморщилась, но перечить не посмела.

Пробовала ещё дома. Начала нотацию читать — детям герцога невместно кланяться каким-то там крестьянам, несмотря на то, что это их собственные бабка с дедом.

Ничего, услышавший эти разглагольствования супруг быстро окоротил зарвавшуюся особу, сообщив — его детям не стыд поклониться старшим родичам. Лично он не считает это зазорным. И вопрос был решён. Я разъяснила, как принято в деревне приветствовать старших и дети сейчас всё выполнили в точности.

Интересно, надолго хватит их воспитанности?

Вспомнилось, как привезла их в деревню шесть лет назад.

Алиану было ещё четыре, а Гэртону всего три. Какими круглыми глазами они, дети, прожившие всю свою жизнь в герцогском доме, под присмотром нянек и гувернантки, смотрели на обычную деревенскую жизнь. Как глаза увеличиваются, когда видят настоящих живых гусей, важно шествующих с реки, когда заслышали визг подравшихся поросят… Как чуть не уселись на землю, впервые услышав рёв коровы…

Да, наверное, именно та поездка пробудила в двух чинных воспитанных мальчиках двух любопытных до всего экспериментаторов. После поездки они были чаще в ближайших деревнях, чем в доме. Впрочем, я на это не жаловалась. Главное, тяга к учению у всех троих моя и загонять их за учёбу никогда не приходилось. Ну, а уж учитель отпустил — свобода.

Между тем, матушка, засуетившаяся, не знающая что сказать, как повернуться, начала приглашать дорогих гостей в дом.

Махнув детям, подошла к матушке и обняла её.

— Матушка, я всё та же Рушка, та самая, которую ты частенько ругала, а порой охаживала полотенцем. И, должна признать — за дело, — тихо шепнула на самое ухо.

Матушка вдруг тихо всхлипнула, прикрыла передником лицо и прижалась ко мне.

— Да вы ж совсем теперь другая. И глазки по-другому смотрят, и повадка…

— Нет, матушка, я всё та же. Обучилась разному, а была непутёвая, такой и осталась. И выкать мне не надо, а то странно даже. Ты же помнишь, как я в прошлый раз приезжала?

Тихо засмеявшись, матушка взбодрилась и закричала, совсем как в стародавние времена:

— Оленка, где тебя носит! Рушка приехала, а ты и носу не кажешь! Помоги гостям дорогим разместиться!

Из глубины дома застучали шаги по лестнице и показалась Олена. Да уж, она совсем стала похожа на матушку — такая же дородная, пышущая жизнью.

— Ой, гости дорогие, да заходите же, — бросилась к гостям.

Начала вертеть меня из стороны в сторону:

— Рушка, да ты совсем на герцогиню не похожа!

В ответ засмеялась — Олена есть Олена. Это матушка мне ни с того, ни с его выкать начала. У сестрицы всё просто.

— А ты хотела, чтобы я в дорогу драгоценностями обвешалась людям на смех?

— Ну, хоть платье-то другое наденешь?

— Надену-надену, ты давай нам комнаты покажи. Где расположиться.

— Ну, для маленьких господ мы спаленку отвели, — она склонилась ко мне и тихо спросила: — Ничего, что одна на двоих?

— Да им только веселее будет.

— Ну и ладно! — повеселела сестрица. — Для маленькой барышни и её госпожи гуветантки, — смешно исковеркала слово, — тоже отдельная комнатка. Дом, сама видишь какой теперь. И тебе отдельная комнатка есть. Я своих девчонок потеснила. Погода хорошая, да и они давно просились на сеновале поночевать, помнишь?

Ещё б не помнила эти дивные ночи, когда родители разрешали пойти ночевать в сене! Этот аромат скошенной травы, это тихое шевеление и дыхание животных под сеновалом, разговоры до рассвета…

Быстро устроившись в комнате, достала платье, приготовленное камеристкой. Помнила разочарование родни в прошлый мой приезд, когда вышла к столу, а к нему пригласили практически всю деревню, в простом платье. Хорошо, матушка меня первая увидела, а я заметила её разочарование — как же, дочка-герцогиня, а платье чуть лучше, чем у внучки старосты. Пришлось тогда бежать переодеваться.

В этот раз попросила Галиту, отправившуюся с гувернанткой на постоялый двор, сразу положить платье, какое смогу надеть сама и маленькую шкатулочку с драгоценностями.

Оделась, свернула волосы в пышный узел, спрятав привычно концы волос, давно отливавшие искристым снегом.

Так что, к ужину, спустилась во всём блеске, поразив всех соседей. Смешно было наблюдать за восхищёнными взглядами, устремлёнными на меня со всех сторон, как рассматривали настоящих детей важного герцога. Те, впрочем, уже успели перепачкаться будто поросята.

Весь вечер пришлось слушать разговоры, с ними считал нужным подойти каждый. Ничуть не проще, чем на королевском приёме. Даже завистливого рассматривания не меньше.

Наконец праздник перешёл в ту стадию, когда до приезжей особы никому дела уже нет. Зазвучала музыка, кто-то принялся танцевать, кто-то пел, народ разбивался на группки и отовсюду звучали разговоры.

Почувствовала, на плечи опустилось что-то тёплое. Повернулась — батюшка. За весь день так и не смогла с ним поговорить. Даже виделись мельком. Когда приехали, он в поле ездил, после вернулся, а я занята сборами к празднику была…

— Совсем замёрзла, погляжу, с голыми плечами-то, — тихо пробасил батюшка.

— Есть такое, — посмотрела в усталые глаза и вдруг, сама не знаю почему, так захотелось обнять его… — Батюшка!

Почувствовав моё желание, он коротко, но очень крепко обнял и сразу же отстранил, заглянув пристально в глаза.

— Жизнь-то как? Не те сказки, что народу рассказывала, а на самом деле?

— Хорошо, батюшка. Правда, хорошо. Теперь много легче. Хотя и плюются порой в спину — крестьянка, а с моим супругом не забалуешь. Да и сама теперь ответить могу. Магия моя совсем раскрылась. Дети, сам видишь, удались. Вторую доченьку жду. От вас сразу в родовой замок отправлюсь.

— У нас не поживёшь?

— Нет, батюшка. Мне очень повидаться хотелось. Кто его знает, когда смогу приехать.

— Матушка слабеет.

— Олена написала. Я привезла кое-что. Надеюсь, поможет.

Батюшка опять коротко прижал к себе.

— Хорошая ты, Рушка. Спаси боги тебя и твоих близких.

— И тебе того же, батюшка.

Он кивнул и отошёл к мужикам, обсуждавшим какие-то свои деревенские дела.

Утро началось непривычно рано. Я давно уже отвыкла вставать с рассветом, но тут проснулась. Первое, что услышала, крик петуха, зашумело на скотном дворе. Послышался шёпот в коридоре и поскрипывание половиц. Ага, встали мои детушки. Встали и уже что-то затеяли. Ладно, пусть их. Мальчишки они сильные, а за сестрой присмотрят.

Потянулась несколько раз. Эх, надо было самой на сеновал напроситься. Но матушка бы в обморок упала — как это, целая герцогиня да на сеновале.

На лицо упал тёплый лучик. Надо вставать.

Сегодня, я знала, батюшка с матушкой решили дома остаться, а остальные домочадцы собирались делами заниматься — кто в поле, кто по дому. Что делать, лето пора такая, работа от зари до зари, несмотря на гостей.

Сама помощь не предлагала.

Помню, матушку чуть удар не хватил, когда в прошлый раз попыталась по дому помочь! Она выхватывала из рук всё, что могло повредить моим "ручкам белым". Из дома почти не выпускали — личико белое обгорит… Смешно было. Смешно сквозь слёзы.

Да, своя я здесь. Своя, но уже чужая. И относятся ко мне, вроде как к родной, тепло и сердечно, а всё же отрезанный ломоть. Отрезанный, и из обычного чёрного, ставший белой булочкой.

Посмотрела на свои действительно нежные белые руки. Да, есть мозольки. Неистребимые мозоли от плетения кружев. Но переверни и отличить от рук какой-нибудь барышни невозможно будет.

Потянулась ещё раз и решительно откинула одеяло.

Вчера успела одни мелкие подарочки раздать. Народу больно много было вокруг — чуть не вся деревня собралась посмотреть на крестьянку, ставшую герцогиней да на настоящих барских детей. Сегодня надо передать подарок батюшке от его светлости и мой дар.

Матушка сидела у стола, пригорюнившись. Накрытый стол ждал меня и детей.

Да, сдала матушка. Впрочем, батюшка тоже не помолодел. Ну да ничего.

Тихо подошла и обняла родительницу.

— Утро доброе.

— Доброе, — ответила она. — Завтракать будете?

— Я-то буду. А вы все завтракали? — постаралась не заметить опять возникшего выканья.

— Кто на работу уж поели, мы с отцом тоже, детки ваши…

— Матушка, ну опять?

— Ох, гляну — ну совсем другой человек, так и тянет, как к барыне обратиться.

— Постарайся, ладно? А то себя чужой чувствую.

— Постараюсь, — тихо ответила она.

— Так что насчёт моих деток? Я слышала краем уха, они уже куда-то убежали?

— Да вот, по куску хлеба с сыром ухватили и на рыбалку, — развела она руками. — Страшно, вдруг что…

— А что случиться может? — отмахнулась я. — Плавают оба, как рыбы. Рыбалка для них не в новинку. Они почти все дни у нас в ближайшей деревне проводят. Уроки закончились, и ищи свищи их.

— А муж-то твой куда смотрит, — нахмурилась матушка.

Налив взвару, наложила полную миску домашней каши. Эх, вот вкусно матушка Жув готовит, а такой каши у неё не получается.

— А герцог поначалу тревожился, боялся — они учиться перестанут. Не перестали. С учёбой порядок, вести себя, когда надо, умеют. Чего ж ещё? Пусть, пока детство, приключения на свои головы ищут.

Быстро работала ложкой, удивляясь, насколько же неудобные приборы в родительском доме.

— Матушка, я поговорить хотела.

Чуть помялась под внимательным взглядом родительницы, но решилась.

— Вам бы в дом учителей взять. Хоть для детей. У Олены уже трое. У Руланы пятеро. Все в достатке живёте. Надо бы выбираться в люди.

Матушка минутку подумала.

— Да надо бы. Отец уж говорил об этом. Я из деревни уезжать не хочу.

— И не надо уезжать. Главное обучить детей. А они уж сами свой путь выбрать смогут. Кто-то в городе устроится. Кто-то по торговой линии пойдёт. Глядишь — купцом кто станет. А кто-то и служащим может стать. Тоже дело доходное. А в городе и пару себе найти можно. Но для всего этого надо уметь себя вести, как городские. Детям этому обучиться легче…

— Утро доброе, — раздался позади голос батюшки, вошедшего с улицы. — Я слова последние услышал. Да, неплохо бы внукам двинуться дальше. И средств хватает. Да только кто из учителей согласится в деревню к крестьянским детям приехать?

— Не к крестьянским детям, — улыбнулась я. — К герцогской родне! Сама, если согласитесь, подыщу кого или его светлость попрошу. Ему уж точно не откажут!

Матушка аж руками замахала — как это герцог будет учителя искать для деревенских, а батюшка вдруг хмыкнул весело и согласился:

— А давай! Даже интересно, кто такой храбрый найдётся!

— Ещё лучше — найдите дом в деревне и школу для всех детей сделайте. Деревня-то вон как разрослась. Пусть учитель в школе уроки ведёт, а живёт у вас в доме и всему учит.

— Эк ты размахнулась, — крякнул батюшка, присаживаясь и наливая себе в кружку взвару.

Я же достала небольшую коробку, которую принесла из своей комнаты.

— Вот, кстати, это от его светлости. Пока нет никого.

Протянула батюшке ларец с ключиком на цепочке.

А матушке протянула мешочек.

— А это нашейте на нижнюю одежду всем женщинам. Там и шнурочки для мужчин. От них здоровья и счастья прибавится.

Развязала мешочек и протянула матушке моточек кружева, лежавший наверху:

— А это тебе, матушка, для здоровья. Сплела, как получила письмо Олены, что плохо себя чувствуешь.

Матушка взяла дрожащими руками моточек и пропустила между пальцами краешек кружева.

— Тёплое-то какое, словно печка греет. А я мёрзну всё время.

Она прижала моток к щеке и со слезами посмотрела на меня. Стараясь не разреветься в ответ, тем временем повязывала на руку батюшке кожаный плетёный браслет.

— Это тоже на здоровье, да на удачу в делах.

— Благодарствуй, дочка, — и поцеловал в склонённую макушку.

Слезинка капнула от такой неожиданной и непривычной со стороны батюшки ласки. Повинуясь порыву, обхватила его шершавую изработанную руку и с благодарностью коснулась губами.

— Ну, ладно, ладно тебе, — хриплым сдавленным голосом проговорил батюшка. — Я шкатулку пойду, уберу!

Он быстро поднялся и ушёл.

— Спаси боги, дочка, — тихо проговорила матушка. — Знаешь, когда-то я жалела, что ты появилась на свет. Если бы не отец, грех бы на душу взяла. А теперь рада, что есть ты у нас.

— Это я рада, что вы у меня есть, — так же тихо сказала я.

Вскочила и начала суетиться вокруг стола.

— А пироги печь сегодня будем? Мне уж очень твоих пирогов хочется, а то всё пирожные да пирожные…

Три дня пролетели, как один. Детей почти и не видела. Только глаза у гувернантки Руситаны были постоянно на мокром месте. Бедняга смотрела на каждое порванное и измазанное травой платье моей непоседливой дочки, как на трагедию мирового масштаба.

А я радовалась жизни.

Работать мне не давали. Зато отбила Олену и мы вместе ходили по окрестностям. Всё изменилось вокруг, с трудом узнавала родные места. Но что-то было и неизменным и это радовало. Таким же неизменным было тепло, полученное в родном доме.

Наполнившись этим теплом, двинулись в путь. Деревенские мальчишки провожали будущих герцога и графа, как своих в доску парней и бежали за нашим отрядом далеко за деревню. Мне чуть взгрустнулось. Когда-то ещё приеду к родным. Именно к родным, ведь сам дом давно уже другой, и деревня другая, и лес… И моя жизнь стала другой.

И в этой жизни меня ждут и огорчения, и радости.

Ждёт мой супруг, который, не говоря лишних высоких слов, старается сделать мою жизнь приятной.

Ждут мои дети, скоро их будет четверо, и, кто знает, возможно, плетельщиц в мире станет трое и мы сможем в шесть рук сделать этот мир чуточку лучше. Ведь не просто так богиня Судьба когда-то благословила меня и вывела на другую дорогу в жизни.

Ждут появившиеся постепенно в городе подруги, в числе которых леди Сарена и та же графиня Белторн. С ними мы стали близки. Мне очень интересно наблюдать, за дамами, занимающимися настоящими делами — они строят больницы, школы, приюты и занимаются своими подопечными, старательно подбирая кому работу, кому новую семью…

Ждёт меня мой дом, где я давно уже чувствую себя полноценной хозяйкой.

Ждут Мальвина и Гэдвин, чаще живущие в своём поместье, подаренном моим супругом, чем в столице. Они давно стали для меня друзьями. Мы даже шутим иногда — надо будет переженить детей. В семье Итори тоже трое. Только им боги послали сначала двух девочек и лишь после этого наследника.

Впрочем, на руку одной из моих дочерей уже нацелился его величество со своим наследником. Известие, что я жду опять девочку, привело его величество в восторг — будет выбор. Не стала расстраивать короля, но я ещё подумаю, отдавать ли свою дочь за сына его первой жёнушки. Хотя мальчишка и неплох — спокойный, умный и дружит с моими сыновьями. Надеюсь, дети смогут сохранить дружбу отцов.

Да, во дворце меня ждут. Надеюсь, мои дары сделают этот брак короля более счастливым, чем прошлый…

Ждут и те люди, кому я имею силы помочь. Слухи о появившейся Плетельщице уже несколько лет ходят по стране. На счастье мой супруг может оградить меня и сохранить мою тайну. Поэтому помощь оказываю тайком, присылая с доверенным то тому, то другому, встреченному на дороге жизни человеку, то моточек кружева, то плетёный браслетик или тесёмку. Супруг оберегает, но встречаются мне то и дело те, кому моя помощь нужна. Наверное, Судьба приводит их ко мне…

Мы ехали по дороге, я постепенно переставала жалеть об оставленном позади родительском доме.

— Госпожа Флонд, вы начали перед отъездом читать новый роман? Не хотите почитать вслух?

— С удовольствием, миледи.

Компаньонка достала томик из своего ридикюля и открыла на странице с закладкой. Вот и ей дело нашлось.

А пока она увлечённо читает мне страницу за страницей очередную историю о великой и страстной любви, прошедшей через все препятствия мира, я могу продумать очередной рисунок для кружева…

Что-то говорит мне, скоро оно пригодится…

Больше книг на сайте — Knigoed.net