Крестьянка в наказание

Глава 3

Его светлость герцог Отеро сидел в кабинете и внимательно всматривался в строки, написанные неразборчивым почерком друга. Сколько знал Гэдвина, тот именно карябал свои записки, а не писал.

"Приветствую вас, светлейший герцог!

В день пятый своего путешествия из захудалого городка Тирасса, пишу Вам с известием — невесту Вашей Светлости я-таки отыскал".

"Паяц!" — хмыкнул про себя его светлость.

Посмотрел, на сколько хватило вступления, и продолжил чтение, пропустив сразу большой отрывок с описанием трудности поиска. Гэдвин приедет и сам всё расскажет!

"Невеста Ваша найдена в крестьянском доме. Является дочерью крестьянина Оледанна и матери Руашны. Имеет двух сестёр и брата.

Девица, судя по собранным сведениям, успехом у местных женихов не пользуется. Что совсем не удивительно. Большинство невест здесь (по крайней мере, ценящихся на брачном рынке) дородные молодки, на них можно пахать. Ваша же невеста совершенная им противоположность. Высокая, худощавая, выглядит очень хрупкой. Описывать долго, поэтому прилагаю набросок внешности. Вы знаете, рисование мой конёк, поэтому за точность могу поручиться".

Его светлость взял в руки небольшой листок с карандашным наброском в один цвет.

Лицо юной женщины, смотревшей на мир взглядом мечтательницы. Худое, с высокими скулами и запавшими щеками. Большие глаза смотрят вдаль, тонкий нос с лёгкой горбинкой, роскошные вьющиеся волосы выбиваются из косы, небольшой тонковатый рот. Длинная худая шея. Под холщовым платьем маленькая высокая грудь. Да уж, если ищут жену для тяжёлой работы, эта не годится.

Переодеть, причесать и типичная леди. Не слишком красивая, но не лишённая очарования. Внешность не отвратила герцога. Так, а характер? Продолжил чтение, пропустив ещё несколько строчек описания самой деревни и будущей герцогской родни. Наконец нашёл нужное:

"…Хотя девица, в качестве супруги, мало кого привлекает, её положительные качества отмечают многие. Особенно староста селения. По рассказам его супруги, такой рукодельницы, как вышеназванная Рушаланна, поискать. С поры, когда она начала продавать своё рукоделие в городе, достаток пришёл в дом. Благодаря вашей невесте, вышла замуж её старшая сестра, а младшая имеет "такое приданое, что любой из округи почтёт за честь взять её в дом" — цитирую слова жены старосты.

Девица тихая, не замечена ни в гулянках, ни в порочащих связях. Основное время проводит в делах по дому или сидит за рукоделием. Регулярно посещает храм вместе со всей семьёй. Особым почтением у неё пользуется богиня Судьбы".

Не худшие характеристики. Так, а это его светлости уже не понравилось!

"Пару дней тому назад в Тирассе замечены приезжие, ходившие по простым домам и разыскивающие незамужних девиц. Сам я их не видел — предпочёл не показываться на глаза. Но, если это люди королевы, поиск их вряд ли будет долгим. Ожидаю ваших, о, пресветлый повелитель, дальнейших указаний.

А если быть серьёзным — учти, крестьянин Ольдив отдать дочь без брака отказался категорически. Выкрасть её из деревни без скандала не получится — отец постоянно оставляет в доме пару работников приглядывать за девицей. Они не подпускают близко никого из посторонних. Мать настроена к этому браку категорически отрицательно, она нам точно не помощник. Блок на поиск в окрестностях по амулету я поставил, но продержится он не долго. Наше преимущество было исключительно в амулете с твоей кровью. Они же ищут простым перебором. Но городок маленький и дальше они, как понимаю, направятся по кругу, прочёсывать деревни. Жду указаний".

Опустив недочитанное письмо на стол, а чего там дочитывать, Гэдвин вечно со своими шуточками, всё старается разрядить сложную обстановку, его светлость посмотрел на камин, в котором уже прогорали остатки поленьев. Подумал несколько минут, поднялся и подошёл к маленькой дверце сейфа. Короткое прикосновение ладони и дверца бесшумно распахнулась. Чуть покопавшись в лежащих внутри сейфа вещах, достал ограненный синий камешек. Посмотрел на просвет, чуть погрел в руках и вернулся к столу.

Строки короткой записки легко ложились на лист гербовой бумаги:

"Гэдвин, шутки оставь до лучших времён.

Отправляю с письмом блокиратор поиска, его должно хватить на месяц. Но сам я должен прибыть через две недели, надеюсь, запаса амулета будет достаточно. В случае возникновения проблем, действуй по обстановке, но постарайся не конфликтовать с посланцами её величества. Помни — отступление не бегство. В случае необходимости пиши, почтовый ларец буду держать при себе".

Придвинув стоявший на столе маленький ларчик, его светлость быстро завернул камешек в лист с запиской, запечатал получившийся конверт и положил его в шкатулку. Тихо щёлкнула закрытая крышка, блеснул зелёным огоньком прозрачный крохотный камешек, сообщая — письмо адресатом получено.

Проснулась в плохом настроении. Вдруг пришло в голову — надо закончить заказ. Господин Кольден будет расстроен, заказ-то я не доплела.

Быстро позавтракали. Отец оставил дома двух работников, наказав работу по хозяйству, забрал братишку и ушли в поле. Матушка не пошла, Оленку отправила в поле с мужчинами. Я выглянула во двор и увидела двух стражников у ворот. Ну вот, теперь и не выйти!

— Сиди дома, — резко бросила матушка. — Не высовывайся!

Кивнула. Совсем не хотелось попадаться на глаза нашим деревенским, да и чужакам тоже.

— Матушка, а если я за заказ сяду. Закончить надо бы…

— Делай, что хочешь, — матушка тоже была не в настроении и загремела горшками у печи.

Быстро перемыв оставшуюся от завтрака посуду, уселась на свету у оконца. Дело поначалу не ладилось, пришлось исправить несколько огрехов, но постепенно руки разошлись. Звонкий перестук коклюшек отвлёк. Мелодия разрасталась в душе. Рисунок вёл за собой. Нити скользили, пальцы плели, казалось, сами собой. На душе воцарились тишина и покой, как всегда, когда я занималась кружевом.

К вечеру вернулись работники с поля. Увидела — батюшку у ворот остановил какой-то человек. Они коротко переговорили, батюшка махнул рукой, словно безнадёжно соглашаясь, и вошёл в дом.

— Мать, готовьте Рушку. Через две недели жених приедет! Уедут в тот же день.

— Да где ж это видано?! — всплеснула руками матушка.

— У господ свои правила! — отрезал батюшка. — Нам надо всё приготовить, не позориться перед людьми ещё больше. Господам надо девку с приданым отдать. Не нищие!

— А зачем герцогу приданое, — встряла Олена явно уже положившая глаз на приготовленное для меня. — Рушка теперь богатая будет!

— Глупая ты ещё, — качнула головой матушка. — Богатый у неё муж будет! А приданое всё при ней останется! Свой кусок если что.

— Матушка, да ты представляешь, Рушка же во дворец ходить будет, короля увидит! Даже поговорит с ним.

— Ой, выросла большая фигура, а совсем ещё дурная! — буркнул батюшка.

— Оленка, совсем у тебя ветер в голове! Сама подумай — Рушка ни встать, ни сесть, как городская барышня не умеет. Это они с пелёнок учатся. А она приедет…

Опять вспомнились городские барышни. Они парили над землёй в своих нарядных платьях. Я никогда так не смогу… Опять стало тревожно на душе. И зачем понадобилось герцогу на крестьянке жениться? У него своих барышень в столице — только помани!

Искоса глянув на батюшку, поняла — мучают те же думки. Не нравится ему вся эта возня. Но поделать ничего не может.

Две недели пролетели, одним днём. Мужики работали в поле, урожай ждать не будет, а нам пришлось заниматься домом, проверить приданое, да ещё и мне закончить заказ, что оказалось не просто. Олена не отходила ни на шаг и изводила своими фантазиями о предстоящей жизни в доме герцога. Хотелось отругать её, но решительности не хватало. Для малой это сказка — раз и из крестьянки в герцогини!

Матушка не приставала с разговорами, занятая перетряхиванием сундука, да присмотром за семьёй, пока две дочери выпали из работы — я с кружевом, Олена с болтовнёй. Матушка только качала головой, поняв — остановить мечтания младшенькой не получится. А ещё больше её, похоже, тревожило то, что моё настроение от этой болтовни с каждым днём становилось хуже.

Немного улучшилось настроение, когда Рулана решила на несколько дней перебраться к нам, помочь со сборами в дальние края. Не много у меня вещей, отправить женой в богатый дом с двумя платьями, парой юбок да рубашек, не дело. Она даже растрясла своё приданое (с разрешения мужа) и выделила два хороших отреза на платья. Рулане одной удалось остановить разливанное море выдумок младшенькой. Усадила ту за шитьё, да спрашивала строго за каждый стежок, вот и пришлось Оленке не языком работать, а иголкой.

В деревне были разброд и шатание. Народ разделился надвое. Кто не верил, что настоящий герцог женится на крестьянке. Другие наоборот — указывали на стражников возле нашего двора и мечтали, что я смогу пристроить и других девок в городе…

Всё это знала по рассказам Руланы да Оленки. Мужики наши больше молчали, даже братик старался не попадаться бабам на глаза лишний раз, а матушка мрачнела день ото дня.

Это её мрачное настроение очень тревожило. Я часто наблюдала, как она кидает тарелки да горшки на стол, казалось, ей хочется разбить их о головы гостей, принесших разлад в нашу налаженную жизнь. Матушка встречалась со мной глазами и отводила взгляд. В последние дни она старалась со мной вообще поменьше говорить. Её что-то грызло изнутри, а наружу выпустить это не хотела.

За два дня до назначено срока, когда я закончила сматывать аккуратные мотки кружева и сложила их в короб, батюшка после отвезёт и плату получит, матушка вдруг позвала меня за собой.

— Пошли, поговорить надо.

Удивлённо посмотрела на сестёр. Руланка хмыкнула, а Олена, занятая шитьём, не подняла головы от работы.

Пройдя в комнату родителей, села на лавку, куда указала матушка. Да, похоже, предстоял неприятный разговор, если матушка выбрала эту комнату. Только отсюда не доносилось ни единого звука по дому.

Сама матушка садиться не стала, а принялась быстро ходить, стараясь не задевать кровать и шкаф, занимавшие большую часть комнаты. Мне стало не по себе. Неужто решила просветить о том, что происходит между мужем и женой? Так Руланка давно уж всё рассказала…

Глядя на волнение матушки, уж было хотела успокоить её — нет нужды в этом разговоре, как матушка, глянув глазами полными слёз, начала:

— Я не хотела, Рушка, чтобы ты знала. Но отец прав. Жизнь этак повернула, будет лучше, если я тебе всё расскажу.

Сев на кровать, опустила крепко сцепленные руки между колен и сгорбилась, враз постарев. Я смотрела и ничего не понимала. Более властного сильного человека, чем матушка, не встречала. Даже старостина жена отступала перед ней… И вдруг…

— Дело в том, — матушка глубоко вздохнула, точно перед прыжком в ледяную воду, — ты моя дочь, но не дочь своего отца.

Я зажала рот рукой, стараясь не проронить ни звука… Вот оно что! Вот почему пошла не в свою семью… Но матушка? Не верю!

— В деревню, где мы раньше жили, часто проезжие наведывались. Жили мы рядом с городом, у тракта. Людей разных заносило… Однажды занесло к нам господ…

Почувствовала, как сдавило горло, оказывается, перестала дышать. Услышав вздох, матушка поднесла к губам уголок плата и прикусила его, но всё же продолжила:

— Ты дочь одного из них. Снасильничали меня. Отец тогда в отъезде был. Он вернулся, а их ищи, как ветра в поле… Я на себя чуть руки не наложила. Только из-за Руланки и удержалась… Тогда отец собрал нас, дом продал да и купил дом здесь, подальше от тракта… От людей проезжих…

Она смолкла, а я поняла теперь откуда в матушке эта боязнь приезжих, откуда этот припадок, когда солдат на меня кинулся…

— Матушка, родненькая, — плюхнулась на пол, обхватила её ноги и припала лицом к коленям.

Мне на голову упало несколько слезинок.

— Держись, Рушка, держись. Тебе сильной надо быть. Тебя в другой мир забирают и, дайте боги, чтобы твой муж оказался заступником за тебя, как отец… Страшно мне тебя отпускать, но с большими людьми нам не спорить. Если уж откуда-то этот герцог о тебе узнал и для чего-то ты ему понадобилась, не нам перечить. А знай одно. Если станет совсем невмоготу, если предпочтёт он твой позор своей выгоде — возвращайся. Мы с отцом обговорили. Примем обратно. Домик справим, будешь жить сама по себе, если не захочешь с кем-то из сестёр или с братом жить. На кусок хлеба своим рукоделием всегда заработаешь.

Я подняла голову и сухие матушкины губы коснулись лба.

— Теперь ступай. Постарайся сёстрам о нашем разговоре не говорить. Сёстры сёстрами, а может и так выйти, попрекать будут до конца дней, что чужого ты семени. Мало таких, как отец, кто чужую кровь примет и воспитает, будто родную…

Матушка оттолкнула слегка, заставив подняться на ноги. Утерев слёзы, наклонилась и чмокнула горячую щёку матушки.

Да уж, какие ещё повороты сделает моя судьба?

Батюшка, когда вернулась, глянул исподлобья, что-то мастеря за столом.

Не удержавшись, подошла и к нему, нерешительно помялась под суровым взглядом, не сдержалась — поцеловала в щёку… Он не отстранился, похлопал свободной рукой меня по спине и ничего не сказал, но суровость ушла из глаз. Неужто думал, откажусь от него? Да кто ж мне батюшку заменит? Не тот же проезжий… Думать о нём не хочу даже! Есть у меня матушка, есть батюшка, есть сестрицы с братом… Муж будет, тогда и думать о нём буду! Вот!

Прибыл жених на день раньше договорённого. Точнее не на день, на ночь. Приехал вечером и сразу направился в дом старосты, где стояли на постое стражники.

За Руланой прислали мальчишку. Она быстренько засобиралась и убежала домой, прихватив прощальный подарок — рубашечку для обряда имянаречения новорождённого. Я плела кружева и расшивала тонкое полотно с того дня, как радостная Рулана сообщила о второй тягости. Казалось мне, будет мальчик, так ожидаемый всей семьёй старосты. Мальчик-наследник.

Увидев рубашечку, сестрица задохнулась от восторга, прижала подарок к груди и не хотела выпускать из рук. Насилу удалось уговорить завернуть подарок в тряпицу — негоже если раньше времени увидят такую вещь. Она от сглаза должна уберегать младенчика, поэтому никому кроме мастерицы и матери в руки не дают, пока в храме малыша не освятят.

Вся семья сидела в напряжении, не зная, чего ожидать от такого важного господина. Дело к ночи. А вдруг решится прийти? Не пришёл. Прислал с одним из своих охранников ларец с украшениями для невесты, да малый ларчик с выкупом.

Батюшка открыл оба ларца и мы, столпившись у стола, дружно ахнули. Один из работников, совсем молодой парнишка, то и дело подкалывавший Оленку, аж присвистнул, за что тут же получил затрещину от матушки — не дело в доме свистеть. Но мне самой присвистнуть захотелось. Я почувствовала — жаром окатило лицо, даже схватилась за щёки. А потом лёд пробежал по спине. Это сколько же у герцога денег, если он такой выкуп за меня дал, да ещё и такие украшения прислал? Как же я в эдаком богатстве на улице покажусь? Да меня, охранять надо почище городских барышень!

Батюшка досадливо крякнул:

— Оленка-то, похоже, права была. Ни к чему герцогу наше приданое.

— К чему, ни к чему, а должно быть и будет! У Рушки хоть какая ниточка своя быть должна. Да и монетку дадим, герцогу ни к чему, а глядишь и пригодится! Не нищие! — решительно захлопнула матушка ларцы. — Ты, отец, давай-ка, убирай это всё подальше. Ночь переночуем, завтра венчание, а после по-тихому в город в банку свезёшь. Дома этакие деньжищи хранить нельзя!

Все дружно закивали. А батюшка подхватил ларцы и тихо, но весомо предупредил:

— Если кто хоть словечко!..

Снова дружные кивки. Даже работники посерьёзнели. Кому ж захочется терять место в доме, где такой достаток. Дураков нет! Это ж теперь батюшка богаче старосты стал.

А мне вдруг подумалось — не просто так герцог милость проявил. Не иначе, боги нашептали. За доброту батюшкину, что чужую кровь в доме принял, вырастил-воспитал, как родную. Строг всегда был, уж ничего не скажешь, но и на учение к Маните отдал, денег не пожалел, хоть и жили тогда очень бедно, а заплатил. А теперь и в дом достаток придёт. Таких денег всей семье и на новый дом, и на хороший скот, и на кусочек земли прирезать хватит…

С такими мыслями и улеглась спать, не слушая ставших уже привычными мечтаний Олены. Эх, сестричка. Дитё ты малое. Чем мне придётся за достаток семейный расплачиваться? Но огорчиться не получилось. Прижала ладонь к метке на плече, ставшей за эти дни из красной светло-розовой. Метка согрелась, насыщая теплом. С тем и уснула спокойным сном. И как другие девки перед свадьбой ночами не спят?

Утро было суетливым.

Из старостиного дома прибежала девчонка и сообщила — жених будет ждать в храме на утреннюю службу. Матушка схватилась за голову — это где ж видано такое непотребство. Обычно венчались к обедне, а после отправлялись за праздничный пир. Про пир девчонка ничего не знала, но сказала — господин распорядился принять в доме старосты какой-то обоз, должен приехать вот-вот…

Батюшка, сплюнув: "И всё-то у господ не как у людей", отправился в дом к старосте, лично выяснять, что да как. Матушка же, расстроенная — всё идёт не заведённым порядком, оставила меня на девок, сбежавшихся со всей деревни.

Я пожала плечами — какое сватовство, такая и свадьба. Если жених не сватов заслал, а отряд солдат с приказом, чего-то по традициям ждать не стоило.

Оленку отправили смотреть, что происходит в деревне и приносить новости, а девушки начали меня наряжать.

И сама могла бы надеть платье, сшитое Руланой и украшенное моими кружевами, но не стала нарушать обычай хоть в этом. Девушки с песнями обтёрли моё тело душистой водой, нарядили в венчальный наряд, как раз матушка принесла ларец с украшениями.

В нашей с Оленой каморке установилась гробовая тишина, стоило раскрыть ларец. Я-то видела эти украшения ещё вчера, а девушки такого не видали никогда вообще! Когда всё это ослепительное богатство вздели на меня, показалась сама себе звездой с небес. И ожерелье, и запястья, и серьги до плеч… Налобный обруч прижал тонкий кружевной плат так, точно для меня и был создан. Стояла, боясь дышать. Да уж, двух охранников точно мало будет! Из дому выйти страшно…

Девушки выскользнули за дверь и, только выйдя во двор, подняли галдёж. Матушка подошла, ласково провела по щеке мозолистой ладонью.

— Пойдём, дочка. Батюшка благословит.

Боязливо переставляя ноги, как бы никакой камушек не соскользнул, вышла к батюшке. Тот окинул гордым взглядом, взял матушку за руку и они разом шагнули ко мне.

Позади столпившихся у двери работников приметила давешнего господина. Значит, и он приехал. Стоит за распахнутыми дверями, не входит. Не иначе сокровища сторожит…

Родители благословили, надели мне на шею небольшой медальон с частицей родного дома, знак — могу всегда вернуться в него. Это действие вызвало ропот среди народа, но такова воля родителей и я за это им благодарна.

На дворе собралась настоящая толпа. Никогда не видела столько народу у нас в деревне. Но Оленка шепнула на ухо, пришёл обоз от имени герцога — ближайшие деревни приглашены на свадебный пир, для него всё привезли из города. Батюшка-то не доволен таким самоуправством жениха, он собирался свадьбу справить по-семейному, за своим столом, с ближними. Но кто ж будет спорить с таким господином. Может, у них этак заведено…

Повозка, украшенная цветами ждала за воротами. Девушки под печальные напевы кидали под копыта лошади наломанные ветки, знак, что уезжаю в дальние края. Сердце сжалось. Таким образом провожают невест, которые могут уже никогда не увидеть родные места, да в последний путь… Неужели я никогда больше не перешагну порог родного дома?

Почувствовав, как на глазах закипают слёзы, прикусила губу и склонила голову пониже. Хорошо плат закрывает лицо, никто до храма не увидит ни покрасневших глаз, ни распухшего носа… А жених. Он даже не пришёл посмотреть на меня, самого себя показать, ему без разницы, какая невеста досталась… Судорожно всхлипнув, тихонько вытерла рукавом глаза. Матушка, сидевшая напротив, просунула в ладонь платок, а батюшка обхватил плечи и чуть прижал к себе.

Прижалась к нему, как к последней опоре, так и доехали до соседнего села, где был небольшой местный храм и где ждал жених…

Перед храмом собралась целая толпа. Да уж, прибытие этакого важного господина перебаламутило всю округу. Это я провела в доме последние две недели, а народ, похоже, только и говорил о свадьбе в нашем глухом углу. Невольно вздрогнула — мне же придётся сейчас сквозь эту толпу проходить…

Сильная рука батюшки поддержала, пока спускалась с повозки. Вцепилась в эту опору и боялась отпустить, всем нутром ощущая взгляды. Казалось сейчас вспыхнет и полот, и платье, жгла чужая зависть. Глаз старалась не поднимать.

Хорошо, родня поняла моё состояние. Даже Рулана встала поближе, загораживая, да ещё и рядом выставила своего мужа с его широченной спиной и пудовыми кулаками. Батюшка чуть не на руках тащил в храм, чувствуя как у меня подкашиваются колени. Матушка держала за вторую руку, крепко сжимая ладонь. Так и ввалились в храм толпой в нарушение всех обычаев. Должна невеста, аки пава, вплыть в двери, а тут…

Жених тенью стоял рядом с алтарём, у которого ждал служка. Завидев этот тёмный силуэт, едва не свалилась с ног окончательно.

— Держись, Рушка, — прогудел мне на ухо батюшка.

Держусь… А саму всю колотит со страху, едва подниму взгляд на страшную огромную фигуру…

Похоже, жених договорился со служкой и обряд тот провёл по короткому кругу. Едва успела встать рядом с женихом, руку перехватили твёрдые горячие пальцы и ладони прочно были перевязаны белой лентой. Нас обвели трижды вокруг маленького алтаря. Жених поддерживал, не давая упасть — споткнулась несколько раз, чувствуя, ноги подгибаются. Служка что-то пробормотал, спросил, согласны ли мы стать мужем и женой перед богами. Жених ответил тихо, но твёрдо, я едва прошептала. После этого служка кинул ароматные травы в чашу приношений, стоявшую на алтаре, туда же жених кинул своё подношение (не рассмотрела что), а затем и я бросила в чашу кусочек кружева, сплетённый за последние дни специально для церемонии. Вспышка и аромат сгоревших трав заполнил храм… Всё. Я замужем…

Жених поднял полот, загородив широкими плечами от толпы, глянул острым взглядом, слегка коснулся губами моих губ и опустил полот. Теперь я принадлежу этому человеку. Какое-то безразличие охватило душу и тело. Свершившегося уже не изменить и я успокоилась. Даже на ногах стояла твёрдо.

Взяв за локоть, муж развернулся к выходу из храма, а я… Сама не знаю, почему, но на глаза вдруг попалась скромная небольшая статуя богини Судьбы, стоявшая чуть в стороне от алтаря. Прямо потянуло подойти к ней…

Почувствовав моё движение, герцог потянул в сторону статуи. Остановились рядом с чашей подношений и… Поняла — нечего оставить. Не взяла с собой даже малой монетки! Эх, раззява! Проблему быстро решил его светлость. Он одним шагом оказался у чаши, сверкнула сталь и в чашу упали капли крови из пореза на ладони.

— Вы? — повернулся ко мне.

Это он мне, что ли? Глянула по сторонам и поняла, рядом никого. Это он меня на "вы"? Раздумывать некогда. Отчаянно протянула ладонь. Неприятное мгновение пореза и в чашу капнуло несколько капель крови… Миг и чаша опустела… Дар принят. Ещё миг и я ощущаю, метка на плече, будто живая, начинает шевелиться… Бр-р-р…

Передёрнула плечами от неприятного ощущения, а герцог уже перевязал ладонь чистой белой тряпицей. И где взял только…

Прошли между гостей, раздавшихся в стороны и давших пройти к выходу из храма. Всё так же молча, не глядя друг на друга, вышли к толпе у крыльца. Кто-то выкрикнул славословие в честь герцога и его супруги, толпа подхватила… А мне всё равно, я искала глазами родных, которых, похоже, не увижу очень долго… А может быть и никогда…

Подъехала большая дорожная карета. Вот уж не думала хоть раз в такой прокатиться. Крепкие руки едва не закинули внутрь, пока всё высматривала родню. Сам герцог одним движением оказался в карете, дверца захлопнулась…

Без сил опустилась на сиденье, не решившись даже посмотреть в застеклённое оконце.

Карета тронулась.

Моя новая жизнь началась…

Когда карета отъехала достаточно далеко, наконец, решилась поднять глаза на герцога. Тот сидел, пристально глядя на меня. Наверное почувствовал — смотрю, решительным движением откинул с моего лица плат.

Впервые открыто смогла посмотреть в глаза человека изменившего мою жизнь.

Серые, цвета грозового неба, глаза рассматривали меня внимательно, что-то искали в лице. И чего, спрашивается, рассматривает теперь? Даже не пришёл в дом до венчания, а теперь уставился, разглядывает…

Захотелось вздёрнуть подбородок и ответить таким взглядом, словно смотрю на Оленку, когда та пытается в мои кружева влезть… Да разве такого пересмотришь? Ну и ладно, хоть сама рассмотрю, кого Судьба послала.

Оказалось, лучше Руланиного Матика. Ростом чуть повыше того, а плечи даже шире. Длинные ноги, затянутые в плотные штаны дорогого сукна и блестящие до зайчиков сапоги, протянулись на всю карету. Камзол такого же сукна с неприметной вышивкой. Неприметная-то неприметная, а я уж знаю, сколько за такую заплатить надо! Нитки-то с серебром, хоть и чёрным, да сами из шелока! И узор такой тонкий… А волосы не понравились. Наши мужики такие косы не носят. А у него косища, небось, длиннее моей будет. Зато заплетена причудливо, из нескольких косиц сразу и конец отливает красным… Худое лицо, застывшее и неподвижное… Крепко сжатые тонкие губы, тонкий нос с горбинкой, небольшие усики и тёмная тень на бритых щеках.

Опять столкнулась взглядом с его глазами. Отвела взгляд — сил нет смотреть в эти серые омуты.

Муж сложил руки на груди, невольно проследила. Сама-то сидела, стиснув пальцы так, что костяшки побелели. Развалился барин…

И в эту минуточку раздался звук, резанувший по сердцу ножом — перестук копыт по мосту… Мы переехали речушку, протекавшую через нашу деревню… Всё.

На глазах навернулись слёзы. Прощай мой дом и моя, пусть и нелёгкая порой, но счастливая жизнь…

— Не советую демонстрировать свои эмоции публично, — неожиданно проговорил муж, после исправился: — Не показывайте свои слёзы. В свете это не принято…

С трудом удалось не подпрыгнуть на сиденье. Вот и голос красивый, густой такой, мягкий… А сказал так, будто тяжёлая батюшкина рука затрещину отвесила, даже ещё обиднее… И слова-то нелюдские. Где тот "свет" и где я…

Будто бы прочитав мои мысли, герцог высказался:

— Вы теперь герцогиня, будьте любезны вести себя подобающе.

Уставилась на него, как сова. Это он опять мне "выкает"? За что ж такое? Вроде бы ничем прогневить не успела. Или настолько не понравилась, и он теперь со мной, как с чужой всегда говорить будет?

Герцог покачал головой, окинул меня ещё раз взглядом, хлопнул ладонью по коленке и продолжил.

— Думаю, стоит нам поближе познакомиться. О вас я знаю довольно много. А обо мне вы, ваша светлость, должны кое-что узнать. Я являюсь советником короля и свободного времени у меня не много. Поэтому видеться будем не часто. Сегодня заночуем в городе, я снял небольшой дом где остановимся. Но в ближайшее время у меня есть неотложные дела в столице, поэтому утром уеду без вас.

Сердце опять захолонуло. Это он меня в городе оставит жить? Додумать не успела. Герцог пристально смотревший на меня, чуть поморщившись, продолжил:

— С вами останется нанятая мною компаньонка. Моя супруга не может путешествовать в одиночестве. В городе вы останетесь дня на два-три, леди Ласто решит сама, как быстро вы управитесь. Вы должны во всём её слушаться. Она будет учить вас манерам… Кстати, вы грамотны?

Сглотнула и с трудом выдавила:

— Да.

— Отлично. Леди Ласто поможет приобрести гардероб на первые дни. Моя супруга не может носить такое, — он с усталым видом окинул взглядом свадебное платье. — Много покупать не будете, в столице мода отличается. Учителей для вас найму. Жить первое время будем в столичном доме, далее вы отправитесь в поместье, где будете проходить обучение. Сколько вы там пробудете, зависит от вашего прилежания. Вернуться сможете, когда научитесь прилично вести себя обществе.

Сидела, ощущая, как сжимаюсь в комок. Хотелось забиться у угол, но приказ не показывать свои чувства был ещё свеж в памяти. Дальше ехали молча.

Раньше, когда ездили в город с батюшкой, дорога всегда казалась короткой. Не успевала насладиться покоем, рассматривая окружающий мир, болтая с Руланой, а после и с Оленой, последние два года ездившей с нами. В этот раз дорога показалась бесконечной. Герцог молчал, неподвижно сидя на своём сиденье и глядя в окно. Я же старалась не дышать, уж больно не хотелось вызвать его гнев. Не знаю почему, боялась этого человека.

Всё плохое рано или поздно заканчивается. Подъехали к большому двухэтажному дому. Въехали в кованые ворота. Колёса тихо прошелестели, подъезжая к крыльцу. Едва карета остановилась, дёрнулась к выходу, потому как сидела к дверце ближе, но герцог осадил резким взглядом.

— Послушайте меня, дама не выскакивает, а выходит из кареты!

По спине, в какой уже раз, пробежал мороз от этого голоса. Глубоко вздохнула и кивнула, сил заговорить совсем не осталось. Герцог спокойно вышел из кареты и привычным жестом протянул руку. Боялась прикоснуться к нему, но холодные глаза приказали это сделать. Уцепилась за ладонь, чем опять вызвала гримасу на лице его светлости. Из кареты не вышла, вывалилась, настолько ноги затекли от сидения в неудобной позе. Герцог промолчал. Медленным шагом провёл в дом. В торжественной прихожей, куда вошли, выстроилось несколько человек. Важный богато одетый господин поклонился и торжественно произнёс:

— Приветствую вас ваша светлость! Ваша светлость, — поклонился он мне.

Невольно начала склоняться в поклоне, но почувствовала — сильная рука дёрнула наверх. С ужасом глянув на его светлость, поняла — делаю неправильно, он всего лишь слегка кивнул…

Права была матушка, не умею себя вести! Всё время буду вызывать раздражение мужа… Это ужасно!

Он тем временем что-то говорил, богато одетый господин отвечал, представлял каких-то людей… Но мне было страшно, в голове стоял гул, было плохо, качало и я едва держалась на ногах, не слыша разговора… Заметив это, герцог отдал какое-то приказание. Люди поклонились и разбежались.

— Пойдёмте, покажу вашу комнату.

Медленно поднялись на второй этаж, прошли по красивому коридору. Широкий высокий коридор каменного дома поразил. Было страшно вставать на ковёр, лежавший под ногами.

Остановились у высоких дверей. Герцог распахнул их и жестом предложил пройти. Застыла едва войдя. Слегка подтолкнув и заставив сделать пару шагов в комнату, его светлость прошёл следом.

— Это ваши покои. Мои рядом. Располагайтесь. Скоро будет ужин. Спуститесь вниз или хотите ужин в свою комнату?

— Сюда, — с трудом выдавила, замерев от паники, едва представила картину, как сижу с важным господином за одним столом.

— Хорошо, сегодня можете поужинать здесь.

Благодарная за разрешение не выходить из комнаты, присела в неловком книксене, заметив, опять скривившиеся губы.

— Надеюсь, вы научитесь правилам поведения достаточно быстро…

Хлопнула дверь.

Оставшись одна, прислонилась к стене и сползла на пол.

"Боги, за что вы меня так? Судьба, неужели я должна проходить через этот кошмар?!"

Боги не ответили.

В отчаянии закрыла лицо ладонями. Я же не знаю, что и как делать! Он всё время смотрит так, словно я грязь у ног. И я считаюсь его женой? Захотелось упасть на пол и рыдать, но слёз не было. Долго ли сидела, не знаю. Донёсся стук из коридора. Меня подкинуло. Подбежала к двери и распахнула её.

В коридоре стояла пожилая женщина в тёмном платье. Окинула меня взглядом.

— Я буду вашей горничной, пока вы будете гостить в этом доме, миледи. Прикажете помочь переодеться?

— Н-нет, благодарю вас. Я… Я не буду переодеваться.

С трепетом представила — здесь, в этой роскоши, открыть свой скромный сундук…

— Хорошо, миледи. Ужин принесут через четверть часа. Сейчас принесут воду для умывания.

Едва закрыв дверь, привалилась к ней. И вот такая важная дама заявляет — она моя служанка?! Боги, помогите!

Решив хоть немного осмотреться в комнате, подошла к окну. За тончайшим гранёным стеклом под ветром шевелились ветки деревьев. Стало тоскливо. Эх, сейчас бы домой. Нет, не надо думать о доме, иначе расплачусь и герцог будет недоволен.

В дверь опять стукнули. Не успела дойти, в неё прошла давешняя женщина.

— Я принесла ваши вещи, миледи.

Поставила на кресло небольшую сумку, собранную матушкой. Там было сменное платье на утро и ночная рубашка, сшитая для меня специально к первой ночи.

— Благодарю вас. Я, я сейчас…

— Не волнуйтесь, миледи, воду сейчас принесут. А вот и Долита.

Невысокая девчушка расположила на стоящем в углу столике кувшин и таз. Разложила рядом белоснежные рушники. С любопытством, тайком рассматривая меня, вышла.

— Прошу, миледи, я помогу вам умыться.

Горничная подошла к кувшину и взяла его в руки, явно ожидая меня. Стоило сложить ладони, принялась поливать, указав на маленькую лоханочку с розовым кусочком мыла. Матушка покупала простое, серое. Этот ароматный кусочек восхитительно мылился и давал нежную пену, чудо. Намылив руки, подставила их под тонкую струю воды.

Вот дивно. Дома у нас был умывальник. Неужто знатные барышни и не умываются сами? Откровенно неуютно — пожилая дама поливает воду. Быстро умывшись, приняла из её рук белоснежный рушник.

— Слегка промокните кожу, не надо тереть, миледи.

Понятно — опять делаю не то и не так.

— Извините, я…

— Всё понимаю, миледи. Вы очень волнуетесь. Не беспокойтесь, всё будет хорошо. Сегодня для вас очень волнительный день и все это понимают.

— Все?

— Конечно. Мы знаем, сегодня было ваше бракосочетание с его светлостью. Прошу, — указала на столик, стоявший у окна. — А вот и ужин. Я не знаю, что вы любите, поэтому взяла на себя смелость заказать разные блюда на любой вкус. Одну минуту, кресло придвину.

Две служанки тем временем внесли подносы.

Ох, какая же была посуда! Тончайшая! Разрисованная диковинными узорами, с позолоченными краями. Смешные крошечные вилы, ножички, всё такое красивое, тоненькое… Это всё разложили на столе и встали рядом. Чего это они?

— Что ещё прикажете, миледи?

Прикажу?!

— Спасибо, ничего не нужно. Дальше я сама, благодарю вас, — выдавила, не зная куда деваться.

Служанки ловко присели. Мне опять захотелось поклониться в ответ, но видать здесь такое не заведено. Герцог вон, был недоволен моей попыткой поклона. Больше никому кланяться не буду!

Дверь закрылась за служанками, отрезав меня от коридора. Обессилено упала в кресло и уставилась на посуду. На столе несколько блюд, накрытых крышками и блюдо с крохотными пирожными. Я подобные несколько раз видела в витринах лавок, куда заходили нарядные барышни. Отведать и не мечтала. Красота! Разве ж можно их есть? На них можно лишь любоваться…

Воровато оглянувшись, не видит ли кто, выхватила одно пирожное и целиком засунула в рот… М-м-м!!! Облизала пальцы. Это было сказочно! Такое кушать могут боги и очень богатые люди! Эх, угостить бы наших домашних, особенно матушку и Оленку, обожавших сладкое…

Быстренько передвинув пирожные, чтобы не было видно пустого места, приподняла крышки на блюдах. На одном лежало мясо, на другом тушёные овощи. Взяла ложку и наполнила тарелку, стараясь не стукнуть по ней ложкой. Надо успеть поесть, пока кто-нибудь не пришёл! Не умею я пользоваться всеми этими вилами да ножичками. Ложкой сноровистее…

Проглотив несколько ложек божественно вкусных овощей (и как они их готовят?), осмотрела стол и добавила в тарелку нарезанной прозрачными ломтиками рыбы. Невольно посмеялась — вот и выгода от замужества. Где бы я этакую вкуснотень попробовала?

Когда блюда наполовину опустели, решила остановиться, хоть и непривычно это. За оставленную еду батюшка всегда очень ругался, но передо мной стояло, невыносимо маня к себе, блюдо с волшебными пирожными. Ела их, облизывая пальцы и запивая из тончайшей чашечки, которую было страшно держать в руках, малиновым взваром. Съела все. Блюдо очень быстро опустело, а меня потянуло в сон.

Закончив трапезу, составила тарелки и чашечки, чтобы служанкам было поудобнее забрать. Руки тряслись, когда переставляла тончайшую посуду. Не приведи боги разбить. Вот будет позорище-то! Старательно сложила в кучку все неиспользованные вилы и ножички. Помыть бы, но я же теперь вроде как жена господина, наверное, они посуду не моют…

Интересно, чем-то же богатые барышни занимаются? Тяжко будет привыкнуть к безделью…

Отошла от стола. Осмотрела его. Да уж. Дома от батюшки словила бы ложкой в лоб, если бы столько еды свиньям оставила!

Прошлась по комнате. На разных полочках, шкафчиках, поставцах было расставлено множество очень красивых безделушек. Спрятала руки за спину, ничего бы не сломать или не испортить. Век не расплачусь! Для избавления от соблазна рассмотреть всё поближе, забралась в удобное кресло и даже закемарила после сытной еды.

Когда стукнули в дверь всполошилась, плохо соображая спросонья, что происходит и где нахожусь. Девушки странно посмотрели на стол, на меня, опять дружно присели, ухватили подносы с посудой и выскользнули из комнаты, бесшумно прикрыв дверь.

В комнате начало темнеть, когда вошла горничная. Она присела передо мной и сообщила, пора готовиться к ночи.

— Господин герцог рано утром должен уехать, поэтому ложиться лучше сейчас.

Я обмерла. Рулана мне, конечно, рассказала, что и как, матушка тоже поделилась, да и, будем откровенны, выросши в деревне невозможно не знать, о происходящем между мужем и женой в постели. Но мне вспомнились ледяные глаза, неподвижное лицо герцога, стало не по себе. Но, что делать? Мой долг подчиниться. Он имеет право…

Стесняясь, начала с помощью горничной раздеваться. Та помогла снять драгоценности, оттянувшие уши и шею, быстро и ловко расшнуровала корсаж, расстегнула и сняла платье. Драгоценности сложила на столик у зеркала. Мне стало не по себе — камни и золото переливались в свете свечей. Они лежали открыто… Не приведи боги что-то пропадёт. Ведь могут меня обвинить — украла… Ох, скорее бы начать учиться быть барышней, они, небось не переживают за дорогущие украшения.

Служанка помогла натянуть ночную рубашку.

— Очень красивая вещь, — похвалила она. — Удивительно тонкие кружева.

— Сама плету, — оправдалась я.

Не хотелось, чтобы служанка подумала, будто я разорила этой рубашкой родных.

— Удивительная работа, миледи, — со странным взглядом ответила женщина. — Прошу вас, позвольте взять платье, которое вы собираетесь надеть с утра. Приготовлю его к завтрашнему дню.

— Да, вот здесь, — протянула платье, вынутое из сумки и развешенное на спинке кресла.

— И этот наряд упакую, миледи, — служанка собрала свадебный наряд.

— Благодарю вас, — промямлила, чувствуя, как щёки заливаются краской.

Женщина смотрела уверенным взглядом, а мне хотелось залезть под кровать, ну или, хотя бы под одеяло, и не видеть ни её, ни кого другого.

— Прошу, миледи, — откинула она угол одеяла.

— Да… Спасибо…

Голос у меня стал тоненьким.

— Не волнуйтесь, миледи, всё будет хорошо, — неожиданно подобревшим голосом проговорила женщина. — Милорд очень добрый человек. Он не обидит вас.

Она погасила часть свечей и ушла, оставив меня в одиночестве.

Сколько пролежала, внутренне дрожа, не знаю. Постепенно пригрелась и задремала. Проснулась от прикосновения к лицу горячих пальцев. Дёрнулась.

— Успокойтесь. Нам надо консумировать брак. Другого варианта нет.

Крепко зажмурив глаза, кивнула.

— Вы хотите, чтобы я погасил все свечи?

— Не з-знаю. А как надо?

Хмыкнув, герцог поднялся с кровати, на которой сидел.

Приоткрыла один глаз и посмотрела на высокую фигуру, проходившую по комнате, гася одну свечу за другой.

На его светлости был свободный длинный наряд, расшитый диковинными зверями.

Оставив только одну свечу, он вернулся к кровати.

— Не волнуйтесь, миледи, доверьтесь мне и всё будет хорошо.

Стоило ему сделать движение, скидывая халат, опять зажмурилась, страшась увидеть его и замерла, как мышь перед котом…

Но руки у него были такими теплыми, казалось, это тепло проникает в моё тело. Глубоко вздохнув, вспомнила наказы матушки и постаралась расслабиться…