Крид: Кровь и Пепел

Глава 4

Вечерний Сполето был окутан сумерками, которые придавали каменным стенам домов таинственный оттенок. Бернард, словно статуя, высеченная из мрамора, стоял среди уходящих в сумерки улочек, его доспехи отражали последние лучи заходящего солнца. Рядом с ним Крид, изучая странные символы, вырезанные на древней стене. Лицо Крида, бледное и напряженное, было сосредоточено на своей задаче. Тонкие пальцы инквизитора осторожно проводили по холодной поверхности камня, словно пытаясь извлечь из рунических знаков их темную сущность. Его тяжелый кузнечный молот, как символ рабочего правосудия и карающей руки Святой Церкви, висел на поясе.

Запах тошнотворной сладости, смешанный с затхлым ароматом старины, висел в воздухе. Это был запах ладана, искаженного какой-то нечистой примесью. Из дома на углу доносились приглушенные звуки, и Бернард уловил глубокий, тяжелый вздох, словно кто-то боролся с неслыханной болью. Его меч, отполированный до блеска, покоился в ножнах, но рука рыцаря была в постоянной готовности. Из частично разрушенного собора, глубоко и настойчиво, прозвучал звон колокола, словно предвещая грядущие события.

Оставив Бернарда у дома с отвратительным запахом, Крид направился к собору Святого Франциска. Каменный великан, возвышавшийся над городом, в сумерках казался ещё более грозным. Тяжёлые, богато украшенные резные двери, словно пасть чудовища, манили в свои тёмные глубины. Крид, привыкший к мраку и тайнам, не испытывал страха, но тревожное предчувствие сжимало его сердце. Раздавшийся ранее глухой гул колокола невольно отзывался в памяти. Это был не обычный вечерний звон.

Войдя в собор, Крид оказался в полумраке, освещённом лишь редким мерцанием свечей. Воздух был прохладный и влажный, пахнущий старым камнем и ладаном. Крид медленно прошёл по центральному нефу, взгляд скользил по тёмным аркам, по монументальным колоннам, словно в поисках чего-то скрытого, невидимого невооружённым глазом. Тишина была настолько глубокой, что он слышал собственное дыхание и биение сердца.

В глубине собора, у алтаря, он заметил фигуру — высокого, худощавого человека в тёмном плаще, стоявшего к нему спиной. Силуэт был расплывчатый, нечёткий в полумраке, но Крид узнал походку. Это был отец Бенедикт, главный священник собора, человек таинственный и загадочный, известный своей мудростью и «своеобразной» святостью. Однако Крид всегда чувствовал от него некую загадку, скрытую за маской благочестия.

Крид приближался медленно, осторожно, отмеряя каждый шаг. В тишине собора его шаги отдавали глухим эхом. Он остановился в нескольких шагах от отца Бенедикта, ожидая, когда тот обратит на него внимание. Воздух сгустился от напряжения, наполненный тайной, скрытой в сердце древнего собора.

Отец Бенедикт не обернулся. Его фигура, застывшая у алтаря, была неподвижна, как статуя, лишь тень от колеблющегося пламени свечи изредка дрожала на его темном плаще. Затем, с нечеловеческим хрустом, словно скрип ломающейся кости, его голова медленно повернулась. Тело священника осталось неподвижным, застывшим в невозможной позе. Это движение было противоречиво неестественным.

Глаза отца Бенедикта, до этого скрытые в тени, вспыхнули. Ядовито-зелёный свет, не имеющий ничего общего с живым человеческим блеском, заполнил их глубину. Это были не глаза человека, а две бездны, полные холодного, бездушного интереса. Они впились в Крида, пронизывая его насквозь, исследуя его самую сущность.

В соборе стало ещё темнее. Даже слабый свет свечей казался приглушенным мраком, исходящим от отца Бенедикта. Воздух сгустился, словно наполнился тяжёлой, липкой жидкостью. Крид чувствовал, как в его жилах застывает кровь, как каждая клеточка его тела напрягается в предвкушении битвы.

Ни слова не было сказано, но Крид понял всё. Он стоял перед чем-то нечеловеческим, перед силой, которая превосходила его понимание. За маской священника скрывалась тьма, глубокая, бездонная, лишенная всякого следа божественной грации. Зелёные глаза отражали этот мрак, и в них Крид увидел не только интерес, но и что-то ещё — угрозу, холодное превосходство и беспросветную пустоту. Его рука невольно потянулась к молоту на поясе.

Движение Крида было молниеносным, почти мгновенным. С невозмутимым спокойствием, резко контрастировавшим с царившей секундой назад атмосферой ужаса, он поднял молот. Полированная, словно лёд, сталь блеснула в мерцающем свете свечей. Шепот молитвы-активатора, произнесённый на латыни, проник в глубины собора, подобно свежему ветру, рассекая тяжёлый мрак.

В тот же миг молот вспыхнул. Не ослепительным белым светом, а мягким, небесно-бирюзовым сиянием, словно само небо снизошло на землю, чтобы очистить её от скверны. Свет разлился по собору, отбрасывая причудливые тени, освещая лицо Крида и превращая его в сияющую фигуру среди мрака. В этом свете лицо отца Бенедикта выглядело ещё бледнее, ещё ужаснее.

Удар был быстрым, точным, не оставлявшим шанса на спасение. Наполненный священной силой молот пронзил иллюзию, обманчивую оболочку одержимости, и размозжил череп бывшего священника с глухим, ужасающим звуком, рассеивая в осколках и крови тень зла, поселившегося в нём. Ужасающая гримаса на лице одержимого сменилась пугающей безжизненностью. Зелёный огонь в его глазах угасал, уступая место тусклому мерцанию умирающего пламени.

Бирюзовое сияние молота постепенно угасло, оставив после себя лишь осколки камня и кровь. После нечеловеческого хруста собор содрогнулся от раскатистого, гулкого грома — обрушилась часть алтаря. Звон колоколов, до этого глухой и тревожный, тут же прекратился, словно сама земля облегчённо вздохнула.

Крид покинул собор, начинавший стремительно разрушаться, не оглядываясь. Он шёл в наступающих сумерках, оставляя за собой руины и ужасающие последствия борьбы с тьмой. На улицах Сполето постепенно воцарялась тишина, прерываемая лишь шёпотом ветра, словно город отдыхал после очищения. В его сердце оставалась лишь пустота, чистое, ясное сознание выполненного долга. Битва закончилась. Но борьба ещё не завершилась.

Возвращение Крида было триумфальным, хотя и молчаливым. Он не стремился к показной демонстрации силы, но само его присутствие излучало спокойную уверенность и несокрушимую веру. За ним тянулся шлейф угасающего бирюзового света – эхо священного удара, эхо победы над тьмой. В центре площади, среди камней и теней, спокойно пульсировал оставленный молот, излучая слабое, угасающее сияние.

Бернард с нескрываемым восхищением и уважением встретил Крида. Лицо рыцаря, обычно строгое и сосредоточенное, теперь сияло радостью и благодарностью. Вокруг них собралась небольшая группа воинов; их лица были бледны от ужаса, свидетелями которого они только что стали, но в их глазах горел огонь преданности и готовности. Они стояли не как простые солдаты, а как защитники веры, как рыцари Святой Церкви!

С глубоким почтением воины вручили Криду оружие. Это был не просто меч, а булатный клинок, сияющий, как закаленное солнце. Он был отточен до бритвенной остроты, и его поверхность отражала свет, словно тысяча маленьких звёзд. Вместе с мечом Криду предложили тяжёлые латы, выкованные из лучшей стали и украшенные христианскими символами – крестами, древними рунами и изображениями святых.

Крид принял меч и латы; его руки легко легли на холодную сталь. Он чувствовал силу, заключённую в этих предметах, силу веры, силу единства, силу священной миссии возложенной на него кардиналом. Его взгляд был направлен на улицы Сполето, на пока ещё тёмные переулки. Битва закончилась, но война продолжается.

Заброшенный храм Юпитера, некогда величественное сооружение, превратился в осквернённое логово ереси. Тяжёлый, затхлый воздух был пропитан запахом крови и гниющих жертв. Лунный свет проникал в храм лишь через пробоины в обрушенной крыше, отбрасывая длинные, пугающие тени. В центре, на осквернённом алтаре, лежала груда черепов, окропленных тёмной, вязкой кровью – жуткое свидетельство прошлых жертвоприношений.

Крид ворвался в храм подобно буре. Его булатный меч, сияющий в проблесках лунного света, рассекал воздух с неумолимой точностью. Он действовал не слепо, а с холодным расчётом, выбирая цели и уничтожая их быстрыми, точными ударами. Каждый взмах меча был смертелен, каждый удар – окончательным. Кровь хлынула рекой, окрашивая каменные стены храма в ещё более ужасающие цвета. Крики осквернителей, смешанные со звоном стали, создавали невыносимую какофонию.

Бернард действовал иначе. Его движения были бесшумными, как шепот ветра; он был тенью среди теней. Пока Крид рубил врагов на открытом пространстве, Бернард, используя скрытность и знание храма, подкрадывался к врагам, убивая их быстро и беззвучно, прежде чем они могли что-либо предпринять. Его меч пронзал тела, оставляя после себя лишь тишину. Попытки бегства заканчивались для врагов встречей с смертельным ударом рыцаря в тёмных коридорах храма.

Бой был яростным. Храм сотрясался от мощных ударов, наполняясь стонами и криками, звоном стали и глухими звуками падающих тел. Каждый уголок храма стал свидетелем смерти. Когда бой закончился, наступила гнетущая тишина. В ней слышалось лишь капание крови на каменный пол.

Следующие часы превратились в непрерывный, кровавый танец смерти, растянувшийся по лабиринтам улиц Сполето. Некогда тихий и прекрасный город стал ареной безжалостной охоты, где каждый день приносил новые жертвы и новые победы Крида и Бернарда. Они, словно неумолимые ангелы возмездия, следовали по кровавому следу дьявольского заговора.

Их путь пролегал через мрачные переулки, скрытые дворы и заброшенные дома, где ещё витал дух культа. Запах гнили, ладана и крови стал привычным спутником их очищающего похода. Они проникали в тайные подземелья, воздух которых был пропитан затхлостью, мертвечиной и запахом сгоревших тел. Ужасающие ритуалы, совершавшиеся в этих мрачных местах, вызывали ужас и отвращение даже у закаленного Бернарда, но вера Крида и Бернарда оставалась нерушимой, а решимость – железной. Каждый подземный храм, каждая пещера, каждый заброшенный колодец, использовавшиеся для тёмных обрядов, становились свидетелями беспощадной расправы с культистами.

В одном из таких подземелий, замурованном под руинами древнего амфитеатра, они обнаружили целую сеть скрытых помещений, пронизанных секретными ходами. Стены были покрыты ужасающими символами, а воздух дрожал от ощутимого присутствия нечистой силы. Культисты, застигнутые врасплох, оказали отчаянное сопротивление. Битва была жестокой и кровавой, но Крид и Бернард очистили это логово зла.

После каждого столкновения Крид и Бернард оставляли за собой очищенное огнём и мечом пространство. Символы, украшавшие стены осквернённых храмов и подземелий, заменялись священными молитвами. Каждый день приносил новые жертвы, но и новые победы Крида и Бернарда, постепенно очищая Сполето от тяжкого бремени ереси. Кровавый балет продолжался, но в его хореографии уже намечался конец. Эхо тьмы слабело, уступая место рассвету истинной веры.

В одном из заброшенных домов, скрытом в лабиринте узких улочек Сполето, Крид и Бернард столкнулись с неожиданно сильным сопротивлением. Вместо обычных культистов, вооружённых лишь ножами и дубинами, их встретила ведьма – женщина с бледным, измождённым лицом и глазами, горящими нечестивым шартрезовым огнём. Вокруг неё вихрился густой, тягучий мрак. Впрочем, это было не просто место тайных собраний, а центр могущественной чёрной магии.

Воздух сгустился, наполнившись тяжёлой энергией. Ведьма вытянула руки, и из них посыпались искры тёмной магии, сплетаясь в сложные узоры. Из теней на Крида бросились призрачные фигуры, одержимые злыми духами; их крики были пронзительными и нечеловеческими. Бернард, быстро оценив ситуацию, отвлекал на себя призраков, защищая Крида. Звук стали, рассекающей воздух, смешивался с леденящими криками одержимых.

Крид, ощущая натиск тьмы, сосредоточился. Его меч, выкованный из булатной стали и наполненный священной силой, засиял. Он направлял свою энергию не на убийство, а на разрушение заклинаний ведьмы. Священное сияние меча рассекало демоническую магию, разрывая ткань тёмных чар. Звук столкновения священной стали и чёрной магии был оглушительным. Ведьма, чувствуя угрозу, стала активнее плести заклятия, заставляя небо над домом сгущаться и вибрировать от накопленной магической энергии.

Криду приходилось расходовать много сил, чтобы противостоять тёмной магии. Каждое разрушенное заклинание отнимало у него силу, но он не сдавался. Виктор стоял на защите живых! Наконец, когда силы ведьмы иссякли, Крид нанёс смертельный удар, отрубив твари голову. В доме наступило молчание, нарушаемое лишь звуком падения декапитированного тела ведьмы. Цена победы оказалась высока, но зло было повержено.

В заброшенном подземелье, сыром и пропитанном запахом гнили, Бернард встретился с лидером культа – старым, измождённым человеком, чей взгляд излучал коварство и мрачную энергию шартреза. Этот человек, известный как Мастер Теней, не обладал магическими способностями, но владел чем-то более опасным: он завладел душами несчастных, наполняя их злобой и слепой преданностью. Его оружием была не магия, а манипуляция; его силой – вера его последователей.

Бернард, оценив ситуацию, понял бесполезность прямого штурма. Мастер Теней окружил себя верными приспешниками, готовыми умереть за своего лидера. Поэтому Бернард решил использовать свою ловкость и мастерское владение двуручным мечом.

Бернард вступил в бой, подобно виртуозному танцору. Его двуручный меч, тяжёлый и грозный, двигался в его руках с удивительной лёгкостью и точностью. Каждый взмах был рассчитан, каждый удар – смертелен. Он не рубил слепо, а танцевал со сталью, избегая ударов противников, выбивая оружие из рук и пронзая тела с математической точностью. Звук стали, рассекающей воздух, создавал завораживающий, но смертоносный балет.

Мастер Теней, поражённый точностью и грацией Бернарда, попытался использовать своих подчинённых как живой щит. Но Бернард превосходно читал движения противников; его меч расчищал путь к лидеру культа, преграждая путь нападающим. Бернард двигался с такой уверенностью и грацией, что казался не просто человеком, а воплощением смерти, непоколебимой воли.

В кульминационный момент Бернард совершил решительный рывок и нанёс Мастеру Теней смертельный удар. Двуручный меч пронзил его тело. Смерть Мастера Теней похоронила заговор, рассеяв веру его последователей. Подземелье, некогда бывшее логовом Культа, было очищено силой мастерства и ловкости Бернарда.

Подземелье, очищенное от культистов, после схватки казалось ещё мрачнее. Воздух гудел от эха последних ударов и был пропитан запахом крови и сырости. Бернард стоял над телом Мастера Теней; его двуручный меч покоился в ножнах, а в глазах отражалась не радость победы, а глубокая печаль и непонимание.

Он знал этого человека. Знал очень хорошо. Старый грек из Бурсы, с седыми волосами и умными, проницательными глазами. Профессор истории и философии, с изысканной речью и утончёнными манерами. Бернард вспоминал его лекции, рассказы о древних цивилизациях, о мудрости и истине. Сколько раз он слушал его слова, наполненные глубоким пониманием человеческой природы, о добре и зле, о пути к просветлению.

Теперь перед ним лежало тело того же человека, лицо которого искажала смертельная гримаса; оно было скрыто под грязными, рваными одеждами культиста, руки испачканы кровью невинных. Его утончённые манеры сменились жестокостью, его ум поддался тёмной магии. Как он мог так низко пасть? Какая тьма поглотила его некогда светлую душу?

Бернард присел рядом с телом, вглядываясь в лицо бывшего учителя. В его глазах теперь была не мудрость и проницательность, а пустота, лишённая жизни и души. Бернард медленно провёл рукой по лицу мертвеца, ощущая уходящее тепло кожи и смертельную бледность. И Бернард, окружённый тишиной и мраком, не мог найти ответа на самый важный вопрос: почему?

Сполето отныне стоял очищенный огнём и мечом. Лунный свет, пробиваясь сквозь прорехи в небе, освещал мощёные улицы, но даже он не мог скрыть следы прошедшей войны за души людей. Здания несли на себе шрамы разрушения, следы пожаров и жестоких схваток. Многие дома стояли пустыми, напоминая о погибших жителях. Тишина, опустившаяся на город, была не спокойствием, а тяжёлым молчанием, наполненным эхом смерти и горечи. Цена очищения оказалась слишком высока. Но им всё же удалось спасти город и верных церкви людей.

Крид и Бернард, изнурённые, стояли на краю города, оглядывая результаты своей работы. На их лицах отражалась не радость победы, а усталость и мрачная решимость. Они выполнили свою миссию, очистили Сполето от ереси, но цена оказалась непомерно высокой. Многие люди погибли, многие семьи потеряли своих родных. И хотя город был спасён, он нёс на себе неизгладимые шрамы прошедшей бойни.

Их взгляд был устремлён к отдалённой шахте за горами, где скрывалась последняя база культа. Это была их последняя цель, самый опасный этап пути. Там их ждали новые битвы, новые жертвы. Силы были на исходе, но отступать было нельзя. Крид чертовски спешил к своей Бель, но оставить город на поругание культу он также не мог, она бы не поняла, да и не он бы стал. Ибо таков его путь...

К счастью, город был полностью блокирован. Ни один культист не смог уйти живым. Эффект неожиданности сохранялся. Они шли к шахте, не оглядываясь назад, на оставленный город, на его раны и молчаливое горе.

— Я иду, Бель, — тихо произнёс Виктор, с лёгкой грустью вглядываясь в ночную луну.