ГЛАВА 11

846-й Божественный цикл, 45-й день от вершины соластро, 13-й год истинного Восхождения

Йен Шалк, опустившись на глубину, искала косяки белорыбицы для промысловой флотилии, чьи лодки покачивались рядом на волнах. Она привела Восходящих в закрытую бухточку, где они любили играть на воде и под водой, а потом покинула их, таща за собой на леске поплавок с флажком, который указывал яликам ее местонахождение.

Миррон смотрела, как Йен плывет сквозь спокойную прозрачную воду, прижав руки к бокам и двигаясь только за счет сильных ног. За последние два года все они переняли у Йен приемы подводного плавания. От первой секунды, когда втягиваешь воду в легкие и испытываешь нестерпимый страх и желание захлебнуться, до изучения способов дыхания, воздействия давления на организм и медленного подъема, который помогает его нейтрализовать. А потом они познали чистую радость погружения в воду, поиска рыбы и знакомства с чудесами и опасностями морского дна.

Миррон отвернулась и быстро взглянула наверх, на солнце, яркими бликами игравшее на поверхности воды примерно в сорока футах над ее головой, и поплыла к остальным. Мальчики уже приближались к любимому месту, в котором они часто резвились — в водопаде Генастро, на плато, где его воды обрушивались в море. Там так здорово играть в подводные прятки! Девочка сильнее заработала ногами, чтобы догнать остальных. Внезапно она почувствовала острый приступ одиночества. Эти трое мальчишек, которых она считала своими братьями, ее единственные друзья.

Йен старалась, как могла, но она была слишком взрослой, так что это воспринималось как фальшь и неловкость. А родители школьных подруг Миррон все реже и реже приглашали ее в дом или отпускали к ней своих дочерей. Миррон плохо понимала, в чем дело. Она знала, что отличается от других, потому что ее дар действовал. Однако у ее подруг в раннем возрасте тоже был тот или иной дар. Возможно, они ей завидовали, хотя никак этого не показывали.

Когда девочка догнала остальных, они уже начали игру. Гориан завис в воде, почти скрывшись среди пузырьков, которые вихрем кружились рядом с падавшими с высоты струями. Они мягко щекотали кожу, а рев водопада звучал в ушах, как далекий гром. Увидев Миррон, Гориан поманил ее к себе. Она ощутила дрожь восторга и послушно поплыла к нему, сознавая, что на несколько мгновений они остались наедине.

Гориан был прекрасен. Как всегда, мрачен, но полон жизни! Волосы колыхались вокруг его головы, глаза сияли, мышцы на руках, груди и ногах гордо бугрились. Девочка подплыла к нему совсем близко и остановилась. Пузырьки воздуха мелькали перед их лицами. Внезапно она почувствовала острое желание поцеловать Гориана и испугалась, потому что в глазах у него прочитала то же самое. Но здесь царило такое спокойствие… Ей не хотелось, чтобы это мгновение закончилось, и девочка постаралась справиться с желанием дотронуться до него, опасаясь, что все испортит. Гориан открыл рот, втянул пузырьки и выпустил их в нее. Миррон рассмеялась — и звук собственного смеха показался ей чужим.

«Кто водит?» — спросила она знаками: повернув ладони вверх, а потом положив руку на лоб, прикрывая глаза.

«Оссакер», — ответил Гориан, показав четыре пальца. Ее он обозначал двумя, Ардуция — тремя пальцами. Себя, конечно же, одним. Сразу стало понятно, почему Гориан прячется в струях воды и потоках воздушных пузырьков, хотя такую тактику не назовешь честной. У Оссакера стремительно ухудшалось зрение. Два года назад, после шока, вызванного прорывом Миррон, Оссакер заболел, и это положило начало процессу. Все усилия врачей не помогали ни улучшить зрение, ни остановить наступление слепоты. Он полностью потеряет зрение еще до середины дуса. Но пока мальчик наслаждался тем, что у него осталось, с яростной сосредоточенностью погружаясь в игры и учебу.

«Где Ардуций?» — Она использовала знаки «искать» и «три».

Гориан пожал плечами, а потом указал наверх.

«Оссакер?»

Гориан ухмыльнулся и несколько раз указал вниз, обозначив большое расстояние. Он протянул руку к девочке и провел пальцами по ее волосам, прядь которых выбилась из-под повязки и плыла в теплой пузырящейся воде. У нее не было желания отстраняться. Внизу живота возник горячий комок. Миррон задрожала. Стайка крошечных серебристо-серых рыбок проплыла мимо них, на секунду окружив со всех сторон, а потом скользнув дальше через залив. Гориан подался вперед, сближая их лица. Девочка представила, что ощущает на своем лице его дыхание. Ее взгляд сосредоточился на губах Гориана.

Глухой звон разнесся по воде. Один удар, два, три. Эстер или Шел а вызывали их на берег. Миррон отшатнулась от Гориана, а тот нахмурился и поманил ее к себе. Она покачала головой и указала вверх и вдаль, в сторону берега, подняв брови в знаке «сейчас». Гориан кивнул. Мгновение закончилось. Он протянул руку. Девочка приняла ее, и они вдвоем поплыли в сторону Вестфаллена. Оссакер и Ардуций присоединились к ним, поднявшись из глубины.

* * *

— А когда нам можно будет начать развивать дар Воднорожденных? — спросил Гориан. — Йен говорит, что мы уже не хуже ее. Нам надо бы попытаться стать лучше.

— Мечтаешь управлять рыбами, да? — спросила Миррон, выныривая из складок полотенца, чтобы полюбоваться, как блестит на солнце кожа Гориана.

— Скорее уж дельфинами и акулами.

— Всему свое время, — сказала Эстер. — Не думаю, что нам уже удалось разработать методику. По-моему, тебе лучше попробовать этот номер на овцах.

Оссакер засмеялся.

— Только представьте себе! Гориан управляет умом овцы и ведет ее в атаку.

Шутка рассмешила всех. Всех, кроме Гориана.

— Ты не увидишь, потому что ослепнешь, — пробурчал он.

— Гориан, ты немедленно извинишься! — велела Шела.

— Так он же ослепнет.

— И не надо, чтобы ему напоминал об этом твой гадкий язык, так? Извиняйся.

Гориан мгновение упрямо смотрел на Шелу, но потом промямлил:

— Извини.

Миррон попыталась понять, как Оссакер это воспринимает. Тот смотрел вниз и возил ногой по песку. А потом поднял голову.

— А мне все равно не будут нужны глаза, — ответил он. — Со временем за меня будут видеть животные.

Эстер нахмурилась, пристально глядя Оссакеру в глаза. Спустя несколько мгновений ее лицо просветлело, и она хлопнула в ладоши.

— Так. Если вы все отдохнули и почти обсохли, одевайтесь, потому что пришло время еды — и сюрприза.

Миррон и мальчики встали и двинулись за Эстер и Шелой в сторону от берега, к склонам, которые вели к фруктовому саду. По дороге они миновали дом маршала-защитника. Миррон посмотрела на закрытые ставнями окна и с любопытством подумала, когда же вернется его семья. Когда приезжал погостить Кован, становилось весело. Он всегда присоединялся к ним, если мог, и, похоже, не опасался их, как некоторые из горожан. И Кован почти не отходил от нее — конечно, если они не играли как Воднорожденные, — и ей это очень нравилось. Жаль, что они с Горианом плохо ладили.

Вилла маршала соседствовала с красивым садом, который тянулся на пятьдесят ярдов в обе стороны. Ее высокие стены были побелены, а крыша выложена красной черепицей. По углам здания и посередине каждой стены стояли скульптурные изображения предыдущих маршалов, в позах героических или, напротив, задумчивых. Ребята следом за Эстер прошли внутрь через деревянную боковую дверь, ведущую прямо в сад.

Миррон обожала эти сады с мраморными дорожками, разрезавшими газоны, плодовыми деревьями, дарившими яблоки, апельсины и лимоны, и декоративными прудами и фонтанами, в которых лениво плавали великолепные золотистые карпы. В самом центре сада пряталась открытая со всех сторон беседка с высоким мраморным полом. Ее купол поддерживали четыре колонны. Внутри по периметру располагалось кольцо скамеек, и на одной из них сидел отец Кессиан. Миррон радостно вскрикнула и бросилась вперед, увлекая за собой возбужденно галдящих мальчиков.

В последнее время их все чаще и чаще обучала Эстер. Отец Кессиан был очень стар и почти все время маялся простудой, болями в суставах или чем-то еще. Но когда он все-таки приходил дать им урок, сердце ее наполнялось теплом — и не только оттого, что он расскажет им что-то важное. Миррон любила его. Они все любили отца. Они молчали, когда он говорил, и согревались душой, когда он улыбался. Каждое сказанное им слово западало в сердца Восходящих и открывало то, чего они прежде не понимали. И они становились лучше и совершеннее.

— Привет, мои юные Восходящие, — проговорил Ардол Кессиан мягким, ласковым голосом. — Надеюсь, что вода была теплой, а рыбы — дружелюбными.

— Все чудесно! — воскликнула Миррон, чмокая его в щеку и обнимая за шею.

К ней присоединились мальчики.

— Спокойнее, спокойнее. — Кессиан со смехом пытался не свалиться со скамьи под напором их веса. — Отпустите старика, чтобы он мог дышать!

Ребята разомкнули объятия.

— Гориан хочет управлять акулами, — заявил Ардуций.

— Да неужели? — Кессиан поднял брови. — Ты у нас честолюбив, да? Ну что ж, в этом нет ничего дурного. А теперь садитесь. Шела принесет вам еду, а я сегодня днем буду с вами заниматься.

Миррон захлопала в ладоши и уселась рядышком с отцом. Она заглянула в его мудрые глаза, полускрытые складками дряблой старческой кожи. Настанет день, когда отца не будет рядом, чтобы учить их и поддерживать. Он приближался к концу своего цикла и скоро попадет в объятия Бога. Миррон не хотела, чтобы этот день когда-нибудь наступил.

— Ты чувствуешь себя лучше? — спросила она.

Кессиан улыбнулся.

— Да, дитя мое, и спасибо, что спросила. Грудь у меня очистилась, и Дженна говорит, что я перестал храпеть.

— Я рада.

— Ну вот и ладно. Все устроились? Тогда давайте узнаем что-то новое, — предложил Кессиан.

Миррон почувствовала, что у нее быстрее забилось сердце. Она обменялась улыбкой с Горианом. Нет ничего лучше новых умений! Это означало, что, по мнению Ступеней, они совершенствуются.

— Итак, пока я буду вам объяснять, и мы будем проводить опыт, который я хочу поставить, не забывайте, что было основой вашего обучения с момента прорыва. Прошло уже почти два года… Время летит так быстро, правда? Что вы можете сказать про ядра стихийных энергий? Ардуций.

— Это самые концентрированные источники жизненной энергии, которую мы можем использовать.

— Та-а-ак, — протянул отец Кессиан. — Но что еще, помимо простого использования, вы можете с ними делать? Что-то чудесное…

— С их помощью мы можем создавать новую энергию, — сказал Оссакер.

— Да, вы можете ее усиливать. Но я знаю, что вы все считаете это трудным, даже когда источник надежный и сильный. Мы все знаем об эффекте временного старения, которое вы переживаете, когда используете свои способности. А еще мы заметили, что вам под силу некое ограниченное количество работы, пока вы не устанете и не поседеете, верно? Что, Гориан?

— Но у нас получается лучше, чем даже год назад, — возразил мальчик. — Мы уже можем сделать намного больше.

— О да, конечно! — с энтузиазмом кивнул Кессиан. — И я очень рад, что вы так хорошо развиваетесь. Несомненно, так будет и впредь. Но я хочу, чтобы вы помнили: всегда найдется предел вашим способностям и вам надо следить за тем, на что способны ваше тело и разум. В особенности если вы вызываете рост живых созданий. Согласны? Отлично. Я напомнил об этом потому, что мне хотелось бы внушить вам — есть другие способы использовать ту энергию, которую вы все так хорошо научились находить и направлять по своему желанию.

Отец Кессиан взял лист бумаги со скамьи:

— Гориан написал, что…

— Первый Гориан? — спросил Ардуций.

Кессиан посмотрел на него, чуть сдвинув брови.

— Ну, несомненно.

Трое мальчишек зашлись смехом, бессильно привалившись друг к другу. Они пытались что-то сказать, но давились словами.

— Ладно, ладно. — Кессиан широко улыбнулся.

Миррон покачала головой, радуясь, что немного лучше владеет собой. Она посмотрела на отца и повела плечом.

— Мальчишки, — констатировала она, подражая интонациям матери.

— Да уж. — Кессиан тихо рассмеялся. — Ладно, мальчики. Думаю, вам пора объяснить мне, почему мои слова показались вам столь смешными.

Ребята переглянулись, чуть было заново не потеряв контроль над собой, но постарались сдержаться. Объяснение взял на себя Гориан.

— Извини, отец, но вы всегда так говорите. Ты и все Ступени.

— Что именно? — переспросил Кессиан.

— Вы всегда говорите «ну, несомненно», отец. Постоянно.

— Да неужели? — удивился Кессиан. — Ну, чтобы мы перестали это делать, надо не задавать нам глупых вопросов, так? Да? — Он с улыбкой взъерошил волосы Гориана. — А теперь, если мне будет позволено продолжить…

— Ну, несомненно, — выдавил Оссакер, прежде чем взвыть от хохота, заразив смехом остальных.

Даже Миррон не смогла сдержаться. Отец Кессиан дождался, пока все успокоятся, воспользовавшись моментом, чтобы откинуться на спинку скамьи и дать возможность Шеле поставить перед ними еду. После этого он снова призвал учеников к порядку.

— Гориан — первый Гориан — написал вот что: «Мы принимаем существование энергий во всех вещах, живых и немых, и то, что формы и плотности энергий соответствуют определенным задачам. Например, специфический рисунок энергетических линий типичен для апельсинового дерева и отличается от того, который присутствует в домашнем животном. Это вытекает как из древних писаний, говорящих о венах и крови Бога, идущих сквозь Его землю, так и из наблюдений, моих собственных и тех Восходящих, кто имеет зрение, чтобы видеть.

Мы также полагаем и верим, что, когда будет рожден первый истинный Восходящий, он или она сможет после прорыва определять и направлять эти энергии на выполнение задач, которые отличаются от их первоначального назначения, хотя эти задачи, скорее всего, будут родственны первоначальному назначению».

Кессиан замолчал и улыбнулся.

— Временами Гориан был довольно многоречив. Он хотел сказать вот что: огонь для огненных дел, земля — для корней и ветвей. И я вижу, что ты собираешься сказать, юный Гориан, так что воздержись. Эта шутка быстро надоест.

Гориан сказал также следующее, что важно, а также, не в пример предыдущим словам, кратко: «Однако нет причин, по которым энергия, сформированная Богом для одной цели, не могла бы быть перестроена Восходящим для совершенно иной цели. В конце концов, энергия одинакова в своей глубинной сущности и управляет всем циклом жизни, которая есть слава Божья и то, чем связаны мы все».

Кессиан отложил в сторону пергамент и обвел взглядом Восходящих. Миррон почувствовала, как в ней нарастает радостное возбуждение. Если она не ошибается, и сегодня они попробуют сделать именно то, о чем она подумала, — это будет огромный шаг вперед. Хотя и очень трудный.

— Итак, я не собираюсь никого принуждать, но позвольте мне сначала сказать вот что. Вы все освоили — и освоили быстро — основные правила изменения жизненных энергий для получения нужного вам результата. Это означает, что вы понимаете, как действуют линии жизни, и как вы можете наращивать их с помощью своего тела, чтобы усилить результат. Вы все способны сделать то, о чем я собираюсь вас просить.

Я хочу, чтобы сегодня днем вы подумали вот о чем. Например… Миррон, ты — несравненный Огнеходец. Мы видели, как ты создаешь из тлеющей щепы мощное пламя, способное раскалить горн. Твоя задача — использовать жизненную энергию любого дерева из этого сада, и использовать для того, чтобы создать огонь. Ты помнишь рисунок энергии, присутствующей в пламени? Ты можешь изменить энергию лимонного дерева и создать пламя там, где его не было? И если ты способна это сделать, то хватит ли у тебя сил, чтобы раздуть это пламя и усилить то, что ты создала?

Отец Кессиан положил руку ей на колено. Заметив беспокойство, которое, видимо, скользнуло по лицу девочки, пока услышанное укладывалось в сознании, он одарил ее теплой улыбкой. Этот шаг будет намного более серьезным, чем она предполагала. Миррон взглянула на Гориана. Даже он выглядел немного встревоженным, тогда как двое остальных, казалось, погрузились в размышления.

— Не тревожься, Миррон Вестфаллен. Это трудная задача, и, возможно, вы не сможете решить ее сразу. Поэтому мы привели вас сюда, в мирный сад маршала Васселиса. И здесь собрались все Ступени, чтобы вам помочь. Я буду переходить от одного к другому, а двое Ступеней постоянно будут наблюдать за каждым из вас. Не страшитесь временного поражения — и радуйтесь любому маленькому успеху. Ты попробуешь сделать это ради меня?

Миррон чуть было не расплакалась. Ей удалось сдержать слезы, и она кивнула, не находя нужных слов.

— Хорошо, — сказал отец Кессиан. — Тогда поешь и иди, куда тебе надо. Виллем и Меера придут к тебе.

Миррон заметила, что у нее дрожат руки. Это было вызвано смесью возбуждения и страха перед неизвестностью. В сад неслышно вошли Ступени Восхождения и остановились у калитки. Миррон посмотрела на тарелку с холодным мясом и сладким пряным хлебом и постаралась сосредоточиться на еде, вполуха слушая, как отец Кессиан обрисовывает задачи ее братьям. Она поглощала пищу машинально, а не потому, что испытывала хоть какое-то желание поесть.

Миррон отодвинула тарелку и встала, отряхнув крошки с синей туники. Ей хотелось отойти подальше от всех. В самом дальнем углу от калитки на залитом солнцем участке росло одинокое апельсиновое дерево. Оно идеально подойдет.

— Постой! — сказал Ардуций. — Пока мы не разошлись. — Он поманил всех к себе. — Соедините руки.

Он делал так и раньше, когда им предстояло что-то сложное. Это очень успокаивало.

— Помните, кто мы, — произнес Ардуций. — Мы здесь, чтобы быть рядом друг с другом, и мы поддержим друг друга. Никто из нас не одинок.

Они разошлись, и Миррон поспешила к выбранному месту. Солнце согревало тело, стены сада защищали от легкого ветерка. Она села на траву вне тени, которую отбрасывали ветви дерева. Легкие шаги, раздавшиеся у нее за спиной, принадлежали Виллему Гесте и Меере Наравни, двум Огнеходцам Восхождения. Девочка оглянулась и через плечо послала им улыбку. Меера пригладила ей волосы, а Виллем осторожно присел перед ней на корточки, чуть поморщившись от боли в суставах. Возможно, Оссакер сможет определить, чем она вызвана.

— Помни: мы здесь, чтобы наблюдать за тобой, направлять тебя и поддерживать. Отец Кессиан будет медленно обходить всех. Тебе просто нужно не торопиться, — сказал Виллем. — Ты хорошо себя чувствуешь?

— Отлично. Только немного нервничаю.

— Конечно же, милая, — улыбнулась Меера. — Но это нормально. Тревожиться не о чем.

— А с чего мне начать? — спросила Миррон, внезапно поняв, что не представляет себе, что ей надо делать.

— Ну, — отозвался Виллем, — ты могла бы для начала внимательно рассмотреть рисунок этого дерева. И помни, в этом мы не в состоянии тебе помочь. Что сделаем мы, так это зажжем небольшой огонь, чтобы ты могла сравнить рисунки. А потом, если у тебя не будет затруднений, сотвори одно из другого и увеличь силу за счет самой себя. Мы сможем увидеть рисунок огня, когда он начнет формироваться.

— Я постараюсь сделать все как можно лучше, — кивнула Миррон.

— Ты молодец, — сказала Меера. — Ну же, Виллем, оставь ее на минутку в покое.

Миррон прижала ладони к земле и потянулась к ней разумом, не закрывая глаз. Немедленно перед ней возникли линии энергии. В первые дни даже это требовало огромных усилий, но теперь она могла делать так сколь угодно долго. Девочка сосредоточилась на корнях дерева, которые пульсировали яркой жизнью, пронизывая землю прямо у нее под ногами. Дерево было молодым и здоровым, ярко-зеленые и желтые потоки бежали вверх по стволу, расходясь по веткам, и блекли до серого цвета в листьях, которые уже начинали бледнеть перед близким началом дуса.

Миррон нахмурилась. Рисунок дерева имел… ну… форму дерева. Неужели отец Кессиан хотел, чтобы она увидела именно это? Она прервала размышления и осмотрелась. Словно догадавшись о ее недоумении, отец направлялся к ней, тяжело опираясь на палки и осторожно делая каждый шаг. Шела шла рядом, готовая подхватить, если он споткнется.

— Ты выглядишь смущенной, малышка, — сказал Кессиан, чуть задохнувшись.

— Я не знаю, что высматриваю. Потоки энергии имеют ту же самую форму, что и дерево. А чем еще они могут быть?

— Ничем, — согласился Кессиан, — если им не помочь. Но я понимаю твое недоумение. Я хочу, чтобы ты задумалась о различиях между рисунком жизни этого дерева и рисунком огня — разрушительной, мощной, но недолго живущей силы. Плотность энергий в центре структуры — это главный признак этих различий. В дереве центр распределен между корнями. У огня очень плотная фиолетовая сердцевина. Посмотри на огонь, который разжигает для тебя Виллем.

Виллем принес маленькую чугунную жаровню, которую держал за ручки без всяких прокладок. Они ему не нужны. В сто двадцать два года он по-прежнему не ощущал жара огня. Виллем поставил жаровню на камень, подставленный Меерой. В ней ярко горели угли и дерево. Миррон сняла свой браслет с талисманами и погрузила ладошку в огонь, ощущая, как его чудесный жар поднимается по руке. Она сосредоточилась на энергии, заключенной в нем, и ахнула.

— Я вижу! — воскликнула девочка, удивляясь, почему ей раньше не пришло это в голову.

— Опиши мне все, — попросил отец Кессиан.

— Она связана, хоть и кажется хаотичной. Все потоки энергии начинаются в одном месте. Там, где угли и дерево горят жарче, сердцевина огня темно-красная, почти как кровь. Потоки делают горячими другие угли, через которые они проходят, а потом передают жар наружу.

Миррон повернулась к отцу.

— Так что это замкнутый круг. Даже в огне, и даже если энергия всегда в конце концов рассеивается в воздухе.

— Так что, если подумать, то огонь растет, поглощая свое топливо, а в конце концов умирает и становится холодным и безжизненным. Этот процесс не слишком отличается от развития дерева, которое растет медленно, поглощая жизненную энергию своих корней. Корни, ветви, листья и в конце концов все дерево целиком умирают и становятся холодными и безжизненными. Цикл огня, не получающего нового топлива, которое дает ему энергию, короче цикла дерева. Это поможет тебе перевести энергию растения в энергию огня?

Миррон на мгновение задумалась.

— Наверное, мне надо… Ты ведешь к тому, что надо сжать энергию, которую я возьму у дерева?

— Да, но не забудь, что тебе нужен объект, на который ты перенесешь эту энергию. Циклу огня нужно топливо, так ведь?

Миррон прикусила язык, чуть было не сказав: «Ну, несомненно». Она спрятала улыбку.

— Я даже не могу менять форму энергий, не имея источника, так ведь?

Отец Кессиан поднял брови.

— Ты уверена? Если Гориан прав, ты, возможно, сумеешь поддерживать рисунок энергии внутри себя, а потом переносить его на избранное топливо, такое, на котором рисунок способен выжить. Ты понимаешь?

Миррон почесала в затылке и глубоко задумалась. Она решила, что это должно не так уж сильно отличаться от изменения огненной энергии от одной работы до другой. Однако в круге энергии никогда не было разрыва. Отец Кессиан сказал, что она могла бы удержать огонь в своем теле, без присутствия топлива, которое питало бы огонь…

— Не уверена.

— Ну попытайся ради меня. И не огорчайся, если ничего не получится. У нас времени — сколько захочешь.

Миррон казалось, что в присутствии отца Кессиана она способна добиться чего угодно. Девочка улыбнулась, потянувшись к нему взглядом, увидела воодушевление на чудесном старом морщинистом лице и решила сделать все, что сможет. Она снова приложила ладони к земле и восстановила в мыслях энергетический рисунок дерева. В почве его окружали потоки, относившиеся к другим корням, червяки и насекомые разбегались во все стороны, и каждого она могла опознать, если внимательно присмотреться.

Девочка открылась апельсиновому дереву, ощутив, как его линия жизни соединяется с ее собственной. Она почувствовала его изящество, неспешность роста и мягкую пульсацию жизни, которая так контрастировала со стремительностью ее тела.

Миррон выждала, позволяя линиям успокоиться после осторожного разрыва в их течении, а потом задумалась, как перекачать силу дерева таким образом, чтобы создать огонь. Она забеспокоилась. Ярость огня была прямой противоположностью мирной жизни дерева, и казалось неправильным использовать последнюю для создания первой. Но ведь это всего лишь опыт.

Решение оказалось достаточно простым. Если бы Миррон хотела усилить рост дерева, ей достаточно было бы сфокусировать свою яркую быструю энергию и послать ее в корень его линий жизни, заставляя островки возможного роста подниматься из основания корней. Ее жизненная сила начала бы усиливать процесс. Утомительно, но действенно. А если бы она хотела переключить энергию дерева на то, чтобы дать рост сходной стихийной жизни, например цветку, она использовала бы себя как передатчик и усилитель, но работа по сути оставалась бы той же самой.

Значит, разжигание огня будет похоже на переключение энергии, но без цели приложения, пока энергетическая карта огня не будет начертана в ее сознании и удержана в теле. Для Миррон стало очевидным, что ей придется сжать мягкие линии жизни дерева в более жесткую и быструю модель огня, превратив собственное тело во временное жилище силы. Ведь это не повредит ей, и огонь нельзя создавать прямо в воздухе, иначе его умчат демоны ветра и жизненная энергия навсегда будет потеряна для Бога.

Миррон вытянула левую руку, увидев, как поверх розовой гладкой ладошки возникают яркие линии жизни, а правая ее рука продолжала поддерживать контакт с циклом апельсинового дерева. Энергия его корней, ветвей и листьев казалась бесконечной по сравнению с ее собственной. Девочка вытянула несколько прядей энергии, наблюдая за тем, как густо-зеленые и коричневые нити уходят в тело, и древняя сила растения, как всегда, заставила ее изумленно вздрогнуть.

Сосредоточившись сильнее, чем когда-либо прежде, ощущая пристальное внимание отца Кессиана, Миррон с помощью собственных потоков оплела энергию дерева, сильно сжимая ее, чувствуя, как она начинает ускоряться. Мысленно девочка видела, как энергетическая карта дерева врастает в ее ладонь. Красные, темные и пульсирующие, и желтые сверкающие искры вырывались к небу из кончиков пальцев, но возвращались обратно в ее тело, оставляя цепь замкнутой.

Теперь можно было подумать о том, куда следует направить огонь. Виллем уже позаботился об этом. Миррон увидела, как он выкладывает на каменной плите треугольник из сухих веток, четкий серо-черный рисунок. Она протянула руку к топливу, намереваясь прикоснуться к дереву, чтобы передав ему энергию.

Однако древесные линии жизни, текущие сквозь тело, оказались намного более сильными, чем могла предположить девочка. Не имея мгновенной цели для передачи энергии, она с трудом регулировала их мощность после того, как осторожно разомкнула цикл. Дерево пульсировало слишком сильно, и карта огня, которую она строила, искала опору. Ее рука оказалась недостаточно близко от сухого дерева, а вблизи имелось другое топливо!

Миррон закричала и стремительно вскочила, отшатываясь назад. Ее одежда и волосы пылали, дым и искры окутывали ее со всех сторон. Девочка видела, как пламя поднимается выше ее глаз, вонь забила ноздри. Она смутно слышала крики вокруг себя. Огонь был жарким. Жарче, чем в горне. И чистым в самом центре, а загрязнялся и дымил только там, где находил топливо в виде ее одежды и волос.

Потрясение быстро прошло, и Миррон вдохнула в себя силу. Это оказалось ошибкой. Дым заставил ее раскашляться. Тем не менее девочка почувствовала себя полной энергии и чистой. А потом ей на голову вылили воду, и она ощутила мимолетное чувство потери. Миррон мгновение стояла, опустив голову и не стесняясь собственной наготы. Ступени и Восходящие столпились вокруг нее на небольшом удалении.

Миррон подняла голову и почесала череп. Волосы на голове исчезли. Она улыбнулась, чуть было не рассмеявшись. Возможно, ей следовало огорчиться, но девочка чувствовала, как ее переполняют жизненные силы! Миррон понимала, что произошло. Она понимала, что ей следовало замкнуть энергию дерева, прежде чем попытаться перенаправить созданную карту огня в выбранное место. Как это надо сделать, девочка не знала. Она создала маленькую и чистую карту огня, но отток энергии от дерева получился непропорционально большим. И так много энергии потрачено зря из-за того, что она не смогла удержать ее в себе! Должен существовать более удачный путь.

Миррон вздохнула и успокаивающе кивнула всем, видя, как тревога покидает их лица, сменяясь жадной жаждой познания.

— Значит, — сказала она чуть охрипшим от дыма голосом, — это можно сделать.

— Ну, несомненно, — откликнулся отец Кессиан.

И по саду, окруженному высокими стенами, разнесся смех.

Загрузка...