Крик Новорождённых

ГЛАВА 37

848-й Божественный цикл, 25-й день от рождения соластро, 15-й год истинного Восхождения

По крайней мере, утешало то, что представители ордена не знали, кто из них Восходящие. Однако им не понадобится много времени, чтобы сузить круг подозреваемых. Пока они удовлетворились тем, что просто сгоняли всех, кого им удалось найти, на форум. Жара угнетала, но страх давил сильнее. Недоумевающие горожане стояли неподвижно и молча или вертели головами, глядя на всадников, которые перекрыли все выходы с форума.

На помосте молельни, под тентом от солнца, находились шесть человек. Четверо — просто солдаты, воины Доспехов Бога. Главными же фигурами были Хорст Веннегур, командир всадников, и канцлер Фелис Коройен. Она оказалась горделивой, высокой и стройной женщиной и смотрела на жителей сверху вниз с усмешкой на лице. Канцлер ненавидела их, а ведь она ничего о них не знала!

Восходящие вместе с Кованом стояли в центре толпы. Солдат куда-то увели. Ковану удалось спрятать гладиус под складками легкого плаща. Оружие придавало ему хоть какую-то уверенность. Гориан с Ардуцием спорили, шипя друг на друга. Гориан хотел действовать. Вызвать грозу или штормовой ветер. Броситься к помосту и захватить канцлера. Ардуций велел ему держаться спокойно, но становилось все более очевидным, что Гориана не удастся усмирить надолго.

— Ты даже не знаешь, способен ли сделать то, что предлагаешь.

— Не глупи, Арду, — огрызнулся Гориан. — Ты ощущаешь это не хуже меня. Мы все чувствуем. Энергия ветра будоражит твое тело так же, как мое. Еще сильнее, раз ты Слушающий Ветер. Ты знаешь силу, которая лежит под камнями этого форума. Мы можем ее усмирить.

— И какой в этом будет прок? Ты не сможешь напугать всех настолько, чтобы они убежали. Их слишком много. А потом ты покроешься морщинами, потеряешь энергию и не сможешь бежать. Ты покажешь им, кто ты, — и останешься бессильным. Подожди.

— Чего мне ждать? Чтобы они вычислили нас, просто посмотрев нам в лицо? — В глазах Гориана кружились лилово-коричневые вихри. Он ощущал энергию у себя под ногами и позволял ей напитать себя. — Мы не можем оставаться здесь и ничего не предпринимать. С тем же успехом мы могли бы сами перерезать себе горло. Неужели ты не видишь, что они уже все про нас знают? Они знали, где находится наша вилла, они знали, где находится вилла маршала, они знали, где находится Дом Масок. Кто-то все им рассказал.

— Послушай Арду. — Кован повернулся к Гориану. — Успокойся и подожди. Мы не беспомощны. Моего отца и Ступеней пока нет здесь. Это значит, что их не удалось найти.

— И что с того? Ты считаешь, что отец Кессиан и Виллем их напугают? Они старики! А у твоего отца мало людей. Все будет зависеть от нас.

— Но не сейчас, — попросил Ардуций. — Пожалуйста, Гориан, не выдавай всех нас!

Гориан посмотрел на Миррон, и та кивнула, соглашаясь.

— Пожалуйста, — сказала она, протягивая к нему руку. — Послушайся их.

Но Гориан был прав в оценке того, что известно ордену. Ужас сжал Миррон сердце. Воины ордена начали перемещаться по толпе. Страх нарастал. Они шли со всех сторон. Их была всего горстка, но они осматривали всех, не пропуская никого. И как горожане ни старались отводить глаза, Миррон ощущала на себе их взгляды. В них не было осуждения или обвинения, а только сочувствие. Девочка предпочла, чтобы они не смотрели — это привлечет к ним внимание.

— Опустите глаза, — прошептал Ардуций. — Смотрите в землю. Что бы ни случилось, не поднимайте глаз!

Всякий раз, когда Миррон оглядывалась, она видела, как солдаты хватают людей и толкают их к помосту. Слышались гневные слова, кое-где возникали короткие драки, раздался даже крик боли. Люди начали толкаться, и она снова увидела, как на солнце блеснул металл. Девочка содрогнулась. Это напомнило ей о том человеке, убийство которого она видела у виллы. Такая жестокость у них дома! Миррон никогда не думала, что ей придется это увидеть.

Солдаты приближались к ним.

— Не сопротивляйтесь, — предупредил Ардуций. — Делайте то, что они скажут. Гориан, это относится к тебе!

— Ладно! — прошипел Гориан.

Его голос по-прежнему был полон гнева. Миррон ощутила руку на своем плече.

— Иди вперед, — приказал воин. — Сейчас же. Вставай с остальными.

Она кивнула, не отрывая взгляда от сандалий. Солдат приложил ладонь к ее спине и подтолкнул. Девочка вскрикнула.

— Не смей ее трогать! — вмешался Гориан.

— Не огрызайся, парень! — рявкнул солдат. — Иди с ней. И вы. Все пятеро. Бегите, или я дам вам пинка в зад.

Восходящие и Кован пошли сквозь толпу, которая раздалась, чтобы пропустить их. Какой-то пес побежал перед ними, и Ардуций споткнулся о него. К ним прикасались другие руки. Но эти прикосновения были дружескими и ободряющими, как и слова, которые их сопровождали. Миррон тихо благодарила горожан. Перед толпой вдоль возвышения стояла цепочка солдат.

Слева от него воины ордена отделяли от остальных небольшую, но все увеличивавшуюся группу. Им велели присоединиться к остальным. Миррон быстро огляделась. В свои семнадцать Кован, наверное, самый старший среди них. Некоторым было всего по десять. И многие в отличие от взрослых бросали на Восходящих обвиняющие взгляды. Кован заметил это и прошел по группе, насчитывавшей к этому моменту уже человек тридцать или сорок, шепотом говоря, чего он от них хочет. Достаточно одного неосторожного слова, и Восходящих разоблачат.

— Мне очень жаль, — прошептала Миррон какой-то девочке, стоявшей рядом с ней. Она почувствовала, как о ее ногу потерлась кошка. — С вами все будет в порядке. Не тревожься.

На помосте вперед вышла канцлер. Окружавшие форум солдаты криком потребовали тишины.

— Некоторые из вас, возможно, гадают, почему я здесь и почему вас собрали передо мной, — сказала она, не отводя взгляда от юнцов, собранных по правую руку от нее. Миррон ощутила ее отвращение. — Но я сомневаюсь в том, чтобы их число было большим. Я готова к тому, что среди вас находятся некоторые невинные приезжие, — и позвольте мне заверить вас, что вам бояться нечего. Бог с вами, хотя Он наверняка отвернулся от места, где вы сейчас находитесь.

А всем, кто избрал это место своим домом, я скажу вот что. У вас здесь прекрасная бухта. Можно сказать, что это рай, который Бог благословил плодородной землей и обильным морем. Это дар Божий. И тем не менее вы позволили злу сгноить все это. И зло пропитало каждый уголок каждой виллы. Вы позволили сотворить детей, которых готовы были поставить выше Господа. Людей, которые, как вы решили, смогут управлять стихиями и землей, небесами и морями, животными и деревьями… И другими людьми, захотят они того или нет. Природа во всех ее красотах и ужасах дана нам, чтобы наслаждаться ею, уважать ее и хранить ее. Нам не дано ей диктовать, менять или управлять ею. Это ересь!

Канцлер помолчала, скользнув взглядом по толпе. Воцарилась полная тишина. Никто не смел даже переступить с ноги на ногу. Только цикады в полях и птицы в небе продолжали петь и перекликаться.

— И я найду всех, кто виновен, и представлю на суд перед Богом. И что это будет означать? Возможно, те, кто высказывал свои страхи перед творимыми здесь преступлениями, преувеличивали. Возможно, я ищу только горстку преступников и четырех несчастных, чьи тела содержат силы, которые они не могут понять и контролировать.

Миррон прижалась к надежному телу Гориана. Его руки легли ей на талию, притянули к себе. Она старалась не расплакаться, но ей было так трудно справиться со страхом! Канцлер, несомненно, смотрела прямо на нее, обращалась к ее сердцу, чтобы заставить признаться. Девочка сжала губы, пытаясь унять дрожь.

Вокруг группы юнцов начали собираться собаки и кошки. Они сосредоточили свое внимание на Гориане. Скоро кто-нибудь из ордена это заметит. Миррон попыталась собраться и прогнать их. Это следовало бы сделать Гориану, но его плохо сдерживаемая ярость была направлена прямо на канцлера.

— Не заблуждайтесь: я найду тех, кто совершил эти преступления. Кто разрешил создать этих Восходящих и кто сейчас их защищает. И позвольте мне напомнить вам, что если вы будете их укрывать или хотя бы откажетесь указать на них, когда от вас этого потребуют, то станете виновными не меньше, чем они.

Я предоставляю вам время подумать. Бог со снисхождением и милостью смотрит на тех, кто кается и возвращается к истинной вере, на тех, кто отрекается от порока, с которым соприкоснулся. Я продемонстрирую вам, почему упорство в заблуждениях станет очень серьезной ошибкой.

Канцлер сделала знак Веннегуру.

— Приведите их! — рявкнул он.

По толпе пробежало волнение. Слева и справа от возвышения началось движение. Справа на помост вывели Ступеней. Всех, за исключением милой Йен Шалк, которая по-прежнему находилась с флотом. Отец Кессиан вел их — очень старый и слабый с виду.

— Ох, нет! — Миррон почувствовала, как по щекам у нее бегут слезы. — Как они могут так с ним обращаться?

Отец Восхождения старался держаться гордо, но с трудом ковылял, опираясь на две палки, и ему пришлось помочь добраться до назначенного места. Рядом с ним находились Дженна, Виллем, Андреас, Эстер, Меера и Гвитен. Незаметно было, чтобы им причинили какой-то вред, но их лица несли на себе печать потрясения. Их всех заставили встать у помоста.

— Я не позволю, чтобы они ему навредили, — пробормотал Гориан.

— И я, — отозвался Кован. — Только не он. Они не смеют его трогать!

— Они не хотели бы, чтобы мы себя выдали, — напомнил Ардуций. — Помните об этом. Мы не должны приносить себя в жертву.

— Я не стану стоять и смотреть, — заявил Гориан. — А если я себя выдам — то так тому и быть.

Миррон услышала вскрик, раздавшийся перед ней, и посмотрела в сторону, куда указывали пальцы многих — на левую часть помоста. Кого-то волокли туда два воина ордена. Имя выкликнули вслух, и его подхватила толпа, которую объединило общее возмущение. Миррон присмотрелась и поняла, что это правда.

Сквозь маску застывшей на лице крови под спутанными волосами, в сбившейся, разорванной и окровавленной одежде она все-таки узнала Элсу Геран. Элсу, которая всегда улыбалась, любила их и проповедовала истинное слово Божье. Послышались гневные крики, взметнулись кулаки. Вокруг людей на форуме натянули тетиву луков. Солдаты ордена вломились в толпу, раздавая пинки и удары, чтобы успокоить возмущение.

— И отчего вы пришли в ярость? — крикнула канцлер. — Эта женщина принесла обеты благочестия и преданности единственному Богу. И однако она не только отвернулась от ереси в ваших рядах, она приняла в ней активное участие. Вам следовало бы благодарить меня за то, что я разоблачила ее преступление и наказываю ее. Вы должны сохранять веру в вашего чтеца. Как вы можете верить той, кто повернулась спиной к Богу?

На форуме снова восстановилась тишина. Миррон, как и остальные, с тошнотворной уверенностью поняла, что никакой справедливости не будет. Не будет свидетельских показаний и слушаний. Именем Бога и с одобрения канцлера — той, кому прежде всего поручено оберегать всех, кто ходит по Его земле, — произойдет убийство. И на помосте перед испуганными плененными зрителями разыгрывается первая сцена отвратительного спектакля.

— Я хочу знать, ты о чем-нибудь спросила ее? — Голос Кессиана дрожал, но был полон страсти. — Ты хотела узнать правду или твоим головорезам просто нужно оправдание, чтобы избить неповинную женщину? Почему самые невежественные среди нас хотят вершить над нами суд? Почему ты, которой следовало бы искать новые дары Бога, так боишься их, что готова убивать Его людей, чтобы их спрятать?

Сердце Миррон запело при звуках его голоса, и на секунду она ощутила, как уходит смертный страх Вестфаллена. Однако все то время, пока он говорил, Коройен лениво шла к нему. Теперь она встала перед Кессианом. Отец Восхождения не дрогнул.

— Как красноречивы слова зла, — проговорила канцлер. — Как обольстительны твои речи, Ардол Кессиан, отец ереси. Неизменно те, кто стремится уничтожить Бога, прячут свои желания под одеждами праведности.

— Уничтожить? — На лице Кессиана отразился ужас — Вы не станете нас слушать, канцлер? Вы не захотите увидеть, что здесь сделано — и что все, кто в этом участвовал, в полной мере верят в святость Бога?

— Мне ничего не надо видеть. Я не смею на это смотреть.

— Вы не смеете на это смотреть потому, что боитесь увидеть правду.

Миррон ахнула. Эти слова произнесла Элса. Ее голос хрипел от боли, но она высоко подняла голову. Солдаты продолжали удерживать ее за руки. Коройен резко развернулась и зашагала обратно по возвышению, наставив на Элсу обвиняющий палец.

— Видите! — крикнула она толпе. — Видите, какое развращение умов приносит это зло? Когда-то чистый разум смущен. — Она схватила Элсу за подбородок. — Мне почти жаль тебя, девочка. Потому что это ты ничего не видишь. Мне нет нужды смотреть на твою истину. Я есть истина.

— Значит, вы слепы, — ответила Элса. — Потому что только слепой не смог бы увидеть веру и любовь, которые питают к Богу в этом городе.

Коройен отступила на шаг. Ее лицо застыло в гримасе презрения.

— Это оскорбление стало последней каплей! — заявила она. — Ты уже призналась в преступлениях, караемых смертью, после которой твой прах развеют демоны ветра. И теперь ты смеешь сомневаться в моей вере?

— Я только прошу вас увидеть.

— Это не мое зрение испортилось.

— Не позволяйте ей себя обмануть! — неожиданно выкрикнула Элса толпе — всем, кто мог ее слышать. — Не дайте ей убедить вас в том, что вы безбожники. Не позволяйте ей отвратить вас от…

Стремительно — так, что глаз едва успел уловить движение — канцлер схватила Элсу за волосы и оттянула ее голову назад. Ее одеяние взметнулось, и Миррон успела уловить серебряный отблеск, метнувшийся слева направо. А когда канцлер отступила назад, из горла Элсы била кровь, а одежды и руки Коройен были красными.

— Принеси мне воды, чтобы смыть эту дрянь, — сказала Фелис Коройен. — Приговор вынесен.

Тишина превратилась в бурю гнева. Все выкрикивали оскорбления. Слово «убийца» эхом отдавалось от колонн форума. Толпа снова вскипела, и солдаты ордена стали теснить ее, обнажив мечи и натянув луки. Кован и Ардуций удерживали Гориана, Оссакер цеплялся за Миррон, а та смотрела на возвышение молельни, где Ступеней отталкивали назад солдаты. Они махали руками и кричали, пытаясь пробиться к Элсе, чья жизнь уходила на глазах у всех. Солдаты отпустили ее, и она умерла.

Дженна ухватилась за отца Кессиана, который сипел, пытаясь говорить. Он прижимал левую руку к груди, словно испытывая боль. Его голос перекрыл утихающий шум, но он едва выговаривал слова, так трудно ему было дышать.

— Это не суд и не правосудие, — сказал Ардол Кессиан, хватая воздух ртом после каждого слова. — Это убийство, порожденное невежеством и страхом. Несмотря на все обвинения, которые ты против нас выдвинула, единственный человек здесь погиб от твоей руки.

Он замолчал и бессильно обмяк. Его поддерживали Дженна и теперь еще Виллем, который подхватил его с другой стороны. Они что-то шептали ему.

Болезненный ужас молнией пронзил Миррон, и все Восходящие рядом с ней напряглись. Коройен снова повернулась к Кессиану и шагала по помосту, словно актриса, играющая героическую роль.

— Я прекращу распространение зла, даже если для этого надо будет сжечь всех в этом городе! — провозгласила она.

— У тебя нет такой власти, — заявил Кессиан. Его лицо покраснело, черты исказила боль. — Где печать Адвокатуры?

— Я действую от лица Бога.

— Ты действуешь в своих интересах. Я не признаю тебя моим канцлером.

Коройен отвесила ему пощечину. Ардол Кессиан дернулся назад, а потом упал ничком. Дженна пронзительно закричала. На этот раз никто не пытался остановить Гориана. Они все побежали с ним, зная, что надо делать.

Дорогу им преградили два солдата. Воздух был жарким и сухим, линии энергии казались Миррон синевато-багровыми. Она впитала энергию, чувствуя, как та стремительно течет по ее жилам и накапливается, фокусируемая разумом. Девочка направила ее сквозь руки, сведя ладони вместе, чтобы замкнуть круг на себе. Перед ней Кован и Гориан растолкали детей, криком заставив их замолчать. В смятении и ярости Миррон развела ладони, так что пламя рванулось на волю. Оно ударило в шлемы и кирасы солдат, притянутое металлом, и сбило обоих с ног.

Восходящие мгновенно пробежали мимо них и помчались к молельне. Ветер ворвался на форум, поднимая тучу песка и пыли. Ардуций шел, расставив руки в стороны, управляя порывами ветра, которые слепили лучников, стоявших впереди. Стрелы выпустили, но они бессильно упали, сбитые ветром.

Те, кто находился на возвышении, с трудом удерживались на ногах. Гориан и Кован добрались до боковой лестницы. Кован схватился с воином ордена, легко отбил его выпад и ударил рукоятью меча в лицо противника, заставив его упасть. Гориан пробежал мимо, не обращая внимания на Веннегура и стремясь добраться до отца Кессиана и канцлера.

Миррон бежала за ним, и Оссакер тоже. Когда Кован приставил меч к шее канцлера, Ардуций прекратил ветер. Наступила тишина, в которой стал слышен топот приближающихся коней. Толпа ахнула, когда песок и пыль опустились, и наступила неопределенность. Миррон не представляла себе, что делать дальше. Она гадала, знает ли это хоть кто-то из них. Все Восходящие окружили Кессиана. Солдаты попятились. Она не знала, вызвано ли это страхом или смятением.

На них со всех сторон были направлены луки. Она обвела взглядом молельню. Коройен игнорировала приставленное к ней острие и взирала на них в полном ошеломлении. Веннегур уже положил руку на рукоять меча.

— Не надо, — посоветовал ему Кован. Он стоял позади канцлера, держа ее за плечо. — Убери руку и прикажи своим людям отойти. Я не хочу ей навредить — но я это сделаю. Если полетит хоть одна стрела…

— Успокойся, юноша, — сказал Веннегур. Его голос прозвучал слабо, взгляд вернулся к Восходящим, как и у канцлера. Он взмахнул руками вниз, и луки опустили. — Никому не нужно причинять вред.

— Твои слова запоздали, — сквозь зубы проговорил Гориан, который сидел, положив голову Кессиана себе на колени. Отец дышал, но слабо. Оссакер прижал руки к его груди, изо всех сил пытаясь помочь. — Ты уже навредил. Больше, чем можешь себе представить.

— Так вот вы наконец, — произнесла канцлер. Лицо ее побелело, и голос тоже дрожал. — Те, кто хочет свергнуть Бога и владеть нами. Эта демонстрация только подтвердила вашу вину. Это мерзость. Страшная, ужасающая мерзость. И я растопчу ее. Здесь и сейчас.

Топот стал громче, и Веннегур подобрался.

— Что ты будешь делать теперь? — спросил он, обращаясь к Ковану. — Нас сотня. И ты слышишь, что приближаются другие. У тебя всего один меч и те, кто может создать ураган вопреки всякому разуму и вере. Ты не можешь победить. Положи его, парень. Пусть будет сделано то, что необходимо сделать.

— Вы все умрете, прежде чем я позволю вам повредить еще кому-то из нас! — объявил Гориан.

— И продемонстрируешь свою порочность всем присутствующим, — напомнила канцлер.

— Я защищаю своих, — отрезал он. — Вы даже не представляете себе, что я могу сделать.

Кессиан поднял руку и сжал пальцы Гориана. Его глаза открылись, и Миррон почувствовала облегчение. Однако оно было мимолетным. Слезы выступили на глазах Оссакера и потекли по щекам.

— Не делай этого, Гориан, — прошептал Кессиан. — Ради меня, не делай этого. Не давай им повода, который они хотят получить. Помощь близка.

— Ради тебя, отец, — откликнулся Гориан, кивая. Его голос начал срываться. — Но только ради тебя.

— Молодец, — прошептал старик. — Молодец. Помни свое предназначение.

Его рука бессильно упала, глаза закрылись. И все Восходящие почувствовали серость, сменяющуюся чернотой. Гаснущие линии. Конец благословенной жизни.

— Нет! — выкрикнула Миррон. — НЕТ!!!

Она уткнулась головой в грудь Дженны и зарыдала. Весь ее мир расползался на части. Девочка слышала крики вокруг. Голос Кована — сильный и ровный. Гориан неистовствовал и обвинял. Ардуций пытался всех примирить, но замолк, подавившись рыданиями. А потом снова пришел ветер. Гром расколол небо, потемневшее от туч. Раздался топот бегущих ног. Звон скрестившихся мечей — и один голос, властно требующий порядка.