Крик Новорождённых

ГЛАВА 33

848-й Божественный цикл, 14-й день от рождения соластро, 15й год истинного Восхождения

Ночь принесла странные известия. Казначею Джереду сообщили на рассвете, и он явился незамедлительно. Д'Алинниус был без сознания с того момента, когда его обнаружили, и осмотр виллы показал, что он единственный выживший. Все его слуги были мертвы. Их не пытали и не избивали, как его. Их казнили. Им сломали шеи, а тела сложили так, чтобы их нашли и погребли по всем правилам.

Джеред посмотрел на Д'Алинниуса и едва не пожалел, что тот тоже не умер. Его травмы приводили в ужас, и Джеред мог только уважать то мужество, которое проявил ученый, пытаясь не открыть секретов, которые желали заполучить напавшие на него. Хирурги не давали никаких гарантий, что он выживет, но Джереду было отчаянно необходимо получить подтверждение, кто именно сотворил такое. Джеред прекрасно знал это, но против ордена нельзя было предпринять никаких действий, не имея показаний, данных при свидетелях. И потому рядом с ним сидел Арков.

Д'Алинниуса почти невозможно было узнать. Ему целенаправленно разбили лицо, раздробили челюсть и выбили или сломали все зубы. Вокруг рта и глаз остались жуткие отеки, одно ухо было отсечено, а волосы на голове частично вырваны, а частично сожжены. Руки переломали. Трех пальцев он лишился, а на остальных были сорваны ногти. То же самое проделали с его ногами и ступнями.

На теле бедняги не было живого места от синяков, а его половые органы, видимо, прижигали раскаленным металлом. Части тела, не спрятанные под повязками, покрывал слой мазей. Ярость Джереда грозила выйти из-под контроля. Ничто не извиняло подобной жестокости — и если он прав и это сделал орден… они совершили преступление против Бога, за которое им придется ответить.

Глаза Д'Алинниуса двигались под почерневшими веками, и время от времени с губ срывался тихий стон. Джеред потер рукой подбородок и посмотрел на женщину-хирурга, дежурившую у постели.

— Вы уверены, что не помните, что он говорил?

— Да, мой господин. Я была слишком далеко, когда он начал что-то бормотать, а потом мне не удалось добиться, чтобы он повторил свои слова.

— Вы уверены, что он был в сознании? — осведомился Арков.

Хирург кивнула.

— Он смотрел на меня. Глаза были полны боли и страха. Кто способен сделать такое с человеком. С этим человеком?

— Мы это выясним, — пообещал Джеред. — Думайте лучше о том, как сохранить ему жизнь.

— Теперь жизнь Орина зависит от него самого в той же мере, как и от меня, — ответила врач. — Ему наложили шины, боль облегчили и придали телу удобное положение, насколько это вообще возможно при таких ранах. Он потерял много крови, пролежав в своей вилле бог знает сколько, но если он захочет, он сможет выжить. Хотя что станет с его разумом — это другой вопрос.

Джеред тяжело дышал сквозь прижатые к губам пальцы, уперев локти в край кровати. Он чувствовал, что полностью ответствен за случившееся. Именно он уговорил Д'Алинниуса присоединиться к ним. Это он убедил ученого, что тот будет в безопасности, и что Адвокат его защитит. Вот чего стоят заверения казначея!

Джеред предполагал, что Д'Алинниус сломался и что его мучители готовятся к отправке в Вестфаллен. Он приказал приготовить небольшой флот, чтобы перевезти двести левимов на юг с утренним приливом, а его осведомители наводнили город в поисках информации. Никакого особого оживления деятельности ордена на пристани или в официальном здании Канцлерского суда не было, но Джереду не удалось обнаружить самого канцлера, и это его тревожило. Коройен бывает трудно найти, но сейчас не время для совпадений. Казначею это очень не нравилось.

— Ну же, Орин, поговори с нами, — мягко произнес Джеред. — Дай нам инструмент, чтобы поймать тех, кто это сотворил.

Д'Алинниус закашлялся. Прохладной влажной тряпицей Джеред стер с его губ слюну. Помещение, в котором положили ученого, находилось при дворце. Сводчатые потолки поддерживали безупречно белые ионические колонны с канелюрами. Мягкий свет струился сквозь огромные пластины рифленого стекла, выходившие на фонтаны и сады. Внутри стояла только кровать с раненым, а все другие плоские поверхности были покрыты свежесрезанными цветами и зелеными листьями, их аромат приносил радость и утешение.

— Все, Орин. Все позади. Ты в безопасности. На этот раз по-настоящему в безопасности. Тебя здесь никто не тронет. Ничто не сможет тебе навредить.

— Он приходит в себя, — подсказала хирург.

Ученый пошевелился. Руки и ноги слабо дернулись, стон наполнился болью. Джеред хотел бы сделать нечто большее, чем просто вытереть ему лоб — практически единственное место на теле Д'Алинниуса, где не было синяков или ожогов.

— Не двигайся, друг мой, — проговорил Джеред. — Дай телу отдых. Говори, если можешь.

Веки Д'Алинниуса дернулись и чуть приоткрылись. Его лицо сморщилось от яркого света, а в уголках глаз собрались слезы. Джеред улыбнулся.

— Мне очень жаль, что с тобой случилось такое.

Д'Алинниус почти улыбнулся, но разбитые и растрескавшиеся губы не слушались.

— Цена… славы… — с трудом выговорил он.

Джеред изумился, что ученому хватило воли попытаться шутить.

— Тебе нужно набираться сил, Орин, — сказал Джеред, на мгновение положив руку ему на плечо. — А сейчас просто скажи мне, кто это сделал.

— Они все знают, — прохрипел Орин. — Я пытался…

— Это очевидно, — откликнулся Арков. — Твое мужество просто потрясает.

— Кто? — поторопил его Джеред.

— Канцлер, — ответил Орин невнятно и со стонами. Рот Джереда распахнулся от изумления, и он поспешно огляделся. Эти слова могли услышать только он сам, Арков и хирург.

— Лично? — переспросил он, не желая в это поверить. Орин с видимым напряжением кивнул. — Почему она тебя не убила?

— Ей казалось, что убила… — Орин провел языком по губам. — Я полагаю…

— Так легко было подумать, — вмешалась хирург. — Когда его сюда доставили, дыхание было таким слабым, что я приняла его за мертвого. Пришлось воспользоваться зеркальцем, чтобы проверить, стоит ли ему помогать.

— Рад, что у вас оно оказалось под рукой. — Орин сильно раскашлялся и содрогнулся от мучительной боли.

— А теперь молчи, — попросил Джеред. — Спи, Орин. И спасибо тебе.

— Спаси Восходящих. Они же просто дети! — Глаза Д'Алинниуса впились в него с неожиданной силой.

— Я намерен это сделать, — ответил Джеред.

Д'Алинниус кивнул, явно успокоенный, и закрыл глаза. Джеред секунду наблюдал за ним, убеждаясь, что он не умер. А потом встал, охваченный яростью.

— Арков, похоже, что ваше поручение в Карадуке оказалось намного более срочным. А ты, — тут казначей схватил хирурга за руку и крепко стиснул ее, — ты ничего не скажешь о том, что слышала. Ничего!

Женщина ответила ему прямым взглядом.

— Хирург никогда и ни с кем не обсуждает своих пациентов.

— Позаботься, чтобы это было именно так. — Джеред отпустил ее. — Это слишком важно, поверь мне.

— Вы можете мне доверять.

— Позаботься, чтобы это осталось так.

Джеред прошагал к двери и распахнул ее. Он быстро миновал сады и попал в основную часть дворца, войдя туда через административные помещения. Казначей прошествовал мимо стоящих рядами конторок с кипами бумаг и свитков. Люди поднимали головы и провожали его взглядами. Джеред смотрел прямо перед собой и крепко прижимал к боку гладиус. Он прошел через кабинеты и попал в главный вестибюль, откуда коридоры шли в садовые колоннады, парадные приемные и зал Адвокатуры. Казначей не замедлил шага до личных покоев Адвоката. Час был ранним, и если она не страдает от бессонницы, то должна еще спать.

В сопровождении Аркова он взбежал по широкой лестнице и рявкнул, отгоняя стражников, дежуривших наверху. У дверей Эрин путь ему преградили два личных телохранителя, скрестив копья перед его лицом.

— Адвокат еще спит, мой господин, — сказал один.

— Тогда ей пора проснуться. Конкорд страдает без нее.

— Мы не можем разрешить вам войти, казначей Джеред, — подтвердил второй.

Джеред выпрямился во весь рост и обжег их взглядом.

— Ваше усердие делает вам честь. Но я приказываю вам отойти. Я буду говорить с Адвокатом.

— Нам нельзя… — нервно пробормотал первый.

— Дурни! — прошипел Джеред. — Я не собираюсь причинять ей вред. А вот ваше промедление его точно причинит. Проклятье! — Он расстегнул перевязь меча, бросил ее на пол и щелчком пальцев приказал Аркову сделать то же. — Следите за мной, если вы должны, но я немедленно ее увижу.

Последовала короткая заминка. Стражники бросили взгляд на богато украшенные ножны, лежащие на полу, затем на казначея. Их копья раздвинулись.

Джеред распахнул двустворчатые двери и вошел в сильно надушенный и скрытый занавесями полумрак. Узкая полоска света падала поперек постели, на которой он сумел различить два тела. Гулкий топот его сапог по мраморному возвышению разбудил пару. Эрин вскрикнула от неожиданности.

— Не тревожься, мой Адвокат. Это Джеред и Арков.

Больше ни слова не говоря, Джеред подошел к кровати. Тонкие простыни и покрывала темно-зеленого цвета были смяты.

— Проклятье, о чем ты думаешь, когда вот так врываешься сюда?!

— О том, чтобы спасти твой Конкорд, — ответил Джеред. — От тех, кто готов подорвать твой авторитет, чтобы потворствовать своей ущербной морали.

— О чем ты говоришь?

Глаза Джереда привыкли к полумраку. Эрин в рубахе без рукавов сидела, откинувшись на гору подушек. Ее волосы были собраны в сетку. Консорт отполз на дальнюю сторону постели и попытался стать незаметным. Джеред ткнул пальцем в его сторону.

— Мне действительно надо говорить тебе, что надо сделать? — прорычал он.

Консорт — его гибкое тело было мускулистым и тренированным — выскочил из кровати, словно испуганный кот, и бегом бросился к двери, подхватив по пути подушку, чтобы прикрыться.

— Однажды ты зайдешь слишком далеко, — мрачно проговорила Эрин. — Даже ты не стоишь выше законов Конкорда.

— А канцлер?

— Никто, кроме меня, — ответила Эрин, немного успокаиваясь.

— Тогда ты должна ее арестовать. Это она пытала Д'Алинниуса. Лично.

Эрин замерла.

— Значит, он не умер?

— Что? Нет. Хоть я и не понимаю почему. Но он ее назвал. Я не могу отдавать приказ о ее аресте. Ты можешь.

Эрин передвинулась на край кровати и встала. Взяв накидку со стула, завернулась в нее. Кинув гневный взгляд на Аркова, она перешла к одной из кушеток. Сев, налила себе из кувшина немного воды.

— Уже поздно, — сказала она.

— Что ты хочешь сказать? Она уже в тюрьме? — Джеред нахмурился.

— Нет, но она уже покинула Эсторр.

— Что? Когда? — Джеред похолодел.

— Два дня назад, поздно вечером.

— Я не понимаю. Мы говорили с тобой о том, кто мог совершить такое преступление по отношению к Орину, и тем не менее ты не сказала мне, что она уезжает, не говоря уже о том, чтобы самой ее остановить.

Эрин развела руками.

— Мне представляется, что Бог позаботится о справедливости.

Джеред открыл было рот, но тут же снова его закрыл и вместо этого повернулся к Аркову.

— Капитан, вы не будете так добры подождать меня в моем кабинете?

— Мой господин. — Арков отдал ему честь, ударив левым кулаком в грудь. После этого он поклонился Эрин. — Мой Адвокат.

Когда Арков вышел, Джеред обрушил гнев на Адвоката.

— Справедливость? Ты совсем лишилась разума?

— Я не допущу, чтобы ко мне обращались…

— Проклятье! Ты меня выслушаешь, Эрин. Разве то, о чем мы с тобой говорили, ничего для тебя не значит? Канцлер отправится в Вестфаллен, и «справедливость», которую она там устроит, оставит город сожженным дотла вместе со всеми его жителями, как виновными, так и невинными. Что случилось с твоим желанием судить их в Эсторре? Законы Конкорда, которые тебе якобы так дороги, требуют именно этого. Ты не можешь позволить канцлеру бесчинствовать!

— Не могу? — Адвокат подняла брови. — Нет ничего такого, что я «не могу», казначей Джеред. И почему бы мне не решить, что это явное дело о ереси должна судить канцлер ордена Всеведущего?

— Потому что ты знаешь, какой кровавый приговор она вынесет. Потому что ты знаешь, что она нарушит законы Конкорда и прикроется Богом. — Джеред закрыл лицо ладонями. — Эрин, что ты наделала?

— Я сделала то, что следовало бы сделать с самого начала. Если б я не была ослеплена своей симпатией к тебе и Васселису.

— Ты делаешь очень серьезную ошибку, — сказал казначей и замолчал. Ему в голову пришла еще одна очень неприятная мысль. — Ты знала, что она лично пытала Орина?

Эрин встала и прошествовала к нему.

— То, что произошло с Орином, очень прискорбно, и меня печалит, что канцлер при этом присутствовала. Я молюсь о том, чтобы он поправился, и если ты хоть на секунду позволишь себе предположить, что я потворствую подобному, я сниму тебя с должности, можешь не сомневаться. Ты идешь по очень тонкой грани. Не испытывай мое терпение сильнее, Пол. Мне надо править всем Конкордом, и мое решение заключается в том, что вопрос о ереси должен решаться теми, кто имеет достаточный опыт и знания, чтобы выносить приговоры от имени Бога. А этот человек, если ты плохо соображаешь, — канцлер. Но если ты считаешь, что тебе необходимо присутствовать при этом, чтобы обеспечить правосудие, если ты считаешь, что Васселис сам не справится, тогда ты имеешь мое дозволение вернуться в Вестфаллен. Посмотри, сможешь ли ты поймать канцлера.

Джеред уставился на нее. Он не мог понять, что случилось. Эта женщина лучше, чем кто бы то ни было, знала, на какие крайности способна канцлер. Год назад ее осудили бы, остановили бы. Сейчас ей развязали руки — и Джереду не удалось заставить Адвоката изменить свое решение. Их отношения очень сильно переменились.

— Нет, Арков прекрасно справится, — сказал он. — А я послужу Конкорду тем, что поеду в Атреску.

Эрин кивнула.

— И вновь я буду счастлива, что тебя здесь нет.

— Да. И когда я вернусь, мы сядем и обсудим, смогу ли я и дальше работать на Адвокатуру. Потому что в последнее время мои взгляды на то, как мы можем быть полезны нашим гражданам, в корне отличаются от твоих.

Адвокат пожала плечами.

— Твоя поездка даст тебе время это обдумать. Ступай.

Джеред поклонился, но задержался у двери.

— Есть ли что-то еще, что мне следует знать? Какие-то проблемы, которые ты от меня скрываешь?

— Я управляю громадным Конкордом. Проблемы есть всегда. Но нет той, что была бы моему сердцу ближе, чем та, что стоит передо мной сейчас. Иди.

Джеред вышел из дворца на теплое утреннее солнце. Он забрал Аркова из своего кабинета, и оба взяли коней и поехали в порт, чтобы наблюдать за подготовкой флота. Себе казначей оставил два корабля — те, что были сейчас в его распоряжении. Коням будет тесновато, но в пределах допустимого. В результате многим всадникам придется ночевать на палубе. Флот Аркова состоял из трех кораблей, и по дороге в порт Payлент его люди хотя бы смогут нормально поспать.

Пройдет почти целый день, прежде чем они отплывут, и Джеред не собирался тратить это время впустую.

— Капитан Арков, я знаю, что у вас хорошие связи в посыльной службе, — сказал он.

— Да, — настороженно ответил Арков.

— Пока вы будете отправлять известие семье о своем отъезде, мне хотелось бы, чтобы вы задали там кое-какие вопросы. Кто именно прибыл и откуда они привезли сообщения. Если сможете, поговорите с самими посыльными. Где-то возникли проблемы, и нам необходимо о них узнать. Конкорд стоит перед чем-то более серьезным, чем кризис, который вот-вот разразится в Вестфаллене, и я хочу знать, что нас ждет.

— Мой господин, но ведь Адвокат в первую очередь сказала бы об этом именно вам.

— Вы любите Конкорд? — спросил Джеред.

— Я готов умереть за него!

— Тогда доверьтесь мне так, как я доверяю вам, и выполните мою просьбу. Адвокат сама не своя, и мы должны помочь ей вопреки ее желанию. Бывают моменты, когда такие граждане, как мы с вами, должны действовать на грани закона, чтобы спасти тех, кто нами правит, и края, которые нам дороги. И мое чутье говорит мне, что сейчас наступил как раз такой момент.