ГЛАВА 40

848-й Божественный цикл, 25-й день от рождения соластро, 15-й год истинного Восхождения

Они сидели вдвоем за простым столом в надвратной башне. Оба без оружия. Им принесли еды и воды. Цардиты стояли подле своих коней у ворот, которые были открыты в соответствии с правилами переговоров, но заполнены тяжелой пехотой Атрески. Ренсаарк не захотел взять с собой телохранителей.

— Если я не выйду из этих ворот до ночи, армия Царда снесет стены, чтобы получить мой труп. И где тогда ты окажешься? — спросил он.

Юран не стал ничего отвечать, и Ренсаарк радовался этому молчанию.

— Знаешь, сколько времени я постоянно слышу ржание коня? Либо подо мной, либо в загоне, куда я ставлю его на ночь. И я уже много дней не ощущал холода крепкого каменного здания, такого, как это.

— Этот город трудно взять штурмом, — осторожно сказал Юран, несколько сбитый с толку его словами.

— Однако один раз взяли, — отозвался Ренсаарк.

— Легионы Конкорда — опасный противник.

— Может, раньше так и было. — Ренсаарк улыбнулся. — Но Цард еще опаснее. Мы предостерегали Конкорд, как предостерегали все эти годы и вас. Не воюйте с нами. Мы слишком сильны.

— Сентор, мне не хотелось бы думать, что ты играешь со мной на почве неуместной веры в неизбежность вашей победы. Ты пришел сюда, чтобы вести со мной переговоры. Выдвигай свои требования.

— Маршал, мне понятны сомнения, которые тебя раздирают, — заявил Ренсаарк.

— Да неужели? — Юран поднял брови. — Не думал, что мои мысли так легко прочесть.

— Десять лет назад мы встретились бы как друзья, как торговые партнеры. Цард вам не угрожал.

— Конечно не угрожал! — резко отозвался Юран. — Мы были нужны вам как щит против Конкорда. Но до тех пор, пока Конкорд на нас не напал, наша история изобиловала приграничными конфликтами. Эстории не пришлось слишком тратиться на строительство приграничных фортов на нашей границе с Цардом, так ведь?

— Ты преувеличиваешь.

— У тебя короткая память. Но я не думаю, что ты пришел сюда вести споры о нашей истории.

Ренсаарк пожал плечами.

— В каком-то отношении я пришел именно для этого. То, что я не явился сюда с требованием, чтобы ты немедленно сдался, имеет прямое отношение к нашей истории. Наши отношения не всегда шли гладко, но мы никогда не воевали. И не воевали бы и сейчас, если бы Конкорд не напал на нас, вместо того чтобы протянуть дружескую руку. Руку, которую мы прижали бы к сердцу. И что нам оставалось делать, как не воевать против всего Конкорда? Неужели ты думаешь, что нам не было больно разорять ваши земли, чтобы добиться своего?

— Не считай меня дураком! — огрызнулся Юран. — Я видел результаты вашей боли. Украденные люди. Сгоревшие деревни. Обезглавленные трупы. Сожженные чтецы и гласы. Ты обращался с моими людьми с такой жестокостью, какую никогда не проявлял Конкорд.

Лицо Ренсаарка стало жестким.

— Потому что ты игнорировал наших послов и наши мольбы о переговорах.

— А какой у меня был выбор? Мы с вами воюем. Атреска — часть Конкорда. Консул запретил мне с вами разговаривать.

— Ну так его сейчас здесь нет! — прорычал Ренсаарк. — И я говорю с тобой как с атресцем. Конкорд необходимо остановить. Неумеренное расширение его территорий угрожает нам всем. Если Цард не устоит, куда они обратят свои взоры потом? На Сирран? На Карк?

— Ты видишь только военную сторону, — ответил Юран, стараясь, чтобы его голос звучал ровно. — Да, мне не нравится, что Атреска оказалась на линии фронта, но если Цард будет побежден, я стану ближе к сердцу Конкорда. А это сердце бьется в мире, богатстве и безопасности для граждан. Никто в Фаскаре, Карадуке или Бакире не беспокоится, что грабители придут сжигать их посевы. Хоть я и сражался против Конкорда десять лет назад, но наше вхождение в него принесло моей стране зачатки стабильности, которой мы не знали прежде. Стабильности, которую затем стал подрывать Цард.

— Потому что Эстория пожелала превратить ваши границы в новое поле битвы, — парировал Ренсаарк. — Вопреки желаниям многих твоих людей и против воли Царда. И где сейчас эта начальная стабильность? Она погибла в самом зародыше. И где сейчас эта безопасность, когда ваши армии, ведущие кампанию, разгромлены? Как ты думаешь, где произойдет следующее сражение?

Юран опустил взгляд. Ренсаарк был прав. На самом деле время мирной жизни оказалось таким кратким!

— Твоим людям действительно пошло на пользу присоединение к Конкорду? Их веру — нашу веру — подавляют. Их так сильно облагают налогами, что они едва могут прокормиться, а юношей и девушек забирают в легионы. И все ради чего? Чтобы потешить Адвоката, эту самовлюбленную дамочку, которой захотелось править самой крупной империей, какую только знал мир. Это ее личные амбиции.

Юран покачал головой.

— Нет. Ты никогда с ней не встречался. А я встречался. И, несмотря на все ее недостатки и слепоту, она искренне желает обеспечить мир и спокойствие своим гражданам. Она понимает, что для достижения этой цели необходима война.

— Как понимает и то, что необходимо подчинить покоренные территории, — подхватил Ренсаарк. — Маршал, я знаю твои желания. И я знаю, что они совпадают с волей твоего народа. Я разговаривал с ними. По всей твоей стране есть поселения, которые подняли флаг независимости. Мы не желаем тебе зла. Мы просто хотим вернуть тебе то, чего ты жаждешь. Свободу править твоим собственным народом.

Юран посмотрел в суровое лицо Ренсаарка. Сентор затронул самую суть его устремлений и прекрасно это понимал.

— Больше тридцати тысяч воинов идут на Харог, — добавил Ренсаарк. — У нас нет желания проливать кровь жителей Атрески. Помоги нам. Помоги Царду восстановить естественное равновесие в мире. Помоги нам сломить Конкорд.

— Это очень трудно. — Юран вздохнул и потер ладонями лицо. — Мне нужно время, чтобы подумать.

— Тебе не нужно думать ни о чем, кроме того, как защитить твой народ, как уберечь людей от разрушительной войны, которая не должна идти на их земле. Но она будет здесь идти, если ты сейчас мне откажешь. Мои генералы не желают ждать и спорить.

— Ты должен дать мне время, — повторил Юран.

Его сердце отчаянно колотилось. Казалось, будто череп разрывается пополам. Головная боль становилась сильнее. Ему было бы понятно, если бы враг хотел разграбить его столицу. Но это…

Маршал-защитник внимательно посмотрел на Ренсаарка, пытаясь понять, были ли его слова подслащенной ложью или честным предложением.

— У тебя есть один день, — сказал Ренсаарк. — И за это время я продемонстрирую тебе, почему ты можешь нам доверять. Это не вторжение, это освобождение. Я это тебе докажу.

Юран смотрел, как сентор в сопровождении своего отряда уезжает, а потом в полном молчании вернулся в замок, пытаясь понять, находится ли он в городе, который ему нужно оборонять, или в тюрьме, где он ожидает смертной казни.

Остаток дня маршал пытался просчитать варианты. Как он может отвернуться от Конкорда сейчас, после десятилетней борьбы за все его блага? Как он может отвернуться от них, когда битва плечом к плечу сделала бы его героем Эстории? Но как он может отказаться от предложения Ренсаарка, зная, что противостояние Царду оросит поля потоками крови его людей? Очень может быть, что сентор лжет. Война может стоять на пороге Атрески вне зависимости от того, какое решение он примет. Возможно, он просто сменит диктат одной империи на власть другой. На Юрана с двух сторон давили люди, давшие почти одинаковые обещания относительно далекого будущего Атрески, так что ему некуда было деваться. Маршал оказался в полном одиночестве. Он проклял свое решение отправить Меган в Эсторр. Сейчас она могла бы помочь ему собраться с мыслями. Возможно, что сейчас Меган плывет прямо в сети нового врага.

За стенами в сгущающихся сумерках город хранил спокойствие. Юран снова открыл все ворота для беженцев и увел большую часть солдат со стен. Когда кавалерия цардитов отъехала, общего призыва к оружию не последовало. Это дало людям какую-то надежду, но под ней таилась неуверенность. Это была пауза. Потому что завтра враг снова появится. Он все равно приближается.

Юран больше ничего не мог сделать. Ему придется ждать, что Ренсаарк исполнит свое обещание, если он намеревается это сделать. Но даже маршал не был готов к тому масштабу, который принял жест доброй воли со стороны Царда.

Его разбудили с первыми лучами рассвета, и маршал-защитник в карете поспешил на стены, слыша, как жители Харога приветственно кричат и скандируют его имя. Никто не желал подсказать ему, каким оказался результат разговора с Ренсаарком. Все считали, что Юран это знает, а он слишком давно занимался политикой, чтобы разубеждать их. Возможно, шум и оживление не имели никакого отношения к цардитам. Возможно, это приближались легионы Конкорда, которые смогут защитить город.

Когда маршал-защитник вышел на балкон, то увидел море пехотинцев и кавалеристов Атрески. С ними был Ренсаарк. И новые отряды продолжали прибывать. При виде Юрана воины разразились восторженными криками. Развевались знамена легионов, в воздух вздымались кулаки. Волна эмоций захватила маршала так, что он с трудом удержал слезу, готовую скатиться по щеке. Он сбежал с балкона, приказал открыть ворота и вышел к своим людям.

— Мы не желаем вам зла, — сказал сентор. — Вот мое доказательство. Присоединяйтесь к нам. Отвоюйте свою независимость.

— Сколько их? — спросил Юран.

— Пехота и всадники Девятой алы, Дикие Копья, и Восьмая ала, Акульи Зубы. Больше шести тысяч мужчин и женщин. Мы сожалеем о каждом, кому пришлось погибнуть у Цинтарита. Но эти возвращены вам целыми и при полном вооружении.

Юран вздрогнул, услышав такое заявление. Заметив это, Ренсаарк кивнул.

— Вам нас не победить, — сказал он. — Это скажет тебе любой из ваших храбрецов. Я ничем не рискую, отдавая их на твое попечение. Пусть кровь жителей Атрески больше не льется ради Конкорда, который неспособен их защитить. Отправь своих людей обратно в дома и селения. Пусть они мирно работают на полях и в мастерских. Провозгласи свою независимость сегодня. Сделай это, маршал. Потому что мы не повернем обратно. Война движется на Конкорд. Пусть она не станет твоей войной.

Юран проснулся, осознав неизбежное, задолго до того, как поднялся с постели. В конечном итоге настоящего выбора у него не было. Юран посмотрел поверх плеча Ренсаарка на своих граждан. Они стояли у ворот. Они были готовы вернуться в свои дома, к своим семьям. С оружием и доспехами.

— Если я это сделаю, мне нужны будут самые твердые заверения твоего короля. На меня начнется охота как за пределами моих границ, так и внутри их. Люди Конкорда будут преследовать меня и всех, кто встанет рядом со мной. И я приглашаю вас без всякой уверенности в том, что вы когда-то захотите уйти.

— Твои тревоги понятны, и их нельзя не уважать, — ответил Ренсаарк, кланяясь и улыбаясь. — И потому ты и я сядем за стол переговоров в твоем замке, и, пока мы не договоримся, армия Царда не сделает больше ни шагу по твоей территории. Это будет первой ступенькой на пути освобождения твоего народа. Открой свои храмы. Ощути запах свободы. Мы — твои друзья. Твои союзники. Вместе мы сможем разрушить Конкорд.

— Вместе?

— О да, — подтвердил Ренсаарк. — Цардиты и атресцы плечом к плечу двинутся на Эсторр. Независимость — это твой дар. И тебе суждено нести его другим.

* * *

Река Тил была широкой и полноводной, а в месте впадения в Тирронское море подвержена воздействию приливов. Пол Джеред и левимы задержались в Бискаре, где стояла большая часть флота Атрески, только для того, чтобы взять на борт минимальное снаряжение и припасы, после чего вошли в дельту реки. В нижнем течении они успешно воспользовались приливами и силой гребцов, быстро поднимаясь по реке к глубоководным причалам Харога.

Под флагом и вышитым парусом сборщиков они делали при ветре до восьми узлов в час, имея возможность периодически сушить весла и идти только на парусах. «Стрела Арка» и ее близнец «Копье Арка» были кораблями, известными всем. Джеред привык к внимательным взглядам людей в многочисленных прибрежных поселках, мимо которых они проплывали, и на оживленной реке. Но через два дня после их отплытия из Бискара количество судов резко увеличилось. Помимо этого, на берегах реки стали видны пункты сбора легионов Атрески, а вдали время от времени показывались кавалеристы, патрулировавшие равнины и озерные края. На горизонте появились пятна дыма от сигнальных огней.

Джеред наблюдал за этим и начинал приходить к неизбежному выводу. Ему уже доводилось видеть подобное. Он пережил это в собственной стране, когда был мальчишкой. В Атреску произошло вторжение, или, по крайней мере, ее жители сами так считают. Все признаки были налицо, и становились понятными оскорбления, которые бросали в их адрес. В конце концов казначей приказал взводу левимов взять гребную лодку и перехватить перегруженный плот, направлявшийся на юго-запад. Он проследил за коротким разговором на борту и выслушал доклад своих наблюдателей. В то, что рассказывали торговцы, верилось с трудом. Но известия хотя бы уже переданы в Конкорд, так что Джеред имел право продолжить путь.

А теперь он увидел почти пустые причалы, хотя порт был полон людей и оружия, готовых к отправке, и обратился к своим командирам.

— Действительно ли Атреску ожидает вторжение — вопрос пока открыт. Слухи о разгроме часто бывают преувеличением. Но какой бы ни была истинная картина, город находится в тревожном состоянии, а нас и в хорошие времена не слишком-то любят.

— Может, вам стоит переодеться, мой казначей. — Предложение пробера Арина вызвало всеобщий смех.

Джеред кивнул, повернув к ним лицо, отлично известное всему Конкорду.

— И наверное, мне следовало бы ходить на коленях, чтобы лучше вводить их в заблуждение. — Он поднял руки, призывая к тишине. — Но идея хорошая. Не надевайте плащей и не демонстрируйте без нужды служебные бляхи. Мы должны сделать все возможное, чтобы не вызвать взрыв гнева в городе.

Казначей помолчал, и его лицо стало жестким.

— Вам всем уже приходилось бывать со мной в Хароге и в других местах Атрески, именно поэтому вы сейчас со мной. Мы здесь для того, чтобы снять с должности Юрана и передать временную власть консулу Сафинну. Не исключено, что сейчас это окажется невозможным, а поэтому об этом не следует говорить ни слова. Вот что надо сделать. Арин, возьми девяносто человек, и распределитесь по городу. По базилике, больницам, казармам гарнизона и легионов. Постарайтесь узнать как можно больше, предпочтительно от беженцев с фронта, если таковых удастся отыскать. Представьтесь командующим местными силами. Они вряд ли поддадутся панике и скорее смогут дать взвешенную картину. Я возьму десять человек и пойду в замок, чтобы встретиться с пробером Менас, ее людьми и нашим вскоре уже отставным маршалом. Господа, мы отправимся пешком. От причалов добираться в любое место не так далеко, а я не хочу, чтобы несколько коней привлекли к нам лишнее внимание. — Джеред обвел сборщиков взглядом, проверяя, понят ли его приказ. — Связь будем держать через корабль или с помощью весточек, которые будут передаваться отрядом сборщиков в замке. Следите за портом. Если мы спустим флаг сборщиков, это будет означать, что нужно срочно уезжать. В любом случае вы должны вернуться на борт к ночи. — Он помолчал. — Все может быть не так плохо, как мы слышали, но нет сомнения, что нечто серьезно напугало Харог и Юрана. Будьте внимательны. Ничего не упускайте. Не доверяйте никому, кроме ваших левимов и доспехов Конкорда. И подготовьте людей.

Едва корабли встали к причалам и трапы со стуком упали на камни, сборщики бегом углубились в город. Джеред вывел их сам, кивая солдатам, стоящим вдоль пристани. Он выслушал немало замечаний в свой адрес, но практически ничего, что заслуживало бы ответа или хотя бы реакции. Он привык к такому.

— Приехал собрать налог, казначей?

— А ты не думал, что цардиты могли добраться до денег первыми, казначей?

— Или же мы потратили их на себя впервые за десять лет?

— На твоем месте я уплыл бы отсюда немедленно, господин Джеред. — Тон, которым это было произнесено, заставил его задержаться. Казначей посмотрел в глаза бывалого солдата. Этот далеко не молодой человек сидел на какой-то бочке. — Здесь ничего нельзя сделать.

— Сделать что-то можно всегда, — ответил Джеред.

— В твоем случае — уехать и предостеречь всех, кого сможешь, господин, — сказал центурион в плохо начищенном доспехе. — Ничто уже не сможет спасти Атреску для Конкорда.

— Встань, когда обращаешься к старшему. — Джеред покачал головой. — Ты подаешь плохой пример подчиненным.

Центурион развел руками. Джеред нахмурился. Все остальные солдаты, мимо которых они проходили, были местными жителями. Этот человек нет. Он сильно обгорел на солнце, и акцент у него другой. Его соотечественник, тундаррец. Джеред махнул рукой, приказывая проберу Арину двигаться дальше.

— Я был там, мой господин. У Цинтарита. Я спасся, потому что в тот день охранял лагерь. Извините, но сейчас не стоит чистить доспехи.

— Что там произошло? Что стало с Гестерисом?

Центурион огляделся, заметив, что окружающие слишком внимательно прислушиваются к его разговору с Джередом. Он поманил сборщика ближе.

— Это была катастрофа, которая потрясет Конкорд, господин Джеред, но у вас нет времени это выслушивать. Не сейчас. Маршал делает что-то не то. Он разговаривал с цардитами.

— Они уже здесь? — изумился Джеред.

— Часть. Степная кавалерия.

— И о чем шел разговор?

Центурион поднял выгоревшие на солнце брови. Его пересеченный шрамами лоб уродливо сморщился.

— О старой дружбе? — предположил он. Джеред выпрямился.

— Имя и легион, — потребовал он.

— Отин, мой господин, — ответил солдат, наконец вставая на ноги. — Громы Тундарры.

— Я освобождаю тебя от твоих обязанностей. — Джеред подозвал одного из левимов. — Отведи центуриона на корабль. Я желаю выслушать его рассказ во время обратного плавания, когда бы оно ни состоялось.

Отин отдал честь. Взгляд мужчины стал диковатым. Он уже слишком многое перенес. Это разъедало его разум.

— Тысячи солдат из Атрески вернулись в город этим утром, мой господин, — прежде чем уйти, сказал Отин. — Они вооружены и целы — и это пленные из Цинтарита. Они пришли раньше основных сил Царда. Как вы думаете, почему это произошло? — Его брови еще раз выразительно приподнялись.

Джеред повернулся к девяти левимам, остававшимся при нем.

— Похоже, у нас появилось срочное дело.

Харог был типичным для Атрески городом-крепостью, и сегодня Джереда это очень радовало. Он смог быстро провести своих людей по широким главным улицам, очищенным для передвижения отрядов к причалам и обратно. И казначей все время видел замок, стоявший на холме и возвышавшийся над центром города.

Проходя по западному краю форума, он мельком увидел жизнь нынешнего Харога. Город переполняли люди, которым некуда было больше идти. Напуганные, растерянные, оторванные от родного дома… Они спали под открытым небом и ждали первых ударов артиллерии. Джеред мрачно подумал, что, возможно, им не придется их услышать.

Сборщики целеустремленно прошли в ворота замка. Они не стали ждать, чтобы горн возвестил об их присутствии. В замке царил хаос. Двор гудел от топота коней и криков солдат. Нагруженные повозки грохотали по брусчатке. Гонцы бежали во все стороны. Слева, за оцеплением из легионеров, ждали простые граждане, желавшие высказать свои претензии. Джереду показалось, что сегодня их никто не станет слушать.

Входя под своды внутренних ворот, од бросил беглый взгляд на увенчанный башнями и зубцами замок. Он навсегда останется уродливым строением. Какие-то попытки перенять эсторийскую архитектуру все же предприняли. Местами простой камень закрыли резным мрамором, кое-где воздвигли мраморные колонны, на которых висели знамена всех наций Конкорда. Колоннаде предназначалось стать торжественной аллеей, но знамена оказались ветхими, а мрамор — грязным. В остальном Юран цеплялся за многочисленные традиции старой Атрески. Возможно, это должно было сильнее тревожить Адвоката.

За воротами их встретил неубранный внутренний двор. Центральный фонтан начали сооружать с опозданием на десять лет. Как и гипокост, который, как решил Джеред, вообще вряд ли установят. Двор представлял собой просторную круглую площадку, вымощенную брусчаткой, сквозь которую в большом количестве пробивались сорняки. Толстые стены замка образовывали внушительный серый фасад, украшенный множеством окон с узорчатыми стеклами и ставнями. Джеред указал вперед.

— Сталос, ты идешь со мной, чтобы встретиться с Юраном. Остальные, займитесь помещениями сборщиков. Мы заберем те сундуки, которые там есть. Скажи Менас и ее людям, что они уезжают с нами. Ждите меня там.

— Да, мой господин.

Положив руку на эфес кавалерийского клинка, Джеред быстро обогнул фонтан, направляясь к широкой мраморной лестнице, ведущей в роскошные покои маршала. Там стояла странная тишина. Не было заметно бурной деятельности, такой, как во дворе, которая свидетельствовала бы о приготовлениях правителя к войне.

— В его интересах сейчас оказаться на месте, — пробормотал Джеред.

— Казначей?

— Ничего, наблюдатель. Просто смотри в оба и не спускай руку с меча. Я чую тут что-то странное.

Джеред хорошо знал дорогу. Он кивнул двум стражникам на ступенях и спиной ощутил на себе их взгляды, пока входил в гулкий, увешанный флагами зал. Внутри колоннады тянулись мозаичные дорожки, выложенные на естественном каменном основании. Казначей повернул налево, поднялся по широкой лестнице и оказался на устланной ковром площадке.

Широкий коридор, освещенный лампами, дугой загибался налево. У двустворчатых дверей в столовую Юрана стояли стражники. Когда они увидели, кто к ним приближается, на их лицах отразились удивление и тревога. Их копья крест накрест закрыли резные деревянные двери.

— Скажите маршалу, что я здесь, — приказал Джеред. — Я буду говорить с ним немедленно.

— У него совет, господин казначей.

— Это видно, — отозвался Джеред. — Прервите его.

— Его нельзя беспокоить, сударь. — Стражник неловко помялся.

Изнутри донесся взрыв хохота.

— Я не стану просить дважды, а ваши копья нас не остановят. Пусть один из вас скажет ему, что я здесь, или же я сам о себе объявлю.

Стражникам не удалось смутить его взглядами, и они убрали копья. Джеред кивнул.

— Мне очень жаль, — сказал один из них.

— Что?!

Стражник пожал плечами и открыл дверь. Джеред шагнул в столовую.

— Маршал Юран, — проговорил он, идя от двери. — Мне хочется услышать, какая шутка вас насмешила. Я…

Комната была полна цардитов.

Загрузка...