ГЛАВА 45

848-й Божественный цикл, 32-й день от рождения соластро, 15-й год истинного Восхождения

— Скажи это! — повторил Ардуций. — Произнеси это вместе с нами.

Гориан театрально вздохнул и кивнул в знак того, что готов продекламировать необходимые слова вместе с ними. Шел шестой день их плавания на север и второй с того дня, когда очнулся Оссакер, встревоженный, но, судя по всему, здоровый. Он справился с морской болезнью Миррон и указал Патонии слабый стык в корпусе корабля. Капитан поначалу несклонна была поверить, но, убедившись в его правоте, выказала растерянность и подозрительность. Она не распространялась о случившемся, но тем не менее слух разлетелся по всему кораблю.

Восходящие сидели внизу, в тесной каюте, отведенной Ардуцию и его братьям. Кована разместили с первым помощником. Оказалось, что они друзья по школе в Кирандоне, хотя моряк был на несколько лет старше. Миррон отвели каюту маршала.

Взгляды, которые на нее бросали матросы, не укрылись ни от кого, и Ардуций впервые осознал, что девочка, которую он привык считать своей сестрой, уже почти стала женщиной. И притом очень хорошенькой. Он больше не мог отрицать причин, по которым Гориан и Кован добивались ее внимания. Ему это не слишком понравилось, и с тех пор мальчик старался держаться к ней поближе.

Ардуций решительно добивался, чтобы они придерживались тех правил, которые им указал отец Кессиан, хотя каждый урок и каждое дело приносили им новую боль. После долгого обсуждения с Кованом они также пришли к решению практиковаться в каютах, а не на палубе. Все это было совсем не весело, и настроение у всех сохранялось отвратительное. Боже Вездесущий, они ведь даже не могли поплавать, хотя вокруг них целый океан и там играют дельфины, которых Гориан мог призвать когда угодно, даже без контакта с водой. Он не желал рассказывать им, как он это делает.

— Готовы? — спросил Ардуций. Они кивнули.

— Боже наш, благословляющий эту землю и всех, кто ходит по ней, всех тварей, что бегают по ней, и всех рыб, что плавают в водах! Согрей наши сердца, пока мы учимся творить Твои дела. Твоею милостью мы получили благословение. Твоею мудростью мы стали Восходящими, рожденными служить Тебе и давать облегчение всем, к кому мы прикасаемся. Пусть Твоя рука ведет наш разум и наше тело, пока мы с каждым днем растем, чтобы лучше служить Тебе. Ты — Всеведущий. Мы — Твои слуги.

Восходящие опустили головы, чтобы на мгновение погрузиться в безмолвное созерцание. Каждый обратился к своим внутренним чувствам и проверил свои силы. Их жизненные линии ярко горели в душном воздухе каюты. Энергия мира вливалась в них при каждом вдохе, каждом движении ресниц, каждом прикосновении рук. Ардуций посмотрел на Гориана. Он знал, что тот не хотел молиться. Ардуцию казалось, что он перестал верить. По крайней мере в то, где находится его место.

— По очереди говорите мне, что вы видите. Миррон?

— Я вижу, как энергия солнца согревает воздух над нашими головами, и я чувствую, что в камбузе разожгли огонь для готовки. У них плохое топливо, которое неровно горит. Я могла бы им помочь, если бы ты разрешил.

— Может, позже. Оссакер?

— Серое окружает карты энергии, по крайней мере у половины команды. Это инфекция, которая может усилиться, а может — нет. Ее было бы легко уничтожить, но хирург даже не подозревает о ее существовании. Никто из них не чувствует себя больным.

— Болезнь опасная?

— Нет, — ответил Оссакер. — Это что-то вроде простуды.

— Тогда мы можем позволить ей развиваться естественным путем. Гориан?

— Я вижу все. Ты хочешь, чтобы я для этого бессмысленного упражнения назвал что-то определенное? Ардуций, мы могли бы сделать это плавание более легким. И одновременно могли бы показать им, на что мы способны. Какая у нас есть сила.

— Ты хочешь, чтобы они нас боялись?

— Нет, — ответил Гориан, хмурясь. — Я хочу, чтобы они видели, кто мы на самом деле. Мы здесь как пленники!

— Ты слышал, что сказал Кован. Это маленький корабль, и матросы суеверны, как суеверны все моряки. То, что это команда маршала, значения не имеет. В море мы одни, и нам грозит опасность.

— Я их не боюсь!

— Уважай их, а не бойся, — посоветовал Ардуций.

— Ты начинаешь походить на милого паиньку Кована, — ухмыльнулся Гориан. — Может, тебе и спать рядом с ним, раз тебе больше не хочется быть Восходящим?

— Не глупи.

Они все повернулись к двери за миг до того, как в нее постучал Кован. Восходящие знали, что это он, потому что энергия его линий жизни изменила энергию, окружавшую их. Это понимание пришло к ним медленно. Поначалу Ардуций решил, что у них просто быстрая реакция. Но однажды, когда глаза у него были закрыты, он ощутил перемену в энергии, мысленно увидев меняющиеся цвета. И тогда Ардуций осознал, что в их распоряжении находится еще одно умение.

— Входи! — сказал Оссакер.

Кован вошел.

— Пойдемте со мной на палубу, прежде чем начать. Это надо видеть.

— Что именно? — спросил Ардуций.

— Остров Кестер.

Они прошли за ним по кораблю, поднялись по короткому трапу на чуть приподнятую носовую палубу, где стояла единственная корабельная баллиста. Ее холодный мертвый металл вызывал беспокойство. Но на этот раз они забыли о ней, потому что по правому борту и чуть впереди лежал остров Кестер, как их учили, главный морской защитник Конкорда. При виде его у Ардуция перехватило дыхание.

В течение ночи они приближались к острову, и Кован попросил пройти вблизи от берега, чтобы Восходящие могли его разглядеть получше. Патония улыбнулась — что было для нее редкостью — и согласилась. Они находились всего в полумиле от западного края острова. Красота и сила, созданные в едином порыве человека и природы, — так описывал его маршал. Тогда Ардуций его не понял, но теперь понимал.

Остров Кестер был нагромождением древних скал, уходящих высоко вверх и растянувшихся на сотни миль. На его южной оконечности находилась вертикальная каменная стена высотой более двух тысяч футов. Она часто терялась в облаках во время дуса, когда волны разбивались о ее подножие, безуспешно пытаясь на нее взобраться. По преданиям, Бог послал удар молнии, который расколол сушу, демонстрируя Его мощь, и так возник этот обрыв. Отец Кессиан сказал, что, возможно, это сделал подводный вулкан или землетрясение. Ардуций не знал, чему верить.

Это не имело значения. Они уже проплыли мимо обрыва и его зубов в виде скал, которые не давали кораблям приблизиться. Западные скалы были почти такими же внушительными. Весь массив острова Кестер уходил склонами на юг и север, где заканчивался рядом высоких скалистых зубцов, называемых Пиками Окетара, по имени атресского бога морей. Создаваемые ими во время приливов и отливов водовороты делали опасным приближение к северному берегу и заставили инженеров Конкорда построить гавани дальше по берегам.

Ардуций смотрел на скалу, внимательно вглядываясь в потрескавшиеся изрытые поверхности, где гнездились тысячи морских птиц. У ее основания рокотали волны. Вода разбивалась у подножия первого из бесчисленных укреплений острова. Они высились почти на всех уровнях, куда только ни достигал взгляд, словно были вырезаны прямо в скалах. Они словно каплями стекали по склонам, как листва плакучей ивы, чуть светлее по цвету, чем скала, за которую они цеплялись. Ардуций увидел, как в сумерках светятся огни, как блестят металлические обручи на катапультах и баллистах, как сверкают установленные на треногах увеличительные трубы. Все подходы были защищены. На изрытых впадинами скалах насчитывалось, должно быть, несколько сотен оружейных площадок.

Мальчик считал, что за ними находится лабиринт проходов, соединяющих арсеналы, мастерские и казармы для тысяч людей, все они вели в верхнюю часть острова, где в центре, среди трав и деревьев, находилось громадное искусственное плато. А на плато высился великолепный дворец, город и крепость окетанов, военно-морского флота Конкорда.

Даже при взгляде снизу под углом и издалека строения внушали трепет. Сторожевые башни стояли вокруг плато, занимавшего всю верхнюю часть острова. Все башни соединялись стенами, над которыми торчали рычаги артиллерийских орудий, обернутые парусиной. За ними он смог различить верхние этажи дворца, увешанные флагами Конкорда и окетанов. На самом последнем флаг с изображением силуэта корабля, бороздящего волны под солнцем, висел лишь немного ниже штандарта Конкорда.

Камни были ослепительно белыми, черепица на крышах — огненно-красной. И башни, стоящие у каждого угла плато, господствовали над морем. Они чуть расширялись в центре, имитируя классическую архитектуру Гестерна.

Ардуций пообещал себе, что когда-нибудь там побывает. Пройдет по длинным дорогам, изгибами поднимающимся к плато, или проедет по цепочке подъемников, таких мощных, что на них можно было поднимать строительные блоки. Он войдет в ворота города и увидит громадные поля, дающие острову необходимое пропитание. Увидит насосные станции, которые подают в систему ирригации и фонтаны города воду из рек, протекающих глубоко в чреве острова, и дождевую воду, собранную специальными дождеуловителями. Блистательный город. Место, которое не смогут захватить враги, даже если падет весь Конкорд.

Мальчик почувствовал, как кто-то схватил его за локоть. Кован!

— Смотри, Арду, смотри!

Корабль обогнул скалу и бетонную стену, образующую южный край одной из четырех огромных гаваней острова Кестер. Там на якоре, прямо у причалов или едва видимые сквозь огромные ворота, ведущие в обширные пещеры, стояли корабли. Корабли были всюду. Триремы, галеры, артиллерийские платформы и остроносые каперы окениев. Ардуций улыбнулся впервые после того, как увидел, как падает отец Кессиан. Он не рассчитывал, что когда-нибудь увидит даже один капер, не говоря уже о дюжине или больше.

Корабли эскадры окениев, элиты флота. Они наводили ужас на всех моряков. Ярко раскрашенные, с мощными таранами, эти каперы низко сидели на воде. У них было единственное предназначение: стремительно и мощно сталкивать окениев с врагами. Тогда острые тараны пробивали обшивки кораблей на уровне воды, и лучшие воины Конкорда брали их на абордаж. Окении были вооружены мечами, составными луками и смоляными фитилями. Их репутация не имела себе равных.

— Ты их раньше видел? — спросил Ардуций. — Окениев?

Кован кивнул.

— Всего один раз. Отец привез меня сюда, чтобы я посмотрел на их учения. Я никогда не видел, чтобы что-то двигалось по воде так стремительно. А когда они наносят удар в цель, то разрезают ремни, которые удерживают их на местах при столкновении, и карабкаются по веслам так быстро, что глаз не успевает следить. А видеть их бой — даже учебный… это вообще описать нельзя.

Ардуций не мог определить, насколько Кован преувеличивает. А вот Миррон в этом не сомневалась.

— Словно обезьяны с мечами, — сказала она пренебрежительно. — А рисунки на бортах уродливые. Такие же уродливые, как сами корабли.

— Суда, — в один голос поправили ее Кован и Ардуций.

— А какая разница? — спросила Миррон без всякого интереса.

Ардуций покачал головой, останавливая Кована, который взялся объяснять.

— Ты зря тратишь время.

Они обвели взглядом палубу. Наверху было несколько членов команды. Такелажники и юнга, работавший лотом. Патония стояла на корме рядом с рулевым. Команда продолжала пристально наблюдать за Восходящими с того момента, как Оссакер указал на слабое место в корпусе корабля. Это тревожило Ардуция. Он чувствовал враждебность моряков через их линии жизни. Недоброжелательность ощущалась, словно холодный ветер на теле. Ему хотелось отключить большую часть внешних впечатлений, но тогда Ардуций не мог бы наслаждаться чудесами и красотами всех Божьих творений в море и на суше.

— На что ты уставился?

— Гориан, не надо! — предупредила Миррон.

Ардуций нашел объект враждебности Гориана. Один из такелажников. Жилистый мужчина, чьи длинные сальные волосы стянуты в хвост. Он был по пояс голый и демонстрировал плотные рельефные мускулы. Он не ответил, но продолжал смотреть на них. Вся деятельность на палубе моментально прекратилась. Патония оперлась на фальшборт, наблюдая за происходящим. На ее лице появилась ухмылка. Ардуций почувствовал, как атмосфера вокруг них стала прохладной.

— Мы что, выглядим как-то странно? — не отступал Гориан.

Мужчина покачал головой и направился к ним. Кован сделал шаг, чтобы встать перед Миррон.

— Оставь, Гориан, — сказал Ардуций. — Это не имеет значения.

— Имеет, — возразил тот. — Я не люблю, когда на меня глазеют.

— Я смотрю не на тебя, мальчик, — сказал такелажник, который был уже в нескольких шагах от них. Его товарищи собрались у мачты, наблюдая. — А вот твоя хорошенькая сестричка заслуживает, чтобы на нее посмотрели поближе.

— По-моему, мы уже достаточно близко, — заявил Кован, вытягивая руку. — Она еще девочка. Ты ее испугаешь.

— Защитник! — проговорил такелажник и неприятно осклабился. — И к тому же высокопоставленный. Не беспокойся, маленький маршал, мы просто немного развлечемся.

Оссакер подошел к Ардуцию и встревоженно вцепился ему в плечо. Ардуций похлопал его по руке, радуясь тому, что этим займется Кован. Он обладал спокойствием отца.

— Ты — да, а она — нет, — сказал Кован. — Возвращайся к работе.

— Ну же, малышка! Иди и осмотри корабль с настоящим мужчиной. Я покажу тебе такое, чего ты еще не видела.

Миррон отступила назад и ближе к Гориану. Он встал перед ней, рядом с Кованом.

— Не заставляй меня причинить тебе вред, — проговорил мальчик холодным тоном.

— Гориан! — предостерег Ардуций.

Он бросил взгляд на Патонию, прося вмешаться, но та только пожала плечами, продолжая наблюдать за ними. Капитан не понимала.

Такелажник расхохотался.

— Чем это? Твоими мальчишескими кулачками и твоими смешными глазами? Неужели ты думаешь, что мы верим тем историям, которые слышали? Не оскорбляй меня, мальчик, или я сброшу тебя за борт!

— Кончай веселиться! — Кован перевел взгляд на Гориана. — Давайте не будем конфликтовать. Дело того не стоит.

Такелажник ухмыльнулся Миррон.

— Молоденькая и крепенькая. Я как раз люблю таких бабенок. Пошли. Просто пройдемся.

— Нет!

— Ты слышал, что она сказала, — объявил Гориан. — А теперь отвернись, а то вообще больше никогда ничего не увидишь.

— Ну все. Я тебя предупреждал!

Такелажник шагнул вперед с решительным лицом. Но он ошибся в Гориане. Тот оказался быстрым и сильным для своих четырнадцати лет. Ардуций почувствовал, как в жарком ветре изменились линии энергии. Оссакер напрягся, а Миррон хотела было сказать «нет!», но опоздала. Гориан поднырнул под руки такелажника, выпрямился и ударил ладонью по его глазам. Последовала короткая вспышка, и такелажник отшатнулся назад, с криком прижимая ладони к лицу.

— Нет, — выкрикнул Гориан, — это я тебя предупреждал!

— Он меня ослепил, он меня ослепил! — взвыл такелажник, падая на колени.

Его товарищи сбились в кучу и побежали вперед, выкрикивая угрозы. Кован обнажил гладиус.

— Всем стоять на местах! — гаркнула Патония.

Внизу, на скамьях гребцов, раздались крики, ритм нарушился. Весла со стуком столкнулись, и задававшему ритм барабанщику не сразу удалось восстановить порядок.

— Никто не сделает больше ни шага! — продолжала Патония. Она прошла по палубе, ненадолго задержавшись рядом с матросами. — Ты отведешь Антуса вниз, к хирургу. Остальным вернуться к работе. Немедленно. Я с этим разберусь.

Ардуций видел, что Гориан стоит гордо и вызывающе. Позади него Миррон с раскрытым ртом смотрела на рыдающего такелажника Антуса, которому помогли подняться на ноги, чтобы увести вниз.

— Я мог бы ему помочь, — прошептал Оссакер.

— По-моему, сейчас не время, — отозвался Ардуций.

— Убери свой меч, юный Васселис, — сказала Патония, выходя на нос. Она встала прямо перед Горианом. — На корабле наказывать может только один человек, и этот человек — я, а не какой-то глупый мальчишка!

— Я сказал ему, чтобы он прекратил, а он не послушал. Он это заслужил, — заявил Гориан.

Лицо Патонии помрачнело.

— Он немного пошутил. Если бы он дотронулся до тебя или до Миррон, я бы его остановила и наказала, как сочла нужным. То, о чем подумал ты, на моем корабле никогда не имело места — и не будет иметь. Ответь мне: он навсегда ослеп из-за этого демонства, которое так рьяно защищает мой господин маршал?

Гориан пожал плечами.

— Он не знает, — тихо ответил Оссакер. — Он никогда не знает.

Он тер запястье, на котором были следы от обморожения.

— За мной стоит команда, которая потребует расплаты за то, что ты сотворил, — спокойно пояснила Патония. — Наши правила в море очень просты. Мера за меру. Если он ослепнет, то ослепнешь и ты.

Миррон ахнула, но Гориан только покачал головой. Ответил Кован.

— Извините, капитан, но я не могу позволить вам сделать это!

— Прошу прощения?

— Мой отец поручил Восходящих моим заботам, и им не будет причинено зло.

— Твоим заботам? Но ты не держишь их под контролем, — возразила она. — Тем не менее этот поступок не может остаться безнаказанным. Я уверена, что твой отец с этим согласился бы. Пока я выношу такое решение. Все вы не выходите на палубу. Ты, Гориан, вообще должен будешь почитать за счастье, если когда-нибудь увидишь солнце. Миррон, это ради твоего же блага. Из тебя начала течь кровь плодовитости?

Миррон кивнула, краснея.

— Это знак Бога. И взрослые мужчины чуют ее на тебе, словно это свежевыжатый сок спелого плода. Старайся не высовываться. А теперь вы все убирайтесь с моих глаз, пока я не отдам иного приказа. Чем бы вы ни обладали, у вас не будет никакой защиты, если моя команда захочет мстить.

Направляясь мимо Патонии к трапу, ведущему вниз, Ардуций приостановился и прищурился на линии, исходившие с юго-востока, из-за острова Кестер. Он нахмурился.

— Что-то не так? — осведомилась капитан.

— Вам стоило бы подвести корабль ближе к берегу. Первый шторм заката соластро будет здесь через семь дней.

Патония медленно повернулась, глядя в голубое, без единого облачка небо.

— Не думаю, Ардуций. Это Тирронское море, и мы далеко от перелома сезона.

Ардуций пожал плечами.

— Через семь дней, — повторил он.

Оскорбившись, капитан гневно посмотрела на него.

— Нелепая мысль. Ступай вниз.

Загрузка...